The Wolf and the French Heir // Волк и французский наследник

- Твое второе имя-упрямый? Ремус Упрямый Люпин? Потому что если нет, то оно должно быть. - Мое второе имя Джон, спасибо, что спросил. - Ты иногда бываешь таким невыносимым, ты знал? - Это одно из моих достоинств. Ремус ускорил шаг в слабой попытке оставить Джеймса позади, но в то время как Ремус был самым высоким и имел самые длинные ноги, Джеймс был явно самым спортивным и мог легко догнать его. Прошло уже две недели с тех пор, как Ремус и Сириус совершили побег в Хогсмид, который закончился перепалкой; конечно, Питер и Джеймс не знали всех подробностей, потому что он не был готов рассказать им первую причину их ссоры: он не мог придумать худшего времени, чтобы сообщить своим друзьям, что на самом деле произошло на чемпионате мира по Квиддичу. И он не думал, что вообще когда-нибудь расскажет им. И вообще, как он мог это сделать? “О, и кстати, я был с Сириусом Блэком, когда вы оба набухались и вырубились на полу. Я не гей. Но я не могу перестать думать об этом. Хотите поработать над эссе по зельям?” Он думал о возможных последствиях такой ситуации, пока шел обратно в замок по коридору: расскажет ли Сириус своим друзьям причину их ссоры, если они спросят? Привык ли он рассказывать людям о приватных вещах? Ремусу никогда не приходилось сталкиваться с ситуацией, подобной той, в которой он оказался в тот момент; каждый раз, когда он был с девушкой, его друзья знали, потому что он говорил им, потому что девушка говорила им, либо потому что он выгонял их, и было очевидно, для чего ему нужна эта комната. - Послушай, - наконец сказал Джеймс, когда Ремусу пришлось остановиться, потому что рядом стояла очередь из учеников, ожидающих, чтобы войти в класс. - Я не знаю, что произошло между вами, и не знаю, почему ни один из вас не скажет мне об этом. Мне все равно. Он отличный парень, ты отличный парень; определенно жаль, что вы не можете забыть то, что изначально заставило вас ругаться. Ремус некоторое время обдумывал слова своего друга. Он бы никогда не признал правоту Джеймса вслух, но в глубине души он знал. Он знал, что Сириус был прав, когда злился, потому что он вел себя с ним ужасно; он знал, что, как только он попытался поговорить о том, что произошло между ними на чемпионате мира по квиддичу, он попытался всеми возможными способами заткнуть ему рот. И он преуспел, но он вышел за рамки и причинил ему гораздо больше боли, чем намеревался. Ему пришлось прервать свои мысли, потому что он понял, что только что сказал: он намеревался причинить ему боль. Он наслаждался тем, что причинял ему боль, хотя после этого он чувствовал себя несчастным. Что на него нашло? Почему он так разозлился? Наверно, это из-за полнолуния,- подумал он. Возможно, ему следует перестать винить во всем луну. Возможно, он должен взять на себя ответственность и понять, что он просто, бесповоротно и подлинно был самым большим мудаком с Сириусом Блэком. Он только вздохнул. - Даже если бы я и хотел поговорить с ним, сомневаюсь, что он захотел бы говорить со мной. - Никогда не знаешь, если не попробуешь. - Что это с тобой и твоими ободряющими цитатами? - То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее. - Ты даже Ницше цитируешь неправильно. - Тебе не нужно цитировать правильно с этим лицом, - ответил Джеймс, ухмыляясь. - Девушки любят интеллектуалов. Ремус рассмеялся и игриво ударил его по руке, подталкивая к ближайшей стене. Джеймс побежал за ним, и Ремус не мог вырваться из его сильных рук; он крепко обхватил его за шею и взъерошил ему волосы, пока Ремус не задохнулся и не попытался оттащить друга от себя. Едва не задохнувшись от собственного смеха, он вспомнил, что Джеймсу ужасно щекотно под подбородком; он поднял руку, и Джеймс инстинктивно отстранился, зная, что сейчас произойдет. Он побежал прочь, а Ремус за ним, его длинные шаги компенсировали боль в бедре. Они бегали вверх и вниз по лестнице, и студенты просто расступались, привыкнув видеть Джеймса, Питера или Ремуса бегающими по замку. Они оба безмолвно согласились прекратить бег, как только их щеки покраснели и им пришлось ослабить галстуки, чтобы они могли нормально вздохнуть. Они сели на одну из скамеек у входа в замок, прислонившись к внешней каменной стене и чувствуя, как виноградные лозы обвивают их затылок. На мгновение они оба закрыли глаза, позволяя своим телам понежиться в теплом солнечном свете, который робко проглядывал сквозь светло-серые облака, быстро удалявшиеся от света. Ремус слышал слабое бормотание учеников, которые, как и они, решили провести немного времени на улице, и щебетание птиц на самых высоких ветвях ближайших деревьев. Такие спокойные минуты были редкостью в Хогвартсе, особенно если ты был лучшим другом Питера и Джеймса, и на мгновение он забыл все свои проблемы и притворился, что валяется среди мягкой травы на лугу возле своего дома, читая книгу, и только ветер составлял ему компанию. - Кстати, о девушках... - начал Ремус. - А? - спросил Джеймс, прищурившись и повернувшись к нему. - Ты говорил о девушках до того, как решил схватить меня в удушающем захвате. - А, ну да. Ты это заслужил. - Отвали, - рассмеялся Ремус. – В любом случае, о девушках. Что происходит между тобой и Лили? Джеймс отвернулся и уставился вперед, его глаза были прикованы к случайному пятну на поверхности Черного озера, пока он обдумывал свой ответ. Его грудь легко поднималась и опускалась, а карие глаза блестели на солнце так же, как и кожа. Ремус всегда завидовал его гладкой коже без шрамов и тому, как она поглощала свет и заставляла его светиться. Он думал, что если бы он был художником, то никогда не перестал бы пытаться смешивать оттенки коричневого, пока не нашел бы правильный, и даже тогда он не смог бы отдать ему должное. - Я решил дать ей немного пространства, - медленно ответил он, по-прежнему не глядя в глаза другу. - Почему? Что-то случилось? - Не совсем. Мы отлично провели время, занимаясь вместе. Она забавная и такая невероятно умная, что казалось, она вообще не нуждается в моей помощи. И еще, ты когда-нибудь замечал, как ее волосы загораются, когда на них падает солнце? У нее такие яркие глаза, что я едва мог сосредоточиться, когда она... - Джеймс. Сосредоточься. - Точно, извини, - ответил Джеймс, словно выходя из транса. - Как я уже сказал, мы отлично провели время. Но я понял, что хочу снова потусоваться с ней наедине, и я не хочу давить на нее, если она не хотела, чтобы это было свидание. - Ты мог бы просто спросить ее. - Я не хочу рисковать и все испортить. Я хочу, чтобы она знала, что это может означать все, что она хочет. Я могу быть тем, кем она хочет, - ответил Джеймс, прежде чем снова повернуться к Ремусу с ухмылкой на лице. - Я жду уже семь лет, что такое несколько месяцев? Ремус улыбнулся в ответ, и почувствовал тепло внутри. У него никогда не было ничего подобного; он никогда не думал, как чьи-то волосы загораются на солнце, и не был загипнотизирован тем, как их глаза смотрели на него. Все всегда думали, что Джеймса просто привлекает Лили и что тот факт, что она была единственной девушкой, которая не таяла каждый раз, когда он ей улыбался, что только это заставляло его хотеть ее еще больше; но Ремус знал, что это неправда. Примерно на третьем курсе он начал замечать, как Джеймс следил за каждым шагом Лили, как будто она была единственным человеком, на которого стоило смотреть в комнате. Он заметил, что всякий раз, когда он говорил что-то остроумное, он сразу бросал взгляд на девушку, чтобы узнать, заметила ли она; он также видел, как она делала вид, что ей все равно, но всегда улыбалась, когда он не смотрел. - Ты хороший человек, Поттер, - просто ответил он. - Ты тоже, Люпин, - улыбнулся в ответ Джеймс. Он поколебался, прежде чем добавить. - Я действительно думаю, что тебе следует поговорить с Сириусом. - Да, - вздохнул Ремус, отводя взгляд. - Я знаю, что должен. Я поговорю, обещаю. - У нас еще есть полчаса до конца свободного времени, - осторожно добавил его друг. - Почему бы тебе не пойти прямо сейчас? - Я даже не знаю, где он, - застонал Ремус. - Тогда тебе лучше начать искать его сейчас, если ты хочешь успеть на Защиту от Темных Искусств. - Слушаюсь, мама, - наконец ответил Ремус, вставая со скамейки и вытягивая ноги. - Не забудь захватить пальто, милый, - крикнул Джеймс сзади, получив в ответ средний палец друга. Ремус снова вошел в замок и подождал, пока его глаза привыкнут к чуть более темному освещению, размышляя, с чего начать поиски. Хогвартс был большим, и Сириуса, возможно, даже не было внутри; он мог быть где-то на территории школы, рядом с каретой Шармбатона или даже в классе. Каким-то образом он знал, что это не так. Прежде чем его разум смог догнать, его ноги начали двигаться сами по себе, и он обнаружил, что поднимается по лестнице и поворачивает за угол, пока не достигает коридора, который приведет его к Астрономической башне. Он мало что знал о другом мальчике, но у него было предчувствие, что он найдет его там, одного. По крайней мере, он надеялся. Он осторожно приблизился ко входу в комнату, с большого балкона которой открывался вид на территорию замка. Наверху было холоднее, чем в любом другом месте Хогвартса, и Ремус обхватил себя руками в попытке согреться. Он шел бесшумно, уделяя особое внимание каждому своему шагу, чтобы иметь возможность повернуть назад, чтобы другой мальчик не заметил, если в конечном итоге он не наберется смелости поговорить с ним. Глупо, - подумал он про себя. Он был таким же мальчиком, как и любой другой, он не должен был так бояться говорить с ним. За эти годы у него было много ссор с друзьями, и до конца дня им всегда удавалось помириться, но прошло две недели, а ни один из них так и не подошел к другому. Мрачно, Ремус подумал, что это, вероятно, потому, что был виноват он, и он не сделал ничего, чтобы уладить отношения между ними. Те несколько раз, что он видел Сириуса за эти две недели, он выглядел не менее загадочным, но и ни разу не встретился с ним взглядом. Он всегда был большой загадкой, но только после того, как он не смог даже попытаться расшифровать его, Ремус понял, насколько хорошо французский мальчик умел скрывать вещи. Он был так глубоко погружен в свои мысли, что даже не заметил, как остановился, не успев разглядеть, был ли там Сириус; его ноги словно застряли на месте. Он почувствовал, как пересохло его горло и вспотели ладони, и ему пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не убежать. Он пошевелил пальцами и вошел в астрономический кабинет. Первое, что он заметил, было то, что он был прав: Сириус действительно был там, один, прислонившись спиной к стене и свесив ногу с края балкона. Сердце Ремуса бешено заколотилось от близости тела другого мальчика к пустоте; он небрежно болтал ногой, словно сидел в гамаке, а не рисковал упасть с восьмого этажа. Его левая рука лежала на ноге, в то время как другая держала сигарету, которую он только что вынул изо рта. Он казался расслабленным, его грудь беспрепятственно поднималась и опускалась, хотя его легкие были наполнены дымом, который он медленно выпускал обратно в мир; Солнце было достаточно высоко, чтобы нежно ласкать его щеки и сиять сквозь дым сигареты, позволяя ему видеть, как он кружится и танцует в воздухе вокруг Сириуса. Он был окутан движущимся туманом и на мгновение Ремус боялся, что не увидит его, если подойдет; и в то же время казалось, будто все было там, где должно быть, и он не хотел портить это, как, казалось, портил все в последнее время. Сириус услышал его прежде, чем он смог подойти ближе; несмотря на все усилия Ремуса быть тихим, он каким-то образом почувствовал его присутствие. Он повернул голову и, увидев, что это другой мальчик, отвернулся. - Эй, - поздоровался Ремус. - Привет, - ответил Сириус. Они оба замолчали, пока Ремус неловко стоял позади мальчика, который все еще курил и смотрел с балкона. Не говоря ни слова, он протянул сигарету Ремусу, который с благодарностью взял ее и сел перед ним, затянувшись. Он не спеша задержал дым, наслаждаясь ощущением жжения, а затем медленно выпустил его. - Не видел тебя последние недели, - снова заговорил он, возвращая сигарету мальчику и быстро взглянул на него, прежде чем тот успел что-то сообразить. - Очень занятые дни, - ответил Сириус, принимая ее. - Хм. Они снова замолчали, и даже если так и должно было быть, это вовсе не было неприятно: снова Ремус испытал то же самое чувство покоя, которое он испытал ранее с Джеймсом, как будто он мог остаться там навсегда. Но что-то было по-другому; только птицы и дыхание Сириуса наполняли его уши, он действительно чувствовал себя умиротворенным, но в то же время это была тишина, которая наступает перед ураганом или грозой. - Эй, слушай... - Я просто... Они заговорили одновременно и, наконец, посмотрели друг на друга; на лице Сириуса появилась легкая улыбка, и внезапно Ремус впервые за несколько дней почувствовал себя не таким несчастным. В тот день его глаза приобрели особенно завораживающий оттенок серого, и он почти забыл, зачем пришел. - Ты первый, - сказал французский мальчик. - Спасибо, - начал он, откашлявшись. - Я просто хотел сказать, что сожалею о том дерьме, которое наговорил, когда мы были в Хогсмиде. Ты этого не заслужил. - Не заслужил. - Я знаю. И мне очень жаль. Я был придурком. - Был. - Да, я думаю, мы уже установили, что я кусок дерьма. - Это ты. Улыбка Сириуса становилась все шире по мере того, как мальчик говорил, и Ремус чувствовал, что все тревоги прошлой недели начинают исчезать, как следы росы, когда солнце падает на траву. Он игриво ударил его ногой по стопе, и Сириус громко рассмеялся. - Хорошо, может, я это и заслужил, - ответил Ремус, улыбаясь. Сириус Блэк все еще оставался загадкой для Ремуса, и он снова сказал последнее, что он ожидал от него услышать: - Спасибо. - За что? - За то, что извинился. - Ну, я типа... да. Джеймс не оставил бы меня в покое, если бы я этого не сделал. - Надо было догадаться, что это дело рук Джеймса. - Ну, ты ему реально нравишься, - ответил Ремус, чувствуя, как бьется его сердце. - Возможно, мне ты тоже начинаешь нравиться. Улыбка Сириуса стала еще шире, и когда солнце медленно ползло по небу, Ремус подумал, что "сияние" было подходящим словом для того, как все его лицо осветилось ярче солнца, что было позади него. - О, Ремус Люпин, я польщен. - Не позволяй этому слишком сильно забивать тебе голову. - Слишком поздно. Я могу просто встать и крикнуть с этой крыши, что Ремус Люпин не презирает меня. - Сделаешь это и лишишься языка. Сириус собирался ответить, но Ремус понял, что что-то не так, когда он замолчал и сел прямее. Он смотрел куда-то мимо его уха, и Ремус обернулся, но ничего не увидел. И тут он услышал звук: две пары быстро идущих ног и тихий шепот, идущий по их следу. Кто бы это ни был, они приближались к комнате, в которой они находились. - Я думаю, это мой брат, - просто прошептал он. Ремус быстро поднялся и, схватив Сириуса за рукава формы, потащил его к ближайшей двери, которая оказалась шкафом, где хранились телескопы, звездные карты и другие астрономические приборы. Он закрыл за ними дверь как раз в тот момент, когда голоса стали громче, и он мог легко различить, что два человека говорили на быстром английском. Он пытался прислушаться к разговору, но никак не мог сосредоточиться: шкаф был меньше, чем он ожидал, и не было ни одного дюйма его тела, который не соприкасался бы с телом Сириуса. Он проклинал свой рост, изо всех сил стараясь прижаться спиной к стене и увеличить расстояние между ними, но безуспешно. Сириус, казалось, ничего не замечал. - Я же сказал, придерживайся плана, - услышал он голос одного из них, и даже если он и не слышал голос Регулуса больше одного раза, по тому, как напрягся Сириус, он знал, что это был он. Он знал это, потому что стоял перед ним, их колени соприкасались, а грудь была всего в нескольких сантиметрах от его. Второй голос был слишком далеко, и ни один из них не мог его услышать, даже с более острым слухом Ремуса. Он просто понял, что другой человек заговорил, потому что наступила пауза. - Не тебе решать. Ты просто должен повиноваться, - холодно ответил Регулус. Ремус едва дышал, когда почувствовал жар от тела другого мальчика. Так тихо, как только мог, он переместился так, чтобы быть перпендикулярным фигуре Сириуса, что позволило ему дышать немного лучше. Он знал, что у мальчика на уме были другие вещи, например, тот факт, что он прячется в шкафу, чтобы подслушать своего собственного брата, и он чувствовал себя таким глупым, чтобы даже думать о том, что он слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. И было жарко. Очень жарко. Он почувствовал внезапное желание снять свитер и сунуть голову в ведро с холодной водой. - Возможно, если бы ты послушался меня, то не оказался бы в таком положении, - снова заговорил Регулус. Ремус увидел, как Сириус сжал кулак, костяшки его пальцев побелели, а вены выступили на бледной коже. Французский мальчик начал тяжело дышать, и в этот момент Ремус пожалел, что не умеет лучше утешать людей. А потом он снова посмотрел вниз и увидел тонкую струйку крови, стекающую по кулаку Сириуса и падающую на пол рядом с их ботинками. И тут он понял, что чувствует себя неловко не только из-за близости к другому парню, но и потому, что кольцо на указательном пальце французского мальчика касалось его колена; а оно было сделано из серебра. И у этого самого кольца был острый край, который зарывался в его ладонь, оставляя шрамы и заставляя кровоточить. Ремус запаниковал и ударил Сириуса локтем по руке, пытаясь вывести его из транса и не дать ему причинить себе еще больше боли; он, казалось, ничего не замечал и не возражал. Он по-прежнему смотрел вперед, прижав ухо к двери, пытаясь прислушаться к разговору брата. Ремус не мог ясно мыслить при виде крови, что текла из руки мальчика, поэтому он сделал то, о чем сильно пожалеет позже этой ночью: он схватил его руку своими, разжал кулак и крепко переплел пальцы, не давая кольцу еще глубже погрузиться в его кожу. Он почувствовал, как серебро обожгло его кожу. Он вздрогнул, едва почувствовав прикосновение металла, но крепко держал мальчика за руку; он изо всех сил хотел убежать от ужасного запаха и ощущения, что его кожа горит под кольцом. Он почти не думал о том, что делает; он просто знал, что хочет уберечь мальчика от причинения себе боли. Сириус впервые взглянул на их теперь уже переплетенные руки, красные и мокрые от крови, но он просто снова поднял взгляд и уставился вперед, слегка сжимая руку другого мальчика. Он, казалось, не заметил, что это причиняет Ремусу боль, а высокий мальчик не стал говорить ему об этом, не после того, как понял истинный смысл этого краткого пожатия: мальчик использовал его как якорь. Он не будет тем, кто отпустит его. Не обращая внимания на убийственную боль, он снова сосредоточился на разговоре, происходившем за дверями. Он слышал, как Регулус говорил что-то о миссии, но его рука раскалывалась под рукой Сириуса, и ему было трудно сосредоточиться на чем-то другом. Но затем его разум сфокусировался на том самом моменте, когда Регулус заговорил в последний раз: - У Темного Лорда всегда есть план. И с этим последним грубым заявлением Ремус услышал шаги, быстро двигающиеся по комнате, и звук обуви по камню становился все слабее, когда Регулус покидал башню. Они услышали тихий вздох, и через несколько секунд вторая пара шагов покинула комнату. Они подождали несколько секунд, просто чтобы убедиться, что они действительно одни, а затем Сириус осторожно открыл дверцу шкафа; для этого он отпустил руки Ремуса, и тогда, без всего адреналина ситуации, бегущего по его венам, он смог нормально посмотреть на свою руку и чуть не упал в обморок, когда внезапная вспышка боли сотрясла все его тело. - Что случилось с твоей рукой? Он вздрогнул, услышав голос Сириуса, и попытался спрятать руку за спину. Он запаниковал, придумывая оправдание. - Ничего, просто небольшая аллергия на серебро. Глупо. Глупо. Глупо, - подумал он. Сириус попытался приблизиться к нему, чтобы лучше разглядеть его руку, но Ремус слегка отшатнулся. - Ты в порядке? - спросил Ремус. Реакция была мгновенной; Сириус выпрямился и опустил руку, которая была протянута, чтобы дотянуться до Ремуса, чтобы оценить ущерб. - Да, а с чего мне не быть? - ответил он, защищаясь. О нет, - подумал Ремус. Вот и все; это был момент, когда он снова проебется. - Ну... - начал он, чтобы выиграть время. - Ты казался... расстроенным. - Боюсь, это естественная реакция на то, что мой младший брат так предан Темному Лорду. Ремус глубоко вздохнул. - Да, полагаю. Хочешь... выпустить что-нибудь? Ты можешь кричать, а я слушать, если это поможет. Сириус открыл было рот, но решил воздержаться от своего (вероятно, саркастического) комментария. Он поколебался, а затем улыбнулся, хотя Ремус заметил что-то действительно темное в его глазах, что не соответствовало попытке его рта казаться веселым. - Я в порядке. У меня есть кое-какие дела, но увидимся завтра, хорошо? Ремус едва успел помахать ему на прощание, когда мальчик вышел из комнаты, спускаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он вздохнул, выглянул в окно и посмотрел на часы: он опоздал на десять минут.