The Wolf and the French Heir // Волк и французский наследник

- Ты можешь говорить немного громче, черт возьми? - спросил мальчик со шрамами, швыряя остроконечную шляпу в двух своих друзей. Первые несколько дней седьмого курса Ремуса Люпина в Хогвартсе начались с легкого волнения, после того как Дамблдор во время праздника объявил, что их школа станет местом проведения Турнира Трех Волшебников 1977 года. Ничто не могло утихомирить их возбуждения, даже перспектива самых трудных экзаменов в конце учебного года. Ремус ждал не меньше, чем его лучшие друзья, но спустя пару недель, когда все, о чем они говорили, было связано с этим событием, он начал все больше и больше раздражаться. - Интересно, будут ли там девушки, - вздохнул Питер. - Конечно, будут, Пит, - ответил Джеймс, полируя свою метлу, - Там будут бразильские и французские девушки. Я даже слышал, что все мальчики в Шармбатоне - квиры, так что у тебя будет шанс, Рем. - На что ты, блять, намекаешь? - спросил Ремус, отвлекаясь от книги на коленях и готовый ударить своего лучшего друга подушкой. - На то, что, раз все мальчики геи, у тебя будет больше девушек на выбор, - ответил Джеймс, бросив на него вопросительный взгляд, - Да что с тобой такое? Ремус выдохнул воздух, который держал в себе, и попытался восстановить самообладание; за те семь лет, что он знал двух своих лучших друзей, он никогда не говорил им, что не испытывает такого восторга к девушкам, как они. Он всегда знал, что с ним что-то не так, но очень хорошо умел это скрывать. Он встречался с девушками, он спал с девушками, он говорил о девушках и с девушками; он не особо наслаждался любым из этих начинаний. - Ничего, - ответил он, пытаясь успокоиться, - Просто скоро полнолуние, вот и все. Это была не совсем ложь, так что он не чувствовал себя слишком виноватым. С тех пор, как два его друга стали сопровождать его звериное обличие во время полнолуния, вред, который он обычно наносил самому себе, значительно уменьшился, но этого все еще было недостаточно; крыса была слишком мала, чтобы с ней можно было по-настоящему весело играть, а олень иногда казался угрозой для волка, что приводило к тому, что его друзьям приходилось избегать его острых когтей и точных клыков. Он был благодарен своим друзьям за риск, на который они шли каждый месяц, но они были слишком разными; волк, несмотря на то, что мог бегать по лесу и свободно разгуливать, пока луна не скрывалась за скалами, не мог не чувствовать себя одиноким и непонятым. Это было единственное чувство, которое запоминалось Ремусу, когда он просыпался голым на пыльном матрасе Визжащей Хижины. - Я думал, Дурмстранг станет третьей магической школой, - удивился Питер, выуживая со дна сумки ароматизированный боб. - Да, не знаю, - ответил Ремус, желая сменить тему, - Думаю, это как-то связано с войной. - Не называй это так, - с легкой дрожью ответил светловолосый мальчик. - Ну, это и есть война, - вмешался Джеймс, - Мой отец сказал, что директор Дурмстранга, по слухам, Пожиратель Смерти; Неудивительно, что Дамблдор не хочет, чтобы он приближался к Хогвартсу. - У них есть пять предметов, посвященных темным искусствам, - перебил его Питер, подпрыгивая от возможности сказать что-то, чего не знали его друзья, - Я читал об этом в “Пророке”. - Я бы с удовольствием заколдовал парочку Пожирателей Смерти, - ухмыльнулся Джеймс, - Думаю, Снейп сойдет. - Студенты Кастелобрушу будут рады познакомиться с ним, - ответил Ремус, стараясь говорить небрежно, - Я слышал, что они специализируются на магических существах, и я уверен, что они никогда не встречали такого низкого тролля. - А студенты Шармбатона, вероятно, еще и захотят использовать жир в его волосах для приготовления зелий, - добавил Питер, и все трое разразились неудержимым приступом смеха, представив себе это. Несмотря на то, что они были тремя самыми популярными гриффиндорцами, все остальные студенты были рады, что им не приходилось делить с ними комнату. Их спальня была самой шумной и грязной из всех, и никто не знал, чего ожидать, когда дверь откроется. Единственной, кто мог держать их в узде, была Лили Эванс, лучшая подруга Ремуса и старостка; рыжеволосая девочка была по крайней мере на десять сантиметров ниже Питера, но каждый раз, когда она скрещивала руки или бросала на них строгий взгляд, этого было достаточно, чтобы все трое начинали бежать. Общая комната могла быть наполнена либо их смехом, либо руганью Лили, за которой следовали жалкие попытки Джеймса завоевать ее. Ремус познакомился с двумя мальчиками, когда впервые поднялся на борт Хогвартс-экспресса на первом курсе, и они ворвались в его купе, прятавшись от Снейпа после того, как его мантия приобрела скандальный оттенок розового. Ремус спросил их, что происходит, и они оба вскрикнули от удивления, когда поняли, что они не одни. После того, как он услышал их пронзительные крики, их дружба была скреплена, и с тех пор они были неразлучны. Через несколько минут, чувствуя боль в животе и слезы на глазах, Ремус возвращается к своей книге, а Питер с Джеймсом начинают обсуждать тактику квиддича. Не то чтобы ему не нравился этот вид спорта; всего год назад Поттеры даже пригласили его на финальный матч чемпионата мира (Франция против Ирландии, на очень хорошие места. Первые несколько минут Джеймс пускал слюни по ирландской ловчихе, Иифе Линч, и именно Ремус вывел его из транса; он не мог поверить, что кто-то может выглядеть так глупо в присутствии женщины) и он полностью наслаждался этим. Это было, конечно, до того, как кое-что случилось. Сначала он решил свалить все на алкоголь, Огневиски Флимонта Поттера 1865 года. Джеймс, Питер и он тайком выбрались из своих палаток, пока их родители спали, и пили золотой напиток прямо из бутылки, пока их зрение не затуманилось, и деревья, казалось, качались в ритме слабой рок-музыки, доносившейся из соседней палатки. Несмотря на то, что он выпил столько же, сколько и его друзья, Ремус был единственным, кто мог ходить по прямой, поэтому он решил принести немного воды для своих друзей, прежде чем они потеряют сознание; он был гостем и с презрением отнесся бы к необходимости объяснять родителям Джеймса, чем так воняет рубашка его сына. Он исчез из поля зрения Джеймса и Питера, и они были слишком пьяны, чтобы заметить, что Ремус вернулся только через час, хотя до водяного насоса было всего десять минут, и у него больше не было бутылок с водой. Ремус вернулся к своим друзьям почти совершенно трезвым и пытался разобраться в своих мыслях. Он решил никому не рассказывать о том, что произошло в тот час, на который он покинул своих друзей, и ему удалось бы сохранить это в полной тайне, если бы не Лили; как только он вернулся в Хогвартс на шестой курс, она была единственной, кто заметила едва заметную перемену в его поведении и установила связь. Он всегда был популярен среди девушек, застенчивый и всегда прятался за книгой; но в тот год что-то изменилось, он стал вести себя по-другому, подходил к девушкам, и не раз Джеймс и Питер находили их запертыми в их собственной комнате. Его друзья хвалили его, подруги дразнили, а Лили просто наблюдала. Однажды она решила спросить его об этом, и после нескольких извинений и пренебрежительных слов он сказал ей правду. - Я должен покинуть вас, ребята, я встречаюсь с Эванс в общей комнате, - внезапно сказал Джеймс, словно прочитав мысли Ремуса. - Она наконец-то согласилась погулять с тобой? - с надеждой спросил Питер. - Да. - Нет, - одновременно с ним ответил Ремус, - Лили сказала мне, что они должны провести собрание старост. - Технически да, - согласился Джеймс, натягивая свитер на свои черные кудри, - Но мы встречаемся на пятнадцать минут раньше, чтобы обсудить вопросы, которые нам нужно обсудить. И мы одни идем в класс и возвращаемся сюда, когда закончим. По-моему, это похоже на свидание. - По-моему, это похоже на обязанности двух старост, - ответил Ремус, и ему пришлось пригнуться, когда подушка пролетела слишком близко к его лицу. Они спустились по лестнице навстречу огненной Лили и хмурой Марлин. Как только она увидела их, рыжая подбежала к своему лучшему другу и крепко обняла его. - Слава Мерлину, ты спас меня от этого, - прошептала она ему на ухо, указывая головой на Марлин. Ремус рассмеялся и зарылся носом в ее волосы. - Ты больше не будешь так благодарна через пять минут, когда Джеймс заговорит с тобой. - Руки прочь от моей женщины, Люпин, - крикнул Джеймс сзади. Не разрывая объятий, Лили взмахнула палочкой, и три подушки с ближайшего кресла полетели в сторону Джеймса, ударив его по лицу. Она продолжала в том же духе еще несколько секунд, и когда они, наконец, посмотрели на него, его кудри были взъерошены больше, чем обычно, а очки свисали с одного уха. Как только он понял, что Лили смотрит на него, он провел пальцами по своим угольно-черным волосам и ухмыльнулся. - Эванс, должен сказать, ты выглядишь так же восхитительно, как и вс... - Пощади меня, Поттер, - ответила Лили, чмокнув Ремуса в щеку и уже направляясь к выходу, - Пошли, мы опаздываем. - Что я тебе говорил? Она без ума от меня, - ответил Джеймс, прежде чем побежать за ней и скрыться за портретом. Ремус все еще улыбался, подходя к Марлин, но все следы улыбки исчезли, когда он увидел ее лицо. - Ты в порядке? - спросил он ее. - Буду, когда мы выберемся из этой чертовой комнаты, - ответила она, и Ремус понял, что лучше заткнуться и последовать за ней. Марлин Маккиннон была звездой команды Гриффиндора по квиддичу (после Джеймса, который, как подозревал Ремус, привлекал к себе больше внимания только потому, что был более доступным), яростной подругой, которая защищала своих близких перед всем на свете, и обладательницей несравненной красоты. Все в ней привлекало любого, кому посчастливилось взглянуть на нее: от небесно-голубых глаз до коротких светлых волос и привлекательной фигуры. Она заставляла головы поворачиваться, даже не пытаясь, и, казалось, ее это не волновало. Если бы Ремус больше интересовался свиданиями, Марлин определенно была бы одним из его лучших вариантов. В тот день, хотя она и была прекрасна, как всегда, черты ее лица были искажены яростью, а шаг был достаточно быстрым, чтобы заставить Ремуса тяжело дышать, когда он пытался не отставать. Они добрались до библиотеки в полной тишине и не замедлили шага, пока не уселись за свой любимый столик у огромного окна, выходящего на Черное озеро. Оттуда они смогли разглядеть маленькую фигурку Питера, парящего над полем для квиддича и тренирующего нового охотника Гриффиндора. Питер был секундантом Джеймса, и именно ему приходилось брать на себя тренировки, когда капитан был занят обязанностями старосты; маленький мальчик совсем не возражал и всегда был более чем готов подчиниться. Он был назначен ловцом с третьего года и сумел сохранить свою должность до сих пор. Ремус был свидетелем того, как сильно парился его друг, чтобы оказаться в том положении, в котором он был на данный момент, и легкая улыбка свисала с его губ, когда он смотрел, как тот парит в осеннем небе. Марлин открыла свою книгу по травологии и сердито перелистывала страницы, чуть не порвав одну из них, зацепив за ткань плаща. Сердце Ремуса подпрыгнуло, когда он задумался, стоит ли пытаться успокоить ее. - Что тебе сделала эта бедная книжка? - спросил он, стараясь говорить небрежно, чтобы его не убили взглядом. Она посмотрела на него с искренним смущением на лице и перестала переворачивать страницы, к большому облегчению Ремуса. - Извини, - просто ответила она. - Ты выглядишь злой, - заметил Ремус, не зная, что еще сказать. - Это потому что я, черт возьми, злая, - ответила Марлин, и гнев в ее голосе снова усилился. Она взяла себя в руки и глубоко вздохнула. - Хочешь... поговорить об этом? - Лили и Мэри не давали мне покоя весь день, - вздохнула она, - Они хотят, чтобы я встречалась с их знакомым парнем из Пуффендуя, который, очевидно, любит меня. - Это так плохо? - спросил Ремус, пытаясь понять, почему это так ее беспокоит. - Думаю, нет. Но я не хочу ни с кем встречаться, а они, кажется, не могут принять этого. - Это я понимаю, - сказал гриффиндорец, - Джеймс и Питер постоянно спрашивают, почему я перестал встречаться. Семнадцатилетний парень, чьи гормоны не берут верх над его жизнью? Возмутительно. Марлин улыбнулась ему, и он почувствовал, как расслабились ее плечи. - Ну, все мы тут задавались этим вопросом. В прошлом году у тебя каждую неделю была новая девушка, а теперь ты даже не смотришь на тех, кто пытается бесстыдно флиртовать с тобой. - Никто не пытался “бесстыдно флиртовать со мной”, Мар, - ответил он, чувствуя, как краснеют его щеки. - Насколько же тупым ты можешь быть, Ремус Люпин? Каждая девушка, которая не говорит о Джеймсе, говорит о тебе. Иногда они даже говорят о вас обоих одновременно. - Да, ну, я тоже не хочу встречаться, - быстро ответил он, избегая ее вопроса. - Знаю. Я еще не нашла кого-то, кто был бы доступен и привлекал меня достаточно, понимаешь? Как будто я единственная девочка в моем возрасте, которая не в восторге от того, что у меня в горле будет язык парня. Ремус ничего не сказал, но он чувствовал то же самое по отношению к девушкам своего возраста. Они погрузились в свои книги и некоторое время молчали, время от времени прерываясь на вопросы или шорох шоколадных оберток, скользящих к Марлин. Когда солнце скрылось за озером, оранжевый оттенок заката заставил волосы Ремуса вспыхнуть. Он продолжал смотреть в свою книгу и жевать шоколад, но блеск в его глазах был слишком ярким, чтобы пропустить его, и все вокруг, казалось, заметили. Взгляды из-за соседних столиков украдкой устремлялись то на блондинку, то на рыжеволосого мальчика. Девочки и мальчики в равной степени смотрели, как слабые тени зарождающейся ночи начали покрывать их стройные фигуры и окутывать их таинственной аурой. Они оба не обращали никакого внимания, сосредоточенные только на работе и друг на друге. Марлин закрыла книгу. - Мне в голову только что пришла страннейшая идея. - Хм? - спросил Ремус, не отрывая глаз от доклада по Трансфигурации. - Может, нам стоит встречаться? - воскликнула она. Это определенно привлекло внимание Ремуса. Он поднял глаза, ожидая увидеть, как она пытается сдержать смех, но вместо этого увидел ее решительный взгляд, пронзающий его. - Ты что, издеваешься? - недоверчиво спросил он, глядя на нее так, словно она только что сошла с ума, - Разве мы оба только что не сказали, что не хотим встречаться? - Просто послушай, - сказала она, хватая его книгу и откладывая ее в сторону, - Твои друзья достают тебя с тем, чтобы ты с кем-то встречался, и мои тоже. Может, мы оба притворимся, что встречаемся, они наконец-то отвалят и мы снова будем жить в мире. Ремус откинулся на спинку стула, взвешивая возможности. План Марлин звучал не так уж плохо и не нуждался в особых объяснениях; они были друзьями долгое время, проводили бесчисленные часы наедине в библиотеке, и оба были достаточно хороши, чтобы выглядеть соответственно. Это он уже знал. - Не могу решить, это блестящий план или самая глупая идея, которую ты когда-либо предлагала, - ответил он через минуту. - Это чертовски блестяще, Рем, - ответила она, придвигаясь к нему и понижая голос, - Мы можем просто продолжать делать все, что делали. Может быть, поцеловаться раз или два, чтобы не выглядеть подозрительно. Ты достаточно хорошо выглядишь, так что я не возражаю. Эта идея начинала казаться все более привлекательно для Ремуса, который хотел только одного - чтобы его оставили в покое два лучших друга и их бушующие гормоны. Также он перестанет попадать в неловкие ситуации, когда ему приходится отказываться от свиданий в Хогсмиде и подводить девушек, которые подходили к нему, что он абсолютно презирал. Взгляды и разговоры прекратятся. - Прекрасно, - ответил он, - Я в деле. Словно по сигналу, в библиотеку вошла Мэри Макдональд. Она быстро заметила двух друзей и подошла к их столику, ее черные кудри подпрыгивали, а карие глаза сияли на фоне темной кожи. Ремус оглянулся на Марлин и заметил, как ее глаза скользнули по изгибам тела подруги, прежде чем она быстро отвела взгляд. - Приветик! Как вы тут? - спросила она, садясь рядом с Марлин, - Я как раз вас искала. - Привет, Мэри, - ответил Ремус, улыбаясь ей, - Мы просто... учились. - Ремус попросил меня быть его девушкой, - внезапно сказала Марлин. Мальчик недоверчиво посмотрел на нее. Они даже не решили, как расскажут об этом друзьям. Он попытался поймать ее взгляд, но она была слишком занята, глядя на ошарашенную Мэри. - Да, конечно, - ответила она, смеясь, глядя на двух друзей, - Он попросил, когда вы ехали верхом на Венгерском Хвостороге? Отвали. Ремус уже собирался ответить, когда Марлин схватила его за воротник рубашки и притянула к себе. Ни секунды не колеблясь, она грубо прижалась губами к его губам. Ремус был поражен, но решил подыграть: он погрузил свои длинные пальцы в ее белокурую гриву и притянул ее к себе на несколько секунд. Ее губы были мягкими, и на секунду ему показалось, что он целует кое-кого другого, но сладкий запах роз вернул его к реальности. Он отстранился, покраснев. Они оба посмотрели на Мэри, чьи глаза были такими же круглыми, как кулон, висевший у нее на шее, и слегка смущенно откинулись на спинки стульев. -Ну ни хрена ж себе блять, - сказала она, продолжая пялиться на них. - Для меня это тоже было шоком, - ответила Марлин, откашлявшись, - Но я счастлива. Ремус просто кивнул, слишком ошеломленный, чтобы сделать что-то еще. - Наконец-то! - просто воскликнула Мэри, заработав смертоносный взгляд мадам Пинс, - Мы всегда знали, что вы двое будете вместе! Самая шикарная Гриффиндорская пара, без сомнений. Мэри казалась убежденной и искренне счастливой за них обоих, что было облегчением для Ремуса, который все еще пытался осознать, что только что поцеловал свою лучшую подругу и вообще ничего не почувствовал. Они оба улыбнулись ей, когда она поднялась со своего места. - Тогда я оставлю вас наедине. Вы лучше расскажите всем поскорее, а то это сделаю я, - сказала она, поцеловав каждого из них в щеку, прежде чем исчезнуть за деревянными дверями. Марлин и Ремус сидели молча и смотрели по сторонам. Все лица были обращены к ним, и у каждого ученика было то же самое удивленное выражение, что и у Мэри. - Прости, Ремус, - сказала Марлин, - Я немного увлеклась. Я подумала, что, раз уж мы это делаем, то можем сразу начать с шоу. - Да, хорошо, - ответил он, собирая свои книги, - Сомневаюсь, что все здесь будут молчать об этом. - И поскольку знает Мэри, то вся школа, вероятно, узнает к завтраку, - ответила она с ухмылкой, - Ну и пусть. Ремус просто улыбнулся и подождал свою подругу; когда они шли к выходу, все глаза были устремлены на них. В кои-то веки Ремус был рад, что идет не один.