Long way to love

      Она стояла у поваленной березы с лукошком в руке и аккуратно срезала свежие прутья с ярко-зелеными листьями, что-то бормоча себе под нос, как будто заклинание. Возможно, это оно и было, все-таки ведьма, да и вряд ли нашелся бы в округе иной человек, решивший с первыми лучами солнца идти собирать редкие травы, оставляя среди полей дары за собранные природные богатства. В том, что волкулаки промышляли мородерством в сожженной деревне, вытаскивая из заброшенных и полуразвалившихся домов последнее добро, можно было не сомневаться, однако Иорвету на то было плевать. Не ему рассказывать о том, как удобны сапоги снятые с тела только что убитого солдата, и как важна бывает такая добыча, когда надеяться уже не на что. Партизан какое-то время наблюдает за ней, срывающей уже барвинок с видом великого счастья на лице, а потом подходит ближе, бесшумно, подобно кошке. - Травить кого-то собралась, beanna? Вальга резко оборачивается на его голос, едва не выронив целый пучок какой-то травы из рук, но когда видит перед собой знакомое лицо с извечной, слегка самодовольной улыбкой, то тотчас успокаивается, продолжив заниматься своим делом. - И как благородный seidhe нашел меня? - Это было не трудно. - Старый Лис подходит к девушке ближе и встает напротив, скрестив руки на груди. Она смотрела на него прямо, без страха, ненависти или заискивания. Ее взгляд ни разу не упал на его шрам, что было как минимум странно, лишь на единственный целый глаз, будто она специально игнорировала чужое увечье. - Ты спрашивала у Малены где найти мандрагору и аир. Она ошиблась - в окрестностях Вергена не растет ни одного, ни другого. Вальга молчит, не помогает с разговором, что непривыкшего к любезностям с dh`oine Иорвета слегка злит, но отчего-то он не раздражается настолько, чтобы уйти, и продолжает сам, не спуская с ведьмы пристального взгляда, будто желал проникнуть ей в самую душу. В конце концов, он только что признался, что намеренно искал эту девицу и даже спрашивал у своих, не видели ли они ее. Что может быть хуже? - Но я знаю, где растет. Вначале, они идут молча, но потом все же, зацепившись за восхищение красотой ландшафта, заговаривают вновь. Вальге неуютно под этим пристальным взглядом, а после того сна, в котором Иорвет заносил над ней меч, так и вовсе суеверно страшно. Женщины ее рода говорили, что есть видения, отражающие наши страхи, есть пророческие, есть предостерегающие, а вот к какому отнести свой сон Вальга не знала. Она разглядывает этого эльфа, когда тот не видит, его широкие плечи, высокие скулы, чувственные губы, но мысленно все же осекает себя - проблем ей и без того хватает. Иорвет, разумеется, это замечает. - Любуешься? Девушка вопросительно вскидывает брови, укладывая зверобой в лукошко. От чужого ехидства и желчи стало сразу не по себе, а в зеленом глазе партизана промелькнуло нечто вроде старательно спрятанной за безразличием и надменностью горечи. - Все вы эльфы красивые, а благородный seidhe все ж не первый, кого имею честь знать. - И многих из наших ты знаешь? - Насмешливо спрашивает Иорвет, ловко вскочив на поваленное дерево, ведущее через полноводную реку. Вальга на это лишь фыркает, следуя за проводником с куда меньшей проворностью - лукошко уже было более чем наполовину полным. Когда ей протягивают руку, она даже замерает, но чужой недовольный взгляд не дает замешкаться и приходится пошевеливаться, приняв помощь; все же не каждый день враг всего человечества ведет себя как галантный кавалер. - Откуда ты знаешь наш язык? - Там, где мы жили, была семья из ваших. Женщина научила меня кое-чему. Я с ее сыном всегда играла, так что как-то само запомнилось. - И где вы жили? Вальга отводит взгляд от прямого, вопрошающего взора Иорвета, и нервно закусывает щеку. - Там, где уже ничего не осталось. И никого. Ее рука все еще в его ладони, и от такого долго тактильного контакта становится как-то и тепло, и неудобно одновременно. Он смотрел на нее без презрения или ненависти, без обжигающей холодности или высокомерия, и Вальге вдруг захотелось, чтобы этот взгляд длился вечно. Она скользнула глазами по его шраму, - впервые за все время, будто только что заметила, - и Иорвет не сдерживает кривой усмешки. - Интересно, что там под платком? - Нет. - Пожав плечами, просто говорит девушка. - Это всего лишь шрамы, благородный seidhe, и у каждого они свои. Иорвет хмыкает в ответ, ничего не ответив, и помогает ведьме спуститься с поваленного дерева на другой берег реки. Теперь уже он смотрел на Вальгу, когда та не замечала этого, уводя ее все дальше к старым курганам, где росла мандрагора. Ему не хотелось спешить, а потому он ступает тропой через поле из ракитника и дрока, зная, что его спутнице понравится это место. Она улыбается ему, рассказывая про старые человеческие легенды, а он, Гроза Понтара, криво усмехается, но уже без тени ехидства. Так проходит все утро, а когда они возвращаются в город, то их ожидает лишь кровь, ненависть и злость, где не было место для сострадания, а уж тем более для любви.

***

- Мы услышали крики еще в деревне. - Иорвет бросает полный злобы взгляд на одного из кметов, что выплевывал оскорбления в адрес всех заступившихся за волкулака и Вальгу, и цедит сквозь зубы. - Закрой свой поганый рот, dh`oine, пока я не прирезал тебя на месте! - Не лучшая твоя реплика, если хочешь осесть в этом городе бок о бок с людьми. - Геральт убирает меч в ножны, помогая девушке поднять волкулака на ноги и подставляя ему свое плечо. - Что с ним такое? Кроме пробитой головы, разумеется. - Он болен... - Отвечает Вальга срывающимся голосом, ласково поглаживая Босника по щеке. - С детства такой. У Босника оказалась до ужаса невнятная речь, а с учетом нанесенных травм, все становилось еще хуже. Его сажают у ворот на выходе из города, и Вальга тотчас принимается заговаривать раны, заставляя кровь сворачиваться быстрее. Геральт слышит, как всеобщее раздражение переключается на стоящего в центре толпы Яевинна, мешающего разгневанным крестьянам пойти на ведьмака с вилами, и складывает пальцы в Знак, пытаясь их успокоить. Работает плохо - толпа остается глуха к магии. - А чего мы хотели? Мутант, только за деньги работать и годен! Богомерзкие создания, вон с кем якшаются! - Чего это ты остроухий в меня ножиком тычешь? Дай пройти, пока я не насадил тебя на вилы! - А может ведьмачьего полюбовничка задом на кол посадить? Авось сработает и этот быстро захочет народ мирный защищать. - Всем стоять, я сказал! - Грубым, низким голосом выкрикивает Иорвет, также будучи окруженным толпой. Он слышит взволнованные голоса своих бойцов на стенах города, которые точно не будут молча терпеть угрозы в адрес командира, и грубо выражается. Бойню было необходимо предотвратить. - Шаг назад, dh`oine, я дважды повторять не буду. - Да кто ты такой? Охмурил Саскию, так решил, что нами править будешь? Кровожадный ублюдок! Мы вас тут терпим, а вы на нас прете? - А разве толпа, собирающаяся устроить беспощадную расправу над каждым, кто встает у нее на пути, не кровожадна? Вместо того, чтобы разобраться во всем, обратиться к закону, вы спешите схватиться за вилы, а теперь хотите устроить резню. Голос Геральта, прозвучавший в общей какафонии, кажется острым как сталь, резким и безумно холодным, даже устрашающим, а в совокупности с гневным взором мерцающих в наступившем полумраке кошачьих глаз, производит верный эффект: народ слегка затихает. - Разве на таких принципах основывается свободное государство, за которое вы собираетесь бороться? Хотя кто я такой, чтобы вас вразумлять. Мутант, которому чуждо благородство. Можете резать друг другу глотки; закончатся эльфы, принимайтесь за друг друга! Армии Хенсельта это будет только на руку. Но если кто-то из вас, даже самый вшивый кмет, попробует причинить вред тем, кто мне дорог, то я клянусь - вы пожалеете о том дне, когда появились на свет. - Никто никого резать не будет, покуда я здесь староста! А коли так, то велю вам всем заткнуть свои поганые глотки и разойтись по домам, до дальнейших разбирательств. - Сесиль Бурдон появляется будто из ниоткуда, в сопровождении племянника и еще нескольких краснолюдов с топорами в руках, а также наконец объявившейся стражи, которая отчего-то внушала крестьянам большее уважение, нежели два эльфа и ведьмак с мечами наголо. - А этого молодца с пробитой башкой мы посадим до тех пор, пока не очнется Саския и тогда будем вершить суд. В небе послышались раскаты грома, запахло грозой. Тучи, загородившие собой солнце, черным облаком сгущались над городом, слишком быстро, слишком резко, отчего наиболее суеверные граждане принялись отступать, взывая к Вечному Огню. Ветер завыл, унося с собой чьи-то палатки и лежащий на дороге мелкий мусор, и воздух вдруг стал безумно чистым, наэлектрезованным, будто кто-то... колдовал. Геральт сразу же обращает внимание на Вальгу, но та сидит к нему спиной, на коленях и сгорбатившись, слегка раскачиваясь взад-вперед и обхватив себя руками. Снова раскаты грома, яркая молния разрезает небо напополам, а ветер становится фактически штормовым. - Надо уходить с рынка! - Старается перекричать непогоду Скален, придерживая на голове шапку, готовящуюся улететь в самое небо. - Все по домам! Когда откуда ни возьмись, словно появивишись из воздуха, посреди рынка падает вырванное с корнем дерево, в толпе начинается самая настоящая паника. Люди едва ли не топчат друг друга, врываются в свои дома, спасаясь от гнева природы, а в этот момент, защищенные от излишнего внимания, Вальга и Босник покидают город, правда, не совсем одни. - А это еще кто? - Полным возмущения голосом спрашивает Бурдон старший, кивнув в сторону светловолосого мужчины, что нес на руках раненого оборотня. - Их приятель? - И не только их. - Говорит Яевинн, неприязненно скривившись. - Только я уже не знаю, к счастью ли это, или же напротив.

***

      Они сидят в одном из домов эльфийского квартала; у каждого по чарке с каким-то пойлом в руке, - самого дешевого, которое было в таверне, - и краюхе хлеба в зубах. Был еще и сыр, но три взрослых мужика рассправились с ним слишком быстро, чтобы вообще брать в расчет, а потому решили заедать спиртное тем, что было у Геральта в сумке. У Геральта в сумке не было почти ничего. - А ваш Элеас не промах. - Хмыкает Белый Волк, паскудненько ухмыльнувшись. - И как ты только из него правду выбил? Иорвет ничего не отвечает, только отхлебывает еще алкоголя и сразу же кривится - горло моментально обожгло и огненным комком спустилось в желудок. - Ghoul y badraigh mal an cuach! - Наконец сквозь зубы цедит он, крепко зажмурившись. - И как вы, dh`oine, пьете такую дрянь? - Это ты еще не пробовал ведьмачьих мутагенов. - Усмехается Геральт, разливая остатки дешевого пойла по чаркам. - Итак, каков наш план? - А он у нас есть? - Для начала стоит разобраться с оборотнями. - Яевинн тоже делает глоток, стараясь игнорировать прямой взгляд Геральта и насмешливое хмыканье Иорвета. Те, в свою очередь переглядываются, и Старый Лис наконец выдает: - Скажи прямо, что жаждешь превратить женщину из плоти и крови в жалкое подобие... - N'te dice'en ayd, Iorveth. Thaess. [Ничего не говори, Иорвет. Помолчи] - А ты не думал о том, что отношения Торувьель и этого оборотня могут быть нам всем на руку? Глаза Яевинна опасно вспыхивают, и он тотчас напрягается. - Хочешь сделать из нее подстилку, чтобы использовать зверей во благо интересов твоей девицы из полей? Геральт вздыхает, утомленно потирая переносицу. Они прикончили только одну бутылку, а скандалов набралось на целый десяток. - Может хватит уже вам собачиться? У нас и без того хватает проблем. Для начала нужно снять проклятие с Саскии, и завтра я намерен заняться именно этим. Про случай с суккубом предлагаю всем благоразумно забыть. - Мы-то может и забудем. - Вновь хмыкает Иорвет. - А люди? - Ну, кто-то должен поговорить с Вальгой и убедить стаю не высовываться. Кто-то, кого девушка зовет благородным, явно проникнувшись глубокой симпатией. - С явной долей сарказма в голосе говорит Геральт и многозначительно смотрит на сидящего перед ним эльфа, на что тот отвечает убийственным взглядом. Яевинн в свою очередь не сдерживает смешка. - А потом что? - А потом мне нужно наконец заняться тем, ради чего я здесь. Найти Трисс, снять проклятие, а потом отыскать Лето. - Ведьмак поворачивается к Яевинну, чьей руки во время распития бутылки он то и дело ненароком касался хотя бы костяшками пальцев, дабы поддержать тактильный контакт, и, глядя ему в глаза, спрашивает. - Ты поможешь мне? Яевинн только кивает в ответ, слегка улыбнувшись, но Геральту хватает и этого. Ему стало важно быть рядом с этим эльфом рядом, стало важно знать, что тот прикрывает его тыл, а ведьмак, в свою очередь, может защитить того, кто стал очень дорог. В Школе Волка было правило: если двое отправляются вместе на большак, то работают в паре, отвечая за жизнь друг друга. Так было легче выжить и выполнить задачу, но подобное взаимодействие также сближало. В погоне за Саламандрами присутствие черноволосого эльфа стало каким-то привычным, его острый меч облегчал путь, но было еще что-то сближавшее вначале на уровне дружбы, а теперь еще и как партнеров. Партнеров. Приятное, но какое-то непривычное слово. Была ли ему партнером Трисс? А кто-то до нее? А теперь Яевинн, но на долго ли? Геральт невольно кривит губы в улыбке от собственных мыслей. Не стоило думать о таких вещах тогда, когда проблем было выше крыши. А Старый Лис тем временем уже поднимался из-за стола, слегка захмелевший после дешевого пойла, выпитого на голый желудок, и устало плетется к камину. - Хорошо, я поговорю с Вальгой. - Говорит он, разминая плечи. - An, bloede arse, n'ees behéth ne beann`chy ne sas mallaich. [ Хотя я, черт возьми, не подписывался ни на баньши ни на проклятья] - Почему ты зовешь ее баньши? - Спрашивает Геральт за секунду до того, как эльф закидывается на циновку у камина, блаженно на ней растянувшись, и тотчас проваливается в сон. - Она умеет оживлять мертвецов...

***

- Ess've vairich? [Вы слышали?] - Шепчатся эльфы из беженцев, столпившись после случившегося в квартале. - Dh`oine aenbysmer Iorveth shen Yaevinn. Aen hanse wett ichaer... [Люди оскорбили Иорвета и Яевинна. Ганза жаждет крови...] Стояла глубокая ночь, на улицах после грозового ливня было пустынно и холодно. Никто не слышал чужих разговоров, которые, впрочем, не вели ни к бунту, ни к резне, поскольку ни один из беженцев не хотел вновь пускаться в дорогу из-за того, что их воинственные собратья лезли не в свое дело. Те, кто видел произошедшее, твердили в один голос - волкулак виновен не был. Просто чудной парень ошивался по рынку, а потом взял без спроса какие-то портки. Завязалась перепалка, во время которой оборотень показал зубы, просто огрызнувшись и тотчас отойдя в сторону, сгорбатившись и обняв себя руками. Зубы были очевидно нечеловеческие. - Thaess! [Замолчите!] Дверь одного из домов открывается, и оттуда выходят двое: Яевинн и беловолосый ведьмак. - Que suecc's? [Что случилось?] Эльфы начинают расспрашивать командира одного из отрядов о дальнейших планах скоя`таэлей, просят разрешить конфликт с оборотнями. И хотя каждый из них был уверен в том, что волкулак безвинен, все же настаивали на том, чтобы его отправили в тюрьму - на справедливый суд Саскии. - Пока Саския очнется, парня могут прирезать за решеткой. - Говорит Геральт, сверкнув кошачьими глазами в темноте. - Здешние камеры почти не закрываются, а охраняет их всего один краснолюд. Яевинн принимается успокаивать народ, что-то объясняет, на чем-то настаивает, как вдруг замечает на крыше одного из домов лучника. Вроде бы ничего особенного, ведь большая часть скоя`таэлей ходит с оружием, однако никто не скрывает лица в городе черным платком и уж точно не целится в своих же собратьев. Или не в собратьев? Осознание того, что мишенью является Геральт, вспыхнуло моментально, когда в тихом перешептывании удалось различить звук натягиваемой тетивы. Ведьмак тоже услышал этот звук и тоже увидел лучника. Только и подумать не мог, что прольется отнюдь не его кровь. - Яевинн! Черная макушка мелькает перед глазами как раз в тот момент, когда летит стрела. Слышатся крики, начинается суета, а на руки ведьмаку падает черноволосый эльф со стрелой в груди. - Нет! Яевинн! - Геральт крепко прижимает раненого к себе, грубо рявкая сбежавшимся на шум скоя`таэлям. - Зовите магичку! Яевинн слабо стонет, сцепив зубы, когда ведьмак поднимает его на руки. Вокруг становится тесно, шумно, почти нечем дышать, а перед глазами только лицо того, кого он защитил от стрелы собственной грудью, поддавшись порыву, который шел не от голоса разума, а из самого сердца. - Что такое? - Сонным голосом спрашивает Иорвет, когда в дом снова заходит ведьмак с раненным эльфом на руках. - Что произошло? - Меня хотели убить. - Геральт аккуратно опускает Яевинна на кровать в углу, лихорадочно осматривая рану. - И я знаю, кто этот лучник.