Long way to love

      Торувьель спускается в руины купальни, дабы смыть с раны остатки целебной мази, и сменить бинты. Решив для себя более не просить Лютика ассистировать с перевязками, эльфка тяжело опускается на край бассейна, поджав ноги под себя. Кристально чистая вода отражала ее бледное, измученное лицо, на котором, точно два бездонных озера, выделялись красивые, обрамленные длинными пушистыми ресницами глаза. Как давно в них более не читалось радости или восторга, спокойствия или любви? Казалось, Торувьель забыла про все эти чувства — война поглотила все. Она аккуратно касается намоченным бинтом раны, с облегчением отметив, что ее края слегка затянулись, а кровь окончательно остановилась, и вдруг чувствует уже до ужаса знакомый запах, который стал в этом лесу ее незримым спутником. — Тебя ранили. Воительница не оборачивается, только ведет плечом в ответ, продолжая смывать остатки целебной мази, и даже не чувствует нужды потянуться за оружием. Отчего-то ей стало спокойно, когда этот зверь был рядом. — Попроси Вальгу, она умеет заговаривать раны. — Ваша женщина — ведьма? Теперь на водной глади отражалось два лица, и одно из них было мужское, с окладистой бородой и ясными голубыми глазами. Длинные волосы оборотня взлохматились, пахли гарью и кровью, а в кривой ухмылке, что коснулась губ зверя, показались обычные человеческие зубы. — Можно и так сказать. — Ярослав поворачивает голову к эльфке, пристально всматриваясь в ее лицо. — Ваши вожди приняли условия? — Наши кто? — Насмешливо переспрашивает Торувьель. — Ты про Иорвета? — Вальга сказала, вас ведут двое. — Да, но я подчиняюсь только одному командиру. Ярослав кивает в ответ, внимательно слушая эльфку, которая сосредоточилась только лишь на бинтах, не поднимая на оборотня глаз. Его взор обжигал, заставлял краснеть, как зеленую девицу при первом поцелуе, что совершенно шло в разрез с тем, как уверенно чувствовала себя женщина на поле боя с мечом в руке. — Наши боятся, что вы не сумеете держать себя в руках. Что вы нападете на нас, когда сядем на корабль. Мужчина в ответ неприятно кривится, оголив зубы, точно как самый настоящий дикий волк. — Коли жаждали мы крови, то напали бы на ваш лагерь уже давно. — А зачем вам с нами на один корабль? — Затем, что среди наших нет хороших мореходов. В пути мы потеряли одного, еще двое до сих пор не отошли от ран. С вами мы быстрее доберемся до суши. — А потом? Пойдете своей дорогой? Ярослав чувствует странное волнение в воительнице, на лице которой тем не менее была маска холодной отстраненности, и хотя она не смотрела оборотню в глаза, он все же позволил себе испытать надежду на то, что в чужом сердце еще можно зажечь тот же огонь, что горит в его собственном. — Если попросишь — останусь. Торувьель наконец оборачивается лицом к зверю, растерянная и будто бы даже смущенная, не зная, как реагировать на его легкое касание к ее щеке, слишком нежное для того, кто мог запросто этой же рукой снести кому-то голову. Ситуацию спасает чей-то голос, и вскоре в купальне оказывается тот, кого никто никогда не зовет в случайные свидетели, но он постоянно в них записывается по собственной ли воле, либо стечению обстоятельств. — Лютик, какого черта ты здесь делаешь? Ярослав напрягается всем телом, присев на корточки, прекрасно зная, из какой позиции удобнее атаковать в прыжке, но эльфка удерживает оборотня, положив руку ему на плечо и стойко игнорируя вопросительный взгляд менестреля, который едва ли не упал на ровном месте, стоило незнакомцу утробно зарычать и сверкнуть волчьими глазами. — Это твой новый друг? — Лютик, чего тебе надо? — Да за тобой меня послали. Формируют отряд, собираются скоро атаковать порт. Иорвет сказал, что берет всех, включая оборотней, но те поедут в клетках, где держали заключенных эльфов… Не успел бард закончить предложение, как Ярослав уже поднялся во весь рост, возвышаясь над еще сидящей у бассейна Торувьель подобно каменной глыбе. Крепко сжав кулаки так, что начавшие удлиняться когти пронзили ладонь почти на всю глубину, он издал полный злобы звериный рев, который едва ли не заставил Лютика испустить дух от испуга. — В клетке? Этот seidhe хочет посадить нас в клетку? — Но ваш парламентер приняла эти условия и уже… Дослушивать Ярослав не стал, прервав Лютика грозным рыком. Бросив на Торувьель прощальный взгляд, он быстро выскочил через ту дыру, что проделали Геральт и Лето в стене купальни, и исчез так же неожиданно, как появился. Менестрель, наконец, вздохнул от облегчения. — У твоего спутника горячий характер. — Замолчи, Лютик. — Отмахивается от него эльфка, все еще глядя с тревогой оборотню вслед. — Просто замолчи…

***

      Геральт идет по тропе, что выбрал Иорвет для нападения, почти впереди всех, ступая аккуратно и держа меч наготове. Рядом с ним шел Яевинн, бросавший внимательные взгляды по сторонам, как дикий хищник в ожидании добычи, и оба мужчины действовали на удивление синхронно, словно всю свою жизнь сражались бок о бок как верные соратники. Ведьмак сомневался в плане, буквально сотканном из надежды на чистую удачу и везение, даже не будучи уверенным, что всем беженцам удастся попасть на корабль, потому как ждать их полной погрузки скоя`таэли вряд ли собирались. — Курвина жопа, сколько их тут? — Не сдержавшись выдает краснолюд Грувер, завидев из-за кустов расположившийся в порту лагерь. — Синие полоски отплыли, значит здесь лишь наемники из Хагге. — Геральт слегка сощуривает глаза, напрягая острое зрение, и видит, что к барке с пленниками приближается вооруженный отряд, и некоторые из его членов уже обнажили оружие. — Они собираются избавиться от узников. Месть за пожарище и гору трупов, надо полагать. В единственном глазу Иорвета всего за секунду промелькнула целая буря эмоций, которые Белый Волк почти чувствовал интуитивно, и страх за чужую жизнь там был едва ли не из первых. Ведьмак видел, как поджались чужие губы, а лицо командира «белок» преисполнилось решимостью, когда до убежища атакующих лагерь донеслись голоса наемников, скандирующих «смерть нелюдям». Организовывалась демонстративная казнь, к которой так любят прибегать в нескольких случаях: когда требуется кого-то устрашить, или же когда кого-то желают спровоцировать. Геральт поворачивает голову и встречается со напряженным взглядом Яевинна. — Думаешь, они знают? — Полагаю, что да, иначе какой им резон устраивать зрелище? С барки выволокли эльфа — едва живого, с лицом больше напоминающим кровавое месиво, находившегося не в состоянии стоять на ногах самостоятельно. И когда к его горлу направляют острый кинжал, демонстративно медленно приближая лезвие к слегка загорелой коже молодого мужчины, из кустов летит стрела. — Spair`le! Vedrai! En`lle! [Стрелять! *призыв к атаке*] В той заварухе, что началась в порту, сложно было сказать, на чьей стороне была Фортуна, ибо сразу две стороны ринулись друг на друга с невиданной силой, готовые к сражению и, что немаловажно, к смерти. Отряд Иорвета в действии уже не казался сборищем горячих и зеленых юнцов, поскольку каждый из них не только четко следовал заранее оговоренной тактике, но и был отчаянно решим до такой степени, чтобы не устрашиться чужих мечей и топоров. Геральт прорывается через наемников ловко, быстро, почти неуловимо. Он чувствует запах чужой крови, страха, ярости и ненависти, но даже через этот кисель из чьих-то чувств и эмоций он умудряется распознать еще один, почти родной, почти близкий, успевает увидеть ясные васильковые глаза, которые всегда оказывались рядом, полные слепой решимости и какой-то неуместной в подобной ситуации возвышенности, и ощущение беспокойства за чужую жизнь тесно переплеталось с приятным осознанием, что о его собственной пекутся так, что готовы отвести вражий меч, не устрашившись опасности. — Где зверолюди? — Кричит Грувер, размахивая секирой. — Какого хера их нет? Подмога наемникам, спешащая на выручку из фактории, громыхала латами и трясла оружием, одной сплошной серой волной выйдя из полумрака под свет факелов. Их было около полусотни, все как один хорошо вооружены, и подобная военная помощь могла бы обернуться бедой для отбивающих барку, если бы в какой-то момент издалека не послышался волчий вой. Первым вылетает большой зверь с длинной светлой шкурой, острыми клыками вцепившийся в горло одному из солдат, у которого вместо доспеха была лишь тонкая кольчуга, а следом за ним выскакивают еще двое, издавая низкие утробные звуки, от которых даже у некоторых краснолюдов пробежали мурашки по коже. — Мать моя женщина, — тихо произносит Золтан, когда один из оборотней одним ударом лапы сносит наемнику в броне голову с плеч, притом еще и в прыжке, — чтоб я сдох… Между зверями вскоре начинает мелькать чья-то фигурка с мечом в руке, и в этом, на первый взгляд, хрупком создании Геральт сразу же узнает Вальгу. Девушка уворачивается от прямых ударов, не отражая их, и выбирает себе цель послабее да и менее экипированную, которую легче прошить насквозь мечом, чтобы быстро перейти к следующей жертве. Ее взгляд был холодный и острый, и она без зазрения совести атаковала со спины, перерезая глотки затаившимся при виде оборотней солдатам или сразу снося голову с плеч. — Грязно сражаешься, dh`oine. — Бросает ей дерущийся сразу с двумя наемниками Элеас, тем не менее, криво усмехнувшись. Вальга ничего не говорит в ответ, какая-то неестественно бледная, даже серая, с расширенными как у наркомана зрачками и плотно сжатыми губами. Иорвет дает сигнал, и скоя`таэли начинают двигаться к барке, окружая ее полукругом от натиска все еще достаточного количества солдат. К удивлению Геральта, первыми на судно садились беженцы. — Этого в плане оговорено не было. — Одноглазая фея полна сюрпризов. — Бросает ведьмаку через плечо Золтан, всадив топор очередному наемнику в череп. — Лютик, шевели задом, черт бы тебя побрал! Менестрель, доселе прячущийся в кустах в обнимку с лютней, выходит из укрытия вместе с Торувьель, прикрывающей тылы собратьям весьма меткой стрельбой из лука. Она крутит головой по сторонам, запуская стрелы во врагов, и в какой-то момент замечает в толпе сражающихся… его. Окруженный со всех сторон, Ярослав кидается на врагов, даже не обращая внимания на несколько кинжалов, торчащих из спины, и рассеченное плечо, из которого густо сочилась свежая кровь. — Ступай на корабль. — Говорит эльфка Лютику, натягивая тетиву. — Но Яевинн сказал… — Ступай! Геральт, кружащий на месте между атакующих его наемников, едва успевал отбивать удары. Бомбы подошли к концу, все кинжалы были потрачены на Лето. Краем глаза он видит, как на борт заходит Седрик, уже будучи способным передвигаться, пускай и при посторонней помощи, несколько эльфийских женщин, совсем мало детей. Когда беженцы оказываются на борту, Иорвет отдает приказ всем скоя`таэлям подниматься на барку. — Но как же они? — Торувьель хмурит брови, еще крепче ухватившись за лук. — Мы обещали взять их с собой! — Я и не отказываюсь от своего слова. — Цедит в ответ Иорвет, одним взмахом руки перерезав молодому солдату горло. — Однако им следует поторопиться, потому что мы отплываем. Торувьель встречается взглядом с Геральтом и видит в нем те же осуждение и злость, какие чувствовала сама. — Я не сяду на корабль без них. — Отчеканивает она, круто развернувшись на каблуках. Воительница уже собирается уходить, как на поляну выходит еще несколько оборотней, едва державшихся на ногах, и к ним тотчас подходит Вальга, подставив одному из них плечо. — Ярик! Один из оборотней, утопивший лицо в чужих вспоротых кишках, бросает на человеческую девушку быстрый взгляд и в несколько прыжков оказывается рядом, помогая собратьям дойти до барки. — Дай дорогу, seidhe. — Хрипит темноволосый волкулак, лицо которого было сплошь покрыто синяками и ссадинами. — Ты дал слово. — Только при условии выполнения вами второй части уговора. Взгляд Иорвета тяжелый и напряженный, и он внимательно всматривается в лицо подошедшей Вальги, по которому крупными каплями катился холодный пот. Она с трудом держит раненого оборотня на себе, почти оседая на землю под его весом, но все же стоит на ногах, выжидая ответа кузена. Она была готова услышать что угодно, даже призыв к атаке, ведь никому в лагере не пришлось по нраву ее самоуправство, но родич лишь кивает головой в ответ, покоряясь чужой воле. — Да будет так, seidhe. Пропусти нас. Иорвет отходит, позволяя оборотням пройти, и вскоре все садятся на корабль, покуда оставшиеся в живых люди спешно возвращались обратно в факторию. Но стоило поднять якорь, как происходит то, чего предвидеть не мог абсолютно никто — в башню, что стояла в порту, затащили эльфок, работающих в местном борделе, и, после демонстрации их лиц отплывающим беглецам, подожгли вместе с постройкой. Никто не подумал об этих женщинах, никто о них даже не вспомнил. — Dana, они же сгорят заживо! — Шепчет Торувьель, с ужасом глядя на полыхающую крышу. — Надо что-то предпринять! — Тебе жалко подстилок для dh`oine? — Презрительно кривит губы один из эльфов Иорвета, словно его нисколько не тревожили душераздирающие, полные страха и отчаяния крики, доносившиеся с берега. — Лично я не полезу в воду ради них. — И что же, — вклинивается кто-то из краснолюдов, подбоченившись, — бабам заживо гореть? — Наши женщины не боятся смерти. А мы не можем рисковать десятками жизней ради их спасения. — Прерывает начавшийся спор Иорвет, отвернувшись, дабы не видеть одну из эльфок, привязанную совсем рядом с окном башни. Он стискивает зубы до скрипа и велит держать курс прежним, как вдруг слышится громкое восклицание Геральта и плеск воды. — Que… [Какого…] Темная макушка скрылась под водой и вновь показалась над поверхностью уже совсем рядом с берегом, взобравшись по сваям и тотчас ринувшись к подожженной башне. Будто выточенное из мрамора лицо было искажено гримасой презрения и ненависти, а в васильковых глазах плескалась ярость, когда мужчина идет сразу против нескольких местных, вставших у него на пути с вилами и дубинками. Геральт знал, что Яевинн выстоит. И он также знал, что не сможет остаться в стороне. — Folie asail! [Глупый осел!] — Кричит ему вслед Иорвет, когда ведьмак прыгает в воду следом. — Vatt'ghern! [Ведьмак!] Но Геральт не слышит его, либо не хочет слышать. Он наконец поднимается на пристань и перегораживает дорогу двум спускающимся вниз к башне наемникам. — Ну что, потанцуем?