***
В Резиденции с утра стояла зловещая тишина. Однообразные резкие удары печати, которые доносились из-за двери кабинета Казекаге на протяжении последних двух часов, были единственной мерой бегущего времени. «Хлоп. Хлоп. Хлоп», — каждые несколько секунд. Беспокоить Гаару, когда он пребывал в таком настроении, стоило только в самом крайнем случае. Нами понимающе улыбнулась паре посетителей и изогнула бровь в немом вопросе: достаточно отчаянные, чтобы войти? Темари и Канкуро, а это были именно они, задумчиво смотрели на дверь в кабинет Казекаге. — Не, я к такому с утра пораньше не готова. Подождём пока остынет, — вынесла вердикт Темари и опустилась в кресло, которое для неё любезно притащил из комнаты для посетителей Канкуро. — Надеюсь, это ненадолго и он такой не из-за утреннего разговора с даймё. — Расправив подол кимоно, она сладко зевнула. — Не могу не согласиться, о, мудрая моя сестра. — Канкуро успел притолкать второе кресло, для себя, и развалился в нём, вытянув чересчур длинные ноги под стол Нами и заставив её потесниться. Первые минут десять эти двое честно сохраняли рабочую атмосферу и полушёпотом обсуждали насущные дела. Следующие десять — зевали, озирались по сторонам, вздыхали и разглядывали ровные стопки папок, делая вид, что это страшно увлекательно. — Я вчера вечером видела здесь Мацури, и она была вообще не в себе, — не выдержала Темари после очередной особенно яростной серии ударов печати. — Может, дело в ней? В них? — Не знаю, — пожала плечами Нами как можно равнодушнее. Утром она заходила к Гааре и заметила у него на груди медальон, которого не видела раньше. Очень вероятно, что Темари была права в своих догадках, но думать об этом сейчас не хотелось. Ей и так трудно было смотреть в глаза Мацури. Наблюдать за чужой безответной влюблённостью было тягостно. Ещё тягостее — чувствовать себя причастной, пусть и косвенно. Сначала Нами своим приходом в Суну «украла» должность помощника Казекаге, о которой Мацури мечтала, а теперь не могла отделаться от чувства, что крадёт что-то ещё, более ценное, но неосязаемое и не поддающееся описанию. В последние недели, минувшие с ужина у Темари, три вечера из семи Нами стабильно проводила у Гаары в кабинете, разбирая вместе с ним архивные документы. В их рабочих вечерах не было ничего необычного или волнующего, они походили друг на друга, как отточенный ритуал. Нами заваривала две кружки чая, притаскивала из своего кабинетика вторую настольную лампу, устраивалась в кресле для посетителей, и… первым делом отправляла домой клона — чтобы любопытные носы наблюдателей Химитаро не слишком интересовались, чем она занимается в Резиденции до ночи. А потом они с Гаарой шелестели бумагами в тишине, изредка перебрасываясь короткими фразами. Иногда прерывались на тренировки. Иногда, устав от документов, пили чай и просто разговаривали или спорили. Нами обычно рассказывала легенды, которыми изобиловали затерянные в океане острова и крошечные поселения Воды. Гаара не опускался до «детских сказок», которые слушал, впрочем, с живым интересом, зато охотно говорил об истории Ветра и жизни Суны или отвечал на её вопросы. Несколько раз эти вечера заканчивались тем, что Нами засыпала в кресле. Просыпаясь среди ночи, она обнаруживала, что укрыта тонким пледом, а Гаара как обычно сидит напротив, закопавшись в бумаги. Он не делал ничего особенного. Просто не отказывался от её чая, перестал прогонять домой, укрывал пледом, и… в этом-то и заключалось то невидимое, что Нами невольно отбирала у Мацури. Его время. Хотя что за бред? Нечего тут отбирать. Они просто работают вместе. И тренируются. И разговаривают. И проводят часы, прогуливаясь в теплице. И ночуют рядом. Чёрт, зачем так сложно? Нами подняла глаза на Канкуро. Тот пристально разглядывал её с улыбчивым прищуром. «Давай, давай, усложни всё ещё больше», — нахмурилась она… Он хмыкнул и заговорил, не сводя с неё хитрых глаз: — Чего же там не знать. Мацури наверняка призналась. Она сама мне рассказывала, что какой-то подарок ему готовит. А Гаара наверняка всё испортил, как он это любит. С таким подходом у него появится девушка, только когда старейшины доведут его с темой женитьбы. — Не девушка появится, а трупы старейшин, — меланхолично отозвалась Темари. — Если и правда доведут. — Между прочим, тебе, Темари, следовало бы спасти братика от незавидной участи политического брака. — Да? — взвилась она. — Иди к чёрту, знаешь ли! Почему бы тебе самому его не спасти? Ты старший мужчина в нашей семье. — А ты Химе! Самая страш… Ой, старшая женщина. — Да ты… — М-гм, — глубокомысленно подвела итог Нами и подтащила к себе очередную стопку документов. Канкуро приметил её манёвр и отвлёкся от перебранки с сестрой: — Нами, хмурое солнышко моё, ты вчера не успела рассказать, как прошло твоё свидание с неким инкогнито, — промурлыкал он с широкой улыбкой. — Как насчёт восполнения этого пробела здесь и сейчас? «Братская месть за ужин», — поняла Нами. — Так-так, что за свидание? — Темари оживилась и уставилась на Нами, подперев ладонью щёку. — Поделишься? Может, я пару советов дам. — Сочиняет он, Темари. — Нами как можно незаметнее пнула Канкуро под столом. — Не было ничего. — Да ла-а-дно, ну расскажи. Всё равно скучно, пока ждём. Хоть намекни, кто это? И чем дело кончилось? «Хлоп. Хлоп», — равнодушно стучала печать за дверью, обещая, что внеплановый допрос не закончится в ближайшее время. Нами шумно выдохнула и начала усердно точить карандаш. Как бы незаметно отсюда исчезнуть? Может, притвориться мёртвой? Опоссумам, говорят, помогает. Вдруг и ей поможет? — Вот как ты считаешь, Канкуро, кто это был? — протянула Темари, выстукивая пальцами на столе весёлый ритм. — Ставлю на того чудесного мужчину из лавки якитори. У него такая добрая улыбка… — Он женат! — возмутилась Нами. — У него дочка! — Не то, не то, — отмахнулся Канкуро. — Думаю, это был кто-то помоложе. — О-о, погоди! А если из госпиталя?.. — Неа. Пожалуй этот кто-то… из теплицы! — Ладно! Ладно. Это не свидание было, а несчастный случай, — сдалась Нами. Это и правда был несчастный случай. «Да», — сказала она в тот злосчастный вечер. Она всего-то соглашалась с Кирой по поводу очередной настройки освещения, а сама в тот момент сосредоточилась на состоянии растения. — Правда? Это чудесно! Я так рад… Хорошо знакомый голос так внезапно зазвенел незнакомыми нотками радости, и Нами обернулась полюбопытствовать, что именно привело Киру в такой восторг. Она и не замечала до той минуты, какие наивные и добрые глаза орехового цвета прячет за защитными очками с толстенными стёклами старший ботаник. — Нами-сан, я не думал, что ты согласишься. Спасибо большое! Я очень рад, правда, уф, волнуюсь… А тебя устроило бы завтра в семь вечера? «Что?» Она медленно отряхнула руки от налипших листиков, растягивая время. Так. Он ждёт какого-то ответа. Но какого? А главное — на что? — Кира-сан, что там насчёт семи вечера? Извини, я не расслышала, — уточнила Нами с тающей надеждой на то, что недоразумение рассосётся и все продолжат спокойно работать. Но Кира был настроен решительно и даже мямлить перестал: — Свидание наше. — Прости? — Этот жалкий писк точно она издала, да? — Если в семь вечера встретимся, ты не будешь против? Не переживай, я обязательно провожу тебя до дома. Тебе не придётся идти одной по темноте. — Он явно намеревался довести дело до успеха и, к ужасу Нами, был полностью уверен, что они друг друга поняли. Она сделала глубокий вдох, чтобы объяснить, что вышло недопонимание, и поняла, что на них с любопытством взирает добрая половина команды теплицы. Сказать Кире «нет» на глазах у его товарищей, когда он уже поверил в «да», было жестоко. Нами украдкой бросила умоляющий взгляд на Гаару, надеясь, что он выручит. Скажет, к примеру, что у неё слишком много работы и не время разгуливать по вечерам. В конце концов из соображений безопасности он часто говорил, каких мест и людей ей избегать и о чём лучше молчать. Однако Гаара хранил молчание и идеально безразличное выражение лица. «Ему всё равно» Мысль отозвалась внутри неожиданно сильной щемящей тоской напополам с разочарованием. — Нами-сан, договорились? — снова окликнул Кира. — Да? Ах, да… Хорошо, Кира-сан. Завтра. В семь. Стоя дома перед зеркалом вечером следующего дня, Нами уговаривала себя, что ничего плохого не случилось, и согласие на один ужин — это всего лишь согласие на один ужин, а не обещание любви, данное по случайности, и не намеренная ложь. На душе всё равно было паршиво. С чего вдруг Кира проявил внезапную решимость? Он всегда был к ней приветлив и отзывчив… но свидание? Она настолько закопалась в грядках с салазариями, что не замечала его давней симпатии? Или в ней самой что-то поменялось, что заставило Киру обратить на неё внимание? С этими мыслями Нами взглянула на своё отражение и вздрогнула. На миг показалось, что из зеркала на неё, вопросительно приподняв брови, смотрит незнакомая девушка, чей взгляд теплее, а черты мягче, чем у неё самой. Она даже коснулась пальцами поверхности, ожидая, что они погрузятся туда, словно в озеро, и наткнутся на незнакомку. Но пальцы упёрлись в твёрдую холодную преграду, а Нами беззвучно рассмеялась, прислонившись к зеркалу лбом. Глупости. Всё то же самое. Всё та же она. Чуть погодя, побродив по квартире в своих мыслях и приняв душ, она вспомнила об одной вещице. И вдруг загорелась таким любопытством, что, наспех завернувшись в полотенце, направилась из ванной сразу к комоду, а оттуда к зеркалу. В руках у неё были две нити с нанизанными на них синими и бледно-голубыми бусинами. «Остались от дочери. Возьми, тебе будет очень хорошо, а мне в радость», — сказала Фукаи-сан за день до окончания проверки и вручила ей это украшение. Нами вплела нити в мокрые пряди, провела кончиками пальцев по тихо брякнувшим бусинам. Красиво. А волосы-то немного отросли. И сильно выгорели, несмотря на постоянное ношение шарфа. И меньше вились, сделавшись жёсткими от песчаных ветров и солнца. А ещё овал лица стал чуть более плавным… Поддавшись всё тому же смутному любопытству, Нами дёрнула край полотенца, позволив влажной ткани тяжело упасть на пол. Задумчиво провела ладонями по животу вверх к груди и остановилась, скрестив руки на плечах. Да, тело, оставленное на «пайке» из нерегулярных и сумбурных тренировок — единственном, что позволяло её расписание, — тоже менялось. Пропала сухая, едва ли не болезненная худоба, сгладились, пусть и не до конца, угловатые линии, перестали просвечивать рёбра. Линия талии переходила в линию бедра мягче и изящнее, чем прежде — Нами даже одобрительно хмыкнула. «Ёкиджу, а я красивая?» «Нашла у кого спросить. Обратись в таком виде к человеческой особи». Зеркало тут же отразило заалевшие уши. Нами тряхнула головой, смущённо улыбнулась самой себе и, подняв полотенце, снова обернула его вокруг груди. Пожалуй, красивая. И это украшение — оно ей и правда хорошо. Первое просто украшение. «С каких пор это стало тебя заботить, а, мусмэ?..» — Так что в итоге? Чем всё закончилось? Вы целовались? — Темари потеребила Нами за рукав, напоминая о себе. — Причёску изменила по этому поводу, а? Красиво, кстати, только я бы соединила косички с ниточками сзади. Ещё лучше будет смотреться… Так вы целовались? — А? — рассеянно переспросила Нами и, сообразив, наконец, о чём речь, замахала руками. — Да нет же, нет, конечно! Какие поцелуи, говорю же, он просто коллега! Темари отозвалась протяжным вздохом, непостижимым образом выразив им одним всю глубину своего разочарования. Основная часть свидания и правда свелась к мирной светской болтовне в кафе. А вот после кафе идею проводить Нами до дома Кира не оставил и по дороге закидывал удочку, выясняя, будет ли вторая встреча и можно ли рассчитывать на что-то более интересное. Нами уходила от ответа, до последнего надеясь, что он сделает выводы сам, но когда Кира поднялся вслед за ней по лестнице к двери квартиры, не выдержала и сказала прямо, что продолжения не будет. Точно нет. Но дело не в нём. Он замечательный коллега, и она рада работать и дружить с ним. И не хотела его ни обманывать, ни обижать. Кира слушал неловкие извинения, ссутулившись, и из-за своего внушительного роста казался вдвойне несчастным. Нами было жаль его и стыдно за случайный обман. — Ты, значит, такая же, как остальные, — вдруг вымолвил он осипшим от обиды голосом. — В каком смысле… — Нами удивлённо вскинула взгляд. На площадке лестницы было тесно, Кира стоял очень близко. Ей было хорошо видно, как мучительно изогнулись светлые брови на его загорелом лице и выбилась из-под повязки прядь каштановых волос, отбрасывая жёсткую тень. — Ждёшь его внимания, да? Нами, ты не понимаешь… Не знаешь, на кого смотришь так! — Кира резко шагнул вперёд. Нами оказалась зажата между ним и собственной дверью. — Не станет он о тебе заботиться! Не станет защищать от… От всех вокруг. У него не так много власти, как кажется. Но главное — у него сердца нет. А я… — Голос Киры упал до неразборчивого лихорадочного шёпота. Нами застыла, когда он провёл пальцами по её щеке. Впервые к ней прикасались настолько трепетно. Впервые так легко было почувствовать себя желанной и хрупкой, обычной девушкой наедине с обычным хорошим парнем. Ощущение могло бы быть приятным, если бы что-то внутри не запротестовало громко и отчаянно, требуя прекратить. Кира, не встретив отпора, приблизился ещё, опираясь на стену. Он почти коснулся губ Нами своими, но за миг до поцелуя она уклонилась, поднырнула под его рукой и отступила к перилам. — Мы так хорошо общались, Нами. Я всегда помогал тебе. Ты согласилась пойти со мной на свидание. Почему теперь?.. — На его лице читалось искреннее недоумение и возмущение. — Кира-сан, я объяснила тебе. Я извинилась. Хочу остаться друзьями, пожалуйста. Прости. — Ты не того человека хочешь. Ты зря надеешься, что он… — Кира снова попытался подойти ближе, протягивая к ней руки, словно желая поймать. Нами выставила перед собой ладонь. — Я не понимаю, о ком речь. Прошу, перестань, не заставляй меня применять вместо слов силу. — Что ты говоришь! — рассердился он. — Я никогда не обижу… Их прервал странный звук — что-то между рычанием и шипением, — раздавшийся сбоку. На перилах сидел Ю и щерился на Киру. Его короткий хвост угрожающе вздрагивал. Появление кота неожиданно возымело куда более отрезвляющий эффект, чем слова Нами. Кира отступил, шагнул на ступеньку ниже, качая головой и потирая лоб, забормотал какую-то околесицу. — Зачем я… Я не должен был так с тобой. Дурак, зачем согласился?.. Прости, Нами… И, пожалуйста, будь осторожна. — Кира-сан? Ты… У тебя всё в порядке? — спросила она, насторожившись от его слов. — В порядке, Нами. Конечно, я в порядке, — торопливо закивал Кира, пятясь вниз по лестнице. — Прости, что вёл себя как идиот. — Ты меня прости, что так вышло, — выдохнула Нами и, проводив его взглядом, быстро скрылась за дверью. Рассказывать об окончании вечера Канкуро с Темари она не стала. Как и о том, что атмосфера в теплице стала заметно более натянутой: Кира постоянно отводил взгляд, избегал обращаться к ней и выглядел совершенно раскисшим. Канкуро перегнулся через стол и с родительской заботой потрепал Нами по макушке: — Ай да лягушонок! Ты смотри так по чистой случайности замуж не выйди. А то раз! И ещё один несчастный случай. — Ещё слово, Ква-а-нкуро, и я сделаю предложение тебе, чтоб уж наверняка избежать такой беды! — вспыхнула она. — Ого! Польщён! Мне, конечно, сразу понравилось, как ты порядок наводишь. И ещё больше — как ты готовишь. — Тут он вцепился в своё горло, очень натурально сделав вид, что умирает, а потом спрятался за Темари, чтобы продолжить оттуда: — Но, увы, моё сердце занято. Сама знаешь, буду вынужден тебе отказать. Точно. Это ведь он вчера таким серьёзным, подрагивающим от волнения голосом рассказывал, как сильно любит и переживает. Такой Канкуро — искренний, лишённый всех масок и даже смывший с себя ритуальную краску, был жутко трогательным. Попробуй рассердись на него теперь. — Ничего себе! А ну-ка повтори, — Темари резко развернулась и схватила брата за щёки, чтобы заглянуть ему в глаза. — Впервые слышу от тебя что-то подобное, да ещё таким тоном. Заболел маленький? — Да бвось! Мне ве надо Нами уфпокоить, фтобы она не обидевась на мой откаф от нафей ф ней фвадьбы, — с трудом проговорил он, пытаясь освободиться от растягивающих лицо пальцев. — Поздно, я уже обиделась. — Нами слегка толкнула его под столом, привлекая внимание, и подмигнула, мол «так и быть, не сдам тебя». — Может, пора сменить тему? Канкуро отчаянно моргнул в знак признательности и, вырвавшись из беспощадно нежных рук сестры, закивал. — Давайте, — согласилась Темари. — Я всё думаю, чем бы нам заняться в следующий вечер. Нами, ты же придёшь? Вот что ты хорошо умеешь? Предлагай. И ты, Канкуро, тоже не отлынивай! — Ну, скажем… Давайте я вас сделаю в ута-гарута… — начала Нами со слегка преувеличенным энтузиазмом, готовая на всё, лишь бы избежать щекотливой темы романтики, но развить мысль не успела. Дверь кабинета Каге отворилась. — Идёмте, — велел возникший на пороге Гаара брату с сестрой, и веселья как не бывало. Темари с Канкуро вскочили, обменялись хмурыми взглядами и поспешили в кабинет. Затылок тронул мерзенький сквозняк недоброго предчувствия. Нами поморщилась, тряхнула головой и продолжила заполнять документы. Правда, возгласы, периодически прорывавшиеся даже из-за толстенной двери, изрядно отвлекали. «Что этот старый идиот!..» «Перестань, Канкуро…» «Нельзя? А ему можно такое творить, а?! Я откуда вообще должен…» «Замолчите оба и слушайте…» Совещание продлилось меньше обычного. Старшие покинули кабинет Казекаге быстрым шагом, только отрывисто помахав на прощание, и не требовалось выдающихся навыков сенсора, чтобы заметить их подавленность. Сам Гаара до конца дня не покидал кабинета. После полудня к нему начали приходить один за другим АНБУ, охранные отряды и медики, заставляя всё напряжённее гадать, что стряслось. Причина всеобщей озабоченности стала очевидна на следующий день. Ещё на рассвете по пути в Резиденцию Нами удивило необычайное оживление, царившее на улицах, и особенно патрульные и АНБУ, носившиеся туда-сюда по крышам с утроенной скоростью. Когда спустя несколько часов она заглянула к Гааре, чтобы отдать на подпись документы, внимание привлёк гул за окном. Погода стояла тихая, бурю ничто не предвещало. — Гаара, там что… — Фестиваль. Национальный праздник Ветра в честь даймё, — ответил он, поднимая на неё усталые глаза и протягивая руку за документом. «Ого! Национальный?» — А можно… — слова ещё не слетели с губ, а Нами уже прикусила язык. Однако Гаара невысказанный вопрос с лёгкостью достроил в уме и отрицательно качнул головой. — Нельзя, к сожалению. Тебе придётся провести следующие три дня в Резиденции. — Он откинулся в кресле, крутя в пальцах ручку и хмурясь сильнее обычного. — Наша задача — обеспечить безопасность селения. Я не смогу следить ещё и за твоей. Но… Прежде чем Нами успела ответить, он встал и, подойдя к широкой шторе, закрывавшей половину стены, отдёрнул её. — Иди сюда, я покажу. Гаара распахнул огромные ставни и впустил внутрь яркий свет и горячий воздух. Это оказался выход на балкон, а вовсе не окно, как Нами всегда думала. Стоило приоткрыть дверь, и гул с улицы многократно усилился, превратившись в какофонию, в которой теперь можно было различить отдельные возгласы. Нами последовала наружу за Гаарой. После мягкого сумрака и прохлады кабинета глаза резанул ослепительный жёсткий свет. Порыв ветра стащил с головы наспех накинутый шарф, спутал волосы и фыркнул в лицо песком. А когда всё же получилось привыкнуть к свету и разомкнуть веки… — Ками! Вот это… Чёрт возьми! — Нами открыла рот и распахнула глаза, позабыв про пыль, и, не найдя подходящих слов, принялась бессмысленно тыкать пальцем вниз. Такой она Суну ещё не видела. Проход в скалах отворили, наверное, меньше часа назад. Улицы прямо на глазах превращались в живые реки, бурлящие и переливающиеся всеми цветами радуги. Нескончаемый многоликий поток из людей, повозок, караванов с настоящими верблюдами и каких-то ещё причудливых и нарядных процессий вливался в селение, затопляя не только главные улицы, но и каждый узенький переулочек. — Гости со всей страны Ветра. — Тихий, лишённый выражения, голос Гаары был отчётливо слышен даже на фоне общего гула. Цветные флажки задорно трепыхались на горячем ветру. Крики и смех наполняли воздух. Тысячи ног топтали рыхлые песчаные дороги Суны. Люди обнимались, угощали друг друга только что купленными сладостями, сажали на плечи детей, смеялись и делали покупки. Торговцы уже успели установить палатки и боролись за внимание клиентов, зычными выкриками приглашая их ознакомиться с товарами. Всё это сливалось в единый нестройный хор. От царящего хаоса и мельтешения цветастых одежд и солнечных зонтиков внутри сжалась пружина неясной пока тревоги, подстёгиваемая звонкими голосами из толпы. Нами схватилась за раскалённые перила и вгляделась в толпу. Она поняла, что совсем не так. Население Суны удвоилось, а то и утроилось, а шиноби в этой безвольно перетекающей людской массе буквально растворились. Лишь редкими вкраплениями мелькали тут и там в толпе форменные джонинские и чуунинские жилеты. Фигурки дозорных на крышах казались маленькими и до безобразия ничтожными. Это что же, выходит? Все дежурства, все дневные и ночные бдения вокруг источников и теплиц, работа Шикамару, проверки ремесленников, серые и шатающиеся от усталости дозорные, попадающие в госпиталь от побочек энергетических пилюль, — всё Шукаку под хвост? Гаара взирал на происходящее, застыв в своей излюбленной позе со скрещёнными на груди руками. Любой другой рвал бы на себе волосы, глядя, как толпа топчется по мерам безопасности, внедрённым потом и кровью. Но по виду Гаары можно было решить, что он лично контролирует не только перемещения, но и мысли каждого «гостя» и подчинённого. Нами снова перегнулась через перила и, игнорируя обжигающий ладони и тело сквозь одежду металл, начала пересчитывать в толпе и на зданиях фигуры в форме. Мало. Как их мало. — Гаара… Это… Это же безумие чистой воды! — Дар речи вернулся, а к горлу подступил комок негодования. — Как же?.. Как так вышло? — Вот так. — С горьким смешком он отвернулся и прислонился к перилам спиной. — И нельзя было отменить? Запретить? Не впускать их? — Нет! — хрипло отрезал он, и Нами сникла, обуздала свой гнев. — Прости. Это вне твоей власти. Иначе ты бы такого не допустил. Гаара кивнул и, словно раскаявшись в собственной злой резкости, пояснил: — Это один из самых крупных праздников Ветра. Его проводят ежегодно в честь дня рождения даймё. В этом году у него юбилей. Поэтому никто не может отказаться. Ты видишь здесь людей и потенциальную опасность. Даймё видит внушительный поток денег и товаров, важный для столицы и для страны. Как бы я ни был против, выбора нам не оставили. Приказ поступил в ультимативной форме. Суна зависит от финансирования, от поставок, от контрактов на заказы… Суна плачевно зависима от столицы. Мне следовало начать с продовольственной реформы, а не с медицинской. Голос Гаары снова стал ровным-ровным, точно линия, выводимая твёрдой рукой. И только мелко дрожащие под ногами песчинки ясно говорили, что он с превеликим удовольствием запихнул бы пёстрый фестиваль в глотку даймё, щедро сдобрив угощение песком. — Даймё Ветра решил игнорировать угрозу диверсии и подставить всю деревню? — Нами пристально изучала профиль Гаары, пока он пустым взглядом смотрел в глубину собственного кабинета. — Даймё Воды одобрил уничтожение мирной деревни, не так ли? — напомнил он, и его плечи снова дрогнули от невесёлой усмешки. — У даймё свой мир. Там нет диверсий, голода и смерти от жажды. Но есть приёмы, подковёрные интриги, партии в ханафуда, итог которых может развязать войну, борьба за власть и деньги. Нам не стоит ждать понимания. Мы — инструменты. Не только такие, как я или ты. Вся деревня. Даймё невыгодно потакать нашей закрытости, и он выбрал для нас риск. Я хочу, чтобы в будущем Суна обрела большую независимость и получила права наравне со столицей. Так было однажды, очень давно. Я сделаю всё, чтобы так стало вновь. Либо Суна окончательно придёт в упадок и исчезнет. Но этого я не допущу. — У тебя есть план? — В случае Суны основа совсем простая — продукты. Если бы мы сейчас могли сами обеспечить себя продовольствием, я бы не допустил… — Он махнул рукой в сторону галдящей толпы. Нами тихо вздохнула. — Знаешь, будь всё немного проще, я бы сказала сейчас что-нибудь вроде «Казекаге-сама, дайте мне несколько человек, полномочия и время, и мы наверняка сможем решить вопрос хотя бы с растительными продуктами. И, например, создать оазисы вокруг деревни». Это ведь улучшило бы экономическую ситуацию? Больше людей вокруг, больше заказов и работы… Гаара слушал и как-то странно смотрел в ответ. Когда Нами уже решила, что попытка разрядить обстановку провалилась, его взгляд посветлел. — Будь всё немного проще, я бы ответил: «Отличная идея, Нами. Я дам всё, что ты просишь, и надеюсь на успех». — Спасибо за оказанное доверие, Казекаге-сама. Всё будет сделано в лучшем виде, — улыбнулась она, обрадованная тем, как живо он поддержал её маленькую утопию. — Спасибо за твою помощь. — Гаара неожиданно отвесил шутливый церемонный поклон. — Вараби-и-и моти! — вдохновенно взвыл внизу торговец с особенно лужёной глоткой, и разгоревшийся было огонёк веселья потух. — Не так всё просто. — Не так, — почти шёпотом согласилась Нами. — А как отнеслись к фестивалю старейшины? Они ведь в одной лодке с шиноби. — Были те, кто проголосовал против фестиваля. Но большинство благоразумно поддержало даймё. — Гаара с усилием потёр переносицу. Опять голова болит, значит. Нами почувствовала, как непроизвольно дрогнули руки и защекотало кончики пальцев от пугающе сильного желания обнять его и тихонько погладить напряжённые плечи и шею. Но это же Гаара. Она скрестила руки на груди, заживо замуровывая внутри несбыточный порыв нежности. — Я могу чем-то помочь сегодня? — Не думаю. Оставайся в Резиденции. Не выходи никуда без крайней необходимости. Если покидаешь эти стены, сообщай мне. — Гаара развернулся и шагнул в кабинет с балкона. Нами бросила последний взгляд вниз, с тоской подумав, что сегодня от скрытого селения осталось одно название — Суна походила на голое брюшко ёжика, которого перевернули на спину и не дали свернуться клубком. — Нами, ещё минуту, пожалуйста, — Гаара остановил её, когда она уже собиралась выйти из кабинета. Он вытащил из ящика рабочего стола небольшой чёрный мешочек из плотной ткани и протянул ей. — Возьми. Это тебе. Бархатистая ткань приятно зашуршала, на ладонь выпало пасмурно мерцающее сталью украшение — копия её кристалла в форме хенге. Прекрасно выполненная. — Мне?.. — Тебе. Последнее недостающее исправление в её образе посла Конохи. Тот самый заказ, о котором упоминал вчера Канкуро? — Симметрия, — задумчиво произнесла Нами, поглаживая шершавый тёплый кристалл и вспоминая лекцию, которую ей на днях прочитала Химе. — Темари напомнила мне о её важности для Суны. Честно говоря, поначалу я пыталась найти пару для серьги, но не смогла, а потом забыла. — Всё не так плохо, как могла описать Темари, — спокойно заметил Гаара. — Для посла чужой страны незнание местных традиций простительно. Но после волнений по поводу чужаков важно подчеркнуть, что ты своя. Со вторым кристаллом перестанешь выглядеть, как бунтарь. На лоб Гаары Нами после этих слов уставилась безо всякой задней мысли. Просто его иероглиф перетягивал внимание и с симметрией определённо не имел ничего общего. Да и в целом, если так посмотреть, под определение бунтаря Гаара подходил, пожалуй, гораздо лучше неё. Он перехватил взгляд и улыбнулся уголком губ: — Считаешь, мне стоит ради соблюдения приличия набить такой же с другой стороны? — Что?.. Нет! Как ты мог подумать, что я скажу такое? — шутливо нахмурилась она, скрестив руки на груди. Гаара наклонил голову с таким видом, что Нами практически прочитала на его лице бегущую строку: «Ты постоянно говоришь что-то подобное», и всерьёз смутилась. — Спасибо вам за заботу, Гаара. Как мне оплатить работу ювелира? — Никак. Считай это подарком от нас. С прошедшим Днём Рождения, Нами. — С Днём Рождения? — глупо переспросила она. В горле запершило. — С Днём Рождения, — подтвердил Гаара. — Прошедшим. — Я не могу… — Нами хотела заложить руки за спину, потом сообразила, что уже держит в них подарок, и совсем растерялась как маленькая. Перестала вдруг понимать, что говорить, как дышать, куда смотреть и куда девать и собственные руки, и вообще всю себя. — Не можешь принять подарок? — Гаара посмотрел с непониманием. — Можешь. Почему нет. — Спасибо большое. Я даже не знаю, как… — Нами замолчала и принялась крутить в пальцах украшение, разглядывая его с таким вниманием, словно то было центром мира. У серьги имелась любопытная особенность: кончик крючка был длиннее обычного и заточен настолько остро, что мог служить иглой для прокола уха. Ближе к середине на нём находилась глубокая засечка — в этом месте крючок следовало сломать после прокола. Таким образом из иглы он превращался в обычный замок и не травмировал кожу при ношении. Интересно, откуда мастер узнал?.. На её кристалле такой же крючок был давно обломан. А в стране Ветра женщины вообще не носят… — Мастеру стоило быть повнимательней. Как можно перепутать цвет? — проворчал Гаара, рассматривавший вещицу вместе с Нами. Щекочущая дальний край сознания мысль, которая мгновение назад казалась очень важной, ускользнула, не успев сформироваться. Гаара был прав: кристалл имел глубокий синий оттенок вместо льдисто-серого, как у оригинала. Нами вспомнила Канкуро и улыбнулась про себя. Значит, мастер — точно Аои, а уж кто из них двоих был невнимателен, — это ещё вопрос. — Ничего страшного. — сказала она Гааре. — Я всё равно накладываю на свой кристалл хенге. Сменю вместе с формой цвет, и будет два синих камня. — Ладно, — согласился он. — Тогда носи и чувствуй себя в Суне как дома, Нами. Если краткое поздравление с Днём рождения просто обдало её жаром смущения, то последние слова Гаары дотянулись уже, кажется, прямиком до сердца. Чем ещё объяснить то, как сильно оно сжалось и как неукротимо заколотилось после? «Твоя душа обязательно найдёт свой дом», — сказала как-то Фукаи-сан. Ну вот, нашла. И не только дом. Нами сжала украшение в кулаке, пытаясь успокоить пульс. — Всё нормально? — спросил Гаара. С чувством обречённого понимания она взглянула в бирюзовые глаза и твёрдо кивнула: конечно, всё нормально. Правда не у неё. Теперь ясно. Вот он, тот человек, которого имел в виду Кира. Гаара сейчас стоял бесцеремонно близко, ближе, чем Кира несколько дней назад. Он этого, кажется, не замечал, а Нами совсем не хотела ему об этом сообщать. И если бы это рука Гаары, а не Киры вдруг коснулась её лица, если бы даже он ни с того ни с сего потянулся поцеловать её, то ни одна, ни единая её частичка не возразила бы. «А ты не поможешь мне проколоть ухо и надеть эту серьгу? Ну так, чтобы точно было симметрично?» — Сумасбродная просьба так громко и реалистично-ехидно прозвучала в голове, что Нами вздрогнула, испугавшись того, что произнесла это вслух. «Что молчишь? Давай же, попроси. Мне тоже не терпится посмотреть на его лицо», — подначил демон. Но Нами уже думала о другом: Кира был дважды прав, она выбрала не того человека. А ещё не то время, не тот день, не ту ситуацию. — Всё хорошо, Гаара. Спасибо ещё раз за подарок, — сказала она со всей искренностью и вежливо поклонилась. — И за добрые слова… Вторая часть благодарности потерялась за громким стуком в дверь — это в назначенное время явились с отчётом АНБУ. — Вернёмся к работе, Нами. — Гаара уже сел за стол, приготовившись принимать посетителей. — И настоятельно прошу: в ближайшие дни, пока селение переполнено, не ходи никуда, кроме Резиденции и теплицы. Даже если тебя кто-то будет провожать.***
Канкуро продвигался по Суне с огромными усилиями и параллельно проклинал своё положение начальника охраны. Хотя это было нечестно по отношению к остальным. Измотались за последние месяцы все, и всем требовался отдых. Для шиноби фестиваль стал нагрузкой, которая, как та соломина, грозила сломать спину верблюду. Гаара был прав как никогда, противясь его проведению и ступив на скользкую дорожку открытого конфликта с даймё. Канкуро самолично плюнул бы в морду этому рыхлому ублюдку из столицы. Даймё явно считал их не за людей — за своих цепных собак! Хотя и к тем получше относились. Канкуро скрипнул зубами и, следуя примеру сопровождающих его подчинённых, закинул в рот которую по счёту энергетическую пилюлю. Врачи ругаться будут. Он бы ругался на их месте. Но что оставалось? А оставалось наблюдать за происходящим и, пользуясь случаем, искать Аои. Где-то тут должна была стоять её палатка, она ведь говорила, что собирается участвовать, если фестиваль состоится. Аои. Имя, которое бальзамом смягчало острое раздражение от творящегося вокруг хаоса. Однако даже оно не могло сейчас затмить его бдительность. Все движения, сигналы и команды были отработаны до автоматизма. Канкуро кидал взгляды на крыши, ловил ответные знаки от дозорных и шёл дальше, прислушиваясь и приглядываясь к чужакам. Впереди показалась центральная площадь. Вокруг главного водоёма, представлявшего собой что-то между широким колодцем и бассейном с невысоким фонтанчиком по центру и в обрамлении строгого каменного бортика, собралась основная толпа. Конечно, в такую жарищу все инстинктивно стремились поближе к воде и исходящей от неё прохладе. Оцепление из шиноби с трудом сдерживало напор желающих напиться и организовывало аккуратные змейки очередей, зорко при этом следя за каждым движением подходящих к колодцу. Чёртов даймё подкинул им работёнки. Чёртов, чёртов даймё и чёртовы старейшины, больные интриганы! Так. Где-то здесь должен был располагаться прилавочек Аои. Он только на минутку забежит поздороваться и поцеловать. Планам Канкуро не суждено было сбыться. Раздался чей-то громкий вскрик. «Ядрён скорпион, не иначе как какому-то лорду ножку отдавили», — успел подумать он, прежде чем раздался второй вопль. Кому-то было очень больно. Толпа на секунду затихла, так, что слышно стало журчание воды, а затем громко ухнула и заворочалась огромным неповоротливым чудовищем. Отхлынула тяжело, отшатнулась назад от фонтана волной из тел, рук, ног и голосов. Снова крик, теперь уже детский. И разом обрушился шквал звуков, гомон, неразбериха, приказы, лязг оружия. Канкуро зажало, как в капкане. Стоящие сзади ринулись вперёд — посмотреть. Те, кто стоял впереди, наоборот продирались назад, подальше от безымянного страха. Два встречных потока схлестнулись, и толпа обратилась в смертельно опасную ловушку, источавшую животный панический ужас. «Идиоты! Гражданские!» — забилось в висках. Канкуро с громкими проклятиями рванул к водоёму сквозь толпу. По крышам это было сделать нереально, здания стояли слишком далеко от центра площади. Пробиться через это месиво. Пробиться. Пробиться. Только бы успеть. Он уже представлял, почти знал, что там случилось. Он распихивал неповоротливых напуганных людей локтями, освобождал дорогу нитями чакры. Он бежал, а толпа теснила его назад. Он бежал, а яд, уже текущий по венам селения, опережал его. Он бежал вперёд, но, казалось, не продвигался ни на миллиметр. «Твари! Твари! А внешние источники что? Гаара должен был следить за ними. Гаара!» Под ногами, в ответ на мысленный призыв, будто от подземного толчка всколыхнулся песок, едва не сбив всех с ног. Свился тонкими кольцами и устремился к центру площади. Что-то тонко засвистело. Канкуро на секунду поднял взгляд наверх: вокруг селения в небо рванули столбы песка и тучи пыли. Значит и там, за скалами, тоже неладное. Перед глазами встала карта подводных рек, текущих от источников из-за границ деревни к её сердцу… — Перекрыть! Перекрыть все внешние источники! Опустить затворы! — заорал он не своим голосом. Пока во внутренности вгрызалась холодная паника, тело инстинктивно продиралось через толпу. А вокруг творилось чёрт-те что. — Мама, мамочка! — Помогите! Канкуро в развороте выдернул нитями чакры мальчишку прямо из-под слепо пятящихся ног. Приземлил неаккуратно на первое попавшееся возвышение. Ушибся, но жив будет. — Помогите, шиноби-сан! Прошу! Ругнувшись, он подхватил на руки какую-то девушку, потерявшую сознание. Передал ближайшему чуунину с коротким приказом: «В больницу!» А ядовитые пальцы тянулись к сердцу Суны. Смертоносный цветок распускался в водоёмах. В каждом из них. Представляя это, Канкуро вылетел из толпы к фонтану, как пробка из бутылки, проскочил по инерции вперёд на несколько метров и огляделся: пустое пространство, кольцо из шиноби и несколько тел. На земле лежали двое. Нет, трое — чуть поодаль корчился от боли кто-то. А рядом… — В сторону! — рявкнул Канкуро какой-то оцепеневшей парочке и метнулся к бортику. На спокойно мерцающем дне фонтана ничего не было. Зато рядом с бортиком валялась разбитая стеклянная колбочка, а в песок с шипением впитывалась мутная пенящаяся жидкость. Это не так страшно. Он подскочил к лежащему мужчине без опознавательных знаков деревни и встряхнул его за шкирку, встречаясь взглядом с мутными стекленеющими глазами. — Поздно пить водичку… пустынные. С-с-сдохни…т-те… Т-туман всеведущ и… всевластен, — прохрипел чужак, еле ворочая языком, а затем его глаза остановились, подёрнувшись пеленой смерти. Канкуро с яростью отшвырнул труп. Здесь их кто-то остановил. Кто? А были и другие. Снаружи, если вспомнить столбы песка… Он встряхнулся, отдал приказ отправить тела шпионов в госпиталь и заметался, организуя зачистку площади и поиск раненых в толпе. Когда он остановился, чтобы втянуть в себя невозможно горячий, пропитанный страхом воздух, то почувствовал, как трясутся от перенапряжения ноги. За спиной зашелестело, и Канкуро обернулся. Песчаный клон. — Гаара, — сипло позвал он брата. — Что там? За стенами? — Все источники поражены. Но доступ яда в селение перекрыли, — клон говорил механически. Видимо, он был одним из нескольких, и Гаара не осилил нормальные интонации. От этого почему-то делалось совсем дурно. — А шпионы? — Там были не люди. Потом объясню. Здесь? — Двое, сдохли. Один наш со смертельным ожогом. Но центральный источник, слава Ками, не тронут! — Кто предотвратил? — Ещё не знаю. Возможно, наш погибший. Они вдвоём остановили молодых шиноби, которые готовились оттащить трупы неизвестных на обследование, и присмотрелись. — Яд? — Не похоже. — В госпиталь его. Там разберёмся. — Гаара-сама, вот, смотрите! — Один из шиноби, ирё: нин, державший носилки, указал на крошечную точку на шее трупа. — Вот причина смерти, я думаю. Тонкая игла, вероятно, сенбон. Гаара с Канкуро присмотрелись, переглянулись и кивнули друг другу. — Спасибо. Като! — Канкуро взглядом нашёл высокого молодого джонина. — Прикажи своим обыскать периметр центрального водоёма. Ищем сенбоны и их владельца. — Есть, Канкуро-сама, Казекаге-сама. Клон Гаары безмолвно исчез. Шиноби оцепили источник, часть из них уже боролась с паникой в толпе, успокаивая людей и вытаскивая едва не затоптанных насмерть несчастных. А Канкуро осел бесформенным мешком на песок, глядя перед собой и пытаясь охватить умом масштаб бедствия. И тут за мельтешащей толпой он увидел Аои. Взгляд будто магнитом притянулся к ней, безошибочно точно выхватив среди смуты и неразберихи. Она сидела, вжавшись в стену здания, сгорбившись и глядя широко распахнутыми глазами куда-то в пространство. В таком же оцепенении, как и сам Канкуро. Сердце глухо заныло от тревоги. Что с ней? Он вскочил и побежал, не думая ни о чём. Невозможно хотелось защитить её, неважно, от чего. Но ситуация… Чаши весов закачались. Канкуро обернулся назад, перебирая в уме приказы и действия. Толпу любопытных гражданских зевак уже отогнали подальше. Колбочка от яда отправлена к Хисотэ, а трупы на вскрытие. Пострадавших от толчеи уже сопровождают в госпиталь. Источники перекрыты. Всё плохо? Всё плохо. Да нет, всё в полной заднице. Но он же ничего не упустил? Нет. Без него справятся в ближайшие полчаса. Значит, можно. Он всего лишь узнает, не пострадала ли она. Канкуро быстро направился к Аои, боясь потерять её из виду. — Аои! — К-канкуро? Девушка подняла голову. Такая маленькая, такая беззащитная. Синие глазищи стали ещё больше на бледном лице, и теперь она напоминала напуганного оленёнка из лесов клана Нара. Зубы у неё звонко клацали. — Как ты? Ты не пострадала? Видела, что произошло, и напугалась, да? — Д-да. — Она быстро смахнула слезинку с щеки и неуверенно улыбнулась ему. — Да… Я проходила мимо, когда всё произошло. И вдруг крики. Канкуро, такая толпа тут была! И так… громко, страшно. Меня чуть не затоптали. — Аои обняла себя за плечи. — Тебе не больно? Ничего не сломала? А ядом не обожгло? — выспрашивал Канкуро. Его самого здорово трясло, а вопросы сыпались изо рта один за другим, как будто он был заботливой мамочкой. Но он не чувствовал ничего, кроме непоколебимой уверенности, что должен о ней позаботиться. Аккуратно, поддерживая Аои, он помог ей подняться и повёл домой, в мастерскую, оглядываясь по сторонам. Суна застыла под ослепительной синевой абсолютно безоблачного неба, отрезанная от источников воды и под завязку набитая испуганными, ничего не понимающими людьми.