Между Ветром и Водой

I follow the moon As it is falling from the sky now way too fast I try to deny The new day dawning just to make each moment last Time is the chill that creeps on my skin Freezing my heart and my soul from within © Matthew Morrison — We Own the Night       Дверь за Темари захлопнулась, а двое, оставшиеся в кабинете, переглянулись.       — Она права, это было ужасно безответственно с нашей стороны.       — Нет, — спокойно возразил Гаара.       — Нет? — не поверила Нами своим ушам. — А будь это не Темари?       Гаара усмехнулся.       — Никто и никогда не вламывается сюда без стука. Кроме Канкуро и Хисотэ-сенсея изредка. Но открыть замок могут только члены моей семьи, потому что он настроен на их чакру. Когда меня нет в селении, они иногда выполняют здесь срочную работу. Канкуро сегодня на дежурстве. А от Темари я такого не ожидал. С другой стороны, она бы всё равно узнала рано или поздно.       — То есть… ты запер дверь?       — Конечно. Сомневаешься в моём здравомыслии?       Нами с улыбкой помотала головой и села на подлокотник кресла для посетителей. Спокойствие Гаары успокоило и её. Гаара тем временем обратил внимание на бумаги, которые отдала ему сестра. Он перехватил охапку поудобнее и уже собрался отложить в сторону, когда из общей массы выпал примятый свиток — письмо. Судя по печати, из Конохи. Почти бросив бумаги на стол, Гаара поднял свиток и вскрыл. Пробежался глазами по столбикам иероглифов. Ещё раз и ещё. По мере перечитывания на лбу у него всё отчётливее прорезалась угрюмая морщинка. После нескольких прочтений письмо легло в ящик стола и было заперто на ключ, а Гаара подошёл к Нами и склонился к ней, опираясь на спинку кресла.       — Я хочу показать тебе одно место. Давай прогуляемся.       — Прогуляемся?.. — удивилась она, медленно поднимаясь на ноги.       — Да. Через полчаса жду у южного выхода. — Гаара посмотрел вверх, и над их головами в потоках песка появился глаз. — Я прослежу, чтобы ты добралась туда без проблем. Захвати тёплый плащ. Лучше светлый.       — Хорошо. Гаара…       — Да?       — Моя рука.       — Что?.. — Он вздрогнул и отпустил её предплечье, которое сжимал до боли. Совершенно неосознанно, по-видимому. — Прости.       — Ничего. У южного выхода.       В дикую пустыню они перенеслись шуншином прямиком из закоулка неподалёку от южного поста, успешно избежав пытливых взглядов дежурных. Нами не выходила за пределы Суны с тех самых пор, как они отрабатывали её технику с водой на маленьком заброшенном полигоне, и почти забыла, насколько невероятны просторы страны Ветра. Особенно по ночам. «Хоть свадебное кимоно шей», — подумала она, глядя на пески. В свете звёзд они походили на великолепный отрез благородного молочно-белого шёлка. Темари такой оттенок пошёл бы. Только вот тени на этом полотне выглядели словно зияющие чёрные прорехи и смотрелись жутковато.       При столь контрастном освещении двое путников имели все шансы заинтересовать дозорных Суны — если бы не тёплые бежевые плащи с глубокими капюшонами, накинутые поверх формы, и не дымка, клубящаяся в воздухе вокруг. Песчаный мираж, созданный Гаарой, в сочетании со светлым оттенком одежды превращал их в невидимок.       — Когда ты упомянула перемены в настроении Ёкиджу, — заговорил Гаара после долгого молчания, — я подумал о месте, куда мы сейчас идём. Если мои предположения окажутся верны, ты сможешь там тренироваться. С чакрой демона. А ещё оно необычное. Тебе понравится.       — Я думала, ты не поддержишь идею боевых тренировок, — осторожно заметила Нами и осеклась, поймав тяжёлый взгляд исподлобья.       — Я и не поддерживаю. Но есть новые обстоятельства.       — Письмо из Конохи? — Она по касательной дотронулась до руки Гаары — та была сжата в кулак. На прикосновение он среагировал быстро, обхватив её ладонь и погладив. На вопрос ответил через паузу:       — Погиб сенсей Наруто. Убит одним из Акацуки.       — Мне жаль, — тихо сказала Нами. — Сенсей Наруто… это тот джонин в маске? С техниками молнии и нинкенами?       — Нет, не Хатаке. Он в порядке.       — А, тогда… Как же его называл Наруто?.. Эро… Эро…       — Да, Эро сеннин. Джирайя. Он был не простым шиноби. Он один из команды Цунаде, легендарный саннин. Если ты слышала о них.       О саннинах Нами не слышала, но слово «легендарный» в устах Гаары и интонация, с которой оно было произнесено, говорили сами за себя.       — А что Наруто? Как он?       Как он, неунывающий вечный двигатель, переносит свои потери? Есть ли на кого опереться тому, на кого частенько опираются другие, как она успела заметить?       — Я не знаю, — признался Гаара. — Думаю, прямо сейчас ему тяжело. Но Наруто… это… Наруто. Скоро он будет в порядке. Завтра я отправлю ему письмо, однако неизвестно, когда он его получит. Шикамару упомянул вскользь, что он снова ушёл из Конохи, чтобы тренироваться. Как по-твоему, зачем Нара отправил мне это письмо?       — Чтобы… ну, не знаю. Чтобы я последовала примеру Наруто? — предположила Нами, искоса поглядывая на профиль Гаары: это всё лунный свет или тревожные новости сделали мягкие черты на десяток лет взрослее и жёстче?       — Именно так. — Он глубоко вздохнул. — Поражение одного из саннинов означает, что Акацуки ещё сильнее, чем мы думали. А Дейдара и все, с кем мы сталкивались до сих пор, — мелкая шушера.       — Если такие, как Дейдара, напали вдвоём, втроём, то поражение сенсея Наруто объяснимо…       — Нет. По сведениям призывных жаб Джирайи, противник был один.       После этих слов Гаара замолчал, а вскоре они остановились. Впереди возвышался небольшой песчаный холм. Лысый, пологий, похожий на горб верблюда — словом, совершенно непримечательный. Ровно такие же холмы маячили справа, слева и позади. Гаара огляделся по сторонам и взмахнул рукой. Песок с возвышенности потёк вниз, обнажая каменистую поверхность, а затем пласт твёрдой породы бесшумно отъехал в сторону.       — Идём.       Чтобы войти внутрь, пришлось пригнуться. Арка была узкой, свод потолка низким, а тощих лунных лучей не хватало, чтобы толком оглядеться. Не успели они сделать несколько шагов вперёд, как тени, метавшиеся под ногами, пропали вместе с последними крохами освещения — вход бесшумно закрылся. Нами заозиралась, почувствовав себя слепым котёнком.       — Вперёд, — подбодрил за спиной Гаара. — Но не торопись.       — Темнота-то какая, Гаара. Скажи честно, ты решил меня тут замуровать для пущей безопасности? — неловко пошутила она, делая неуверенные шаги и нащупывая пол носочком. Коридор плавно вёл вниз. Кромешная мгла без единого проблеска, лишённая запахов и звуков, внушала неуютное ощущение тотальной оторванности от мира.       — Гениальный был бы план. Учитывая, что я сам забыл отсюда выйти, — хмыкнул невидимый Гаара ей в затылок. — Остановись. Давай проверим мою догадку. Слышишь голос Ёкиджу?       — Да. И кстати, он говорит, что ты есть снаружи.       — Мой клон. Попробуй высвободить чакру демона. Начни с минимального количества.       — Но…       — Я подстрахую. И мы достаточно далеко от Суны.       «Ёкиджу, что скажешь? Могу попробовать?»       «Раз уж я взялся вам потакать, детки, неблагородно будет отказать теперь».       И… Ох ты ж! Давно она не использовала боевой режим. Печать на груди с непривычки защипало, внутри что-то противно хрустнуло, словно пучок дешёвой сухой лапши переломили пополам. Руки остудило языками голубого пламени. Светлее, к сожалению, не стало. Чакра демона не разгоняла тьму, а притягивала.       — Ещё немного. Ещё, — командовал Гаара. — Стоп. Запомни объём.       — Уже. Это почти максимум, который я могу контролировать без серьёзного риска.       — Хорошо. Клон снаружи только зафиксировал слабое присутствие чакры демона. — Гаара, судя по голосу, был доволен ходом своего эксперимента. — Снимай обувь.       — А это зачем?       — Сейчас поймёшь. Разувайся, дальше пойдём босиком. Я говорил, это необычное место.       Всё, что Нами могла сказать об этом месте после того, как сняла закрытые сандалии, это то, что под ногами стелился очень мягкий песок, который щекотал ступни и забивался между пальцев. Действительно, какая невидаль в пустыне.       — Теперь вперёд.       Она сделала два шага, а на третьем слепое чёрное пространство стало сияющим космосом.       — Ч-что?..       Нами отшатнулась назад и оказалась прижата спиной к Гааре, который обнял её за плечи, давая понять, что всё в порядке. Дыхание от увиденного перехватило, а на глаза навернулись слёзы безмолвного восторга. Темноту пронзали миллиарды крошечных звёзд, золотых, синих и бело-голубых. Звёзды усеивали невидимые прежде своды потолка, стены и даже пол. Нами словно стояла на краю земли, а от ног во все стороны простиралось ночное небо, в которое можно было шагнуть, как в воду.       — Ч-что?.. — повторила она шёпотом. — Ками… это… что это? — и обернулась. Теперь Гаару было видно. Гаара тепло улыбался её потрясению.       — Просто светящийся песок, который реагирует на контакт с телом. Позови Ёкиджу, Нами.       «Ооками-сама, поговори со мной. Ты это видишь? Ёкиджу? Э-эй?..»       — Он не отвечает… как будто не может.       — А его чакра?       — Я по-прежнему могу её призвать, — обескураженно ответила Нами после проверки. — Ничего не пойму.       Гаара молча потянул её за собой, заставив ступать прямо по звёздам. Пещера была просторной и замкнутой, без каких-либо дополнительных ответвлений или выходов. Центр пустовал, а по углам и вдоль выщербленных стен сверху вниз и снизу вверх тянулись тонкие наросты, далёкие родственники сталактитов и сталагмитов, которые Нами про себя назвала каменными деревьями.       — Создай кита, как на нашей тренировке, но размером покрупней. Чакру черпай только у демона, свою не трогай…       Подавив назойливое желание засыпать Гаару вопросами, Нами сделала, как он просил. Слишком уж сосредоточенным он выглядел и, похоже, ещё не до конца был уверен в том, чего именно добивается.       Спустя некоторое время три кита, каждый размером с человека, взмахивая хвостами и поводя грудными плавниками, лавировали с тяжёлой грацией между каменными «деревьями». Воды в запасе нашлось немного, поэтому киты состояли из тонкой оболочки-пузыря с рассеянной внутри водяной пылью. Словно живые призмы, они преломляли свет, источаемый песком, и при каждом движении щедро рассыпали вокруг себя радужные блики.       — Я был прав. Уровень чакры ощущается примерно в десять раз слабее… Это означает, что мощность техник здесь примерно пятикратно уменьшена. Но снаружи при таком же расходе чакры они проявят себя в полную силу. Что ж, погрешность приличная, но с ней можно работать. Также воля демона снаружи наверняка создаст некоторые помехи…       Пока Гаара стоял в центре, сложив руки на груди, и монотонно бормотал себе под нос с видом человека, вычисляющего траекторию полёта куная, Нами, прислушиваясь к его словам, обходила пещеру по периметру. Она щупала каменные наросты, рассматривала ниши в стенах и постепенно приходила к выводу, что всё это — исключительно нерукотворное явление. Вполне ожидаемо, ведь та же теплица, точнее, её подземная часть, была выстроена внутри природных пещер. Кто знает, сколько ещё подобных полостей скрывалось под песками внутри и вне Суны… А, Гаара наверняка знает.       — В чём же тут секрет? — задумчиво выдохнула она вопрос, который вертелся на языке, когда Гаара сделал паузу в своих рассуждениях.       Гаара помолчал несколько секунд, прежде чем ответить:       — Это место, куда я прихожу в полнолуния…       — Так вот, про что говорил Канкуро! — воскликнула Нами, вспомнив давний разговор. — Ты уходил из деревни сюда? Значит, твои приступы… Они связаны с остатками чакры Шукаку, и здесь их проще переносить, да?       — Вроде того, — подтвердил он с кивком. — Как видишь, стены пещеры способны неплохо изолировать чакру, даже крупные её выбросы. Но помимо этого пещера ещё и заглушает ментальную связь демона с сосудом. Иначе говоря, подавляет волю биджу. Второй эффект проявляется только в период свечения песка, а это примерно семь часов с момента первого контакта с телом человека.       — Но как…       — Не могу сказать наверняка.       — Не может быть, чтобы у тебя не было своей версии.       — Версия есть, — сознался Гаара с явной неохотой. — Я думаю, что здесь находится месторождение минерала, из которого сделаны блокирующие чакру клетки. В Суне, к слову, есть одна беспрецедентно огромная, подходящая для джинчуурики. Согласно записям, в ней большую часть жизни провёл первый сосуд Шукаку…       — О-о… Знакомое варварство… — протянула Нами, с осторожностью водя ладонью по мерцающей стене. Красота пещеры согревала сердце, а вот воспоминания о времени, проведённом в клетке в Кири, были далеко не такими радужными. Кто бы мог подумать, что два этих места связаны? И довольно тесно. — Но почему песок не блокирует чакру полностью? — Присев, она зачерпнула с пола горсточку и пересыпала из руки в руку. На ощупь обычный песок, разве что чуть тяжелее.       — Я думаю, дело в его… — Гаара сделал паузу, подбирая слово, — смешанном составе. Не весь объём песка состоит из частиц, подавляющих чакру. Светящаяся фракция, которой тут больше половины, воздействует только на волю демона. Потому и эффект частичный. Ты знаешь, что технология создания тюрем, блокирующих чакру, утеряна?       — Правда? Я никогда не задумывалась об этом.       — Да. По крайней мере, по официальным данным, новые подобные артефакты в великой пятёрке стран сейчас не производятся. А когда-то, я думаю, здесь добывали сырьё — вот этот самый песок. Очищали от примесей, уплотняли, увеличивая концентрацию нужных частиц. Потом, вероятно, превращали во что-то наподобие прочного стекла, а из него уже делали стены клеток и вставки для наручников…       Нами с удивлением взглянула на Гаару.       — И ты не направляешь сюда толпы учёных, чтобы выяснить наверняка?       — Пока нет, — пожал он плечами. — Они не оставят и камня на камне. А мне по душе это место.       «И ты не хотел бы возвращать эту технологию в мир?»       — Вот как. Маленькая прихоть Казекаге, значит?       — Назовём это так, — легко согласился Гаара. — Сейчас она сыграет нам на руку. Об этом месте не знает никто, кроме меня. И тебя.       — А как ты обнаружил его? — не сдержала любопытства Нами.       — Знаешь, сколько раз я менял рельеф местности вокруг Суны? — спросил он в ответ и улыбнулся, как ей показалось, чуть смущённо. — Давай к делу. Здесь ты сможешь восстанавливать навыки боя, учиться взаимодействовать с силой Ёкиджу. А главное — маскировать его чакру.       — Как когда мы призывали воду?       — Верно, — кивнул Гаара. — Я буду отслеживать колебания энергии снаружи и первое время помогать с маскировкой. Наращивать объём его чакры будем постепенно. Если всё получится, в итоге ты сможешь использовать стихию льда в полную силу, не выдавая себя как джинчуурики.       Теперь Нами посмотрела на него с восхищением.       — А это и впрямь гениальный план, Гаара.       Он поморщился и покачал головой.       — План далёк от идеала. Но это лучшее, что я могу придумать сейчас.       — Пусть так. — Закончив обходить укромные углы пещеры, Нами присоединилась к Гааре в центре. — Я готова ему следовать.       — Тогда приступим. — Тон Гаары стал ещё серьёзнее, а взгляд острее, как бывало всегда во время тренировок. — Ты долго не использовала техники хьётон. Для начала проверим их. Целься в стену.       — Я не разнесу здесь всё? А то ведь и учёных звать не понадобится, — усомнилась Нами, концентрируя потрескивающий холод в ладонях.       — Я имею в виду вот эту стену.       На расстоянии нескольких метров от них поднялся щит из обычного песка со светящейся меткой по центру. Звонкий удар ледяных игл вышиб из щита сноп искр… Вышиб бы, если б не был перехвачен и задушен песчаной лапой. Удар продемонстрировал, что, во-первых, мощность атак действительно сильно снижена. А во-вторых, что практики нужно больше, намного больше.       — Понятно. Ты отвыкла от контроля больших объёмов, — констатировал Гаара после нескольких попыток. — Бьёшь как попало. И медленно.       — Узнаю вечно недовольного Гаару-сенсея! — обрадовалась Нами. — И даже знаю теперь, в кого это у тебя.       С самим выводом она спорить не стала. Потенциал чакры хвостатого действительно легко рассеивался, а въевшийся в подкорку навык тончайшего контроля собственной чакры тут больше мешал, чем помогал.       — Это поправимо.       — Твоя ворчливость?       — Твоя техника. С моей ворчливостью можно только смириться, — парировал Гаара сурово, но через секунду расщедрился на сдержанную улыбку. — Есть и хорошая новость, снаружи выплеск пока не заметен. Теперь попробуй так: прибавь объём чакры демона и одновременно создай маскировку из своей. Точно как во время создания источника.       Сколько длилась эта безумная тренировка, Нами не уследила. В начале вся концентрация уходила на печати и попытки скрыть демоническую чакру в коконе из своей собственной. Потом пришлось напрячься, чтобы вспомнить дзюцу стихии льда, которые она даже в бытность шиноби Киригакурэ использовала довольно редко. Иглы, лезвия, капкан, ледяной мираж и шуншин — всё шло в ход. Одну за другой атаки подлавливал песок, не позволяя им ни достичь цели, ни повредить стены пещеры. Гаара отдавал быстрые отрывистые команды, которые скоро распалили в Нами нешуточный азарт и желание попасть в мишень. Однако перерыв в боевой практике больше года сделал своё дело: руки воспроизводили нужные движения нехотя, тело реагировало с задержкой, мозг вскипал.       — Атакуй меня, — прозвучал очередной приказ, и она ударила, не задавая вопросов. Несколько ударов Гаара играючи отбил, а затем без предупреждения атаковал сам. Поначалу Нами была вынуждена уворачиваться и отступать, но получив пару царапин, разозлилась и сама пошла в наступление, не экономя силы. Импровизированный спарринг с головой захватил их обоих и очень быстро перетёк в полноценный бой. Забилось испуганной птицей между стен гулкое эхо, заметались сразу со всех сторон танцующие теневые силуэты, подсвеченные снопами искр от столкновения льда и песка. Если бы не действие пещеры, ослабляющее техники, разрушения тут были бы неминуемы.       Выбрав момент, Нами снесла вставшую на пути песчаную защиту, пожертвовав одним из своих китов, и шуншином оказалась у Гаары за спиной.       — Пойдёт? — поинтересовалась она и приставила к его горлу ледяное лезвие.       — Как тебе сказать… — Гаара подло превратился в кусок «сталагмита», который чуть не отдавил ей ногу.       Техника замены, ксо!       — Ты дала мне слишком много времени. Не забывай азы. Не недооценивай противника, — назидательно прошептал на ухо низкий голос, а по шее проехалась песчаная лента, намекая на удушающий захват… и чертовски отвлекая от сути тренировки.       — Недооценивать тебя? О нет, ни в коем случае. — Нами подсунула вместо себя второго кита, а сама показала Гааре язык из противоположного угла пещеры. — Технику замены я тоже изучала.       Косатка по щелчку пальцев эффектно рассыпалась сверкающим дождём и снова подпортила песчаный щит.       — Не сомневаюсь. Но противник может использовать подмену многократно. А ещё ты отвлеклась от маскировки, — с мягкой усмешкой ответил Гаара. И снова из-за её плеча.       — Вот чёрт! — Нами даже ногой топнула от захлёстывавшего азарта напополам с разочарованием, развернулась к Гааре и, вздрогнув, застыла. Он оказался ближе, чем она думала. Он смотрел на неё в упор с нечитаемым выражением, от которого упавшая после звонкого восклицания тишина показалась слишком глубокой. Нами мельком уже замечала это выражение на его лице, когда Гаара поцеловал её на кухне и этим вечером, когда они целовались в кабинете.       — Твой ход? — вкрадчиво поинтересовался он.       Нами сдула в сторону мешавшую прядь, которая тут же упала обратно, и в нарочито небрежной манере подняла ладони, показывая, что сдаётся.       — Я, конечно, могу в последний раз использовать шуншин, не превысив лимита чакры, но уже поздно. В реальном бою ты бы меня такими темпами давно прикончил.       — Верно, — Гаара заправил непослушную прядь Нами за ухо, аккуратно её пригладив. — Но для первой тренировки очень сносно. Это было не совсем честно с моей стороны, ведь ты впервые контролируешь не только ход боя, но и маскировку. Правда, и ты пошла на уловку с водой. Условием было использовать только хьётон…       «Интересно, — подумалось вдруг, — если поцеловать его во время боя, он скажет, что это честный приём или уловка?» Мысль была до того внезапной и захватывающей, что по позвоночнику пробежала колкая дрожь. Нами отступила на шаг от Гаары, стараясь не смотреть на его губы. Не о том она думает.       — Я не могу без уловок. — Она простодушно улыбнулась ему с безопасного расстояния, машинально поправила и так уже поправленные волосы и сцепила руки за спиной. — Уловки — основа моей тактики с тех пор, как я уложила своего первого противника яблочным огрызком. Он, знаешь ли, тоже не ожидал подобного коварства и благополучно свалился с дерева.       — М-м. И когда же это случилось? — с неподдельным интересом уточнил Гаара, склонив голову к плечу.       — Лет в шесть. Моему оппоненту было в два раза больше… — Нами отвлеклась, заметив, как последний из китов, съёжившийся без поддержки чакрой до размеров кота, нырнул в просвет между «деревьями» прямо возле них. Она хотела было рассеять технику, но передумала. Пусть плавает, живучий белый малыш. — А ещё вода, знаешь ли, — это будущий лёд. Или бывший. Вода ведь только впиталась в твой щит, но разрушил его лёд. Так что не считается! — закончила она с ноткой вызова, снова повернувшись к Гааре.       — Хорошо. Убедила.       Нами вскинула брови: что, и спорить не станет?       — Ну, тогда, может, второй раунд?       Тенкецу, конечно, неприятно дёргало и морозило с непривычки, но она вошла во вкус. А ещё хотелось проверить теорию с поцелуем, на минутку забыв про серьёзность тренировки. Ведь Гаара и сам уже позволил себе парочку неоднозначных ходов. В груди от этой идеи зазвенели озорные колокольчики.       — На сегодня хватит, — остудил Гаара её пыл. — После долгого перерыва перенапрягаться нельзя. Меньше всего я хочу, чтобы первая же тренировка закончилась повреждением чакроканалов.       — Хорошо, как ты скажешь… — кивнула Нами с лёгким разочарованием. — Отложим реванш. Но мы ведь не очень торопимся обратно?       — Мы совсем не торопимся.       — Чудесно!       Потерев друг о друга обледеневшие ладони, она запрыгнула на широкий выступ, который тянулся вдоль одной из стен, и устроилась, как на скамье, свесив ноги и закутавшись в плащ. Расслабиться после напряжённой тренировки было очень хорошо. С минуту Нами наслаждалась уютом и теплом, пока, повернув к Гааре голову, не встретилась с его неожиданно помрачневшим взглядом.       — Ты когда-нибудь использовала технику полутрансфомации? — спросил он тихо, прислонившись спиной к стене рядом с ней. — Покров биджу?       — Нет. — Внутри муторно заворочалась тревога, предвестник страха. — В смысле сознательно нет. Даже Пятый не рискнул отрабатывать её со мной.       Он ведь не хочет сказать, что…       — Это высшая форма контроля. Тебе нужно будет её освоить.       — Нет! Нет-нет, Гаара… — запротестовала Нами, заглядывая ему в глаза с нескрываемой мольбой. — Последний раз, когда происходило что-то подобное, я уничтожила всю… всех… Нет, пожалуйста! Я такое не то что замаскировать, я и рассудок человеческий сохранить не смогу. Я верю в обещания Ёкиджу, но он всё ещё демон.       — Нами…       — Нет! Я не стану это повторять. — Она поджала предательски задрожавшие губы и опустила голову, отвернувшись. — Одно дело заимствовать чакру, и совсем другое становиться этим. Ты же понимаешь, Гаара, ты сам знаешь, как всё происходит.       — Эй, Нами. Посмотри на меня. — Повелительные интонации всемогущего Казекаге исчезли из голоса Гаары. Он нашёл её ладонь и накрыл своей. Горячие пальцы переплелись с её холодными, отчего по телу разлилось тепло. Лёгкое, как облачко, оно ослабило хватку внезапно накатившей паники, и Нами смогла вдохнуть.       — Послушай, пожалуйста, — продолжил Гаара и аккуратно приподнял её голову за подбородок, повернув к себе. В его глазах жило беспокойство, но в голос вернулась твёрдость. — Я не предлагаю осваивать эту технику здесь и сейчас. Даже не знаю пока, как, когда и где это можно будет сделать. И научить не смогу. Зато сможет Ооками, если получится с ним договориться. Ты сказала, что он признал тебя, твою волю. Значит, та ситуация уже не повторится. Обстоятельства поменялись.       — Но Гаара, есть ли хоть один джинчуурики, способный в покрове биджу остаться собой? Хоть один?       Гаара неопределённо качнул головой.       — Насколько мне известно, это умеет джинчуурики Облака.       — Тогда что… отправишь меня в Облако?..       — Конечно, нет. Райкаге который год игнорирует мои призывы объединиться против Акацуки. О подобной помощи и речи не идёт.       — Прогноз неутешительный, тебе не кажется? — вяло усмехнулась Нами.       — Эта техника — далёкий пока шаг. Но ты должна быть готова сделать его однажды.       — Я не справлюсь с покровом.       — Ты — справишься.       Нами запахнулась в плащ сильнее и потёрла ладонями лицо. Что ж, ладно, раз так… Завуалированный приказ защищать деревню и выполнять долг шиноби ещё не означает, что он видит в ней оружие, правда? Ведь нет? Нет?       — Знаешь, ты прав. Я дала присягу, так что сделаю всё, что от меня зависит. Я буду защищать Суну… Но, пожалуйста, — она невольно перешла на виноватый полушёпот, — ты должен знать. Даже ради тебя, даже по твоему приказу я не стану массово уничтожать людей и…       — О чём ты? — перебил Гаара и развернулся к ней, хмурясь. — Защищать Суну — мой долг, не твой. А остальное… Чёрт, Нами. Я думал, ты меня поняла!       — Я поняла!       — Вижу, — уязвлённо вздохнул он. — Ками… Ты же меня боишься.       — Нет! — Нами замотала головой, выпрямилась и расправила плечи. Нельзя показывать, что он прав, что она внутренне съёжилась под его взглядом и правда боится. Его боится. И снова — не кровавого мстительного демона, а талантливого, умного Казекаге, верного своему долгу.       Неважно, зелёный ли иероглиф «ветер» сиял на белом фоне головного убора, синий ли «вода» или красный «огонь», Каге скрытых деревень по умолчанию объединяла готовность на всё ради селения. Да, Гаара очень отличался от остальных Каге, которых Нами знала. Но «обстоятельства меняются». А он? Не изменится ли он следом? Не потеряет ли она его за маской Каге, едва обретя? Как далеко он зайдёт ради блага селения — из любви к своему дому?       Страх был глупым, несправедливым, но он был. А с момента их сближения ещё и рос. И чем ближе они становились, тем сильнее он въедался в сердце и тем сильнее ей хотелось закрыться.       — Я — Каге, это правда, — медленно проговорил Гаара, словно читая мысли. Он отвернулся и смотрел теперь прямо перед собой, скрестив руки на груди. — Но с тобой я человек, Нами. Стараюсь быть им. И в тебе я вижу человека. Очень дорогого мне человека. Неужели это не заметно? Я никогда не сделаю тебя инструментом достижения своих целей. И даже инструментом защиты. Не стану манипулировать твоими чувствами ради деревни. Я всего лишь хочу, чтобы ты осталась в живых. Если тренировки этому поспособствуют, значит, будем тренироваться. Никто не защитит вас с Ёкиджу лучше, чем вы сами. И я всё ещё помню, что пообещал тебе жизнь гражданского, когда ты шла в Суну. Помню. Я сделаю всё, чтобы сила джинчуурики никогда тебе не пригодилась. Просто… пусть она у тебя будет. Хорошо?       Когда суть сказанного достигла сознания, продравшись сквозь мешанину её собственных мыслей, на Нами обрушилась усталость. А следом — благодарная нежность. Он мог справедливо оскорбиться, а вместо этого нашёл для неё добрые слова. Нами прислонилась виском к тёплому плечу любимого и друга и закрыла глаза. Силы нашлись только на тихое «Гаара, прости меня».       — Я не сердился. Я всё понимаю, — отозвался он.       — Можно побудем здесь ещё немного?       — Сколько захочешь. Пока не станет совсем темно. — Гаара повернул голову и потёрся щекой о её макушку. — Понравилось тут?       — Очень. Ты точно не торопишься в Резиденцию?       — Сегодня точно нет. ***       Неудивительно, что Гаара скрывался здесь от фантома Шукаку. Это место способно было не только демонов заставить молчать. Тут даже время, которое за стенами неслось бурным потоком, как будто решило перевести дух и стать заводью. Глядя на переливы света, можно было вспоминать о праздниках, когда радостные огоньки зажигаются гирляндами на улицах или цветами взмывают в небо в чью-то честь. Можно было размышлять о тайнах природы, о духах и богах, обитающих здесь, обо всём мистическом и непостижимом. Можно было просто мечтать. Но никак нельзя было думать о плохом и тяжёлом. Просто не получалось.       Мысли, душившие своим напором, сначала сделались меньше, легче, проще, а потом, как пузырьки в воде, взмыли вверх и исчезли. Нами отпустила их с миром и наконец-то свободно вздохнула.       Свет на стенах и под ногами понемногу тускнел. Первыми исчезали золотые искры, лишая пещеру тёплых красок. Ярче всего горел теперь свод потолка, усеянный белыми и синими огоньками, похожими то ли на далёкие звёзды, а то ли на необычных светлячков. Гаара молчал, Нами тоже. Каждый молчал о своём, но их пальцы снова переплелись в замок, а плечо Гаары согревало не хуже котацу среди зимы.       Было тихо, невероятно спокойно, и отчего-то именно долгая, бархатистая тишина и уединение смутно волновали. Слишком остро здесь ощущалась замкнутость пространства и близость Гаары. Слишком яркие воспоминания всплывали в голове — о вчерашней ночи, о губах, касавшихся её шеи, о горячих ладонях, гладивших живот и спину.       — На светлячков похоже, да? — Нами кивнула на потолок, решив, что разговор поможет ей отвлечься.       — Наверное. Я видел их всего раз, и то в стране Огня. — Гаара откликнулся через паузу, как будто тоже вынырнул из своих мыслей для вдоха.       — Ну вот… А у нас их было очень много, и возле приюта, и в Кири тоже. Бывает, идёшь через поле, и вдруг в темноте в воздух поднимается целая туча.       — Скучаешь по родным местам?       — Ну… — Вопрос застал врасплох. Скучает ли она по Туману, по стране Воды? Да и родные ли ей те места? Нами покрутила кристалл на ухе. — Не знаю даже… Скорее нет. Если только по океану. А океан ты видел?       — Никогда. Но я хотел бы. Покажешь?       — Покажу, обязательно. Давай так думать.       — Давай, — согласился Гаара.       — Я знаю, что тебе понравится! — заявила Нами после недолгих раздумий. — На побережье есть места, где по ночам в воде светятся такие… м-м, существа. Называются «планктон». Рыбаки верят, что это души нерождённых ещё китов и рыб, а образованные люди говорят, что просто очень маленькие животные. Я точно знаю про них одно: чтобы эти малявочки начали светиться, нужно движение.       — Надо устроить бурю?       — А тебе лишь бы бурю устроить, да? — Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. — Да нет, прибойных волн вполне достаточно.       — Прибойные волны есть всегда?       — Иногда, когда совсем штиль, их нет. Но в таком случае можно зайти в воду и поболтать рукой или ногой.       — Звучит как неплохое развлечение. Включу в свой план беззаботных путешествий.       — Ого, у тебя и такой есть? — доверчиво удивилась Нами.       — Конечно. Пункт «поболтать ногой в океане» там идёт первым, — подтвердил он серьёзно. — А вот так, смотри, похоже на твой… планктон, да? — Он вытянул вперёд свободную руку. Светящийся песок потянулся к его пальцам и зарябил, разбежавшись кругами, как если бы в воду бросили камень.       — Да! Ух ты, этот песок тебя тоже слушается… Ой! — Нами, засмотрелась так, что чуть не свалилась со своего места, но удержала равновесие, вовремя схватившись за Гаару, чем вызвала его тихий довольный смех. И её вдруг переполнило звенящее желание жить и любовь к человеку рядом, который так редко, но так замечательно смеётся. — Это намного лучше планктона, Гаара, — выдохнула она. — Это лучшее, что я видела в жизни.       «Лучшее в жизни…» — понимающе подтвердило эхо.       — Хорошо, — кивнул он. — Но я всё равно хочу посмотреть вместе с тобой на океан. Вдруг мне планктон понравится больше песка.       Нами рассмеялась ему в плечо, царапаясь щекой о грубоватую ткань форменного плаща. Удивительно, какими возможными и близкими казались сейчас все эти легкомысленные глупости. Как охотно воображение рисовало безмятежные картины. Сначала долгое путешествия к океану. Вдвоём. Потом — наблюдения за скрытыми в толще вод чудесами в звёздной тишине ночи. Тоже обязательно вдвоём. А иначе какой смысл?       Гаара призвал новую горсточку песка, и невозможно было оторваться, наблюдая за песчинками, которые лениво скатывались с его ладони и превращались в миниатюрный прибой. Но ничуть не меньше песка завораживали управляющие им пальцы, и чем дольше Нами смотрела, тем тяжелее становилось трезво мыслить. Вообще — мыслить. Ужасно захотелось пить. Нами вздохнула и потянулась поправить ворот плаща, превратившийся вдруг в настоящую удавку. .       — Кхм… Так это… волшебство, значит, скоро всё? — Она говорила об угасающем песке. Но пустые слова не могли перебить мысли о том, что Гаара уже какое-то время, как бы невзначай, выводит большим пальцем круги на её запястье, о том, какие нежные у него руки и о том, почему на них нет брони.       — Да. Хочешь… продлим?       Серьёзный тихий голос пробрался под одежду, ставя тонкие волоски на руках дыбом, и мгновенно впитался в кровь. Гаара говорил не о песке. Точно нет. Круговые движения пальца по запястью прекратились, Нами медленно, почти опасливо подняла глаза, и от взгляда, обращённого на неё, бросило в жар.       — И… не будем останавливаться? — Она облизнула пересохшие губы.       — Не будем, — пообещал Гаара полушёпотом. — Если только ты не скажешь остановиться.       Так спокойно, так отчётливо прозвучали эти слова, только последний слог сорвался в хриплое придыхание. Мелочь. Но от неё внутри взметнулась волна колючего жара, пронеслась через всё тело и, нежно пощекотав под рёбрами, осталась в животе. Мыслей не стало совсем. Их место захватил белый шум желаний и трепета перед неизвестным. Да, она хотела, очень…       Погладить Гаару по щеке.             Почувствовать его губы на своих.       Просто — его.       Нами потребовалось не больше одного удара сердца, чтобы найти смелость произнести ответ вслух.       — Хочу.       Поток времени с этим словом остановился окончательно, словно кто-то где-то перекрыл шлюзы. Секундам стало тесно в ожидании. Они наползали друг на друга, хаотично сбивались клочками морской пены и вздыбливались перед невидимой дамбой. А потом прорвали её одним ударом, когда Гаара и Нами синхронно потянулись друг к другу.       Этот поцелуй, самый нетерпеливый, самый ненасытный из всех, что случались у них до сих пор, опалил нутро острым желанием, захлестнул восторгом взаимности… нет, обоюдной одержимости. Не выпуская пальцы Нами, Гаара стиснул их чуть ли не до хруста, и, прижав её к стене, целовал, целовал, целовал. Безудержно и жадно. А она почти теряла сознание и могла только таять в его руках да выдыхать ему в губы беззвучные лёгкие стоны.       Его было много, но хотелось ещё больше. Он как никогда походил на сорвавшегося с цепи зверя, и это было хорошо. Единственно правильно. В его объятиях, жёстких, словно стальной обруч, она одновременно ощущала себя совершенно беззащитной и защищенной от всего. Его любовь, его отчаянное желание присвоить и уберечь чистым огнём выжигали все её страхи, все воспоминания — и больные, и мерзкие, и жуткие — все. И даже память о них. Нами не чувствовала больше ни-че-го, кроме безграничной нежности и доверия.       Сбился за спиной скинутый плащ, коротко взвизгнула молния куртки. Поцелуй внезапно прервался. Холодок, лизнувший плечи, заставил поёжиться и приоткрыть глаза, но Гаара не оставил её без своего тепла надолго. Мгновение — и горячие губы и язык уже ласкали тонкую кожу за ухом, доводя до мелкой дрожи в ногах и белых вспышек перед глазами, а на затылок уверенно легла тяжёлая ладонь. Надавила, не давая отстраниться.       Нами и не думала отстраняться. Она отзеркалила его жест, с силой сжав свободной рукой короткие красные волосы. Поцелуя ей было мало — как и ему, а малейшее расстояние между ними казалось чем-то чудовищно неправильным. От собственной смелости захватило дух, когда она по наитию прижалась тесней и обвила бёдра Гаары ногами. Он вздрогнул и издал низкий глухой стон. Тихий — даже эхо не подхватило его, но такой откровенный, что сердце зашлось от восторга, а в животе кольнуло сладко и требовательно: вот бы услышать это ещё раз.       Пойдя на поводу у своего желания, Нами аккуратно прикусила нижнюю губу Гаары, слегка оттягивая. Он снова коротко застонал. И повторил за ней. От этой острой, немного звериной ласки внутри словно полыхнул ослепительный огненный цветок и обдал жаром каждую клеточку тела. Захлебываясь в новых ощущениях и не осознавая, что делает, Нами вцепилась в запястье Гаары, а с её губ вместе с судорожным выдохом сорвалось умоляющее и удивлённое:       — Гаара, пожалуйста…       И он остановился. Ошалевший, быстро трезвеющий взгляд замер на её лице, подрагивающие от напряжения ладони осторожно опустились на плечи.       — Неприятно? Больно? Я тебя напугал? Мне прекратить? Нами?       Она растерянно моргала. Прекратить? Напугал? О, нет. Нет-нет. Если что и пугало, так это то, насколько сильно хотелось, чтобы он продолжал.       — Больно? Что ты… Наоборот совсем…       Гаара смотрел сумрачно, словно не верил словам, и только что рухнувшая последняя преграда между ними снова начала расти песчинка за песчинкой — Нами кожей ощутила это. И тогда в её голове молнией пронеслась хулиганская мысль, одна из тех вспышек вдохновения, что обычно настигали в моменты опасности или проигрышного боя.       — Гаара… А знаешь… Давай, теперь моя очередь? Я тоже хочу попробовать…       «Хочу сделать так, чтобы ты тоже не мог сдерживаться».       Прежде чем Гаара успел расшифровать её хриплый сбивчивый шёпот, пальцы Нами потянулись к воротнику-стойке на его форменном плаще, прошлись по краешку плотной ткани, чуть-чуть не коснувшись нервно дёрнувшегося кадыка, и подцепили верхнюю пуговицу.       Ужасно трудно, наверное, в таком дышать? Ничего, это поправимо.       — Что ты…       — Тс-с… Не двигайся, пожалуйста.       Пуговиц на плаще было чертовски много. Гладкие, округлые, они норовили увернуться от пальцев и сбежать, а Нами терпеливо ловила их и высвобождала из петель. Одну за другой. Одну за другой. И неотрывно смотрела Гааре в глаза. Раздразнённые поцелуем губы отчётливо осязали каждый его выдох, пока он с внимательным интересом, не мигая и не меняясь в лице, изучал её пылающие щёки, изредка соскальзывая взглядом ко рту.       Что он о ней думает с этим своим невозможным, непроницаемым лицом? Удивлён он? Разочарован? Смеётся над ней?       И Ками… Что. Она. Вообще. Творит?       Могла просто сказать, что всё в порядке. Но нет же, она его раздевает! С таким видом, будто что-то умеет. Конечно, историй всех сортов — не самых трепетных, мягко говоря, — Нами пришлось наслушаться вдоволь. Да только похабная болтовня матёрых шиноби у походного костра и за стойкой идзакая не имела ни малейшего отношения к происходившему сейчас, между ними.       Упрямо сощурившись, Нами продолжала расстёгивать плащ Гаары, медленно спускаясь всё ниже, и отклик не заставил себя долго ждать. Затуманилась вечно строгая, ясная бирюза глаз, подёрнувшись тёмной дымкой. Дрогнули и беззвучно приоткрылись губы, словно Гаара хотел приказать её рукам двигаться быстрее, но останавливал себя. А когда пришёл черёд застёжек на поясе, невозмутимый Казекаге впервые на памяти Нами покраснел. И ох, как потрясающе он, оказывается, умел краснеть — от шеи и до самых кончиков ушей. Наравне с ней.       Нами потянула плащ с его плеч, путаясь в собственных негнущихся пальцах и медленно умирая от неловкости. Она была уже готова вслух проклинать дубовую ткань, когда Гаара пришёл на помощь и сам вытащил руки из дурацких узких рукавов. Плащ с шорохом упал на песок в стороне, а Гаара, повинуясь нетвёрдым движениям рук Нами, стянул через голову чёрную рубашку.       Теперь он был точно такой, каким она случайно запомнила его на вечере у Темари. По-мальчишески худощавый. Немного смущённый отсутствием половины одежды. И точно так же как тогда магнитом притягивала взгляд воинственная хищная грация и сила, сквозящая в развороте плеч, в гордой посадке головы, в каждом сдержанном жесте.       Интересно, нормально ли это — так бессовестно разглядывать того, кого любишь? А думать, что он нечеловечески красив, и бояться прикоснуться?       Кожа у Гаары в отсветах песка светилась ровной холодной белизной — точь-в-точь фарфор маски АНБУ, но, в отличие от масок, была мягкой, горячей, очень чувствительной. И тут же покрылась мурашками… Да это же из-за её вечно ледяных лягушачьих лапок! Нами отдёрнула руки от обнажённых мужских плеч и начала тереть ладони друг об друга, пытаясь сделать их чуточку теплее.       Гаара поймал её ладони в свои, притянул к лицу и мягко скользнул расслабленно приоткрытыми губами по подушечкам пальцев и фалангам, грея дыханием и почти-поцелуями. А потом плотно прижал её руки к своей шее с обеих сторон и отпустил, снова выжидающе замирая с едва заметной полуулыбкой.       Нами перевела сбившееся от ласки дыхание и, не разрывая гипнотического зрительного контакта, послушно огладила напряжённые мышцы, ключицы, плечи. Сверху вниз, плавно и осторожно — песчаная броня давно лежала пылью под ногами, а без неё слишком легко было оставить болезненный красный след.       «Всё правильно, Гаара? Всё хорошо?»       Она так хотела быть нежной. Очень хотела. Хотя бы в прикосновениях, раз таланта быть нежной на словах ей не досталось.       Чёртовы слова. Вместо задуманных тёплых признаний с языка постоянно слетали дружеские подколы разной степени резкости. Словно в неё Канкуро вселялся всякий раз, как она собиралась сказать Гааре что-нибудь приятное. Всю последнюю неделю Нами, кажется, только и делала, что извинялась и краснела за нечаянно ляпнутое. Гаара, впрочем, не отставал. Что ему здорово удавалось, так это уверенным тоном и с сосредоточенным лицом выдавать предельно несуразные, уморительные подчас комплименты. Была в этой взаимной неуклюжести, пожалуй, даже своя угловатая гармония, но… Но кажется, им обоим проще будет…       «Проще будет выразить любовь на другом, совсем новом языке, да?»       От этой мысли Нами вздрогнула и поспешно прижала ладони к груди Гаары, ища в нём ответ и спасение, но лишь окончательно цепенея от оглушительных ощущений. Оглушительных в буквальном смысле: собственный пульс бешено ухал в висках, а под ладонями с таким же надрывом колотилось другое сердце.        Волнуется. Тоже волнуется!       Осознание заставило всё внутри сжаться от щемящей нежности. Но его самообладание… Ками, вот уж что внушало неподдельное восхищение. Гаара не двигался, почти не моргал и всё, что позволял себе, — размеренно дышать через приоткрытые губы. Звук дыхания, хрипловатый, вибрирующий, напоминал кошачье мурчание. Слушать бы и слушать, так и глядя в глаза и навсегда забыв про весь остальной мир.       Руки смелее заскользили по горячей мужской груди, и Нами на ощупь узнала, что у Гаары не один шрам. Что есть ещё большой, рваный, но почти невидимый на правом плече. И ещё широкая неровная полоса, похожая на борозду, — уже слева, в месте, где шея переходит в плечо, а мышца совершенно окаменевшая. Скорее всего, след от перевязи с громоздкой тыквой. Скорее всего, остался с раннего детства. Нами осторожно приласкала кончиками пальцев найденные отметины, запоминая, утешая — поздно, но лучше, чем никогда. Спустилась ниже, к центру груди, и пальцы вдруг наткнулись на холодный край металла. Медальон с гравировкой «ветер» с одной стороны и «любовь» с другой вызывающе бликовал синевой на гранях, отражая свет песка. Нами взяла его в ладонь. Медленно покрутила, рассматривая иероглифы и с ноющим чувством досады и сожаления вспоминая, кто даритель.       «Лишний. Прости, Мацури».       Она подцепила тонкую цепочку и сняла её с Гаары через голову. Поймала его взгляд: рассердится? Но Гаара выглядел совершенно довольным происходящим. Взмах руки — и медальон отлетел в сторону. Нами, подавшись вперёд, прильнула губами к лихорадочно бьющейся жилке на бледной шее и с тихим восторгом ощутила, как ответный вздох наслаждения защекотал её ухо.       Гаара приподнял подбородок, позволяя ей делать всё, что заблагорассудится. Всё что угодно. Выбросила медальон, подаренный Мацури? Ну, кто он такой, чтобы запретить, после того как сам заменил её украшение, даже не мужчиной подаренное, на своё? Нет, конечно же, он не против. Нами должна была так поступить. Он безумно хотел, чтобы она это сделала. Если обладать друг другом, то и в мелочах тоже. До конца.       Он прищурился от удовольствия, втягивая носом воздух и не разрешая себе издать ни звука, как бы того ни хотелось. Он же не мог так быстро сдаться в затеянной ею игре. Не мог, не привык. Но быстрые девичьи ладони так осторожно гладили плечи и лопатки, так невесомо спускались по спине и взлетали вверх, обводя позвонки, щекоча затылок и зарываясь в волосы. А волшебно мягкие губы, робкие поначалу, стали такими смелыми, а поцелуи такими протяжными, что сладкое будоражащее чувство разрывало изнутри, требуя выхода. И когда прохладные пальцы Нами отыскали длинный шрам на его животе и миллиметр за миллиметром повторили его линию сверху вниз, внутренняя дисциплина Гаары окончательно рухнула.       — Нами, — позвал он хриплым шёпотом, прикрывая глаза. — Нами…       Нами остановилась, прислушиваясь, подняла голову и улыбнулась. Невыносимо хорошенькая. Искренне довольная собой. Гаара улыбнулся в ответ, с трудом превозмогая желание провести всей ладонью по высокой скуле, от виска к затылку, оттянуть назад распушившиеся волосы и впиться поцелуем в эти смешливые губы… Улыбка Нами стала шире, задорнее, словно она разглядела его мысли и горячо одобрила. В их безмолвном диалоге, в её взгляде, так и искрящемся вызовом, в решительности и приступах шальной храбрости было прекрасно всё. В них была она вся — его Нами. Живая, милая, хорошая. Та, которую он любил.       — Тебе нравится? — прошептала она ему в шею, продолжая улыбаться, и потёрлась кончиком носа. — У меня получается?       — Д-да… — еле выдохнул Гаара, не узнавая свой голос и чувствуя, что сходит с ума. Тихо съезжает с катушек. — Да, Нами…       Нами озорно хмыкнула прямо ему в ухо, прикусила мочку и тут же обхватила её губами, слегка оттягивая.              Тело прошил такой взрывной импульс возбуждения, что в глазах почернело. Гаара с тихим рыком упёрся лбом в холодную стену, чтобы устоять на дрожащих ногах, и до крови прикусил щёку, чтобы не выругаться вслух. Вот и предел его терпения.       Он рывком притянул её к себе. Ладони, словно получив финальное разрешение на всё, нырнули под тонкую майку и устремились вверх, оглаживая рёбра и сминая ткань. Нами выгнулась вслед за движением его рук, и от этого внутренний жар взбесившимся вихрем тоже рванул снизу вверх, ударяя в голову. Майка присоединилась на полу к остальной одежде. За ней последовал чёрный топ, открыв взгляду девичью грудь — нежную, беззащитно-красивую. Нами затаила дыхание и едва заметно ссутулилась. Гаара замер, не в силах отвести глаз.       Он смотрел на неё как на чудо. Её смуглые плечи, его почти белые руки, лежащие на них, — это было намного прекраснее, чем могло бы нарисовать его воображение. Любое воображение. Резкий контраст притягивал, сбивал с толку, обжигал смесью удивления и радости. Насколько же они разные. Насколько похожие. Насколько нуждаются друг в друге. Можно ли ему к ней прикоснуться здесь?..       Пальцы, опережая перепутанный хаос мыслей, уже дотронулись до яремной ямки, уже очертили выпирающие ключицы и спустились ниже, задев россыпь родинок под правой грудью. Чуть-чуть сдвинули пояс, завязанный на талии, и храбрость Нами исчерпала себя.       — Смущаю? — спросил Гаара, когда она опустила глаза. На её лицо, шею и даже грудь яркими пятнами лёг румянец, холодно-алый в свете песка.       — Ещё как, — хриплым эхом подтвердила Нами. — Ты смотришь. Смотришь так…       — Мне нравится, — ответил он, не найдя другого оправдания. — Я не могу не смотреть. Ты удивительная, Нами, красивая. Очень красивая. И… тебе идёт.       — Что? Быть без одежды?       — Да, — абсолютно серьёзно кивнул он.       Нами моргнула, посмотрела из-под полуопущенных ресниц и склонила голову к плечу, очаровательно копируя собственную повадку Гаары.       — Знаешь, Гаара… ты и твои комплименты — это самое милое, что только есть на свете. Спасибо, — сказала она, и в её взгляде было столько неприкрытого обожания, а в голосе тепла, что Гаара ощутил, как к его щекам прилил жар и дышать стало трудно. А Нами вдруг заразительно рассмеялась, запрокинув голову:       — И тебе, кстати, тоже идёт!       Это уже было выше человеческих сил. Она склонился вперёд, скользя губами по открытому трепещущему горлу, нетерпеливым движением откинул в сторону завиток волос и добрался до прятавшегося под ним уха. Вот его маленькая сладкая месть. Сталь серьги обожгла язык холодом, смех Нами оборвался шумным вздохом. Ласковые руки обвили шею Гаары, уверенно и крепко. А он снова сжал свою девушку в объятиях и завладел её губами, представляя с упоением, какими они будут после этой ночи: припухшими, яркими, ещё более красивыми. Нами, как и всегда, закроет лицо шарфом, но он-то будет знать. Только они двое будут знать.       Какой же тонкой, невесомой казалась она сейчас. Невероятно мягкой и хрупкой вопреки своей боевой подготовке. Не стянутая тканью обнажённая грудь так податливо сминалась от соприкосновения с его похожим на камень телом, что сознание растворилось в нахлынувшей нежности и вожделении, оставив Гаару во власти инстинктов. И разом откуда-то изнутри родилось понимание, что нужно делать. Огладить с жадностью узкую спину, едва не рыча от вскипающего желания, склониться, оставляя поцелуи всё ниже и ниже, задеть губами соблазнительно твёрдый розовый сосок, пока ладонь осторожно сжимает другую грудь. Посмотреть, как Нами часто моргает, ошеломлённая его действиями и собственной реакцией. Повторить, позволив себе быть смелее, и услышать, как её отрывистые вздохи сливаются в долгий стон. Ощутить, как внутри всё переворачивается, когда тонкие пальцы цепляются за его волосы и плечи и любимая девушка выдыхает тихое, запинающееся «да», означающее, что он сделал что-то особенно правильное.       Открытость и доверие, с которыми Нами отдавалась в его власть, причиняли острую, сродни прикосновению к свежей ране, боль и одновременно пробирали горячим восторгом до костей, задевали каждый нерв, опьяняя сильнее любого алкоголя. Чувствуя себя не человеком, а ожившей стихией, Гаара сжимал, гладил гибкое тело, изучал губами, пальцами и впитывал ответные прикосновения и объятия.       Развязав пояс её штанов, он потянул их вниз вместе с бельём и опустился на колени, чтобы снять. Провёл, не удержавшись, кончиками ногтей от выступающих косточек на стопах вверх. Нами поджала пальцы на ногах и хихикнула — вместо задуманного «нежно» вышло «щекотно». Тогда, компенсируя слишком лёгкие прикосновения, Гаара с нажимом погладил сомкнутые колени и поднял голову. Нами смотрела в ответ: губы приоткрыты, дыхание остановилось между вдохом и выдохом, в почти чёрных глазах радостно-тревожный блеск. Мелкие волны волос рассыпались по смуглым плечам и груди, невинно скрывая и одновременно так подчёркивая каждый изгиб, что Гааре захотелось то ли зажмуриться от переизбытка чувств, то ли навсегда разучиться моргать.       Нами кусала губы, не справляясь со взрывной смесью смущения, возбуждения, восхищения и неверия, которая сжигала её изнутри. Гордый Казекаге, перед которым она столько раз преклоняла колено как шиноби, выказывая своё искреннее уважение, стоял на коленях перед ней. Он касался лбом и губами её ног, он смотрел снизу вверх немигающим, гипнотическим взглядом, в котором смешались любовь и жажда. Он был точно океан после шторма, который ласкает прибоем песок, не утеряв первозданной мощи и опасности.       Нами протянула к нему руки.       Гаара понял. Скользнув упоительно горячими ладонями вверх по её бедрам, поднялся. Притянул ближе к себе. Нами качнулась вперёд, так, что их губы встретились в смазанном влажном поцелуе, почувствовала, как Гаара мягко, полувопросительным движением разводит её колени, и покорилась с радостью.       «Всё правильно. Ближе, будь ближе. Пожалуйста…»       Она дотронулась до узла на поясе Гаары, но он перехватил её руки, неукротимой мелкой дрожью выдающие волнение, и положил себе на плечи, прошептав осипшее:       — Я сам.       Последнее, что Нами осознала по-настоящему ясно, это то, что она готова. Ко всему. Отдавать себя и свою любовь, всю, сколько есть. Ощущать, как он согревает её своим телом, дыханием, поцелуями и как заполняет её собой.       А дальше охваченное жаром сознание выхватывало из происходящего только самые яркие вспышки, стоп-кадры, где ориентиром стали невозможные пасмурно-бирюзовые глаза и спутанные тёмно-алые волосы, окантованные голубым свечением песка.       Вот Гаара нежно проводит костяшками пальцев по её лицу. Расправив плащ, накидывает его ей на спину и кладёт поверх ладонь, чтобы не дать обнажённой коже царапаться о стену. От этого жеста картинку перед глазами заволакивает радужная пелена. Гаара касается её лба своим, и в груди становится безнадёжно тесно и горячо. Разом смешивается их дыхание, смешиваются тихие стоны, движения навстречу друг другу, и Нами почти пропускает всплеск боли. Она и забыла, что должно быть больно. От неожиданности к горлу подступает всхлип, но наружу так и не вырывается, угаснув. А сама боль скрадывается быстрыми нежными поцелуями, которыми Гаара старается извиниться за своё нетерпение.       И ничего не существует кроме них. Кроме него. Гаара везде и сразу. Рядом, вокруг и внутри. Хочется только, чтобы он обнял крепче. Ещё крепче, ещё.       Он обнимает — именно так, как надо, с ошеломительной, неистовой силой, и даже дыхание не позволяет перевести, закрыв рот поцелуем. Долго сдерживаемое желание и утолённая тоска по теплу накрывают лавиной, заставляя их обоих исступлённо стонать.       Теперь можно всё. Отзываться на каждое прикосновение. Касаться в ответ, неумело и скомканно пытаясь передать всё, что она к нему испытывает. Пытаться подстроиться под мучительно плавные, осторожные движения. С радостью ощущать, как Гаара задыхается и дрожит, видеть, как он откидывает назад голову, прикрывая глаза. Пусть для самой Нами физического наслаждения сейчас не так уж много, а сквозь него то и дело прорывается тянущий дискомфорт. Это всё мелочи, пока её переполняет удовольствие другого рода — счастье быть в руках того, кого она любит.       Ощущения, запахи, звуки, всё путается. Сладко кружится голова — от ласк, от порывистой смелости мужских ладоней, блуждающих по телу, от контраста жара между ними и холодного воздуха вокруг. Они прижимаются друг к другу как в последний раз, боясь отпустить и потерять.       Что будет дальше — неизвестно.       И неважно.       Сейчас достаточно быть вместе.       Одним движением Гаара подхватил Нами и уложил спиной на тёплый плащ, раскинутый на песке.       — Тяжёлый ты. Не ожидала, — пробормотала она с улыбкой, когда он опустился на неё всем весом и на мгновение сделал паузу.       Гаара сначала не разобрал слов. Потом дошло. Он приподнялся, стараясь исправить ситуацию, но Нами поспешно скрестила ноги за его спиной и притянула обратно.       — Нет-нет, я не то… не то имела в виду. — Кончики ногтей соскользнули по шее вниз, по напряженным мышцам спины и к пояснице. Вслед за ними по позвоночнику пронёсся искрящийся разряд блаженства. — Это хорошо. Мне очень нравится.       — Как скажешь, — тепло прошептал Гаара и быстрым движением свёл её запястья над головой, стараясь не придавить разметавшиеся по сторонам пряди волос. Нами удивлённо охнула, и он в одну секунду утонул в её горящем, полудиком взгляде, в чёрных зеркалах зрачков, неотрывно глядящих на него. В полузабытьи они потянулись друг к другу за новым поцелуем, долгим и глубоким. И снова ничего вокруг больше не имело значения — ни холод, ни бесстыжее эхо, ни гаснущий свет, ни разбросанные на песке смятые вещи.       Кажется, он умудрялся что-то шептать ей сквозь поцелуи, глупое, неразборчивое и ласковое, стараясь пересказать всю нежность, которая вдруг нашлась в таком количестве, что не вмещалась внутри. Кажется, Нами отвечала что-то и тихо повторяла его имя — пока движения Гаары не стали быстрее и резче и все слова не превратились в бессвязные стоны. А затем его оглушила короткая концентрированная волна эйфории. Она дезориентировала, рассыпалась белыми искрами перед глазами, разметала последние крохи выдержки. Гаара со стоном прижался взмокшим лбом к плечу своей юной женщины, опираясь на дрожащие руки и стискивая ткань, безнадёжно скомканную под их телами.       Границы мира, стянувшиеся в одну точку, расширялись обратно медленно и неохотно. В наступившей почти полной тишине щеки Гаары коснулись нежные пальцы, скользнули к виску самыми кончиками, заправили влажную прядь волос за ухо. Прохладные, желанные, как капли дождя в раскалённый полдень. Без них весь остальной калейдоскоп ощущений ничего не стоил бы.       Когда, отдышавшись, Гаара поднял голову, Нами что-то сказала, глядя ему в глаза. Он заслушался, хотя смысл сквозь густой звон в ушах не доходил. Она это, наверное, поняла по его потерянному виду, потому что приподнялась и с улыбкой поцеловала в нос, обхватив лицо ладонями. Гаара от этого и сам глупо и непривычно широко заулыбался. Коснувшись губами щеки Нами, он перекатился на бок, ложась рядом. Потянулся за первой попавшейся тканью, чтобы вытереть её живот, а Нами от его движения вздрогнула и судорожно, глубоко вздохнула.       Да она… она ведь не испытала с ним всего наслаждения. Не смогла или не успела из-за его неопытности. Кое-как осознав этот факт, Гаара счёл его неправильным. Но вполне поправимым. Не зря же он провёл чуть меньше года, штудируя анатомию и физиологию и честно не пропуская ни одного раздела, даже из тех, что казались ненужными. Наверное, не зря.       — Прости, моё солнце. Сейчас. — Проведя пальцем по губам Нами, он накрыл их поцелуем, пока она не опомнилась, а ладонью повёл по животу вниз, отыскивая сверхчувствительное средоточие тысяч нервных окончаний. Нами напряглась и сжала колени.       — Не бойся. Я не сделаю плохо. Разрешишь? — От её губ Гаара оторвался, но руку не убрал, продолжая дразнить лёгкими поглаживаниями внутреннюю сторону бедра. Дождавшись, когда секундный приступ стыда уляжется, а в тёмном взгляде появится проблеск осторожного интереса, он продолжил.       Тёплая, нежна, такая чувствительная, она удивительно быстро вновь расслабилась в его руках и задышала чаще, подаваясь бёдрами навстречу несовершенной, но самой бережной ласке, на какую он только был способен. Следуя за реакциями девушки и своим желанием продлить её удовольствие, Гаара покрывал мягкими поцелуями влажную кожу шеи и груди, наслаждался её солоноватым вкусом и по очереди вбирал в рот маленькие твёрдые соски, грея их губами, дразня языком. Помнится, в самом начале ей это очень понравилось. И теперь тоже. Стоило стать чуть настойчивее, и Нами отчаянно заметалась под его ласками, одновременно пытаясь избавиться от непереносимо острых ощущений и усилить их. Её руки хватали песок, сминали плащ, вплетались в волосы Гаары, отталкивая и сразу притягивая ближе. И наконец она запрокинула голову со вскриком, впиваясь пальцами в его предплечья. Такая в эту секунду ранимая и совершенно потерявшая над собой контроль. Она опять пробудила в нём одичавшую жгучую нежность и не менее жгучее эгоистичное стремление не выпускать её из этой пещеры и своих объятий хотя бы пару суток. Сделать всё, чтобы ей было безопасно и хорошо, хорошо и безопасно. Пообещав себе однажды реализовать эти желания, и не один раз, Гаара с силой прижал девушку к своей груди. Она слабо всхлипнула, вновь попыталась вырваться, содрогаясь от малейшего его движения, и наконец затихла.       Теперь пришла его очередь гладить вспотевший лоб, осторожно убирая в сторону волосы, целовать нос, прикрытые подрагивающие веки и улыбаться запоздалой реакции. Ладонь Гаара задержал на животе Нами, слушая тихую мерную пульсацию её тела. Она напоминала сердцебиение и почему-то заставляла его чувствовать себя непозволительно счастливым и живым.       — Нами?       Она приоткрыла глаза и посмотрела из-под ресниц с неповторимым выражением застенчивости, смешанной с нежностью, рассеянно и мягко, как недавно очнувшийся от сна человек. Слегка приподняла брови. Нет сил говорить? Это вроде бы хорошо.       — Тебе понравилось? — спросил Гаара, устроив подбородок на её плече.       Вместо ответа Нами молниеносно свернулась клубочком и спрятала лицо у него на груди. Неужели он перестарался? Ошибся?       — Нами, ты… жалеешь?       — Конечно нет, — буркнула она еле слышно.       — Было неприятно?       — Н-нет же… наоборот.       — Тогда что? Стесняешься?       Тихое неразборчивое «угу».       — Я думал, что после стесняться уже поздно.       — Никогда не поздно, — убеждённо возразила она чуть громче.       — Ладно. А если я поцелую тебя, это пройдёт? — уточнил Гаара.       Нами подняла голову, тихо смеясь.       — Да, думаю, это поможет… Мне было очень хорошо с тобой, Гаара. Мне всегда хорошо с тобой рядом. Но эта ночь совсем-совсем особенная.       Он довольно кивнул и, как и обещал, исправил неловкую ситуацию.       За стенами занимался рассвет. Клон, памятником застывший снаружи, уже видел первые солнечные лучи, позолотившие спинки барханов. При свете дня снова нужно будет прятать чувства, напоказ игнорировать друг друга и блюсти дистанцию. А пока что весь мир был ещё далёк и смутен и значение имело только ровное биение сердца рядом. Гаара прижимал пригревшуюся и клюющую носом Нами к своей груди, не давая ей касаться холодящей поверхности песка.       «Я люблю тебя. Я верю тебе. Какая бы война ни пришла, кто бы ни встал на пути, я выиграю, чтобы быть рядом, и сделаю всё, чтобы тебя не коснулись ни смерть, ни боль».       Вслух Гаара никогда такого не произнёс бы — многословные признания, да и признания в целом вообще были не про него. Но Нами как обычно, похоже, и мысли подслушала, потому что ответила ему, сжав объятия до дрожи.       От света, источаемого песком, остались только редкие вспышки на потолке, но сгущающаяся темнота не казалась мрачной. Гаара лениво осмысливал тот факт, что через пару часов им придётся вернуться в деревню. Прямо сейчас для Казекаге Скрытого Песка это выглядело абсолютно непосильной задачей. А уж учитывая состояние одежды… им мог помочь только шуншин.       — Прекрати! — сердито воскликнула вдруг Нами.       — Я ничего не делаю… — Гаара слегка вздрогнул от неожиданности и нахмурился. — Кошмары?       — Ёкиджу!       — Что «Ёкиджу»? А, песок погас. Он опять читает стихи?       — Он советы мне даёт! Да Ками… где ж ты такого понабрался, гнусная волчара?! — Нами со стоном безнадёжности боднула Гаару в плечо. Он в ответ задумчиво подул ей в макушку.       — Так… что за советы? Полезные?       — Не буду я говорить такое вслух!       — А-а. — Он тихо рассмеялся. — А применять?       — Н-н-е… я подумаю.       — Интересно… Ёкиджу, продолжай, пожалуйста. Слышишь меня?       — Гаара, не смей одобрять это!..       Одеваться и приводить себя в порядок в полной темноте под одностороннюю перепалку Нами с демоном было долго, неудобно, трудоёмко и забавно. Когда они вернулись в деревню, было уже около шести утра.       В семь их ждала последняя перед уходом Темари встреча с ней в кабинете Каге, а после — проводы.