***
Вальгу ведут через лес с завязанными глазами, так что несколько раз она все же умудрилась споткнуться, упасть на колени, быстро вскочить на ноги, пока тащущие пленницу за локоть по бурелому скоя`таэли резко не подняли ее самостоятельно, и даже получить веткой по лбу, благо, что не со всей дури. Стоило заметить, краснолюд, что шел рядом с ней по левое плечо, вел себя более чем обходительно, периодически бросая колкие замечания касательно поведения девушки во время встречи с главоглазом, и его наполненные отборной руганью ремарки как нельзя благотворнее сказывались на внутреннем состоянии Вальги. Командир ганзы же голоса не подавал, да и вообще будто испарился в воздухе, как только девушка выбралась из логова монстра, тем не менее, чей-то пристальный и изучающий взгляд она все же на себе чувствовала, хотя и не могла сказать точно, кому он пренадлежал. Чем дальше они идут в лес, тем слабее становится магия, что прежде неустанно клубилась в старом фамильном амулете на шее, будто бы склоняясь перед силой древнего леса, отдавшего несчастную на растерзание злому року. Когда отряд достигает нужного места, с девушки снимают повязку, и она резко распахивает глаза. Перед ней стояла та самая эльфка, что Вальге довелось повстречать там, у поселения близ Флотзама, хотя и не лично, однако ошибиться было невозможно: все тот же зеленый платок, под которым эльфка прятала свои густые, роскошные волосы, старый, поношенный шарф, прикрывающий грудь, красно-карминного цвета и лукавый взгляд лисьих глаз с легким прищуром, который таил в себе множество тайн и желал узнать чужие. — Que suecc’s? [Что случилось?] Наконец Вальга замечает его, этого одноглазого разбойника, половину лица которого скрывала повязка цвета запекшейся крови, и он кивает на нее подбородком, презрительно скривив губы. — Tuv`en en hirg`ir aef an'givare. Me wett a ifit que si candid. [Приготовь для шпионки питье. Я хочу знать, что она скрывает] Вальгу не связывают, но мысль о побеге даже не закрадывалась в ее разум. Она терпеливо ожидала своей участи, прекрасно понимая, что в случае опасности ее спасет только чудо, и всем сердцем не желала, чтобы этим чудом оказался вновь потерявший контроль над собой Ярослав. С нее уже хватило трупов. Питье, коим ее почивали, казалось, тысячелетие спустя было на вкус как полынь и старое сено. А может эта смесь там и лежала, зеленой пенкой прикрывая маленькие шапки каких-то грибов и плодов — девушка разобрать не успела, ибо кружку как резко впихнули в руки, так же резко вырвали. И все стали ждать. По первости ничего крайне удивительного не происходило, за исключением того, что вдруг захотелось с кем-то задушевно поболтать. Вальга прикусывает обе щеки, старается дышать размеренно, по одному вдоху на пяток биений сердца, однако сознание не подчиняется ей, путается, а когда рядом с ней на корточки присаживается тот самый одноглазый разбойник с кривой усмешкой на устах, дело становится только хуже. — Ну, маленькая dh`oine, поговорим? — Будто выбор у меня есть. Давай поговорим. Ты ведь правду знать хочешь? Вот тебе она, как есть! Видела я, как лысый ублюдок твой отряд резал. Среди них был молодец один, красивый такой, — Вальга слегка улыбается, облизнув губы, что отчего-то вызвало злую ухмылку на чувственных губах эльфа, — очень красивый. Его он не убил, хотя верно думал, что насмерть мечом порезал. Про предательство речь велась, подстрекал он юношу, да тот верен долгу оказался. Не смотри так на меня, seidhe, это слышала не я, а наши мужи. У них что слух, что нюх… истинные сыны своего рода. Иорвет слышит, как зашептались за его спиной члены ганзы, распаляясь и причитая, злясь и грозя возмездием, а он будто бы оказался в самом эпицентре этих самых толков, считая себя мишенью для последующих возмущений. — Вы знали, что один из наших может быть жив, и даже не проверили, — недобро ухмыляется Иорвет, слегка нависнув над девушкой. Его голос полон презрения и язвительности, а сталь верного кинжала холодна, точно прикосновение призрака, когда он прислоняет лезвие к хрупкой женской шее, не надавливая, но пугая, — даже не подумали оказать помощь. — Оказать помощь? Да ты, видимо, смеяться решил, seidhe! У нас полна изба живых покойников, которые вот-вот душу Богам отдадут! Как и чем мы помогать будем: травами, которых у самих не хватает, или лекарствами, что не можем у медиков купить? — Вальга резко дергается, стараясь отодвинуться от скоя`таэля, но дергается неловко да неудачно — остро заточенное лезвие кинжала слегка вспарывает ей кожу на шее, оставляя неглубокий след почти до самой нижней челюсти. — Ведьмаки, которых ты привечаешь, убили почти всю мою семью! Вы тоже видели, как мы волокли раненых, да никто с помощью не спешил! — Значит, это правда. — Холодным, ровным голосом говорит партизан. — Вы стая волколаков. — Мы. Да. Но, клянусь чем хочешь, ваших мы и пальцем не трогали. Брат мой, он же в плену… за стенами… городскими… Мысли начинают уплывать, а перед глазами темнеет. Заплетающимся языком Вальга бормочет что-то еще, не отдавая себе отчета в сказанном, а потом весь ее мир окутывает мрак, и она теряет сознание.***
Идти на дело с другим ведьмаком, значит иметь прикрытую спину и вдвое меньше денег в кармане за контракт. Идти на дело с чародейкой, значит разгребать все дерьмо в одиночку и также иметь меньше денег за контракт. Геральт кажет аллюры, точно норовистый конь, уворачиваясь от щупалец кейрана, в опасной близости отбивающих ритм по болотистой местности, так и норовя загнать в ловушку. Шеала, что нравоучала до одури полезными советами, ничем существенным даже не думала помочь, в то время как сейчас ведьмаку как никогда пригодилась бы чья-то пара ловких рук. Например, эльфийских. Он отскакивает как раз в тот момент, когда разъяренный кейран уже собирается опустить одно из щупалец пришедшему по его душу на голову, делает кувырок и рубит чудовище по соседнему отростку. — Осторожнее, он в ярости! — Спасибо за информацию. — Цедит в ответ чародейке Геральт, удивляясь чужой наглости. Стоит в безопасном месте и рекомендациями сыплет, в то время как всю грязную работу выполнял другой. Впрочем, в вопросах чародеек, ничего нового. Он взбирается на мост, изготовив бомбу для точного попадания в цель, и едва голова кейрана показывается над обломками, бросает орудие в его пасть. Все закончилось быстро. Весь липкий, в слизи, грязи и крови, благо что чужой, Геральт освежевывает монстра под брезгливым наблюдением Шеалы, которая искала нужные ей ингредиенты в теле реликта, не подпуская лишнюю пару глаз слишком близко, хотя то ведьмака интересовало мало — у него было своих дел выше положенной нормы. Дорога до борделя казалась длиннее обычного, а взглядов, направленных убийце чудовищ в след, будто бы стало больше. Может то была вонь, которой пропах Геральт с ног до головы, может общий малоприглядный вид, когда молочно белые волосы покрылись плотным слоем останков чудовища, а может то были первые звоночки о зачатках паранои, потому что стойкое ощущение, что за ним кто-то следит не покидало Геральта вплоть до самых ворот фактории. Трисс заходит в комнату наверху борделя как раз в тот момент, когда ведьмаку терла спину одна из девочек местной маман, и на покрытом веснушками лице появляется гримаса крайнего неудовольствия. Куртизанку не требовалось предупреждать дважды и она быстро юркнула за дверь, оставив пару наедине. — Мог бы и меня попросить. Я могу справиться с этой работой не хуже проститутки. — Ох, Трисс, не начинай… — Ты всегда так ведешь себя, Геральт. Сначала даешь надежду, создаешь видимость стабильности, а потом исчезаешь или оказываешься в объятиях другой женщины. Ты всегда был таким… Ведьмак уходит под воду чуть ниже, оставив над слоем мыльной пены лишь верхнюю часть лица выше носа. Маниакальное желание убежать в чем мать родила становилось все острее с каждой новой брошеной фразой чародейки, а вместе с тем так хотелось тишины и покоя. — Ты привык бежать от проблем. Даже сейчас, вместо того, чтобы ответить мне, ты предпочитаешь дурачиться и ведешь себя как маленький ребенок! И, поверь, я не единственная женщина в твоей жизни, которая в том тебя упрекает. — Вот холера… Он вылезает из бадьи, непривычно для самого себя злой и раздраженный, однако внешне ледяная маска спокойствия так и не покинула его лица, создавая видимость хладнокровия, за которой пряталась грозившая разразиться сотней ненужных слов буря. — Хочешь знать, что я думаю? Что меня, язви вас всех в душу, дерут чаще, чем какую-нибудь шлюху в порту, а вместо благодарности и понимания я получаю лишь претензии и тычки! — Только что постиранные брюки с трудом налезают на мокрую кожу, и такая же влажная рубаха едва скользит по телу, облипляя каждую четко очерченную мышцу. — Сначала меня обвиняют в том, чего я не совершал, дают по почкам в подземелье, а вместо помощи в поиске настоящего убийцы, на меня наваливают новые обязательства и новые проблемы. Я увязаю в конфликте, совершенно меня не касающемся, где какой-то сраный комендант такой же сраной фактории смеет угрожать мне расправой, а девчонка, которую я втянул в паршивое дело, может быть вообще мертва, и перед ней у меня тоже есть обязательства, ведь я ей тоже дал обещание! Мужчина надевает куртку в такой же спешке, мечи лишь убирает в ножны, но не вешает на спину, а держит по одному в каждой руке под немое неодобрение Трисс, в глазах которой читалась душевная обида и жалость к самой себе. — И я не бегу от проблем, просто для того, чтобы их решить требуется время и, было бы неплохо, хотя бы капля понимания со стороны. Я не знаю, какие там женщины имели ко мне такие же претензии, что и ты, Трисс, но значит вы меня просто хреново знаете. А может и знать не хотите. Злость уходит также быстро, как и возникла, но брошенных слов уже не вернешь. Геральт проклинает свою некачественную мутацию, что не лишила его свойственной человеку эмоциональности, а порой словно наоборот, прибавила с лихвой, свою излишнюю прямоту в высказываниях, и резкие слова, что пали с языка, но не успевает он открыть рта, чтобы извиниться, как Трисс спешно открывает портал, исчезнув в неизвестном направлении. Порталы. Геральт ненавидел порталы. — Прекрасно, черт побери. — Бормочет ведьмак себе под нос, усаживаясь на табурет в углу. Он сидит в одиночестве какое-то время, ковыряя ботинком дыру в полу, а потом тоже покидает бордель, направившись в сторону леса. Надо было отыскать одну девицу, пока не стало слишком поздно. Ведь должен же кто-то, по ее собственным словам, хотя бы справить по ней тризну.