***
— Сколько нас? Вальга, смахнув пот со лба, кивает в сторону двух еще не до конца оклемавшихся после тяжелых ранений мужчин, которые единственные могли относительно крепко стоять на своих двух. — Ярик так и не очнулся. Ярослава задели уже в деревне, но сегодня ночью полнолуние, затянется быстро. — Девушка склоняется над братом, положив руку ему на лоб. — Закрой глаза. — Нет, — он слегка отстраняется, ощерившись, но во взгляде нет ни намека на злость. — Ты и так вернула меня обратно, дальше я сам. — Боишься, не выдержу? Владемер хмыкает, растянув бледные, местами покрытые кровавыми болячками губы в улыбке. — У меня только одна сестра. Вальга не спорит, поднимается на ноги, чувствуя головокружение до звездочек перед глазами. — Нам не уйти далеко, ты ведь знаешь об этом? — Брось, — девушка устало потирает переносицу, делая несколько неуверенных шагов в сторону выхода из лачуги, — кто пошлет за нами? — Я слышал разговор не так давно. Говорили о подкреплении из Хагге. — Это ничего не значит. — Значит. — Упрямо твердит Владемер, стиснув зубы. — Мы однажды поплатились за свою самоуверенность. Впредь я того не допущу. Мысль о беловолосом муже всплывает в подсознании сразу же, будто по щелчку пальцев. Ведьмак должен ей, ведь она исполнила свою часть обещанного, а он нет. Корабли в порту вполне могли сгодиться для того, чтобы отплыть на них достаточно далеко, где никто не будет их искать, однако что-то подсказывало девушке, что не только оборотни имеют виды на судна. — Есть один вариант, как нам быстро покинуть эти земли, но мне нужно кое с кем поговорить. Владемер не хочет отпускать сестру, но находится не в том положении чтобы спорить. Его тело ослаблено, разум затуманен зельями, а Вальга даже не ждет одобрения, быстро кивнув на прощание и покинув лачугу. Тошнило, перед глазами то и дело становилось темно, в голове туман, но она упрямо бредет по лесу, стараясь отыскать нужного ей человека. Зажав в ладони амулет, она сосредотачивается и, когда тот становится теплым, резко замирает. — Ведьмак? Острие меча касается основания шеи, и девушка шумно сглатывает. Однако то были не солдаты из Хагге и не наемники фактории, ибо обернувшись, Вальга сталкивается с пристальным взглядом васильковых глаз, и дивный мужской голос ей говорит: — К твоему огорчению, нет. Но есть шанс, что ты еще встретишься с ним, если скажешь, зачем тебе Геральт из Ривии.***
Геральт знал, что влипать в неприятности его неискоренимая черта, тем не менее, наивно полагал, что всякому есть предел. Он натыкается на умирающего в лесу Седрика и прижимающую его к груди эльфку совершенно случайно и как нельзя вовремя. Та, которую ведьмак спас от гнева стражников, перевязала раны бывшего следопыта лоскутами из своей юбки и дала ему какой-то настойки, что была при ней в незначительном количестве, однако особого эффекта то не возымело — эльф умирал в сердце своего любимого леса. — Спаси его, ведьмак! — Кричит Малена, едва завидев Геральта, крепко надавливая Седрику на уже пропитанную кровью тряпицу в области солнечного сплетения, и с каждым мгновением ее голос все больше срывается, переходя на визг. — Дай ему что-нибудь, он же умрет! Из-за тебя! Геральт чертыхается в ответ, не спеша выяснять с какой радости он вновь повинен в чьей-то смерти, не приложив непосредственно к тому руку. Присев на корточки, он достает из сумочки небольшой флакон, в котором плескалась кроваво-красная жидкость, и слегка хлопает эльфа по щекам. — Так, слушай меня внимательно. Это ведьмачий эликсир. Как он подействует на твой организм я не знаю, есть шанс, что ты умрешь и весьма мучительно. Но если все пойдет как надо, регенерация будет быстрой. Готов рискнуть? Седрик, на удивление колеблется, будто не имеет вовсе резона дальше жить на свете, но тут Малена едва слышно всхлипывает, отвернувшись, и мужчина наконец кивает в знак согласия. — Выпей залпом. Вот, так-то лучше. Какое-то время ничего не происходит, и глаза эльфа будто бы даже начинают затухать, словно элексир напротив ускорил приближение смерти, но потом по телу умирающего пробегает судорога, и Малена невольно выпускает мужчину из рук. — Держи его крепче! Седрика бьет крупная дрожь, вязкая слюна стекает из уголка рта на юбку эльфки, и каждая вена на руках и шее мгновенно проступает под бледной кожей, опасно набухнув, точно норовя лопнуть. — Что за отраву ты ему дал? — Взвизгивает Малена, еще крепче ухватив Седрика за плечи. Геральт ничего не отвечает в ответ, сосредоточившись исключительно на Знаке, коим хотел успокоить раненого и, если удастся, погрузить того в сон. Постепенно эльф затихает, черты его лица смягчаются, более не выражая состояния близкого к мучительной агонии, и он проваливается в беспамятство, дыша размеренно и спокойно. — Его надо перенести куда-то. — Ведьмак аккуратно берет мужчину на руки, слегка сморщив нос от едкого запаха алкоголя, коим была пропитана одежда бывшего скоя`таэля, и вопросительно вскидывает бровь. — Может к вашим в лагерь? — Нет, — быстро отвечает Малена, отрицательно замотав головой, — Иорвет с ним в не очень хороших отношениях. Лучше в его лачугу — там хотя бы есть старая кровать. — А еще целый гарнизон наемников из Хагге. Веди меня в ваше гнездо, там на месте и объяснимся.***
Иорвет возвращается в лагерь в настроении крайне паршивом, злой, но тем не менее решительно настроенный, уже уставший ожидать от судьбы благие знамения и привыкший все брать в свои руки. Ему не нужны одобрения, не требуются советы. Они отобьют барку чего бы то ни стоило, и на этот раз он не даст себя провести. В руинах его встретил галдежь, способный привлечь внимание целого гарнизона, и, от одного только вида открывшейся ему картины, скоя`таэлю становится не по себе. Кроме своих солдат, стоявших кто с оружием наголо, кто с примирительно вскинутыми руками, на месте оказалось не менее двух десятков абсолютно незнакомых ему эльфов и краснолюдов, которые, судя по их одежде, никогда не занимали себя партизанской жизнью. Гроза Понтара неприязненно кривится. Навстречу к нему выходит Элеас, эмоционально жестикулирующий в разговоре с одним из краснолюдов, и не успевает эльф сказать даже слова, как его тут же затыкает громкое непристойное ругательство. — Закрой свою гузку, лесная фея, и дай я сам все объясню! Коренастая фигура Золтана вначале мелькает среди своих собратьев, а потом смело показывается перед Иорветом, не выказывая ни намека на страх перед тем, в чьей власти было скинуть его головой вниз с ближайшего обрыва. Золтан не знал, можно ли затронуть хотя бы какую-то струну в том сердце, что, казалось, не ведало жалости, однако был готов рискнуть. — Я знаю, что ты скажешь мне, краснолюд, и поверь, эта информация не нова для меня. Не в первый раз нас предают свои же, и не в первый раз, попав в беду, они к нам же приходят за помощью. Но вот с какой радости мне делать им милость? — С такой, что сделав милость им, ты сделаешь милость самому себе. Иорвет, опасно сощурившись, резко оборачивается. У него за спиной, с раненным Седриком на руках, стоял Геральт из Ривии.