The Wolf and the French Heir // Волк и французский наследник

Ремус Люпин думал, что не знает многого, но две вещи были для него универсальной истиной: во-первых, он ненавидел луну. А во-вторых, он ненавидел Сириуса Блэка еще больше. Хуже всего в ненависти к Сириусу Блэку было то, что все вокруг, казалось, были очарованы одним его присутствием; инцидент с утра их первой встречи был давно забыт, и все, казалось, решили не обращать внимания на тот факт, что он был Блэком. Все, кроме Ремуса, конечно, который хватался за любую возможность, чтобы попытаться заставить своих друзей перестать глазеть на французского мальчика. - Не знаю, в чем твоя проблема с ним, - сказал Джеймс однажды вечером в их спальне, после того как Ремус повторил им, что они не могут доверять мальчику, казалось, в пятидесятый раз, - Он великолепен. - Да, - добавил Питер, - Он помог мне тренироваться прошлой ночью. У Джеймса были обязанности старосты, а Сириус предложил поиграть со мной в квиддич. - Вы знаете, в чем моя чертова проблема, - повторил мальчик со шрамом, - Я не думаю, что ему можно доверять. Я не верю в его бунтарскую игру. Как ты можешь бунтовать против своей семьи, когда ты все еще ходишь так, словно у тебя на голове чертова золотая корона? - Думаю, я знаю, что на самом деле беспокоит тебя, - сказал Джеймс, и улыбка внезапно исчезла с его лица. - О, да ну? Пожалуйста, просвети меня, - саркастически ответил Ремус, хотя его сердце бешено забилось в груди. Он ведь не мог знать, правда? На задворках его сознания начала формироваться навязчивая мысль: а что, если Лили сказала ему? Она была единственной, кому он доверил свой секрет. Может, она проговорилась, потому что думала, что мальчики знают; может, Джеймс собирался сказать ему, что знает все, и ему было противно, что он делал за их спинами, когда они с Питером были пьяны, а Ремус должен был принести им воды. Может, они отвергнут его. Неужели его вышвырнут из собственной комнаты, в которой он провел последние шесть лет? Придется ли ему возвращаться домой, будучи не в состоянии закончить седьмой год? Может, Дамблдор сумеет договориться, может, Хагрид позволит ему остаться в качестве его помощника. - Ты ревнуешь, потому что он пытался флиртовать с Марлин в то утро, когда представился, - наконец сказал Джеймс, заставив Ремуса резко поднять голову и отвернуться от темной ямы, которую он копал для себя. - Чего? - это все, что он мог сказать, когда ответ, сорвавшийся с губ его друга, так отличался от того, что он имел в виду. - Я бы не стал слишком сильно беспокоиться, - продолжал Джеймс, не подозревая, что происходит в голове бедного мальчика, - Марлин никогда ни с кем не была, и она решила быть с тобой. Она, должно быть, думает, что ты особенный. - До сих пор не понимаю, как тебе удалось удержать ее, - сказал Питер с плохо скрываемой ревностью в голосе. - Знаешь, может, потому что некоторые из нас реально стараются быть порядочными людьми, которые думают головой, а не членом, - ответил Ремус, бросая в него подушку с такой силой, что Питер с громким стуком упал с кровати. - Козел, - крикнул он, когда Джеймс громко хихикнул, - Я могу быть порядочным человеком. Просто мне нечасто приходится этим заниматься. - Да, четыре девушки у нашей двери в конце шестого курса являются живым доказательством этого утверждения, - перебил его Ремус, - Не думаю, что я когда-либо видел более злую группу. То свинячье рыло, с которым тебя оставили, было вполне заслуженным. - Отвали, - ответил Питер, снова садясь на кровать, - Знаешь, не все из нас боятся женщин. - Кто, блять, сказал, что я боюсь женщин? У меня есть девушка. - И это поражает меня каждый божий день. Ремус хотел было ответить, но Джеймс перебил его. - Хватит. Я переоделся. Пошлите в Большой зал. Ремус неохотно натянул свитер через голову и завязал шнурки. Джеймс и Питер были одеты в форму для квиддича, но Джеймса задержало собственное отражение в зеркале: он ахнул, увидев свои волосы после сна, не слишком взъерошенные, как обычно. Следующие десять минут он потратил на то, чтобы сделать вид, будто только что слез с метлы. Ремус попытался объяснить, что ему не нужно этого делать, потому что через несколько минут он итак будет на метле, но он настаивал, что ему нужно привести волосы в порядок. Может, он верил, что Лили наконец то примет его приглашение посмотреть на его игру или пойти выпить сливочного пива в Хогсмид. Человек может мечтать. Когда они уже собирались покинуть общую гостиную, к ним присоединилась Марлин с раздраженным выражением лица. Ремус вопросительно поднял брови, и она ответила, просто указав на лестницу, с которой только что спустилась. В самом низу сидел шестикурсник гриффиндора, который выглядел так, словно только что умер; в руке он держал одну-единственную розу. Ремус закатил глаза на то, что, по его мнению, было неудачной попыткой привлечь ее внимание. Марлин просто ответила, переплетя свои пальцы с его, помогая ему утвердить доминантность. Одного яростного взгляда в сторону мальчика было достаточно, чтобы отослать его прочь; он был уверен, что Марлин больше не побеспокоят. Все четверо вошли в Большой зал и направились к своим обычным местам, которые уже были заняты Лили, Мэри и, к досаде Ремуса, сияющим Сириусом Блэком, который небрежно крутил палочку между своими длинными пальцами, внимательно слушая то, что говорила ему Лили. Они сели, и Ремус постарался сесть как можно дальше от него, рядом с Марлин. Их руки больше не были переплетены, но Ремус убедился, чтобы его рука скользнула по ее плечам, и оставил ее там. Сириус в тот же миг заметил их и он почувствовал острую необходимость опустить руку, но оставил ее, вежливо улыбаясь. - Вечерочка, голубки, - поприветствовала их Мэри, схватив поднос с картофельным пюре. - Вечера, - просто ответил Ремус, не сводя глаз с Сириуса. - Парни, вы на квиддичную тренировку? - спросил Сириус. Ремусу пришлось подавить ехидное замечание, которое прозвучало бы примерно как «Ого, Сириус Блэк, кто бы мог подумать, что они собираются играть в квиддич? Их выдала форма, в которую они одеты?» - И девочка, - добавила Марлин, приподняв одну бровь. - Прошу прощения, - ответил он, подмигнув ей. - Да, у нас тренировка, - быстро ответил Джеймс, накладывая себе спагетти на ближайший поднос, - Эванс, ты, конечно, тоже приглашена посмотреть, как я играю. Я позабочусь о том, чтобы устроить лучшее шоу только для тебя. Джеймс приглашал Лили посмотреть, как он тренируется, еще со второго курса, когда его даже не было в команде гриффиндора. Лили, само собой, отказывалась каждый раз, за исключением матчей, которые она посещала, чтобы поддержать Марлин. Усилия Джеймса не дрогнули, хотя он знал ответ еще до того, как задал вопрос. Но, к всеобщему удивлению, Лили ответила по-другому: - Да, окей. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, лицо Джеймса покраснело, когда он подавился едой, которую собирался проглотить. Питеру, сидевшему рядом с ним, пришлось похлопать его по спине, так как половина сидящих за столом с интересом наблюдала за ним, а другая половина, включая Ремуса, смотрела на Лили широко раскрытыми глазами, когда девушка опустила взгляд, смущенная, чтобы посмотреть на своих друзей. — Ты... Ты сказала “да”? - растерянно спросил Джеймс, пытаясь выровнять дыхание, - Просто чтобы убедиться, что я правильно расслышал, ты что, сказала, что ты придешь посмотреть, как я играю? - Ну да, - неуверенно ответила она, - Мар тоже тренируется, разве нет? Ремус мог сказать, что она решила добавить последнюю фразу только после того, как поняла, что призналась перед всеми, что хочет увидеть игру Джеймса, но это не сработало в ее пользу; после того, как он услышал “да”, Джеймс полностью поднялся и даже не остановился, когда Лили повторила, что хочет посмотреть на Марлин. Он уже встал, проглотил остатки еды, сказал Питеру, что встретится с ним на поле, и побежал прочь, вероятно, желая быть первым на поле, чтобы, когда Лили увидит его снова, его волосы уже были взъерошены, а квиддичная майка прилипла к влажному телу. Ремус хорошо знал свою подругу, но он также знал, что ни одна девушка, независимо от возраста, никогда не сопротивлялась виду его подтянутого тела под обтягивающей майкой. Он знал, что Лили упадет в обморок, потому что так и было в последние месяцы, когда она видела его, и она никогда не признается в этом. Он ненавидел Джеймса за то, что тот делал все, чтобы привлечь ее внимание, а больше всего-за то, что он тоже не мог отвести взгляд. Марлин откашлялась, и все взгляды устремились на нее. - Так, - начала она, облизывая кончики пальцев. Питер смотрел на нее так, словно она была богиней, которой он поклонялся, - Чтобы посмотреть, как я играю, а? - Да, конечно, - быстро ответила Лили, ее щеки были почти того же оттенка, что и волосы, - Я хочу поддержать тебя, как хорошая подруга. - И это не имеет ничего общего с твоим желанием понаблюдать за Джеймсом на метле, который, вероятно, снимет рубашку, утверждая, что ему жарко, когда мы все знаем, что он будет отмораживать свою задницу? – ухмыляясь, спросила Мэри. - О, да ладно тебе, не неси херни, - ответила Лили, стараясь говорить небрежно, - Зачем мне это? Никто не ответил, но все видели ее плохо скрываемую улыбку, когда она опустила глаза и сделала вид, что завязывает шнурки. Момент Лили был прерван парой шагов, за которыми последовала пара рук, обнявших Сириуса сзади. - ¡Mi princesito! [Мой маленький принц!] Ремус сидел так близко к Марлин, что почувствовал, как она напряглась, услышав голос девушки. Ремус, не зная, что могло заставить ее подругу так отреагировать, поднял глаза. Позади Сириуса стояла девушка, которая была в первом ряду отряда Кастелобрушу в ночь их прибытия. Он вспомнил, как в первый вечер она заплела свои шелковистые каштановые волосы в косу, но теперь они ниспадали ей на спину, длинные и роскошные. Из ее ушей свисали две большие, богато украшенные серьги, и не было ни одной части ее кожи, которая не блестела бы от солнца, проникающего через высокие окна; ее глаза были такого же цвета, две коричневые радужки, казалось, поглощали весь свет. Ремус подумал, что она самая красивая девушка, которую он когда-либо видел. - Доркас! Мне было интересно, где ты, - сказал Сириус, освобождая ей место рядом с собой, - По-моему, ты встречалась со всеми, кроме Ремуса. Ремус, это моя лучшая подруга, Доркас Медоуз. - Ты из Кастелобрушу, да? - спросил он, кивнув в ответ на ее яркую улыбку. - Именно, - ответила она, и он удивился, услышав безупречный английский акцент. - Как тогда ты говоришь совершенно по-британски? - с любопытством спросила Лили, - Если ты не возражаешь, что я спрашиваю, конечно. - Я совсем не против! - ответила она с такой легкостью, что Ремус подумал, не украла ли она каждый солнечный лучик и не спрятала ли его в своей улыбке, - Мои родители работают в департаменте международного магического сотрудничества министерства. Я родилась в Англии, но жила в Индии, Франции, Аргентине и Бразилии. Мальчик подумал, что он верит ей: она, похоже, переняла черты всех стран, в которых жила. Вокруг нее была аура осведомленности, которая заставляла его чувствовать себя маленьким. И это также объясняло, откуда она знала Сириуса. Не то чтобы ему было интересно. Ему все равно. - Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам? - спросила она, и все одобрительно закивали. Ремус посмотрел на нехарактерно молчаливую Марлин. Обычно она первая задавала вопросы, приветствовала в их группе или просто говорила о чем-нибудь, если ей нравился этот человек; Ремус не понимал, почему она этого не делает, ему показалось странным, что она до сих пор не сказала ни слова. Он толкнул ее локтем под ребра, пытаясь привлечь ее внимание, но ее глаза были прикованы к девушке, Доркас, со странным выражением, которого Ремус никогда в ней не видел. Ему потребовался еще один легкий удар в бок, чтобы она посмотрела на него, и когда она это сделала, то быстро поняла, что ведет себя странно, и ее лицо расплылось в легкой улыбке. Но она по-прежнему избегала разговоров с ней. - Нам пора, - наконец сказала она, но, поняв, что привлекла к себе нежелательное внимание, отвела взгляд, - Мне нужно переодеться в квиддичную форму. - Ты тоже можешь пойти, Доркас, - сказал Сириус, целуя ее в щеку, - Пора проверить, все ли эти британцы блефуют и не действуют. Они все встали со своих мест, включая Марлин, хотя болтала она только с Мэри и не сводила своих удивленных глаз с подруги, так что Ремус решил тихо улизнуть. Ему нравилось смотреть, как играют его друзья (особенно теперь, когда рядом с ним будет Лили и они смогут поболтать, если кому-то из них станет немного скучно из-за того, через что Джеймс заставлял проходить свою команду), но он не хотел проводить это время рядом с Сириусом. Он думал, что у него будет масса возможностей подбодрить своих друзей, поскольку они тренировались почти каждый день, так что ему не о чем беспокоиться. В любом случае, он хотел написать эссе по зельям на следующую неделю. А перспектива провести день в одиночестве, без шума, который мог бы отвлечь его, и, что самое главное, без Сириуса Блэка, который мог бы вывести его из себя, была слишком хорошей возможностью, чтобы упустить ее. Он должен был знать, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он даже не успел дойти до лестницы, как услышал за собой чьи-то шаги. Он подумал, что, возможно, Лили передумала; к его удивлению, это не она решила пойти за ним. - Неужели у тебя нет дел получше, кроме как ходить за мной по пятам? - наполовину спросил, наполовину вздохнул Ремус, когда в поле зрения появилась фигура Сириуса. - Возможно, - ответил он с ухмылкой. - Разве ты не должен показать тут все своей подруге? - Думаю, сегодня она справится. - Чего ты хочешь? - ответил Ремус так спокойно, как только мог, не желая снова взрываться и опять прижимать его к стене. - Зачем мне чего-то хотеть? Это говорит капитализм, он проел все наши мозги и заставил нас поверить, что все гонятся за прибылью, и ни у кого больше не может быть истинных намерений. - Перестань бесить меня. - Прекрасно, - драматично вздохнул он. Ремус закатил глаза, - Я хотел узнать, какая башня самая высокая в этом замке. - И тебе пришлось вернуться и спросить меня? Когда Питер, Лили, Марлин и Мэри тоже учились здесь последние семь лет? - недоверчиво спросил он. - Ну, ты самый высокий из них. Тебя было легче найти в толпе, ты всегда выделяешься. Ремус подумал, что в словах мальчика нет никакого смысла, но он слишком устал, чтобы возражать ему. - Прекрасно. Но не отставай, мне нужно закончить эссе. Он зашагал к лестнице, которая должна была привести их в Астрономическую башню; один его шаг равнялся двум шагам Сириуса, но если мальчику и было трудно не отставать, то виду не он подавал. Он все еще шел легко, ни один волосок не сдвинулся с места, ни один вдох не был слишком глубоким, чтобы показать, что ему нужно замедлиться. Он просто приспособился к его шагам, как будто мог сделать что угодно, если бы захотел. Это невероятно раздражало Ремуса. - Так, - спросил Сириус, нарушая молчание, - Что делает Ремус Люпин, когда все остальные заняты где-нибудь в других местах? - Видимо, в последнее время он занялся чем-то новеньким, - ответил Ремус, ускорив шаг, пытаясь избавиться от настойчивого мальчишки, - Пытается заставить Сириуса Блэка оставить его в покое. - И он с треском проваливается. Ну, по крайней мере, так мне говорили. Ремус не ответил. Краем глаза он наблюдал, как его спутник восхищается каждой вещью, с которой они сталкивались на пути к башне: полые доспехи, которые двигались в рандомные моменты, любопытные мужчины и женщины на портретах, которые шептались друг с другом, несколько призраков, которых они встретили, и он даже подпрыгнул, когда они услышали взрыв на другой стороне коридора, за которым последовали быстрые шаги Филча. Казалось, он видит все впервые, словно каждая мелочь, от мельчайшей пылинки до того, как солнце отражается от различных поверхностей, стоит того, чтобы на нее посмотреть. Ремус удивлялся, как можно так восхищаться всем и вся; он думал, что давно потерял эту способность. Сириус внезапно ускорил шаг, так что теперь он шел впереди Ремуса, лицом к нему, не глядя, куда идет. Ремус выгнул бровь, но намеренно решил не обращать на него внимания, глядя себе под ноги. - Что это за шрам у твоих губ? - Ты всегда так чертовски прямолинеен? - Ты всегда так чертовски хитер? Ремусу захотелось ударить его по мраморному лицу. - Мой кот, - ответил он, - Когда мы только взяли его, у него были проблемы с пониманием границ. Полагаю, для тебя это достаточно знакомая область. Ремус намеревался вывести его из себя, но все, что он сказал, лишь помогло ему улыбнуться еще шире. Он был невыносим. - Должно быть, это был большой кот, - ответил он, и когда Ремус заметил, что он смотрит прямо на его губы, быстро опустил голову, изо всех сил стараясь не смотреть вверх. Сириус все еще шел спиной вперед, когда внезапно наткнулся на твердую поверхность. Он, споткнувшись, пошатнулся к Ремусу, первым порывом которого было схватить его за воротник рубашки, чтобы помочь ему удержаться на ногах. Случайно он расстегнул верхнюю часть рубашки. - Смотри, куда прешь, черт возьми, - услышал он знакомый голос сзади и прищурился, удивляясь, почему все плохое случается с ним именно тогда, когда все, чего он хочет, - это сесть и учиться. Сириус медленно повернулся и оказался лицом к лицу с мальчиком его роста, чьи черные сальные волосы свисали на плечи, а кривой нос казался красным от холода. Как только они оказались лицом к лицу, лицо Северуса Снейпа расслабилось, когда он увидел, с кем разговаривает. - Сириус Блэк, - пробормотал он, и Ремусу показалось, что он услышал намек на обожание, - Я слышал о тебе. - Круто, но я понятия не имею, кто ты, - спокойно ответил он, и в первый раз высокому мальчику захотелось сочувственно улыбнуться ему. - Северус Снейп, - ответил он, скривив лицо в том, что, по мнению Ремуса, должно было быть улыбкой. Сириус собирался было ответить, но взгляд Снейпа упал на другого мальчика. Он еще не узнал его, но когда узнал, то поморщился. - Я бы посоветовал тебе быть осторожным с теми, с кем ты дружишь, - начал он, не сводя глаз с Ремуса, - Ты же не хочешь, чтобы тебя нашли не в той компании. Особенно в его. Француз перевел взгляд с одного на другого, и тень понимания промелькнула на его лице. - Ты совершенно прав, Снегг, я не должен. - Снейп, - поправил его слизеринец. - Точно, извини, Нюниус. Тогда мне лучше уйти, пока они не нашли меня в неподходящей компании, - он подмигнул ему и прошел мимо мальчика, который в шоке застыл на месте, - Идешь, Люпин? Ремус прошел мимо Снейпа, который выглядел мертвенно-бледным, сдерживая смех. - Иди и терроризируй кого-нибудь твоего размера, Нюниус. И с этими словами они оба свернули за угол, оставив Снейпа сжимать кулаки и краснеть от ярости. Как только они скрылись из виду, Ремус не смог больше сдерживаться и издал короткий смешок. - Это было хорошо, Блэк, - признал он против своей воли. - Я живу, чтобы удовлетворять свои желания, - ответил он, подмигнув ему. Остальная часть пути прошла в тишине, но она была приятной. Ремус по-прежнему не хотел иметь ничего общего с этим мальчиком, но должен был признать, что восхищен его сообразительностью. Ему не терпелось рассказать друзьям о новом прозвище Снейпа, как только они вернутся в гриффиндорскую гостиную. Когда они наконец добрались до последней ступеньки, Ремус остановился и жестом пригласил его подняться. - Что ж, тебе просто нужно пройти через эту дверь. - О, точно, - ответил Сириус, бросив на него смущенный взгляд, как будто он забыл, что здесь делает, - Да, ну, спасибо. - Что ты вообще здесь забыл? Сириус посмотрел по сторонам и, убедившись, что они одни, достал из внутреннего кармана пиджака серебряную пачку сигарет с вырезанными на ней его инициалами. Ремус невольно сделал шаг назад, почувствовав запах материала, из которого она была сделана. - О, ты не куришь? - спросил Сириус, убирая руку, совершенно неправильно истолковав реакцию Ремуса. Русоволосый мальчик должен был признать, что готов убить за сигарету, особенно сразу после еды, но мысль о том, чтобы остаться наедине с Сириусом в таком безлюдном месте, вернула его к той ночи, которую он все еще так упорно пытался забыть. Он не доверял ему. - Курю, - ответил он, почему-то не желая лгать мальчику, - У меня просто есть дела, вот и все. Ему показалось, что французский мальчик выглядел разочарованным. - Ну, тогда эта сигарета будет ждать тебя, если ты когда-нибудь захочешь. Думаю, мы еще увидимся. - Искренне надеюсь, что нет, - ответил он, пытаясь отогнать воспоминания, которые снова угрожали завладеть его мыслями. Сириус улыбнулся. - Со временем ты потеплеешь ко мне. И потом, что я буду делать, когда снова заблужусь? - Может, мне придется нарисовать тебе гребаную карту, чтобы ты перестал надоедать мне, - ответил Ремус, уже оборачиваясь, хотя он не выглядел и не звучал серьезно. - Но какое в этом веселье? - почти закричал он, как раз перед тем, как Ремус исчез из виду. Мальчик со шрамами легким шагом направился к гриффиндорской башне. Он сел и попытался сосредоточиться на задании, но это оказалось невыполнимой задачей: он думал о французском мальчике, который курил в одиночестве в Астрономической башне. Его раздражала мысль о том, что он придумал лучшее прозвище для Снейпа, о котором никто из них никогда не думал.