***
Когда в центр площади выходит Лето, в сопровождении почти целого гарнизона нильфгаардских солдат, — живое подтверждение того, что никогда нельзя судить кого-то по внешнему облику, — у Геральта невольно дергаются уголки губ. Засранец нагло взглянул на товарища по ремеслу, криво усмехнулся и начал свой рассказ, вложив все свое презрение и насмешку в слова, касающиеся чародеек, наивно полагающих, будто в их руках целый мир. Роше наблюдает издалека за происходящим со странной смесью тревоги и гордости, глядя, как маленькая Анаис — будущая королева — стоит рядом с коннетаблем Наталисом важно выпрямив спину и вскинув узенький подбородок, а позади нее, сощурив глаза, хищным взглядом смотрит Радовид, из рук которого уполз лакомый кусок целой территории, вполне подходящей для того, чтобы взять ее под протекторат. Трисс обличает своих товарок не без злости — тело адски крутило после пыток, а голова кружилась от слабости, — и в тот момент, когда казалось бы следовало не просто на словах корить виновных, но и приходить к каким-либо четким действиям, поднялся резкий порыв ветра и… пришел дракон.***
«— Не ходи к капищу на этой седьмице. Ни ночью, ни днем. Вальга поднимает глаза на бабушку, оторвавшись от тех трав, что с самого утра вязала в пучки и отбирала на разные мази да зелья, и непонимающе хмурит лоб. — Но ведь праздник… — Если я говорю не ходить, это значит не ходить. Эта зима лютая будет, и народ детей в угоду Маре отдает, только вот не всегда своих. Будто Богам такая треба нужна! — Пожилая женщина устало садится на маленький табурет, стряхнув с седых волос последние крошки снега, и ласково смотрит на внучку, чей взгляд таил в себе всю ту силу могучего леса, который она так любила. — Верона нашла сегодня дочь свою, которая на откос кататься ходила. Ее привязали к дереву, и бедная девочка замерзла насмерть, отдав душу Богам раньше времени. Ты у меня одна и твоей гибели я не переживу. Вальга подходит к бабушке, присев у ее ног, и, словно щенок, ластится, положив голову женщине на колени. — А как же Владемер? Вдалеке послышался одинокий волчий вой, а следом за ним подала голос и вся стая. Морозный ветер уносил эту какафонию далеко за пределы леса и даже поселения, напоминая о том, что когда луна наберет силу волки выйдут из чащи, дабы добежать до Лысой Горы, и горе тому несчастному, кто попадется на их пути. — Владемер? — Горько усмехается пожилая женщина, ласково перебирая волосы внучки между пальцев. — Твой дед отобрал у нас Владемера. Как и моего сына. А ты мой завет помни — не уходи далеко от дома и всегда держи нож под рукой. Поняла? Вальга молча кивает, вдруг почувствовав странный холод, пробирающий до костей, и прикрывает глаза, разморенная теплом очага да долгой, кропотливой работой. Она еще не спит, но слышит как наяву серебряный звон колокольчиков и крики наездников, подгоняющих лошадей; по ночным тропам бежала кавалькада призраков, возглавляемая ездоком без лица и имени, а за ними бежала свора псов с огненными глазами, способная настичь любую жертву, чей след только удастся взять. Девочка видит своего брата, — он харкает кровью, прижимая ладонь к ране на груди, — а позади него поднималась алая луна, в свете которой весь мир казался залитым кровью…» Вальга резко просыпается, будто ее водой окатили, и быстро поднимается на ноги. Владемера нигде не было видно, как и обращенного эльфа; лишь один Босник мирно посапывал в углу пещеры, подтянув под себя слабые ноги. Девушка выходит наружу, идет к тому месту, где привязанный к одному менгиру молодой волкулак должен был находиться под присмотром старшего зверя, но не находит ничего, кроме разорванных веревок и следов от чьих-то когтей на камне. Сердце бьется почти в горле от страха, а душу сковал ледяной ужас. Вальга берет в руки свой амулет, сосредотачивается и ступает по дороге, ведущей к городу, с ужасом понимая, что серебро в ее руках теплеет, а значит ее кузен где-то в той стороне. Она проклинает этот неписанный звериный кодекс, который придумал еще ее дед — первый волкулак в их семье — и которому неуклонно следовал Владемер, считая, что раз эльфийский юноша был укушен одним из стаи, то и стае нести за него ответ. Если бы они его бросили, если бы брат не укусил Элеаса сам, таким образом связав себя с этим юнцом, если бы они ушли сразу после окончания осады города… Вальга видит столпившихся скоя`таэлей, людей и краснолюдов, образовавших плотное кольцо вокруг чьего-то тела. Сожженная деревня была полна народа, но человеческая ведьма видела только того, чьи смоляные волосы мягким ковром лежали на холодной земле, утопая в луже свежей крови. Она рассталкивает толпу, буквально врываясь в самый центр, и от увиденного у нее подкашиваются колени: ее сон из самого детства, тот самый, что она зрела только что, исполнился, и тот, кто был дороже ее собственной жизни, лежал без признаков жизни со следами от вил на голой груди. — Это та самая ведьма! Которая из тюрьмы бежала! Вальга не разбирает голосов, хотя стоило бы прислушаться, ведь толпа уже собиралась отправить ее следом за родичем в иной мир, но окружающая действительность перестала существовать, и горячие слезы плотной пеленой укутали ее глаза, мешая даже видеть еще не остывшее тело брата. — Уходи отсюда! Торувьель, та самая бесстрашная воительница, пытается поднять ведьму на ноги, но та одним сильным рывком высвобождается, ощерившись, как дикая волчица, и бешеным, злобным взглядом смеряет толпу. — Прокляты… — Вальга оглядывается по сторонам, ссутулившись и расставив ноги будто готовясь к прыжку, широко разводит руки, воздев их к темному небу, и орет истеричным голосом. — Да будьте вы все прокляты! Шквал резкого ветра тотчас отрезвляет толпу, собирающуюся вновь хвататься за вилы, принеся с собой гром и молнии, что обрушились мощным потоком, словно так и ждали приказа явиться и затопить все живое. Скоя`таэли пятятся, изумленно глядя на колдующую ведьму, обратившую свой гнев даже против тех, кто был совершенно не причастен к гибели ее брата. Когда из-за кустов выходят волки, опасно прижавшие уши к телу, с диким оскалом, в котором виднелись их острые, хищные зубы, люди начинают бежать, в надежде скрыться в городе за его высокими стенами… но тщетно. Крики, полные агонии и мольбы, зверят в воздухе, возносясь даже к грозовому небу, а ливень смывает в быстром потоке свежую кровь, орошившую холодные камни и землю. — Caemm! Veloe! [Идем! Быстро!] — Киаран ведет эльфов и краснолюдов к заброшенным избам, где хотя бы еще имелись двери, пропустив всех вперед и едва успев заскочить внутрь — за его спиной уже слышалось лязганье звериных зубов. — Вот тебе и пожалели девку! — Дрожащим голосом говорит Ярпен Зигрин. — Черт бы меня побрал, ты посмотри, что творит! Торувьель молчит, силясь унять дрожь в теле, и единственная из всех не осуждает человеческую ведьму. Она видела все: как Элеас выбежал на тракт перед беременной эльфкой, как его настиг Владемер, как он боролся с ним, получив серьезные раны, и просто не успел скрыться следом, получив ударом вилами прямиком в грудь от подоспевшего крепкого мужика, подкравшегося к изможденному оборотню со спины. Ни один эльф, даже жалея зверя, не мог заступиться за него, поскольку понимали — за какие бы они идеалы не боролись, а люди не воспримут их как равных, и любой голос против человека превратится в ропот жаждующих выгнать нелюдей из города. — Смотрите! — Восклицает Ярпен, глядя в окно. — А зверолюда-то нет больше! Торувьель неверящим взором тоже вглядывается в темноту, хотя дождь и мешал рассмотреть что бы то ни было, однако убеждается в правоте краснолюда: паводок уносил какие-то обломки и вниз по склону, но на тропе не было ни тела волкулака, ни самой ведьмы. — Может потоком унесло? Или залило просто… — Такую тушу? — Говорит еще один краснолюд, протиснувшись между эльфкой и Зигрином к окну. — А ведьма тогда куда делась? — Ушла. — Тихо шепчет Торувьель, склонив голову. — Они оба ушли.***
— Геральт! Ведьмак отскакивает от бьющего хвостом дракона, кружившего по амфитеатру, явно с подачи той чародейки, которую только что уволок в безопасное место подальше от решивших заковать ее в сталь солдат. Яевинн и Иорвет отрезаны от ведьмака огнем и поваленными камнями, а Трисс, как бы не старалась прогнать налетевшего змея, лишь раззадоривала его больше, уже становясь мишенью номер один для удачной охоты. Геральт пытается привлечь внимание Саскии к себе, ему даже удается полоснуть ее по чешуйчатому хвосту, но когда та решает отразить его бесполезные атаки огнем, то уже и не рад собственной авантюре. — Геральт, осторожно! Саския взлетает выше, расправив могучие крылья в воздухе, и открывает пасть. Бежать почти некуда, амфитеатр пылает огнем, но вдруг ведьмак, во всей этой шумихе и панике, слышит чей-то спокойный голос в голове, размеренным речетативом проносящийся будто во сне. — «Огонь, пылающий в ночи, божественное пламя; тебя, пылающий танцор, во мраке заклинаю…» Кольцо на пальце начинает вновь гореть, а вместе с тем вокруг Геральта начинают расползаться маленькие огненные змейки, петляющие вокруг ведьмака между камней, постепенно соединяясь в нечто сферическое, окружившее мужчину словно куполом. — «Огонь огнем я заклинаю, слова я древние шептаю; пусть пламя обратится к свету, а искры обратятся в пепел!» Когда дракон дыхнул, пустив в Геральта столп огня, ни один из тех, кто наблюдал происходящее, не подумал бы, что Белый Волк выстоит. Какого же было их удивление, когда сомкнувшиеся вокруг ведьмака змейки не пропустят пламя сквозь себя, загородив носителя кольца мерцающим щитом. — Не может быть… — Удивленно распахивает глаза Трисс. — Невероятно… — Это ты? — Яевинн бросает взгляд на чародейку, полагая, что ее колдовство спасло охотнику на чудовищ жизнь, но та отрицательно качает головой, все еще не сводя глаз с ползающих вокруг ведьмака змеек. — Тогда кто же? Неужели… Геральт снимает перчатку, чувствуя, что еще мгновение задержки и кольцо спалит кожу до мяса, однако не успевает он даже коснуться чужого дара, как оно само падает на каменные плиты, развалившись на две равные части. Дракон улетает к башне, куда и отнес вызвавшую его чародейку, послав следом еще одну струю огня, но и эта не достигает цели: змейки, ползающие вокруг беловолосого мужчины, вновь собираются вокруг него и не пускают пламя через себя. — Спасибо, Вальга. — Говорит ведьмак, перехватив меч поудобнее и бежит сквозь огонь туда, где пряталась охраняемая драконом магичка. — Трисс, уведи их отсюда! — Осторожнее! — Кричит ему рыжеволосая женщина вслед, инстинктивно метнувшись за ведьмаком, но ее останавливает взметнувшееся пламя, почти лизнувшее Меригольд по лицу. — Он справится. — Говорит Яевинн, пристально глядя Геральту в спину. — Он должен справиться.