The Wolf and the French Heir // Волк и французский наследник

Это был первый день после приезда студентов Шармбатона и Кастелобрушу, и Ремус решил, что во что бы то ни стало будет избегать мест общего пользования. На самом деле в то утро он направлялся на кухню, чтобы позавтракать вдали от остальных студентов. Он думал, что вряд ли сможет поддерживать такой режим до конца года, но он, очевидно, попытается. Все было лучше, чем смотреть на знакомые лица, которые он не хотел видеть. Он уже прошел мимо гостиной Пуффендуя и наслаждался вкусом победы и сладкого клубничного джема на тосте, когда столкнулся с Лили. Он слишком поздно понял, что это его подруга, и к тому времени, когда он попытался спрятаться за ближайшей дверью, рыжая уже заметила его. Когда она подошла к нему со смущением, написанным на ее лице, и он мысленно проклял себя за то, что забыл тот факт, что часть обязанностей старосты Лили включала патрулирование коридора Пуффендуя, чтобы она могла убедиться, что никто не убегает, пока все отвлекаются в Большом зале. Чертова Лили и ее интеллект. Он обрек себя на погибель, избрав ее своей лучшей подругой. - Ремус? Что ты здесь делаешь? - спросила она, когда, наконец, подошла достаточно близко, чтобы говорить нормальным тоном. Каждый раз, когда Лили стояла так близко к нему, у Ремуса возникало иррациональное желание взъерошить ей волосы на макушке или схватить ее за талию и закружить; он хотел этого, но никогда бы не сделал, если только он не хотел потерять руку. Он легко возвышался над ней, будучи по крайней мере сантиметров на двадцать выше, и все же разница в росте не помогала ему, когда она смотрела на него своим взглядом старосты. Ремус втайне верил, что ее выбрали именно по этой причине: бесспорно, она была лучшей на курсе, но ни один ученик не мог восстать против ее пронзительных зеленых глаз и того, как они, казалось, становились густо-зелеными, как мох, когда она ругала тебя. Не было никого милее Лили, но не было и никого страшнее. - Просто немного разминал ноги, - небрежно ответил он, - Я рано закончил завтракать и решил немного прогуляться. Лили подозрительно посмотрела на него. - Забавно, - сказала она, оглядывая его с ног до головы, - Я столкнулась с Питером несколько минут назад, и у него сложилось впечатление, что тебя нет в Большом зале; он пошел искать тебя. - О, ты же знаешь Пита, - быстро добавил Ремус, пытаясь отвлечь ее подозрения, - Он такой сонный, что не заметил меня. Он вообще не из тех, кто любит утро. - Ремус, - сказала она, и мальчик не знал, что его собственное имя может звучать так обвиняюще. - Лили, - ответил он с яркой, очаровательной улыбкой. - Твои чары на меня не подействуют, наглый ублюдок, - ответила она, ткнув его локтем в бок, - Что ты на самом деле здесь делаешь? Ремус вздохнул, пытаясь решить, не будет ли придуманное оправдание более истощающим, чем правда. Он знал, что нет смысла что-то скрывать от нее, потому что, пусть Джеймс и всегда говорил ему, что он огромная тайна, Лили, казалось, всегда могла читать его, как открытую книгу. Он просто не был уверен, что готов признаться в том, что на самом деле происходит. Но он мог бы попытаться. - Просто не хочу идти в Большой зал, - наконец признался он, - Не хочу видеть новых учеников. - Всех новых учеников или только одного? - мягко спросила она, хотя уже знала ответ. - Не хочу его видеть. Что, если он меня вспомнит? Что, если он кому-нибудь расскажет? - Рем, ты не сможешь игнорировать его до конца года. Каков был твой план-пропускать каждый прием пищи до конца его пребывания в Хогвартсе? - Может быть, - ответил он, хотя знал, как глупо это звучит. Конечно, ему бы это не удалось, но в разгар утреннего кризиса он не переставал думать о том, как подозрительно это заставить его выглядеть. - Ты умнее этого. Кроме того, никто не говорит, что тебе придется с ним разговаривать. Возможно, он даже не помнит тебя. Ремус знал, что Лили просто пытается поддержать его и заставить понять, как глупо звучит его первоначальный план. Он знал, что она просто хотела помочь. Но как только эти слова слетели с ее губ, задумчивое чудовище, которое Ремус давным-давно усыпил, начало просыпаться, и он почувствовал тревожное ощущение внизу живота. Было что-то в мысли о том, что мальчик не помнит ту ночь, ночь, когда жизнь Ремуса изменилась, ночь, о которой он не мог перестать думать, что-то глубоко неправильное. Если он все еще мог избавиться от каждой секунды, которую они провели за этими палатками, спрятавшись за тем большим деревом в пустынном лесу, задыхаясь и потея в унисон: возможно ли, что другой мальчик тоже? Но почему Ремус хочет, чтобы он помнил? - Да, возможно, - согласился он, отбросив свои мысли. Он не хотел думать. Слишком много мыслей в голове. - Брось, такому большому, мужественному оборотню, как ты, нужно есть три раза в день, - шутливо сказала она, обнимая его за талию. - Никогда больше так не говори, я думаю, что могу умереть, - пошутил он в ответ. - Что? Большой, мужественный, удивительно сильный, невероятно обаятельный оборотень? - дразняще прошептала она, подталкивая его к Большому залу, - Или ты предпочитаешь "О, Ремус, он такой щедрый, такой добрый и такой благородный. О, Ремус, с его светлыми волосами, такими мягкими, что облака позавидовали бы, с его улыбкой, такой яркой, как солнце, с его шрамами, такими сексуальными, как… Щеки Ремуса пылали, когда он наконец прервал поддразнивания подруги. Он прикрыл ей рот ладонью, на что Лили со смехом убежала. Двумя большими шагами он догнал ее, схватил обеими руками за талию и понес к выходу из Большого зала, а она смеялась, пинала и ругалась на языке, невероятно неподходящем для старосты. Он отпустил ее только тогда, когда они подошли к своему столу, вызвав такой шум, что все головы повернулись, чтобы посмотреть на разворачивающуюся развлекательную сцену: когда они увидели, что в главной роли был Ремус, они быстро вернулись к своей болтовне, привыкнув к группе мальчиков, ведущих себя беспорядочно. Ремус был в таком хорошем настроении, что сел рядом с Марлин и поцеловал ее в макушку, забыв обо всех своих прежних заботах. - Доброе утро, красавица, - сказал он, подмигнув ей. - Утро, красавчик, - ответила она, но, когда все отвернулись, сделала вид, что ее тошнит. - Где ты был, Ремус? Я искал тебя, - сказал Питер, протягивая руку за куском пирога. - Просто разминал ноги, - ответил он, накладывая себе тост, - У меня болят суставы после луны. - И наложение своих чар на мою будущую жену тоже было частью твоей утренней рутины, Люпин? - спросил Джеймс, бросая через стол кусок хлеба, который попал Ремусу в лоб. - Эй, Поттер, он теперь занят, - ответила Марлин, прежде чем он успел это сделать, ударив черноволосого мальчика газетой по голове, - И, кроме того, Лили положила глаз на кое-кого другого. Лили, которая пила чай и, как обычно, не обращала внимания на влюбленные взгляды Джеймса, поперхнулась своим напитком, и Мэри пришлось похлопать ее по спине, прежде чем она снова смогла говорить. Ее глаза слезились и широко раскрылись. - Марлин! - закричала она сдавленным голосом, как только из ее дыхательных путей вышла жидкость, - Хватит болтать. Но, судя по ее реакции, Марлин попала в самую точку. Брови Джеймса нахмурились, когда он в замешательстве посмотрел на рыжую. - А кто этот другой? Я буду сражаться за вашу честь, миледи, - ответил он, быстро успокоившись, поднялся со своего места и коротко поклонился. - Сядь обратно, Поттер, - сказала Лили, не желая снова оказаться в центре внимания, - Марлин просто пошутила. И мне не нужно, чтобы ты защищал мою честь, я более чем способна сделать это сама. - О, но я не шутила, - продолжила Марлин, подмигнув подруге, - Она не сводит глаз с этого высокого квиддичного игрока, которым увлекаются и все остальные девушки. Хотя я не уверена, что парень знает ее истинные чувства к нему, но на твоем месте я была бы осторожна. Ремус улыбнулся ей, наблюдая за двумя своими друзьями: Джеймс настойчиво пытался выяснить, кто этот “другой парень”, а Лили изо всех сил старалась не убить Марлин в процессе. Джеймс был слишком глуп, чтобы понять, о ком говорит Марлин, а Лили была слишком упряма, чтобы сказать ему правду. Парочка могла бы продолжить свою болтовню, если бы их не прервал кто-то, прочистивший горло прямо за спиной Ремуса. Глаза Лили широко раскрылись, и он увидел, что она пытается ему что-то сказать, но не сразу понял, что она имеет в виду, что ему не следует оборачиваться. - Привет, не возражаете, если я присоединюсь к вам? Первое, что увидел Ремус, обернувшись, был черный кожаный ремень поверх серых брюк в голубую полоску. Он поднял глаза и почувствовал, как мир замедляется по мере того, как в поле зрения появляются разные части человека позади него: кончик галстука того же оттенка, что и полосы на брюках, складки рубашки более светлого оттенка, три расстегнутые пуговицы, открывающие длинную, тонкую шею с несколькими красными отметинами, которые явно не должны были быть прикрыты, голая челюсть, которая могла бы обмануть его, если бы ему сказали, что это греческая статуя, и, наконец, пара пронзительных серых глаз, устремленных прямо на него. - Конечно, приятель! - в хорошем настроении ответил Джеймс, скользнув на скамейку так, чтобы занять место рядом с Лили. Лили, на этот раз, казалось, не возражала. Ее взгляд был прикован к Ремусу, который отвернулся, как только понял, кто стоит за его спиной, и был слишком сосредоточен на своей полупустой тарелке. - Благодарю, - ответил длинноволосый мальчик на безупречном английском, хотя звук "Р” выдавал его. Это было мягко, как будто на полпути он решил, что не хотел произносить это слово, и оно замерло у него в горле. По всему телу Ремуса пробежала дрожь узнавания. -Я Джеймс, Джеймс Поттер, - с теплой улыбкой ответил всегда-такой-безупречный Джеймс, - Это Мэри, Марлин, Питер, Лили и Ремус. - Я Сириус Блэк, - ответил он, и хотя это было просто имя, оно прозвучало как королевский титул. Все за столом отреагировали одновременно: глаза Лили из нежно-зеленых превратились в опасные, но она все равно почти незаметно съежилась на своем месте. Джеймс выпятил грудь и облокотился на стол, прижав локти и руки к дереву, одну из которых он положил прямо перед Лили, словно создавая щит. Мэри и Марлин сердито уставились на него при упоминании его фамилии, а Питер крепко держал под столом свою волшебную палочку. Ремус наблюдал за разворачивающейся сценой, сжав кулаки и стиснув челюсти, думая про себя, какой же неудачный выбор он сделал в ночь чемпионата мира по квиддичу (“Даже если ты и не осознавал, что выбираешь, ты, пьяный ублюдок”, - напомнил он себе). Мальчик, Сириус, заметил резкую реакцию группы друзей и удивленно поднял брови: - Эй, придержите лошадей, - ответил он, откидываясь назад, чтобы увеличить расстояние между собой и гриффиндорцами, - Я, наверно, презираю свою семью больше, чем кто-либо из вас. Друзья посмотрели друг на друга, все еще с подозрением, но уже немного спокойнее. Все они слышали о семье Блэков, старом королевском французском клане, который всегда был подозрительно близок к Темным Искусствам и презирал всех и каждого, кто не был “чистым, как они”. Корни Лили, конечно, означали бы, что мальчику Блэку нельзя доверять. По крайней мере, до тех пор, пока он не докажет, что говорит правду. - Мы все слышали о Блэках, - тихо произнесла Марлин, озвучивая то, о чем думали все остальные, - Никто из нас не разделяет ваших ценностей. Она подчеркнула местоимение и тем самым провела черту, отделявшую друзей от чужака: мы и вы, наши и ваши, вещи, в которые мы верим, и ненависть, которую мы никогда не будем защищать. Мальчик почувствовал тяжесть ее слов, и, хотя он все еще дружелюбно ухмылялся, его глаза слегка потемнели, когда он поднял руки, сдаваясь. - Если вы слышали о Блэках, - повторил он в ответ, - то, вероятно, слышали об их никчемном сыне, который продолжает порочить их доброе имя. - Мой отец что-то рассказывал мне об этом, - сказал Джеймс, расслабляя плечи. - Вижу, моя репутация опережает меня, - сказал мальчик, его ухмылка стала шире, - C'est moi [Это я]. Белая овца семьи Блэк. На это Джеймс застенчиво улыбнулся ему, и остальные сделали то же самое, медленно поддаваясь чарам мальчика. Ремус, казалось, был единственным, кто не потеплел к мальчику. Возможно, он не думал меньше о магглорожденных, как остальная его семья; он не думал, что это означает, что он также будет настолько открыт для оборотней. - Где твои друзья? - прямо спросил Питер, наполовину желая, чтобы у него были какие-нибудь подруги, которым он мог бы представиться, наполовину пытаясь заставить его понять, что он только что нарушил драгоценное равновесие, которое им удалось создать в их группе друзей. - Тут и там, - ответил мальчик, накладывая себе круассан. Ремусу это показалось претенциозным и предсказуемым, - Я просто хотел представиться самым красивым дамам в зале. Он подмигнул трем подругам Ремуса, и он почувствовал, как в нем поднимается ярость. Они были его друзьями, и это замечание обеспокоило его. Но затем мальчик на долю секунды посмотрел в его сторону, все еще очаровательно улыбаясь, и Ремусу пришлось приказать своему сердцу перестать биться так быстро. Ярость. Ярость заставляла его сердце биться так, словно он пробежал два километра меньше чем за пять минут. - Эй, Блэк, - сказал Джеймс с насмешкой в голосе, - Надеюсь, ты не пытаешься серьезно притвориться моим другом, чтобы строить оленьи глазки моей прекрасной леди? Питер и Ремус громко рассмеялись над игрой слов своего друга. Только Лили знала об их анимагических формах, так что шутка не была смешной для остальных троих, которые смотрели на них как на сумасшедших. - О, но я и есть Сириус*, - ответил он, ухмыляясь, и группа снова взорвалась смехом. Ремус не присоединился. - Я не твоя леди, Поттер, сколько раз мы должны проходить через это? - быстро добавила Лили; впрочем, она не выглядела слишком расстроенной, поэтому ей пришлось опустить голову, чтобы никто не увидел, как она покраснела. Ремус, конечно же, увидел. Он обязательно позлит ее позже. - Мы все знаем, что это вопрос времени, - перебила его Мэри, наклонившись ближе к французу и положив руки на край стола так, чтобы ее грудь покоилась на них. Ремус видел, как она творила свои чары больше раз, чем он мог вспомнить, и он знал, что это срабатывало каждый раз, - Я, с другой стороны, чрезвычайно одинока. Мальчик снова улыбнулся, на этот раз тоже наклонившись вперед, так что расстегнутая половина рубашки открывала вид на его бледную грудь. Он посмотрел на обтягивающую рубашку Мэри, и сердце Ремуса подпрыгнуло; почему этот мальчик так бесстыден? Это было неправильно. Ему стало не по себе. Француз посмотрел на Марлин, которая пыталась сдержать смех при виде откровенного флирта подруги. - Что насчет тебя, ты тоже? - О нет, - быстро сказала Марлин, переплетая свои руки с руками Ремуса, - Определенно не одинока. Мальчик наконец отвел взгляд и посмотрел на Ремуса. Он посмотрел на их переплетенные пальцы и озорно улыбнулся. - Повезло тебе. - Ага, - выдавил Ремус, - Именно. Никто, казалось, не находил этот разговор таким же странным, как Ремус; мальчик откинулся на спинку стула и вернулся к еде, в то время как он болтал с другими, и они задавали ему вопросы о нем, его жизни, Шармбатоне и Франции. - Кажется, я где-то слышала, что ты на пару лет младше нас, - сказала Лили, когда он сказал, что тоже учится на седьмом курсе. - Должно быть, вы слышали о моем дорогом брате, - ответил он, кивнув в сторону слизеринского стола. Они все посмотрели на стол, за которым сидели студенты в зеленых мантиях, и увидели мальчика с такими же черными волосами, как у их спутника, только они были немного короче и свисали чуть выше ушей. Он заметил, что на него смотрят, и обернулся; когда он увидел, что это был его брат, он просто пожал плечами и повернулся к ним спиной, как будто он не стоил своего времени. - Это Регулус, - сказал он, чтобы привлечь внимание гриффиндорцев, - Мой идеальный младший брат. Он произнес его имя с такой горечью, что даже Питер, который обычно не мог читать людей правильно, понял, что это больная тема. Они быстро сменили тему, и всего через несколько минут им пришлось встать и идти на первый урок. Когда они вышли из Большого зала, мальчик сказал им, что у него тоже есть расписание. Они все собрались вокруг его руки, чтобы прочитать его, и Ремус увидел, что он почти в каждом классе с ним: он подавил желание громко вздохнуть. Он уже собирался пойти за своими друзьями, когда понял, что забыл одну из своих книг в Большом зале. Выругавшись, он сказал друзьям, что встретится с ними позже, и побежал так быстро, как только мог, чтобы не пропустить начало урока. Но не успел он завернуть за угол, как услышал за спиной шаги, а потом кто-то окликнул его по имени. Он услышал его и больше не мог этого избегать. Он замедлил шаг и обернулся, наблюдая, как к нему подходит француз. - Ремус, - повторил мальчик, и его имя на языке звучало так, словно оно принадлежало поэме. Он изо всех сил пытался выговорить первую букву его имени, а остальная часть вышла со вздохом. - Да, я и с первого раза услышал, - сказал он, стремясь выбраться из этой ситуации. Коридор быстро опустел, и они остались вдвоем, - Чего? Несмотря ни на что, мальчик улыбнулся. Он улыбнулся всем своим лицом, показывая все зубы, как будто позировал для картины. - Наконец-то мы встретились под солнцем, - просто сказал он. - Ты о чем? - Я узнал тебя вчера вечером, - настаивал он, - Ты выглядишь так же. Ремус решил, что не сдастся. Может, если он будет достаточно убедителен, мальчик перестанет пытаться заставить его вспомнить. - Мы никогда не встречались, - сказал он, стараясь говорить ровным голосом, - Должно быть, ты перепутал меня с кем-то другим. Улыбка мальчика на мгновение дрогнула, но через секунду вернулась, еще ярче, чем прежде. Более озорной, чем когда-либо. - Ты оставил сильное впечатление. Я уверен, ты помнишь. - Не помню. Мне нужно взять книгу, так что, если позволишь... Он снова повернулся и собрался уходить, но почувствовал чью-то руку на своем запястье. Его реакция была мгновенной: прикосновение казалось электрическим, но все быстро закончилось. Ремус мгновенно развернулся, сильной рукой схватил мальчика за горло и прижал к стене. Глаза мальчика были открыты от удивления, когда его рука безвольно осталась висеть рядом с телом; ему пришлось поднять взгляд с того места, где он стоял, чтобы иметь возможность смотреть в глаза Ремуса. - Не смей, блять, трогать меня, - сказал Ремус, внезапно почувствовав под пальцами кожу мальчика. Снова. - Désolé [Прости], - ответил он сдавленным голосом из-за крепкой хватки Ремуса, - Возможно, я переступил черту. - Да, блять, переступил, - ответил Ремус, - Ты несешь херню. Мальчик улыбнулся. - Мы оба знаем, что это не так. Твое прикосновение ощущается так же, как тогда, на матче по квиддичу. И твоя грубость тоже. Сердце Ремуса бешено колотилось, и он не знал, был ли это адреналин от того, что он прижал кого-то к стене, или тот факт, что это он, под его пальцами, говорил о том, чего он не хотел слышать. - Слушай сюда, Блэк, - сказал он, впервые признавая его имя, - Что бы ты ни думал о том, что произошло той ночью, ты ошибаешься. Мы были пьяны. Ты будешь держать рот на замке, или я заставлю тебя пожалеть. Ремус чувствовал, как животное внутри него борется за то, чтобы выйти наружу, чтобы взять верх, но он держал себя в руках. Он начал понимать, что, возможно, зашел слишком далеко. Он ослабил хватку на его шее, но все еще держал его спиной к стене. Он не узнавал себя, и это пугало его. Он не знал, почему и как мальчик все еще улыбается, несмотря на ситуацию. - Это не моя тайна, чтобы рассказывать. - Это первая разумная вещь, которую ты сказал за все утро, - ответил Ремус. - Я говорю много разумных вещей, когда узнаешь меня получше, - пошутил мальчик, все еще не сопротивляясь хватке Ремуса. - Давай-ка проясним одну вещь, - ответил он, наконец отпустив его. Он болезненно ощутил пустоту под рукой в тот же момент, когда его кожа больше не касалась его, - Ты мне не друг. И никогда не будешь. Я не доверяю тебе и твоему болтливому рту. Держись от меня подальше. Понял? - Прекрасно, - ответил Сириус, поправляя воротник рубашки и не сводя пронзительных глаз с Ремуса. Не говоря больше ни слова, Ремус развернулся и двумя широкими шагами скрылся за углом. Сириус Блэк остался на месте, не сводя глаз с того места, где в последний раз видел светловолосого мальчика. Он положил руку на шею, чувствуя жар от того места, за которое Ремус хватался всего несколько секунд назад. Он улыбнулся. Этот мальчик казался проблемой. А Сириус Блэк любил вызовы.