***
♪ Low Roar — Patience
Звонкое цоканье собачьих когтей по полу прерывает тишину. У нарушителя спокойствия чёрная морда с рыжиной вокруг пасти и такие же по цвету пятнышки над глазами. Его подтянутая тушка красиво блестит от света заходящего за окном солнца, отбрасывающего розоватые лучи на город. Ротвейлер подходит к большой мягкой кровати с бордовыми простынями и одним прыжком забирается на неё. Он потягивается, выгибаясь в спине, делает несколько шагов по постели к хозяину и тыкается в его руку мокрым носом, требуя ласки. Когда же рука Юнги треплет тёмную макушку, пёс укладывается рядом, расслабляется и прикрывает свои тёмно-карие глаза. Полтора с лишним года назад Бруно был ещё щенком. Маленький шерстяной комок походил на медвежонка, но уже тогда на груди и лапах часть шерсти была рыжей, как и положено породистым ротвейлерам. Мин наткнулся на фотографию собаки, когда листал какие-то сайты. У малыша не было имени, а сам Юнги не думал о том, чтобы завести животное. Однако вечера после работы почти всегда были одинокими и монотонными, поэтому парень-репликант зацепился за идею привести в свою просторную квартиру нового жильца. Окончательно забрать к себе четвероногого он решился после слов своего начальника Гисона, который уверенно заявил, что Мин станет для щенка хорошим хозяином. Так ротвейлер получил кличку Бруно и окончательно вошёл в жизнь репликанта, став его верным другом. Юнги до сих пор помнит, как пару ночей совсем не спал из-за поскуливающей маленькой собаки. Он тогда не отходил от Бруно ни на шаг, постоянно поглаживал его и разговаривал с ним, надеясь успокоить щенка своей нежной интонацией. Взамен на безмерную заботу пёс дарит хозяину преданность. Даже дрессировке Бруно подаётся легко, вмиг запоминая и беспрекословно выполняя команды. Сейчас пёс будто чувствует, что внутри Юнги тревожный океан, и старается усмирить высокие волны в его душе своим мерным собачьим сопением. Мин в домашних синих хлопковых штанах в белую полоску и в чёрной футболке, с взъерошенными голубыми волосами и с немного отросшей щетиной выглядит ровно на свои биологические двадцать семь. Только на лице оттиск глубокой печали, бессонницы и тревоги. Он не спал ночь, узнав о смерти наставника; не спал день, отслеживая новости и утопая в собственном омуте болезненной потери и нервных мыслей. Ему не приходилось ранее терять близких, потому что единственным родным для сердца человеком был Гисон. Мину не к кому идти, некуда бежать, и поэтому он выбрал вариант запереться дома вместе с Бруно и разделить внутренние метания лишь с ним. Парень мог бы уйти в клуб, но что скажет Сора? Ничего. Похлопает по плечу, быть может, если он заплачет, прижмёт к своей груди. Но она ясно дала понять, что не хочет отношений. С десяток раз девушка давила его гордость, отказывалась от помощи и ухаживаний. Поэтому он не пойдёт к ней — всё же не глупец, не будет искать утешение там, где его по определению быть не может. В памяти мелькают фрагменты их с Гисоном посиделок. Учёный относился к репликанту как к сыну и часто рассказывал истории из своей жизни: вспоминал родителей и делился воспоминаниями о младшем брате. Он не просто создал Юнги, но и подарил ему часть своего опыта, при этом не отняв щепотки по-детски наивной впечатлительности. Останется ли Мин работать в KSillo или же будет выкинут за борт корпорации, потому что его начальник мёртв — неизвестно. Да и его в данную минуту это не волнует. Он вязнет протяжными часами в чувстве утраты, ранее не знакомом. О работе он подумает потом, когда на душе станет светлее. Если станет вообще.***
♪ So Below — Heights
Дневное вождение флайкара для Чонгука словно медитация — на всей территории монополиса в это время действует ограничение на скорость, и все автомобили движутся в едином темпе. Детектив бы и рад лететь быстрее, выжать из мотора родной машины мощность побольше, но он не гонится за опасным преступником, поэтому права на большее, чем 80 километров в час, не имеет. Оттого автомобиль плавно скользит по воздуху, а водитель старается сосредоточиться на предстоящем очередном допросе. Зацепок по делу брата мало. Единственная актуальная ставка для Чона сейчас — малознакомый Юнги. На соседнем сидении ёрзает Тэхён, он кладёт руку на выступ под закрытым окном и подпирает ладонью подбородок, уставившись на другие флайкары и мигающие сигнальными огнями крыши и парковки высоток. Они уже на уровне первых облаков, и под автомобилем полицейских дымка, из-за которой нижнюю часть города совсем не видно. Детектив иногда поглядывает на своего напарника, но тот, ушедший в себя, даже не реагирует на эти взгляды. Киму нужно время, так думает Чонгук. И он прав, потому что младший впервые стал «участником» убийства. У репликанта в душе повис мрак. Тэхён был готов кричать полчаса назад, стоя у клуба, и действительно повысил голос на Чонгука. Тот одёрнул, запретил думать о причастности к убийству стриптизёрши, пока дело Гисона не будет раскрыто. Только не выходит. Мысли к репликанту так и лезут, проникают через щели и заполняют голову полностью, а сожаление и горечь катаются на языке всю дорогу до нового адреса.***
♪ Fingerspit — Marketing director
Бруно поднимает голову и глядит в сторону дверного проёма спальни, а через секунду подпрыгивает и несётся к выходу из квартиры, скользя лапами по белому полу. В дверь практически сразу звонят, и низкое недовольное гавканье разносится по всей квартире эхом. Система безопасности срабатывает следом и женским голосом оповещает о двух гостях-мужчинах. Юнги открывает на браслете вид с подъездной камеры, продолжая лежать на большой подушке головой. В одном из парней узнаёт младшего брата Гисона, а во втором — недавно выпущенного KSillo репликанта-детектива. — Минуту, — обращается он к стоящим у двери гостям через устройство на запястье и садится на краю кровати. Он нащупывает серые махровые тапочки, проводит пальцами по взъерошенным волосам и, не глядя на себя в вытянутое зеркало неподалёку, бредёт ко входу. — Бруно, иди ко мне, — пёс нагло игнорирует, продолжает охранять свою территорию и топтаться у порога. Иногда он нагибается и пытается вынюхать запах незнакомцев из-под титановой двери, шумно втягивая носом воздух. — Ко мне, иди ко мне, — увереннее произносит репликант. — Давай-давай, шевелись, малыш, — Юнги наблюдает за ротвейлером, нехотя двигающимся к нему. — Сидеть, — командует и тоже присаживается рядом, несильно прихватывая ошейник пальцами. — Лило, открой дверь. Система слушается беспрекословно, поэтому через несколько секунд на пороге уже виднеется знакомое лицо младшего Чона и его спутника. Собака вновь сжимается, готовясь кинуться вперёд и познакомить гостей со своими острыми зубами. — Бруно, сидеть, — повторяет команду Мин. — Ему нужно время, чтобы привыкнуть к новым людям, — поясняет он. — Мы из полицейского отделения центрального округа Сеула. Я детектив Чон Чонгук, а это, — минует всякое приветствие полицейский и кивает на коллегу, — Ким Тэхён, мой помощник. Нам нужно задать несколько вопросов о вашем убитом начальнике, — Чонгук достаёт из нагрудного кармана кожанки электронный жетон, чтобы подтвердить свой статус охранника закона, а вместе с тем наблюдает за каждым сокращением мускулов пса. Не боится, страхуется, пока Тэхён стоит немного позади, в своей привычной манере засунув руки в карманы плаща. Помощник рассматривает небольшую гостиную, в которую попал с напарником, как только зашёл внутрь квартиры. Тёмно-синие стены покрашены небрежно, на них видны разводы краски. Однако остальной интерьер с явно скрупулёзно подобранной мебелью и декором. На стенах несколько ярких светящихся полотен неизвестных Киму художников. Под самым крупным из них стоит небольшой синий диван со скомканным пледом в голубую клетку, а напротив — интерактивный полупрозрачный экран. Рядом с ним, в углу, ближе к панорамным окнам, установлен стеллаж с пятью полками, заваленными бумажными книгами, которые Тэхён видел несколько раз за три месяца своей жизни. В метре от шкафа большая жёлтая кресло-кушетка. Она повёрнута к виду на город, и, сидя в ней, удобно брать с близко стоящего круглого стеклянного столика орешки, заполняющие керамическую пиалу. У дверного проёма по соседству с выходом из квартиры лежит большая лежанка в цвет стен, а в ней — ярко-зелёный резиновый мячик. Определённо для пса. Жутко осознавать, что владельца этих апартаментов за последние сутки лишили не только начальника, но и важной девушки. Юнги о последнем ещё не знает. Во всяком случае, так кажется Киму, потому что хозяин апартаментов хоть и выглядит вымотанным, но на человека, столкнувшимся с двойной утратой, не тянет. — Проходите. Можете не разуваться, — Мин поднимается на ноги, но продолжает держать собачий ошейник. — Бруно, нельзя, свои, — лишь после этого он отпускает ротвейлера. Тот, всё ещё взбудораженный новыми людьми, подходит к ним. — Протяните ему руки, чтобы понюхал. Ему так будет спокойнее, — Юнги идёт к дивану и залезает на него с ногами, подтягивая к себе плед, чтобы накрыть колени. Первым протягивает ладонь к собаке Чонгук. Он позволяет влажному носу коснуться своей кожи и, довольно хмыкнув, наблюдает, как пёс, цокая когтями, переходит к репликанту-помощнику. Тэхён же присаживается и, дав милой морде понюхать себя, ласково чешет его за ухом. — Сколько ему? — интересуется Ким, проводя рукой по короткой чёрной шерсти. Ротвейлер и не против, садится на задницу рядом, провожая взглядом проходящего в глубь комнаты детектива в кожанке. — Два года, — Юнги не особо хочется видеть малознакомых гостей. Его тянет обратно в спальню, к тёплой постели, где можно стать коконом, рассыпаться и вновь собираться в единое целое. — Он выращен искусственно? — Нет. В современном мире любое животное можно вырастить на заказ, но по-настоящему ценятся те, что появились от природы. На покупку ротвейлера Юнги потратил часть своих сбережений, однако никогда не жалел об этом. Его главное сокровище — любимая собачья душа. Чон внимательно следит за Мином. Сквозь белоснежную кожу парня с голубыми волосами будто просвечивается растерянность и недоверие. Гисон рассказывал брату о Юнги как о репликанте особенном, склонном к романтизму и щедрости. «Его сила в трудолюбии, а слабость - в чрезмерной самокритичности», — считал старший Чон. Весь допрос начинается, как и прошлые: где находились вчера вечером, в каких отношениях были с убитым, слышали ли о его врагах, замечали ли изменения в поведении. Мину от этих вопросов неуютно. Он вжимается в диван и про себя просит, чтобы эта пытка быстрее закончилась. Он знает о Гисоне и его жизни слишком много, но чем из этого стоит делиться — ему неизвестно. Его наставника, друга и практически отца убили. Вырвали из жизни. — Он был против ваших отношений с сотрудницей клуба? — наконец-то переходит к более конкретным вопросам Чон, не собираясь рассказывать об её смерти и обстоятельствах, при которых это произошло. Всему своё время. Не удивительно, что полицейские знают о связи с репликантшей. И Юнги ясно видит в вопросе провокацию: детектив хочет выяснить, как сильно Гисону не нравилась влюблённость помощника в стриптизёршу и не могло ли это послужить поводом для убийства. Вспоминать их небольшие споры сейчас — как пускать кровь самому себе, рассекая вены затупившимся лезвием. — Был, но он делал это из соображений защиты. Я злился в ответ, но понимал его недовольство. Мои чувства к ней невзаимны, — парень обхватывает свои колени руками. Ему остро хочется почувствовать Бруно рядом, чтобы ротвейлер прижался к нему своей массивной тушкой. Благодаря псу переживать отсутствие взаимности ему было легче. — По какой причине он так часто бывал в клубе? — начинает вопрошать и Тэхён, скидывая с себя плащ и перекидывая его через согнутую руку. Находясь в квартире полчаса, он успел изрядно взмокнуть и на задворках сознания мечтал выйти на свежий воздух. — Там удобно говорить. Нет страха, что подслушают. — Я бы не был так уверен, учитывая гнилую натуру владельца, — на взгляд Чонгука, жирная морда вполне может ставить прослушку или даже камеру в vip-комнатах. Иначе откуда мудила прознал, о чём девушка говорила с полицейскими? — Что вы обсуждали? — Работу, — прядь голубых волос падает на лоб от лёгкого движения головой, и репликант пытается сдуть её назад, а когда не выходит — поправляет пальцами. Его ответ слишком размыт, абстрактен, и нелепо надеяться, что этой информации блюстителям закона достаточно. — Что такого в работе, что нельзя обсудить в офисе или у кого-то из вас дома? — Чон терпеть не может играть в «поймай мой хвост» с допрашиваемым. — Когда на кону миллиарды долларов и репутация компании — каждая мелочь может быть опасной. — Например? — детектив мнёт заднюю часть своей шеи. — Я не буду раскрывать секреты компании. Они вам не помогут, о них никто не знал, — Юнги снимает с себя покрывало и поднимается с дивана, давая понять, что время допроса подошло к концу. Будто воздух вокруг вмиг стал холоднее на несколько градусов. — Вы считаете, что никто не знал, но на деле можете ошибаться, — Ким, как хороший полицейский, старается звучать доброжелательно. — Хотите узнать больше — вызывайте меня на допрос в отделение, — и хотя Мин старается говорить уверенно, в голосе угадывается волнение. Ему вечно трудно выдерживать психологическое давление. Даже лёгкое. Чонгук же заводится, как мощный флайкар, — по одному слову. — Не тормози расследование, если хочешь раскрытие убийства своего создателя, — в отличие от своего помощника, Чон не церемонится. — А то люди решат, что тебе плевать. — Это не так, — спокойно произносит Юнги, принимаясь сворачивать плед с дивана. За окном почти стемнело, и теперь вокруг высоток крутятся ярко-голографические баннеры. Там монархия капитализма, свобода богатых, рабство несчастных. В комнате же сероватый туман из грусти. Чонгук глядит на Мина, слегка прищурившись. Он был уверен, что парень умный. На деле же у парнишки проблемы с логикой, ведь он свернул на дорожку, которая приведёт к проблемам с полицией вокруг громкого дела. Роет себе могилу собственными руками, заставляет детектива и его напарника сомневаться в нём. — Своим молчанием ты лишишь Бруно хозяина, — прерывает повисшую паузу Чон, а Юнги на секунду кажется слабым, переводя взгляд на любимого ротвейлера, морда которого выглядывает из кухни. Тишина. — Идёмте, — отлипает от стены Ким, чувствуя, что пора детектива уводить из чужого дома. Если нужно, они добьются допроса в более суровой атмосфере. — Чонгук, идём, — уже неформальнее зовёт Тэхён, и только тогда детектив, играя желваками, движется на выход. Вовремя тормозить друг друга — разве не одна из задач напарников?***
♪ Christian Reindl — Dark Mirror
В офисе редакции душно, потому что в большом кабинете присутствует главный мерзляк — редактор Ким Сухёк. Педант с идеальной светлой кожей и аристократично утончёнными чертами, вечно докапывающийся до каждого слова в текстах своих подчинённых. Однако, гораздо страшнее опечаток — сорванный дедлайн. Пришлёшь черновик на минуту позже обещанного, и мужчина поднимается со своего места, ледяным тоном зовёт провинившегося журналиста и следом пускает поток пропитанной желчью речи. Но ему позволено, ведь отдел Сухёка освещает преступления по всей стране, и просмотры у статей его сотрудников самые высокие на медийном портале. На столе Чимина, сидящего в десятке метров от редактора, уже третий стакан воды. Он пьёт не переставая, молится, чтобы начальнику тоже стало жарко, но эта пытка не заканчивается уже несколько часов. Остаётся лишь молча продолжать редактировать почти готовый текст. Для Пака возможность освещать убийство сооснователя KSillo — шанс особенный, редчайший. Если сможет выпустить несколько эксклюзивов вокруг события и побить предыдущий рекорд по просмотрам, установленный его коллегой, то прибавка к зарплате обеспечена. У непрозрачной и странной истории имеются все вводные данные, чтобы будоражить общественность ещё неделю. Чимин в эту историю заходит с необычного ракурса, а именно — с семьи. Главное — не скатиться до низкосортных сплетен. Сидя за материалом уже битый час, журналист продолжает воспламеняться и нервничать, когда представляет, как выпустит сенсационный текст. Хоть весь день и выходят новости об убийстве, никто не упоминал о младшем брате Гисона в том ключе, что нарыл Пак. Чоны не общались, но почему? Чимин собственными глазами видел изображение Чонгука, приобнимающего миловидного светловолосого парня-репликанта, которого не стало несколько лет назад. И пусть это слухи, что учёный был виновен в смерти блондина, что компания допустила ошибку, создавая его, но предпосылок для внезапной кончины репликанта журналисту найти и правда не удалось. Никакого расследования не было, никаких разбирательств. Лишь смерть, после которой, как говорят коллеги Гисона, братья Чон совсем перестали видеться. Спустя же четыре года учёный мёртв, а расследование его убийства отдано Чонгуку. «Нелюдимый и озлобленный на жизнь», как выразился о младшем Чоне полицейский из одного с ним полицейского отдела. И хотя раскрываемость преступлений у Чона переваливает за семьдесят процентов, в его личном досье десятки случаев превышения полномочий и нанесения ущерба городскому и частному имуществу в ходе расследований. Об этой части жизни Гисона никто не говорил, никто не вдавался в его подробности отношений с братом. А между тем это раскрывает и личность учёного, и показывает, на сколько полиция наплевательски относится к преступлению, назначая на его ведение сложного детектива, который имел такую напряжённую семейную линию с убитым. Разве личная связь не будет мешать Чонгуку мыслить здраво? А быть может, если учёный виновен в смерти любимого детективом парня, всё гораздо проще? Чимин обожает такие моменты, ведь его главная слабость — распутывать клубки из крепких узлов, раскладывая и превращая их в красную нить, сплетённую из вереницы событий. Он вскроет правду, чего бы ему это не стоило. От неожиданной вибрации браслета журналист вздрагивает. Он закатывает повыше рукав голубоватой джинсовой рубашки и принимает входящий вызов от незнакомого абонента. — Секунду, — он тянется к сантиметровому полупрозрачному кругу на краю стола и прижимает его к коже за своим ухом. Наушник сразу активируется, оповещая об этом коротким бульканьем. — Слушаю. — Журналист Пак? — девичий голос звучит крайне устало. — Да, — парень откидывается на спинку стула и смотрит в окно по левую руку от себя. На улице почти полная темень, и из-за света в помещении Чимин отражается в стекле. Поправляет подвернувшийся уголок ворота. — Это с ресепшена. На ваше имя конверт, спуститесь? — Пару минут, — сероволосый сбрасывает вызов и ставит рабочий экран в режим сна. Иногда журналистам присылают какие-то истории обычной доставкой, а не файлами на браслет, но это происходит крайне редко. — Я спущусь вниз, посылка, — бросает он рядом сидящему журналисту, который удивился, как быстро подорвался с места его сосед по офису. Около пяти минут Чимин мнётся у лифта, ожидая его прибытия. В вечернее время офисное здание покидает большая часть сотрудников, и спуск вниз превращается в настоящий квест. Внизу ему передают посылку, вместе с которой Пак спешит вернуться в офис. Он проходит идентификацию личности, и пластиковый конверт открывается сам. Крошечный жёсткий диск, отсутствие записок. — Пак Чимин, вы успеваете? — слышится громогласное из дальнего угла комнаты начальника. — Да, господин Ким, — а сам журналист торопится побыстрее вставить жёсткий в браслет, чтобы проверить содержимое и вернуться к работе. Чимин замирает, как только открывает вложенную видеозапись на экране поверх ладони. В кадре отчётливо видны два известных ему лица — жена убитого учёного Йерин и второй глава KSillo. Женщина касается мужской шеи кончиком носа, а затем что-то шепчет. Сам Пак прочесть по губам слова не может и отматывает назад, подключая плагин расшифровки. «Хосок-а, обнимешь меня сегодня?» Журналист пересматривает запись, прогоняет её через алгоритмы, чтобы убедиться в её достоверности, и откидывается на спинку кресла, шумно выдыхая. Он проводит короткими ногтями, слегка надавливая, от висков к затылку. Внутри поднимается волнение, а перед глазами воображаемая картина, как из головного офиса KSillo выползают секреты. — В одном клубе сотрудницу-репликанта застрелил хозяин. С ней за десять минут до этого общались два детектива. Один, судя по всему, братец Гисона, — покручиваясь на стуле, отвлекает молодой коллега. — Что? Покажи? — Сейчас скину, — парнишка в фиолетовых линзах переправляет файл, который Пак спешит тоже посмотреть. — Второй похож на того репликанта-детектива, что KSillo недавно выпустил. Мандраж пробегается волной по телу, закручивается удавкой вокруг шеи, бодря получше любого энергетика. Частей пазла стало внезапно больше, но в каком порядке их ставить, нет ли между ними ещё деталей — неясно. Одной публикацией не отделаться. В ближайшие дни работы у Чимина будет больше обычного.***
♪ Ofdream — Thelema
Приступ зевоты не отпускает Тэхёна последние полчаса. Он чертовски устал за день. Мозг туго соображает, а глаза слипаются сами собой. Только страх, что он устал не достаточно сильно и дома его будут преследовать картины прожитого дня, продолжает держать на рабочем месте в отделении. Новый для репликанта рабочий стол освещает только небольшая лампа с холодным белым светом и приглушённый монитор. Вокруг почти никого — большая часть детективов разошлась по домам. Закончив с допросом Юнги, Чонгук отвёз Кима в отделение и поручил составить отчёт за весь первый день, а сам скрылся в неизвестном репликанту направлении. Парень рапорт составил и отправил ещё час назад. Теперь он штудирует по третьему кругу собранные данные, надеясь найти упущенные зацепки. Не выходит, и сонливость продолжает свою атаку. — Иди домой, — звучит низкий тёплый голос по левую руку, и мощная рука слабо похлопывает по плечу. Тэхён отводит взгляд от планшета в руках и рефлекторно улыбается Намджуну. Улыбка выходит натянутой. — Всё нормально. Начальник отдела шёл на выход, когда заметил сидящего в офисе новенького. Гук рассказал старшему о произошедшем в клубе и попросил его не отчитывать за это репликанта. Намджун к Чону, просящего за кого-то, не привык и оттого опешил, следом согласившись не давить на Тэхёна. Никто не знал, что у владельца клуба нутро прогнило до основания. — Ненормально. Тебе нужен сон, иначе завтра от тебя будет мало пользы. Иди домой, — повторяет Намджун и спустя секунду добавляет, — это приказ. В глазах начальника Тэхён не видит строгости, скорее заботу, и поэтому следующая улыбка получается чуть мягче. Он бросает очередной взгляд на свой экран и, громко выдохнув воздух, приказывает системе отключиться. В конце концов, беспокойные мысли наедине с самим собой можно выключить снотворным. — Вы правы, — начинает собираться репликант под пристальным взглядом сидящего на краю стола Намджуна. Они вместе идут к лифту. — Ещё нет желания сбежать от своего напарника? — с иронией в голосе спрашивает старший. — Детектив Чон сложный, но разве можно быть другим, работая на такой работе? Ответ главу убойного устраивает, потому что это правда. Некоторые детективы меняются спустя первые полгода, а кому-то нужно больше времени. Однако постоянная жестокость перед глазами, сумасшествие и грязь человеческих душ ни для кого из полицейских не проходит бесследно. У каждого наберутся рассказы на целую жуткую книгу. Мужчины выходят на парковку и, попрощавшись, садятся во флайкары — Намджун в собственный, Тэхён в служебный.***
♪ Aestral — Before the storm
В пропахшей никотином серой студии слышится гудение микроволновки. Чонгук, прислонившись бедром к кухонной столешнице, на которой остались разводы от пролитого сока, курит сигарету, скидывая пепел в раковину. На детективе лишь чёрные узкие джинсы, в которых он проходил весь день. Скорее всего он уснёт прямо в них, как обычно. Вся его жизнь последние четыре года — туннель, погружённый в кромешную тьму. Он бредёт по нему, шатаясь от стены до стены, и веры в спасение нет. В голове витает только одинокая надежда, что рано или поздно он встретит свой конец. Его счастье, что работа близка к смерти. Она наворачивает круги вокруг и рано или поздно настигнет его. Чонгук верит, что это случится либо во время стычки с преступником, либо кто-то из отправленных им за решётку решит свести с ним счёты. Даже чрезмерная самоуверенность детектива давно растёт из жгучего желания побыстрее словить смертельную пулю и покончить со всем. Сам выстрелить не может — невидимая сила останавливает палец у курка. Жужжание микроволновки прекращается. Чон зажимает фильтр сигареты губами и вынимает разогретые остатки пиццы. Вместе с ней он садится за журнальный столик, пододвигает к себе стакан-пепельницу и докуривает порцию никотина, прежде чем ужинать. Подбросив Тэхёна в офис, детектив съездил в отель к Йерин. В стороне от лишних глаз она не играла сильную. Комкая бумажные платки, позволяла слезам скользить вниз по её лицу. Оказалось, что ей приходится оттягивать вскрытие завещания, потому что она не смогла его найти. Гисон изменил файл с ним около двух недель назад, как удалось узнать женщине. Но что именно и почему — неизвестно, потому что учёный правил завещание удалённо и семейный юрист в курсе лишь самого факта изменений, без подробностей и деталей. Душу мутит, а аппетит внезапно исчезает. Чонгук отодвигает тарелку с нетронутой едой на край столика и на её место кладёт планшет, валявшийся на диване рядом. Он открывает старые папки и находит их с братом последнее совместное фото, сделанное пять лет назад. Они ездили вместе на рыбалку на искусственный водоём в десятке километров от Сеула. Для Чона это был первый подобный опыт, потому что ловля рыбы — забава для богатых. Гисон часто предлагал младшему финансовую помощь, но для Чонгука слишком важно добиться всего самостоятельно, да и принимать деньги, заработанные с помощью бизнеса, он не желал. В то время братья хоть и редко, но проводили время вместе, стараясь избегать тем, которые могли бы привести к ссоре. Трудно думать, когда сердце разрывает изнутри. Невозможно продолжать общаться с человеком, лишившим тебя смысла жизни и подарившим тебе самую страшную боль. Чонгук пошёл по этому пути. Листает фотографии одну за другой. Мотает их быстро, судорожно, пока не останавливается на изображении, с которого на него глядят два парня: сам Чонгук и блондин с лучезарной улыбкой, держащий стаканчик клубничного мороженого. Любовь детектива, самая большая. Та, которой больше нет в живых, как и брата. Чувства превратились в лабиринт. И ненавидеть Гисона больше не выходит, и простить тоже. Внутри выжженное поле, а что будет поверх него расти — покажет время.