***
♪ Hudson Mohawke — W4tched
Ровно в девять утра на главной странице Korean Daily выходит материал, в котором Чимин представляет читателям на блюдце историю взаимоотношений братьев Чон и подсвечивает нелогичность назначения Чонгука на ведение дела. О Ким Тэхёне журналист тоже написал: ему удалось поговорить со свидетелями и собрать цепочку событий в клубе. Первый в истории репликант-детектив, а пошёл против устава о допросе. Зачем обществу создавать людей, не способных выполнять свою задачу как следует? Взаимоотношения оставшегося главы KSillo и жены покойного учёного ушли с подачи редактора на следующую публикацию. Над ней Паку и предстоит работать в ближайшие дни, поэтому, опубликовав первый текст и прочитав первые комментарии под ним, он старается составить список близких к Йерин людей. До Хосока он доберётся потом — вначале свяжется и постарается вытянуть информацию из окружения женщины. Одного видео, увы, недостаточно, чтобы собрать целый достоверный материал. Спустя час работы Пак отходит за энергетиком к обеденной зоне офиса и проверяет материал, в котором уже пара десятков тысяч просмотров. — Тебя цитируют в Real Seoul и Deep. Поздравляю, — сухо замечает коллега в помятой рубашке и тоже заглядывает в холодильник, чтобы вытащить пачку сока. — Спасибо, — улыбается. Цитирование принесёт ещё больше просмотров его материалу, а это не может не радовать. Пак, наконец-то, на коне. Главное — удержать вожжи и не слететь с седла. Он справится, иначе быть не может.***
♪ Grimes — Darkseid
— Хуеплёт хренов. Я его достану и пальцы переломаю, чтобы печатать больше не смог, — цедит детектив, сжимая кулаки до побеления в костяшках. Его взгляд смочен ненавистью. Тэхён заходит в кабинет к главе убойного отдела аккурат под негодование Чонгука. — Блядь, хён, он нам всё дело запорит! Он и тебя идиотом выставил, ты понимаешь? — не унимается детектив. — Сука, какого хера Сокджин с ним крутится? Эту рожу журналистскую нельзя к нам подпускать. Глубоко вздохнув, Намджун, слушающий поток желчи младшего добрых пять минут, кивает репликанту на диван. Тот слегка сгибается в приветственном жесте и покорно занимает место. — Тебе нормально? По тебе тоже проехались, — а это уже адресовано самому Тэхёну. Он видел материал по пути на работу, прочёл его и успел понервничать. Первое серьёзное дело, и он уже стал причиной невинной смерти. Вчера удалось заснуть всё же под снотворным. — Обо мне написали правду, — прикрывает глаза обречённо. — Правду? Он, блять, нос в наше дело суёт, Тэхён. В наше. Сука. Дело. Натравливает на нас общественность. Несёт бред о моём брате. Моём, чёрт возьми, брате, — на шее вздулись вены, грудь ходит ходуном от быстрого дыхания, и глаза, которые и до этого были затягивающе тёмными, теперь похожи на Марианскую впадину — в неё упасть и никогда не выплыть. Самое страшное, журналист рассказал людям о Югёме. Никто не имеет права говорить о нём. Чонгук не позволит. Он вырвет язык, переломает кости, выдерет сердце тому, кто хоть слово скажет о покойном парне с любимыми светлыми волосами. Именно поэтому Чон еле держится, чтобы не разнести офис. — Я поеду к нему, заставлю ответить. — Сядь, — наконец-то поднимается из-за стола Намджун. — Ты, блять, издеваешься или серьёзно? — Не вынуждай повторять дважды, — голос словно холодная сталь. Пора заканчивать чужое выступление. Глава отдела не сводит глаз с Чона, который словно цистерна с бензином — одна искра, и гори весь мир синим пламенем. Старший понимает его и главную причину бешенства тоже, он бы и сам проверил Чимина на крепкость, но не имеет права. Свобода блядского слова. Детектив всё же приземляется рядом с Тэхёном и пытается закурить. Он несколько раз проводит пальцем по колечку старомодной зажигалки, но та никак не хочет давать огня. Подобное не остаётся без внимания репликанта и тот тянется к руке Чонгука и, вынув из неё источник бед, сам им чиркает, сходу поджигая кончик чужой сигареты. Чон ничего не говорит. Ни «спасибо», ни «какого чёрта». Лишь глубоко затягивается никотином, погружаясь в молчание. — Пар свой на стрельбище выпускай, а не в мой кабинет тащи, — нервы у Намджуна титановые, он их лично годами укреплял, наращивал вокруг каждого всё новый и новый слой защиты. Однако Чонгуку порой полезно напомнить, что они хоть и друзья, но Джун старше и его начальник. Чимин всем им проблем организовал — на главу отдела уже наехало начальство. — Успокоишься, а следом сгоняйте к юристу Гисона, поговорите с ним сами. А потом ищите, кто поможет с пулей разобраться, — выдаёт план на день старший. — Тэхён, людям любая кость — радость, только бы обглодать. Не позволяй этому отвлечь тебя. Свободны.***
♪ Serhat Durmus — Hislerim
— Господин Чон, к вам посетитель, — разносится из динамика на столе. — Несколько минут, — хриплым и сбивчивым голосом просит секретаря Хосок и нависает над стонущим от его движений менеджером, что лежит грудью на большом деревянном столе. — Придётся ускориться, — предупреждает хрупкого паренька глава KSillo. В следующую секунду с силой хватает его огненно-красные волосы одной рукой и тянет голову на себя, второй ладонью обхватив тонкую шею, чтобы насаживать податливое тело на свой член интенсивнее. Забавно, двадцать минут назад новенький менеджер едва ли не заикался в присутствии Чона, а теперь пытается подмахивать задом и молит начальника не останавливаться. Предпринимателю плевать, не решит ли теперь красноволосый, что они вместе после одного утреннего перепихона. Это стечение обстоятельств: напряжённые последние дни для Хосока и удачно подвернувшаяся милая мордашка. У каждого свои методы избавиться от стресса. Церемониться директор не любит и спускает прямо внутрь узкой задницы, стиснув зубы. День удался, если он начался с секса, пусть и быстрого. Спонтанность обладает крышесносным шармом. — Возвращайся к работе, — бросает Чон сотруднику, затягивая ремень на своих серых брюках и лениво наблюдая за сборами парня. — Давай быстрее, — подгоняет, а сам подхватывает сброшенную в порыве рубашку и бредёт к шкафу, спрятанному в металлической стене. Гардероб открывается, идентифицируя личность директора. — Пусть Элли впустит ожидающего, — услышав открывающуюся дверь, говорит Хосок. Кидает пропахшую потом рубашку на одну из полок, а с вешалки берёт свежую. Тоже белую. Появление Юнги глава чувствует спиной и оборачивается, попутно застёгивая пуговицы. На бывшем помощнике Гисона тёмно-фиолетовый мешковатый свитер мелкой вязки, из-за ворота выглядывают ключицы. Ниже — узкие чёрные джинсы с белоснежными кроссовками. Никаких аксессуаров, даже нет вечной серёжки в правом ухе. Усталость выдают синяки под глазами и отсутствие безупречной осанки, по которой Чон смог бы узнать Мина в толпе со спины. — Привет, — здоровается предприниматель. — Поможешь? — делает несколько шагов и протягивает руку с расстёгнутым манжетом. — Здравствуйте, — Юнги выпрямляет плечи, не желая выглядеть слабым. — Назначили встречу ради помощи с одеждой? — но пальцами касается ткани и пуговицы. Они знают друг друга с первого дня жизни репликанта. Гисон познакомил их сразу, потому что Мин создавался, чтобы быть его правой рукой. Конечно, учёный бы отпустил своё творение, захоти оно уйти, но Юнги принял судьбу. А вот бизнес-партнёра своего начальника остерегался. У Хосока влиятельные родители, сотни миллионов долларов на счету и непристойно гибкий ум. Он тот, кто предложил Гисону основать KSillo. Тот, кто взял всё операционное управление компанией на себя. У него аура жёсткого и требовательного бизнесмена. Он полная противоположность покойного учёного. Объяснить, почему Хосок вызывает неприязнь, Юнги не может. Это иррациональное, глубоко зарытое чувство, зародившееся с их первой встречи. Репликант не говорил об этом даже учёному. В большом кабинете чёрно-белый пол из мраморной плитки и большие окна на стене и потолке, словно кабина пилота. Большой стол из красного дерева вместе с креслом стоит на небольшом подъёме. На противоположной стене полотно с изображением чьей-то коронации. Под ним диван и кресло, обтянутые блестящей красной кожей, ещё один, но уже чайный, столик с резными краями. Рядом в стенной нише большой шкаф с редкими книгами от пола до потолка. Освещение преимущественно от тонких линий ламп, потому что на улице этим утром небо затянуто плотными тёмными тучами. — Хотел попросить о помощи с бумагами Гисона. Не всё могу разобрать, — Чон подставляет вторую руку, наблюдая за каждым движением владельца голубых волос. Рядом с ним он улавливает слабый аромат бергамота. — Работай теперь на меня. Так устроен Хосок — даже в самой отвратительной ситуации он найдёт выгоду для себя. Осознанно или нет, но он использует смерть партнёра, чтобы сблизиться с его помощником. Сколько бы Чон не пытался сделать это раньше, Юнги каждый раз ускользал. — Я помогу с документами, но не обещаю, что останусь работать на вас, — на банковском счету Мина денег лишь на месяц вперёд, работа ему нужна, но не хочется быть под крылом Хосока. За спокойствием прячется расчётливость и жестокость — об этом говорит весь офис. Предприниматель не щадит сотрудников, не терпит ошибок в работе и за версту чует фальшь. Репликант понимает, что это хорошие качества, но не хочет столкнуться с их проявлением лично. — Соболезную. За один день ты потерял сразу двоих, — Хосок отходит к рабочему столу, поправляя манжеты резким одёргиванием. — Двоих? — хмурится, слегка склоняя голову к левому плечу. — Ну да, — пристальным взглядом сканирует репликанта Чон. — В Korean Daily писали. — Что писали? — Юнги искренне не понимает, поджимает губы и продолжает стоять ближе к выходу. — Сегодня утром вышла статья о деле Гисона. Там упоминалось убийство сотрудницы клуба. Я подумал, что ты её знаешь, Гисон упоминал однажды. Мин тормозит пару секунд, а затем торопится найти нужный материал через браслет под пристальным сканированием Хосока. Он прокручивает публикацию до тех пор, пока не натыкается на фотографию мёртвой Соры. В сопровождении молчания Хосок наблюдает за сменяющимися на чужом лице эмоциями. От растерянности до ужаса. Он видит, как парня начинает мелко потряхивать, и чувствует, как тот борется с набежавшей волной. — Думал, ты знал. Элли, сделай чай с ромашкой. — Не надо, буду в своём кабинете, — выдавливает из себя уверенным голосом, хотя внутри всё рвётся вновь. Уйти, скрыться, остаться одному — ему это нужно, иначе умрёт, хотя не мёртв ли уже? Не знает и второпях выскальзывает из чужого кабинета. Глава KSillo его не останавливает.***
♪ Geneburn — Echoes
Второй день со смерти Гисона принёс его помощнику новую порцию жгучей боли. В материале Korean Daily журналист катком проехался по полиции, брату учёного — Чонгуку, не забыв упомянуть о его послужном списке проступков. Последняя из этих ошибок — смерть репликанта из клуба, девушки по имени Сора, к которой у Мина были хоть и безответные, но тёплые чувства. Детектив и его помощник пришли на порог его дома, уже зная об её смерти, но ничего не сказали. — Трусы, — шипит сквозь зубы Юнги, яростно тормошит свои голубые волосы и съезжает на колени, прислонившись спиной к двери в своём кабинете. Его будто отравили какой-то химией. Второй приход не легче первого. Лёгкие пылают, сердце заходится в истерическом припадке, горло сжимает лик чужой смерти, и слёзы льются потоком. До этих дней Мин не знал, что способен плакать вот так — отчаянно долго и до состояния, когда кожу на лице стягивает от солёной влаги. Юнги родился грёбаным счастливчиком по меркам репликантов, потому что ему досталась хорошая работа и опека от доброго начальника. Сора же была прислугой в доме крупного чиновника, который пытался распустить лапы, а когда она не позволила собой воспользоваться, была продана в клуб и под ножом у шеи подписала рабский договор. Вещь, купи и у тебя уже живая игрушка. Мин честно хотел вытащить её из этого дерьма, но она отказывалась, и в итоге он не успел. Знал бы, силой выгреб из этого пагубного места жирной морды и отправил девушку на другой континент за собственный счёт, лишь бы была в безопасности. Тихая истерика заканчивается нескоро. Только казалось, что буря стихает, как перед глазами окровавленные лица Гисона и Соры, и вновь никаких сил. Мин с трудом поднимается на ноги, шмыгая носом и остервенело вытирая лицо рукавами свитера. Ковыляя, добредает до стола, падает за него и ещё полчаса глядит в стену безучастным взглядом. Жить невыносимо, но и не жить нельзя.***
♪ Rein — Bruises
Мощный выстрел автомата бьёт по ушным перепонкам, и приклад резко отдаёт в плечо Чонгуку. Палец вновь уверенно давит на курок и держит его пару секунд, выпуская из ствола короткую громкую очередь из пробивных патронов. Парень не пользуется автонаводкой, а стреляет по цифровым манекенам, целясь самостоятельно, пока на экран справа от него компьютер выводит аналитику выстрелов. Лучи солнца в светлых мягких волосах. Ещё одна дорожка из пуль. Чон продолжает сосредоточенно смотреть на мушку, не мешкая, переводя оружие на новую мишень и пронзая её насквозь в районе головы. — Съезди со мной, не иди на учёбу сегодня. Как тебе? — детектив чувствует, как парень, сидящий верхом на его бёдрах, прикусывает ему мочку уха и блаженно улыбается. Ему стоило послушаться и пропустить день тогда. Тэхён не отводит взгляд от напарника, напряжённо палящего в сменяющие друг друга мишени. Наблюдает, как он чёткими движениями наполняет магазин новой горстью патронов. Разглядывает впервые открывшиеся его взору чёрные нательные рисунки, они, как лианы, продолжение выступающих от внутреннего накала вен, обвивают руки и скрываются вверху под рукавами футболки. Драконы с длинными чешуйчатыми туловищами, скалы, неизвестные знаки, символы и надписи на языке, который у Кима не выходит опознать. Пытается разглядеть выпавший из-под ворота одежды жетон на цепочке. Он похож на военный, хотя старший точно не служил. Репликанту интересно, что за вихрь сейчас терзает душу перед ним, но спрашивать об этом не рискует. Поэтому и стоит молча в своей серой водолазке, облокотившись к краю перегородки, разделяющей места для стрелков. Пялится, хмурясь, на Чона и иногда поглядывает на статистику, отмечая, что полицейский и правда хорош в стрельбе. Наваждение отпускает Чонгука не сразу. Он израсходовал несколько упаковок пуль, прежде чем почувствовал хоть что-то, кроме миллионов иголок под кожей, лишь распаляющих его сильнее. Ему удалось сжечь себя живьём, не пискнув, и слепить из пепла обратно. Кладёт автомат и упирается ладонями в стол, опуская голову. Густые тёмные волосы падают вниз и скрывают его ставшее спокойным лицо. — Стрелял из такого? — поворачивается и кивает на мощное оружие перед собой. — Нет, только из пистолета и снайперки, — пожимает плечами Ким. Он хоть и полицейский, но стрелять не особо любит. К его удаче, на всех расследованиях за пару месяцев табельное ему не пригодилось. — Попробуй, — отходит в сторону Чон. Отказ он пропускает мимо ушей. — Считай, проверка на должность моего напарника. — Мы и так напарники, — парирует, тихо хмыкнув, а сам приближается к столу, поднимая тяжёлый автомат. Привыкает к тяжести, разглядывает. — Кнопка справа разблокирует магазин, — помогает Чонгук. — Влезает 30 патронов. Репликант следует чётким инструкциям и под взглядом наставника заправляет оружие, следом поднимая. — Приклад повыше, а то ключицу отдачей сломаешь, — отпускает со знанием дела комментарии. — И отодвинь правую ногу подальше для равновесия. Ещё. Нет, — не выдерживает и приближается к Тэхёну, сразу наклоняясь и чуть дёргая за щиколотку, чтобы поставить чужую ногу в правильную позу. Следом он хлопает по пояснице, — Выпрямись, — корректирует плечи, чуть сдвигает приклад. — Упри его максимально сильно и на выдохе нажимай на долю секунды курок. Быстро и чётко. Очередь тебе пускать сразу нельзя. Естественно, Тэхён мажет и чуть отшатывается назад от непривычно сильной отдачи. В умелых руках полицейский автомат — убийственная машина не адресного, а массового поражения. В нём мощь титана и скорость реактивного самолёта. Недолго думая, репликант вновь смотрит на мушку, за которой расплывается мишень. Так уж устроен человеческий глаз, что не может фокусироваться и на дальних, и близких предметах. По закону стрельбы, смотреть надо на мушку или целик, в зависимости от расстояния между ними, а мишень оставлять размытым фоном. — Стой, — тормозит сразу старший и вновь оказывается рядом, чуть поправляя положение оружия. — Направляй ещё чуть выше, — смотрит из-за плеча. Мерещится, что учит он сейчас стрелять Югёма. Тот так же стоял перед ним пять лет назад, держа в руках оружие. — Стреляй, — шёпотом. Оглушительный выстрел рассеивает мимолётный мираж, будто его и не было вовсе. Пуля попадает мишени в живот, и Ким улыбается. — Видишь, даже попал, — широкая ответная улыбка обнажает ряд белоснежных зубов Чона. — Погнали, в следующий раз продолжим, — подхватывает свою кожанку с дивана позади и движется к выходу, и Тэхён следует за ним, взяв оставшуюся коробку с патронами и автомат, чтобы сдать в хранилище. Совет Намджуна пострелять оказался полезным, Чонгук это признаёт, надевая куртку по дороге к лифту. Старший вообще с поразительной частотой даёт дельные наставления, только детектив любит делать всё по-своему. И репликант, пошедший за ним, как хвост, тоже молодец — не полез с расспросами, не пытался успокоить, а просто без слов ждал, когда напарника отпустит дурман, сотканный из коротких фрагментов прошлого.***
♥ Timo Maas — First day
Встреча с адвокатом ничего не даёт — он не знает, что именно поменял в завещании Гисон и где вообще находится данный файл. Интуиция Чонгука вопит о странности происходящего. Просто совпадением убийство и пропажа завещания быть не может, и детектив нервно закуривает, приоткрыв окно. До следующего места недалеко, поэтому он не поднимает флайкар в воздух, а едет по обычной дороге. — Попроси Джуна, чтобы собрал команду для опроса сотрудников KSillo, — просит Тэхёна и поглядывает в его сторону, заметив, с каким недовольным лицом тот читает очередной материал в прессе. — И перестань читать всё подряд. Есть в этом что-то отцовское. В том, как Чон не позволяет репликанту плескаться в напоминаниях о вчерашнем клубном инциденте. Таким детектив был до этого только с Югёмом, но тот вечно отбрыкивался, предпочитая превращаться в ежа с острыми иглами, а не нежный клубочек, принимающий заботу. Ким другой, его ни к тому, ни к другому не отнести. Он скорее равнодушно податливый, как пластилин, даже разогревать между ладоней не надо — сразу можно лепить всё, что в голову взбредёт. У модного бара даже посреди дня топчется небольшая группа молодёжи в блестящих неоновых нарядах — писк этого сезона. У них в руках бутылки со светящимися жидкостями разных вкусов, и разговаривают ребята громко, иногда заходясь в общем припадке гогота. Видимо, все эти парни и девушки выросли в богатых семьях и решили прогулять уроки в своих университетах. — Владелец этого местечка раньше был замешан в грязных делах одного небольшого клана, — ухмыляется Чонгук, отбивая кончиками пальцев по рулю невнятный ритм. — Он мой должник, так что заставим отработать мою доброту, — вынырнув из машины, он широким шагом направляется к бару и заходит внутрь, сразу же оборачиваясь, почувствовав отсутствие репликанта рядом. Тот остался стоять на пороге, затеяв беседу с охранником. Гук возвращается назад. — Ты чего? — Репликантам вход запрещён, — вместо напарника отвечает здоровенный амбал. У него недельная щетина, спортивный костюм не первой свежести и дубинка за поясом. Люди, созданные компаниями, свободны не до конца. Запретить кому-то пускать их на частную территорию государство не может, иначе это нарушит конституцию, предписывающую распоряжаться своим имуществом как заблагорассудится. Людям не важно, что современных репликантов от человека отличает только полное бесплодие. Человечество истребляло друг друга и за менее значимые различия. Ким к этому привык, но всё равно в груди неприятно покалывает. Его поместили в мир, не спросив, и он теперь вынужден жить в ощущении, что большинство ему не радо. У него нет безудержного желания заполучить чью-то любовь, он это чувство ещё не знает, поэтому и потребности в нём не имеет. Просто… Иногда хочется уверенности, что ты не один. — Он сотрудник полиции. Тэхён, покажи ему значок, — бросает детектив, раздражаясь в глубине души от беспомощности Кима. Он, блять, полицейский, а пользоваться значком не научился. — Уже показывал. Требуют ордер, — ладно, научился. — На проход полицейского, ведущего расследование? — Чон удивлённо приподнимает брови, следом потирая переносицу указательным и средним пальцами. — Вот заладили… Тут ордер, там ордер. Слушай, я понимаю, — обращается к охране, — ты пережрал стероидов, но у меня пушка и высокое звание. Те студенты не захотят, чтобы их родители прознали о прогулах учёбы, а видеозапись, — рассматривает внимательно камеру и расходится в довольном оскале, — какая жалость, даже кабель не всунут. Для вида, да? Наблюдать за внутренней борьбой амбала — блюдо простенького, но ресторана, и весьма приятно на вкус. Чон держит его цепким взглядом, как в кандалах, ждёт секунду, две, три… — Ну? — не выдерживает и идёт по коридору вглубь бара, когда шифоньер делает два шага в сторону, открывая дорогу Тэхёну. Тот торопится нырнуть внутрь здания и догнать Чонгука. — Спасибо, — с лёгкой улыбкой. — Учись, — с ответной. В зале многолюдно и пахнет сладким искусственным табаком, который так любят молодые. Для Чона это кощунство, пренебрежение к натуральному источнику никотина. Пусть новые формулы и вставляют сильнее, но созданное природой зато ощущается глубже, изысканнее. Но чего ждать от большинства? Гоняются за яркой обёрткой и рады, когда получается ею завладеть, даже если внутри окажется пустота. Быстро оглядев помещение, Чонгук останавливается взглядом на худощавого вида мужчине лет сорока с ярко-зелёными волосами по плечи. Тот стоит за барной стойкой и натирает бокалы, будто для этого нет рядом присутствующего серебристого человекоподобного андроида. Детектива владелец бара тоже замечает и иронично улыбается, откладывая полотенце, когда гость останавливается напротив него. — Что привело тебя сюда, мой спаситель? — с глубоким сарказмом и нескрываемым раздражением в голосе. Просто Чон пару месяцев назад был в этом баре, выпивал в одиночестве, сидя в углу, а двое посетителей затеяли заварушку на десяток человек. В итоге Дэнни — именно так зовут парня, который наполовину австралиец — достал из-под стойки дробовик, выстрелил в потолок и приказал свалить любителям подраться. Чонгук, будучи пьяным, стал до владельца заведения докапываться, присев на один из высоких барных стульев, и выяснил, что оружие нелегальное. Полицейский посмеялся, показав значок, и по внезапному приступу доброты пообещал, что будет молчать, если в будущем Дэнни окажет ему услугу. Время платить по счетам, хоть Чону и не рады. — Как же ты открыто выражаешь неприязнь к моему обществу. Что-то ещё скрываешь? — с прищуром глядит детектив. Ким слушает чужой диалог и не вмешивается, предпочитая разглядывать сидящих за столиком. Вот яркая блондинка с рукой-имплантом флиртует с другой особой, наверное, японкой. У дальней стены компания изрядно выпивших мужчин яростно о чём-то спорит. Обычный бар с разношёрстным контингентом. — Проверь, я чист, — разводит руками Дэнни. — У тебя должок, — Чонгук скрещивает пальцы в замок и сильно тянется вперёд, чтобы никто лишний не услышал их диалог. — Связи твои прошлые нужны. Оружие одно засветилось, надо понять, кто, откуда и как. — Могу дать номер, но сводить лично не стану. — Если подскажешь, как найти подход к источнику, то по рукам. Уже выходя из бара, Чонгук, не медля, звонит поставщику. Шепелявый голос на том конце верить неизвестному человеку не желает, пока детектив не называет кодовую фразу, которой поделился Дэнни. Разговор сразу разворачивается на сто восемьдесят градусов, и Чону удаётся назначить встречу с поставщиком на вечер.***
♪ Haelos — Pray
Рабочий день Намджуна затягивается: до обеда на совещаниях, потом летучка с командой по серийному маньяку, чтение отчётов, составление собственных, сбор и инструктаж команды, которая будет опрашивать людей из KSillo. Чонгук здраво рассудил, что если по близкому кругу Гисона зацепок мало, то стоит радиус расширить. Глава отдела ему в этом поможет, потому что дело получило широкую огласку по всему миру и с него живьём снимет шкуру начальство, если расследование будет тормозить. Общественность хочет крови, хочет знать, кто виновен в смерти человека, поменявшего жизни миллионов. Вытянуть из офиса главу отдела пытался криминалист, напомнив о договорённости о встрече, но ему это не удалось. Младшему пришлось извиняться и идти на компромисс — менять место встречи со своей квартиры на Сокджина и переносить время на пару часов вперёд. В качестве утешения он заказывает прямо в офис бутылку виски, попросив оставить на ресепшене. Уже после завершения всех дел полицейский забирает покупку внизу, вызывает свой фиолетовый летающий BMW к выходу и указывает адрес назначения, следом отправляя сообщение криминалисту, что закончил и мчит к нему. На летательную парковку небоскрёба, в котором проживает Сокджин, очередь. Намджун мог бы спустить флайкар на землю, но чутьё ему подсказывает, что там припарковаться будет не легче. Он проверяет свою догадку с помощью радара всех окружающих автомобилей и понимает, что прав. Остаётся только ждать, параллельно прокручивая новостные сводки. За последние два дня чувствуется усталость. Давно не было убийств, из-за которых было бы столько копошения вокруг. Намджуна пытаются разорвать журналисты, поэтому ему пришлось выставить на браслете режим автоответчика на незнакомые контакты. Руководство всех инстанций тоже звонит по несколько раз на дню. А ещё подчинённым постоянно требуется помощь с чем-либо. Держать полицейских на поводке трудно, но ослабишь хватку — и они начнут творить невесть что. Оказавшись в лифте, Ким проводит рукой по немного взлохмаченным фиолетовым волосам, приглаживая пряди, расстёгивает пуговицы на тонком оливкового цвета пальто и поправляет кашемировый бежевый свитер с v-образным вырезом. Его сразу распознаёт система безопасности квартиры друга и открывает ему двери. Намджун по-хозяйски разувается, ныряя в уже стоящие у порога тапочки, и кричит приветствие, получая в ответ тишину. Ни в совмещённой с кухней гостиной светлых тонов серого, ни в спальне, где из яркого лишь зелёное постельное бельё, Сокджина нет. Однако полицейский слышит, как знакомый голос доносится из кабинета, и идёт к нему, приоткрывая дверь. Старший тут же оборачивается и прислоняет к губам указательный палец. — Ты мог спросить меня, понимаешь? Да какая к чёрту договорённость, ты выставил всё так, будто он может быть убийцей. Подождать? — взвинченный Джин стоит у окна с проекцией вида на море. Намджун был бы совершенно не против, чтобы эта картина из тёплых регионов была реальностью, а не плодом усердной работы нейросетей. Старшему, судя по всему, отдых тоже бы не помешал. — Я понял, у тебя с твоей работой крыша поехала. С Чимином криминалист и судмедэксперт в одном лице разговаривает уже добрых десять минут. Хотя это скорее похоже на ссору. Сокджина выбесила утренняя публикация журналиста, и он целый день ждал, когда у Пака будет время созвониться. Да, у них пакт, договорённость, что в работу друг друга не впутывают. Однако Чимин поднял на поверхность историю Чонгука и его мёртвого парня, и теперь в сети мусолят, а не причина ли смерти Гисона — младший брат, решивший свести счёты за любимого. — Я ценю тебя и уважаю, но мне не нравится, что ты выпустил этот бред. Тебе ли не знать, как читатели любят перемывать косточки героям статей? — Сокджин глядит на гостя грустным взглядом и улыбается, когда видит в руках бутылку хорошего алкоголя. Мужчина на секунду отключает микрофон, — Нальёшь? Я скоро подойду. Дважды просить Намджуна не нужно. Совмещает кончики большого и указательного пальцев в знаке «окей» и уходит на кухню. Он оставляет пальто на небольшом светлом велюровом диване с изящными ножками и открывает морозильную камеру, чтобы вытащить лёд. Недолго думает и просит квартиру в гостиной тоже поставить проекцию моря. Он достаёт бокалы, закидывает в них пару кубиков льда, плескает следом виски. Вместе со своей порцией алкоголя возвращается к дивану и проверяет сообщения на браслете. Даже ночью он не выключает звук уведомлений, такова его работа. — Голоден? — в домашних сероватых хлопковых штанах и свободной белой футболке Сокджин выглядит родным. Подойдя к кухонной столешнице, он подхватывает пальцами свой бокал и делает глоток, не морщась и смакуя вкус. Неплохо. — Я не успел поужинать, — честно признаётся полицейский. — Таки вспомнил, где работаешь, и решил промыть мозги своему другу-журналисту? — подкалывает, но без злобы за словами. — Он перегнул в этот раз. Мы знали, что он расскажет о Чонгуке, но не в таком ключе. Формулировки, которые использовал в материале… — мотает недовольно головой и устало вздыхает. У Сокджина тоже было много дел на работе сегодня. — Закажу лапши, — включает экран на ладони. — Тебе неострую? —Ага, — младший вновь делает глоток из своего бокала, наслаждаясь последующей мягкой горечью в горле. Ему нравится виски. Бессмертная классика, не прощающая ошибок производства. Хотя современные коктейли, продающиеся на каждом шагу, тоже бывают неплохи на вкус. Парни ужинают через двадцать минут за одним столом. Обсуждают работу, высказывают догадки по делу Гисона, обмениваются впечатлениями о последнем альбоме общего любимого исполнителя. Таких вечеров у друзей были десятки, им комфортно друг с другом. Нет недопонимания и недосказанности в фразах, мнение всегда честное, секреты отсутствуют. Самое подходящее слово — легко. И оба это ценят. — Я в душ, — первый встаёт с места Намджун. — Белое полотенце на дверной вешалке, — сам Сокджин в ванной был ещё до прихода гостя. Он убирает посуду из-под съеденной лапши, допивает второй бокал с алкоголем и уходит в спальню, где просит квартиру оставить лишь локальное освещение и затемнить окна. Снимает браслет, оставляя на прикроватной тумбочке, и встречает с широкой улыбкой Намджуна, вышедшего из душа в одном полотенце на бёдрах.***
♪ Serhat Durmus — Arres
Сокджин не скупится на стоны, когда поднимается и следом опускается на члене младшего. Он упирается в подкачанную грудь Намджуна ладонями, томно прикрывая глаза, и растягивает удовольствие, двигаясь лениво. Каждый раз у них по-разному: яростно, медленно, быстро, нежно, страстно, а иногда, как сейчас, приторно сладко. Причина понятна — разбитость после плотных рабочих дней. Прямо сейчас им важно не чувствовать себя в одиночестве, обменяться теплом своих тел, утонуть в ласке, быть в моменте, отключившись от мира, что окружает комнату. Их секс — что-то между отстранённой критичностью и полной душевной самоотдачей. Очередной протяжный вздох старшего. Намджун приподнимается на локтях, припадает к выпирающим ключицам губами, чувствует солоноватый привкус разгорячённой кожи. Его шею обхватывают руки. Тесно. Жарко. Сокджин зарывается пальцами в волосы с фиолетовым отблеском, и Джуну от этого хорошо, тянуще приятно. Он тянет Сокджина на себя, падая на спину, целует нежную шею и заламывает его руки за спиной. Никакого сопротивления, лишь доверие, такое же, как и когда они просто обсуждают дела, разделяя одну на двоих банку энергетика. Поцелуй в губы выходит смазанным, он прерывается резким толчком младшего. Джин тянется к мочке уха друга, чтобы прикусить её, но член вновь грубо входит в него на всю длину и мужчина упирается лбом в подушку рядом, зашипев от неожиданности. Младший издаёт сдавленный смешок, понимая реакцию без слов, удерживает руки одной ладонью, вторую перемещая на упругие ягодицы, и сразу учащает толчки. Ответные стоны становятся громче, слаще. Сокджин глотает воздух судорожно, отпускает себя, не пытаясь быть тише, и наслаждается каждым движением внутри, чувством наполненности, жаром учащённого дыхания на своей шее. В него вторгаются, не жалея, зная, что он выдержит, упьётся джуновским мимолётным желанием выбить из его тела блаженные звуки. Разделяя постель, словам между ними невыносимо тесно, поэтому они давно их не произносят. На пике полицейский прижимает к себе сильнее и шумно втягивает воздух через стиснутые зубы, обильно изливаясь внутрь разгорячённого тела и продолжая двигаться бёдрами ещё некоторое время. Никакого промедления. Даже будучи изнурённым Намджун не успокоится, пока не отдаст сполна всё, что подарено ему другом, поэтому приобнимает его за поясницу и переворачивает на спину, нависая. Он целует нежно, тягуче и спускается ниже, обводя влажным языком чувствительные соски, прикусывая их, сжимая пальцами талию. Губами прокладывает дорожку до идеально выбритого лобка. Стеснению место не выделено, оно им будет лишь мешать. Сокджин податливо разводит ноги, вновь ныряет пальцами в волосы мужчины левой рукой, а второй хватается за его плечо, впиваясь в него короткими ногтями, когда чувствует, как головка члена оказывается во рту младшего. Друг скользит ладонями до груди криминалиста, шарит по его телу и дразнит, облизывая влажный от предъякулянта возбуждённый пенис. Только Джин сильно заведён и, как только Намджун вновь берёт член в рот, с силой давит на его затылок, подаваясь бёдрами вперёд, чтобы войти до основания. Не щадит, как не щадили его несколько минут назад, трахает, выходя изо рта, лишь когда младшему становится нечем дышать. Джун сосёт со свойственным ему энтузиазмом, кайфует от процесса, от пошлости момента. Не прерывается и в один момент подключает к процессу пальцы, чтобы протолкнуть их в колечко мышц, в котором мокро из-за его собственной спермы. Хватка старшего от этого движения ослабляется, и управление процессом вновь переходит полицейскому. Вновь играется, берёт за щеку, глядя на друга снизу вверх. У того ресницы непроизвольно подрагивают, с губ слетают звуки удовольствия, и Намджун от этого зрелища внутри ликует. Он обхватывает член Джина второй рукой, обильно смачивает его слюной и скользит по нему в быстром темпе, удерживая головку рядом со своим ртом. Растянутый по секундам стон Сокджина звучит почти сразу. Младший не даёт чужой сперме замарать простыни, вовремя вбирая в себя головку. Он отстраняется, когда Джин обмякает, проводит языком по собственным губам, слизывая остатки горячего семени и тянется наверх, чтобы столкнуться взглядами, обменяться улыбками, поцеловаться и упасть на кровать рядом. Тишину тревожит лишь постепенно успокаивающееся дыхание двоих мужчин. Сокджин смотрит на монополис за окном — живой, динамичный даже ночью, а Намджун, подложив руку под свою голову, рассматривает и без того хорошо знакомый белый потолок. Сонливость накатывает стремительно, даже на приём душа сил не остаётся, и младший не замечает, как проваливается в долгожданный сон. — Джун, — тихо обращается хозяин квартиры и поворачивает голову к другу. Молчание. — Джун? — тихо смеётся, понимая, что мужчина уснул. Они никогда друг у друга ночевать не остаются, это их негласное правило дружеского секса, появившееся ещё в первый раз, когда они сблизились не только душевно, но и телесно. Но Сокджин знает, что глава убойного отдела вымотан, изнурён и его сон не тревожит. Он только соскребает себя с кровати, идёт в ванную, чтобы смыть с себя пот и остатки вытекшей из задницы спермы. Накидывает простынь на обнажённого гостя и заваливается рядом, почти сразу засыпая.***
♪ Gustavo Santaolalla — Longing
От разговора с Сокджином в душе журналиста поселяется горьковатый осадок. Он ведь делал свою работу, прямым текстом никого не обвинял, всё проверил, нигде не наврал. Однако криминалист никогда подобным образом себя по отношению к Чимину не вёл, поэтому младший не может пропустить слова мимо ушей, забить, отпустить, выжечь из себя, в конце концов. Он к Киму относится как к близкому другу, они и есть товарищи — в самом доверительном смысле данного термина. Упирается лбом в столешницу рабочего места, обречённо вздыхая. У него сегодня будет вторая бессонная ночь подряд, потому что редактор ждёт второй текст и работы над ним ещё много. Завтра он не выйдет — есть детали, которые нужно уточнить у источников. Хосок встречался с Йерин последний год. Они пересекались на приёмах, но никогда не проводили на них время лишь в сопровождении друг друга, чтобы не привлекать лишнего внимания. Оставались на несколько часов в отелях, но всегда в дальних районах города. Об этом знали лишь единицы, особенно наблюдательные, но не распространялись, остерегаясь последствий. Ворошить тихое гнездо у Чимина получается, но медленнее, чем хотелось бы. Ему пришлось подключать знакомых, чтобы достать дополнительные доказательства, а сейчас остаётся главный вопрос — насколько серьёзны были отношения главы KSillo и жены его бизнес-партнёра.***
♥ Grimes — Before the fever
В офисе корпорации остались единицы. Большая часть сотрудников разошлась по домам около трёх часов назад, когда рабочий день закончился. Даже секретаря главы уже нет на месте, поэтому Чону приходится оставить ему сообщение с просьбой отправить грязную рубашку на стирку. Свет автоматически гаснет в кабинете сразу же, как Хосок выходит из него. Перекинув пиджак через руку, с расстёгнутым воротом рубашки и закатанными её рукавами мужчина смотрится по-усталому небрежно. Желудок предательски урчит, напоминая своему хозяину о том, что ужин был благополучно пропущен и пора исправить это недоразумение. Впрочем компанию себе на вечер предприниматель уже придумал, и поэтому уверенным шагом идёт по просторному светлому коридору, проходит через фойе, уставленное живыми растениями в горшках и кадках, и стучит в дверь. — Поужинаем? — прислоняется плечом к дверному косяку Хосок и наблюдает, как взгляд Юнги нехотя отрывается от планшета. — Хочу закончить со всем сегодня, а после мне нужно к Бруно. В широком кресле репликант, как подмечает Чон, выглядит старше и солиднее. Сосредоточенность аккуратному и едва ли не белоснежному лицу идёт, придаёт серьёзности, веса. Такой вид мужчину восхищает. Обладателя голубых волос не сломала двойная потеря, он держится так, словно нет на его шее ошейника, сдавливающего глотку, нет в сердце ран от острых пик, из-за которых открылось кровотечение, и нет привязанного к щиколоткам булыжника, утягивающего его на дно. — Закончи завтра, — предлагает Чон, всё же надеясь склонить репликанта к совместному ужину. — Не думаю, что завтра будет время, — Мину непонятна такая дружелюбность, они никогда с Хосоком не были близки. — Кстати, я хотел задать несколько вопросов Чжиён, но ребята говорят, что не видели её в офисе уже несколько дней. — Ты про научную помощницу Гисона? — Да. Браслет тоже отключен. — Отправлю к ней завтра домой кого-нибудь из службы безопасности, — хмурится старший, будучи недовольным. Чжиён, как и Юнги, репликант, созданный Гисоном. Если Мин был его помощником в менеджменте и общении с внешним миром, то она — его правой рукой в лаборатории. Чжиён была рядом с учёным последние семь лет. — Хорошо, спасибо, — одними уголками губ улыбается Мин в благодарность. — Точно не хочешь поужинать вместе? — Точно, — слегка кивает в подтверждение своих слов. — Бруно повезло с таким хозяином, — фраза, которую Чон произносит напоследок, выходя за дверь. Он бросает ещё один короткий взгляд на репликанта, обернувшись через плечо, и про себя окончательно решает, что добьётся внимания младшего. Его к нему тянет, хочется пробить защищающий его панцирь, изучить под микроскопом, присвоив себе. Азарт — одна из причин, по которой мужчине удалось построить корпорацию. Оставшись в умиротворяющем одиночестве, Мин выдыхает с облегчением. Он не останется работать на Хосока, ему в его присутствии слишком неуютно.***
♪ Hans Zimmer — Flight to LAPD
В мрачный район, застроенный старыми складами, напарники прибывают точно в указанное поставщиком время. Звёзды скрыты ореолом яркого светового купола города, а ветер озорно треплет волосы парней, вышедших из флайкара. Большая металлическая дверь покосившегося одноэтажного здания перед ними открывается сразу, и из-за неё, шаркая ногами, выныривает щупленький старичок. Недоверчивый прищур, крючковатый нос и седая козлиная бородка не вызывают симпатии, а объёмная серая парка и мешковатые штаны крадут его и без того невысокий рост. Он первым здоровается с напарниками, искоса стреляет маленькими глазёнками на Тэхёна, заприметив на его запястье репликантский браслет. — Нам нужен экземпляр, которого нет ещё на легальном рынке. Слышали, у вас есть поставщик из Японии, — прямолинейно заводит разговор Чонгук, закуривая последнюю из пачки сигарету. — О, ребятки, я такое дело не проверну, — подрагивающим тихим голоском подхватывает старик. — А кто провернёт? — слегка склоняя голову к плечу, вопрошает детектив. — Никто, — с тихим смешком прилетает в ответ. Незнакомец покусывает и без того сухие губы. — Но такое оружие уже появилось у нас. Кто-то ведь его достал. — Могу предложить наше производство, тоже редкий экземпляр близкого калибра, — уклоняется. — Отчего ж вам потребовалось именно японское? — Меньше шансов, что его отследят, — подключается репликант, поправляя свой тонкий плащ. — Наше тоже не смогут. — И всё же хочется японское. Если не можешь ты, подскажи хоть, кто способен, — перед очередной затяжкой продолжает гнуть свою линию Чон. — Никто. У меня был клиент, но это был удачный случай и крайне щедрая от него цена. — Что за клиент? Может, у него выкупим? — Навряд ли. У меня не осталось никаких контактов, и даже свести не смогу вас. Светленький такой, на крутой тачке приехал, — пожимает плечами мужчина и трёт кончик носа. — А вы сами-то кто будете? — его манера речи старомодна, будто он переместился на машине времени из далёкого прошлого. — Отсюда, из клана одного, — уходит от чёткого ответа Чонгук. — Ладно, поедем мы, подумаем ещё. Может, вернёмся позже. Рукопожатие у старика выходит слабым, а на дряхлой руке детектив подмечает следы ожогов. Тэхёну дед руку не протягивает, только кивает и сразу разворачивается, двигаясь обратно к складу. Напарники провожают его взглядом, оба молчат, пока старший докуривает, и разговор начинают, лишь сев в тёплый флайкар. — Хуйня какая-то, не может быть, чтобы зацепок не осталось, — глубоко нахмурившись, заводит шарманку размышлений вслух Чонгук. — Ничего. Может, получится что-то узнать из опросов сотрудников, — старается не переживать раньше времени Ким и впивается взглядом в экран на своей ладони. — Это да, но нужно копать дальше. Мы что-то упустили.