Вега

Амрит задул свечи рядом с алтарем, поправил розового, плюшевого кролика, который лежал на боку, положил на пол букет колокольчиков и рассыпал горсть свежих, шоколадных конфет... С фисташками внутри. Ее любимых. Амрит сложил руки в молитвенном жесте и пожелал ей пушистых облаков. И слушаться бабушку и дедушку. А потом Амрит поклонился, стукнувшись лбом о пол, и попросил прощения у Лакшми*. Раньше Амрит не был религиозен, но с недавних пор ему хотелось верить в богов. Что у него осталось, кроме этой веры? Что ещё могло его успокоить? - Люблю тебя, - прошептал Амрит и поцеловал самую крупную фотографию на алтаре - почти в натуральную величину, - Люблю тебя, Мая. Надеюсь, скоро увидимся, сердце мое... Амрит снова поклонился, тяжело дыша, и вышел из своей спальни. В длинном, темном коридоре он остановился, заглянул в бывший кабинет отца и проверил, все ли плюшевые звери были на месте. И у каждого ли была своя чашка. У слоника по имени Франклин каким-то неведомым образом пролился чай. Амрит через силу улыбнулся. Губы не слушались. Он отвык от такого простого на первый взгляд мимического движения... Сколько он не улыбался? Год? Нет, ровно 421 день. - Ты была здесь, Мая? - позвал мягко Амрит. Его голос бледным эхом отразился от стен. Никто ему не ответил. Амрит взял хрупкий, фарфоровый чайник и налил чая слонику. Теперь чашка была полная. - Когда Мая придёт, не давай ей есть много сладкого, - погрозил слонику пальцем Амрит, а потом смягчился и понизил голос, - Ее любимые конфеты в нижнем ящике. Смотри, чтобы она почистила после них зубы! Амрит встал и мельком посмотрел на отцовский стол, заваленный бумагами. Коробка из кедра с сигарами была открыта. Какой кошмар! Сигары не терпели света! Отец будет ругаться! Амрит поспешно закрыл крышку и мельком отметил, что сигары кончаются. Надо бы купить новые... Амрит вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. В коридоре он на минуту замер. А потом уверенно пошёл к крайней двери и приоткрыл ее, заглядывая в комнату. На секунду ему показалось, что он увидел на белоснежной кровати с розовым балдахином темные волосы, но это оказался лишь черный, кучерявый медведь по имени Максимилиан. Максимилиан - потому что благородный и красивый, как император. Амрит взял медведя в руки и посмотрел ему прямо в синие глаза-бусинки. - Я пойду к маме на следующей неделе, хорошо? - нежно произнес Амрит, - Подумай, что ты хочешь ей передать... Она будет рада весточке о тебе. Единственное, что не любил Амрит больше своей жизни, - это визиты к своей бывшей супруге в психиатрическую клинику. Он бы предпочёл лучше вскрыть свой живот и вытаскивать медленно свои кишки, чем встретиться с ней ещё раз. Но его бывшая жена ни в чем не была виновата, а он - был. Все, что с ней случилось, - это заслуга Амрита. И он обязан был приходить снова и снова. Даже если потом лежал, нажравшись транквилизаторов и снотворного, думая лишь о том, скоро ли подействует, и он перестанет соображать. Амрит положил медведя на подушку и ласково произнес: - До вечера, сердце мое! Он неторопливо вышел из комнаты, спустился по изогнутой, кованой лестнице в прихожую и, накинув чёрную ветровку, выбежал из дома. - Я пошёл, всем пока, буду к шести! - крикнул на прощание он. Пустой дом промолчал. В полной тишине хлопнула дверь. *** Амрит продолжал сдавать тесты на психическое здоровье, но неизменно их проваливал. Мистер Гельман считал, что он мог соврать, как-то обмануть их, но Амрит не собирался лгать. Да, он желал сдохнуть, но не хотел, чтобы из-за его бессонницы и катастрофической невнимательности пострадали десятки людей. Амрит не планировал вредить другим. Так что мечты о том, чтобы погибнуть от шальной пули, оставались мечтами. Мистер Гельман, в отличие от него, сдаваться не собирался, думая, что работа Амриту поможет справиться с тем, что происходило у него в жизни. Он все-таки поговорил со своей знакомой - миссис Бишоп, и Амрита запихали в Отдел по борьбе с терроризмом. Выезды ему никто не предлагал, разумеется. А вот бумажная работа - всегда пожалуйста. Амрит занимался, скорее, аналитикой. Сейчас он наблюдал за общиной под названием «Гармония». Ее члены были сторонниками социализма, почти коммунизма. Изучая свидетельства, Амрит ничего плохого в их деятельности не находил, но подозрения не возникали на пустом месте. Поэтому Амрит молча изучал материал и записывал некоторые свои наблюдения. Возможно, пригодится в будущем. В кабинете, куда посадили Амрита, трудились ещё несколько человек - двое взрослых, опытных мужчин лет тридцати. Все семейные. Амрита они игнорировали и общались исключительно друг с другом. Что было к лучшему, разумеется. Амрит не желал ни с кем заводить знакомств. Амрит даже не знал их имён. Обращался к ним официально - мистер Симмонс и мистер Коломбо. Такие рабочие отношения устраивали каждого из них. А вот с третьим коллегой возникли проблемы. Это была девушка. Со светлыми волосами, доброй улыбкой и весёлым нравом. Совсем молоденькая... Звали ее Кейтлин. Все ее так звали. Фамилию никто не упоминал. Как понял Амрит, она ее не любила, и все шли ей навстречу. Кейтлин была хорошей девушкой, если бы не одно «но». В отличие от своих коллег, Кейтлин прилипла к нему, как банный лист. Она постоянно вертелась вокруг него, пыталась заговорить с ним, рассказывала странные истории... Амрит пропускал ее слова мимо ушей. В последнее время он жил словно в вакууме. Гнил в топком болоте. И не хотел пускать туда других. Амрит не понимал такого внимания к себе и хотел только одного - чтобы от него отстали. Кейтлин его планы игнорировала, и Амрита это убивало. Как там звучал вопрос шкалы депрессии Бека? Вы интересуетесь другими людьми? И Амрит всегда выбирал - «я полностью утратил интерес к другим людям.» Но не объяснишь же это Кейтлин? Вот и сегодня, не успел Амрит сесть за стол, как Кейтлин застыла рядом с ним каменным изваянием. И чего ей снова надо было? Работа хоть как-то отвлекала... - Агент Тхакур, нашему Отделу исполняется тридцать шесть лет, вы знали? - запорхала над ним птичкой Кейтлин. Да откуда он знал? И зачем ему такая информация? Бред. - У нас будет корпоратив, слышали? - не сдавалась Кейтлин, заглядывая ему в глаза. Амрит пожалел, что не носил очки. Корпоратив? Слово казалось незнакомым... Будто иностранным. - Вот увидите, сейчас придёт миссис Бишоп и... - Кейтлин договорить не успела. В их кабинет действительно заглянула миссис Бишоп вместе со своим заместителем - Борисом Савранским. Кейтлин победно улыбнулась, всем своим видом говоря - «я была права - вот она, пришла!», а потом юркнула за свой стол. Миссис Бишоп сердечно поздоровалась со всеми, а потом торжественно произнесла, довольно сверкнув стёклами своих очков: - Как вы знаете, ребята, у нас знаменательная дата. Тридцать шесть лет террористы дрожат, только услышав о нашем Отделе! В другой жизни Амрит рассмеялся бы, увидев кислое выражение на лице мистера Савранского, которое он состроил на последних словах миссис Бишоп. Но сейчас Амрит просто вежливо слушал и думал - скорее бы они ушли. Ему хотелось поработать. Притвориться нормальным хоть на несколько минут. - Отмечать мы будем прямо тут! В здании, - продолжала с вдохновением вещать миссис Бишоп, - Но не расстраивайтесь раньше времени! Я приготовила вам нечто особенное! Уникальное! Прекрасный муж мистера Савранского согласился выступать на нашем небольшом корпоративчике! И захватить с собой друзей! А муж мистера Савранского, напоминаю вам, - это неподражаемый Давид Феретти! Один из самых известных и талантливых музыкантов! Айдол, на которого ровняются и которому поклоняются! Кейтлин завизжала и захлопала в ладоши, дико радуясь. Больше никто никак не отреагировал. Только мистер Савранский немного покраснел, а в его глазах появился чистый шок. Кажется, новость о том, что его муж выступал на корпоративе, оказалась для него абсолютно неожиданной. Он слышал ее впервые. Амрит даже ему немного посочувствовал. А ещё он удивился. Борис Савранский был геем? Амрит никогда об этом не слышал. Да он и не интересовался, если честно, пропускал сплетни мимо ушей. Он утратил потребность в познании. Словно в вакууме... Но сейчас в его душе шевельнулся интерес - Амрит бы никогда не подумал, что один из его новых начальников любил мужчин. Борис Савранский всегда был одет просто и строго, вечно ходил с каменным выражением на лице, а его кожа была обезображена шрамами. Он не выглядел как гей. Хотя Амрит реальных геев-то никогда и не видел. Только по телевизору. А там, наверное, все врали. Амриту иногда казалось, что геев просто выдумали. Он ни одного до этого не встречал. А тут... Муж сразу. Так странно. Амрит лично ничего плохого в геях не видел, это его отец не одобрял. Сам он просто считал, что не стоит лезть в чужие дела. Нос оторвут. Правда, Амрит все равно не понимал, как можно любить мужчин, когда есть женщины. Не мог представить, как можно их не хотеть. А сейчас Амрит еще и не понимал, как, вообще, можно любить. Внутри все выгорело. Он смотрел на женщин и не чувствовал ничего. Как они могли его привлекать? Раньше Амрит мог сойти с ума от похоти, он любил секс. А сейчас все эти животные порывы казались ему чем-то далёким. Будто все это происходило не с ним. Теперь Амрит ненавидел секс. Во рту мгновенно возник кислый привкус. Его затошнило. - Жду вас всех в субботу! - подытожила пафосно миссис Бишоп, - В шесть! Не опаздываем! Она схватила за руку растерянного Бориса Савранского и утащила его из кабинета. На Амрита снова напала апатия. Интерес пропал. Ушли. Отлично. В кабинете повисла тишина. Кейтлин сияла, словно золотая монетка. Амрит направил все свое внимание на экран компьютера, и в это время один из его коллег, - кажется, мистер Симмонс (они для него были на одно лицо, но у Симмонса были усы - так и различал), лениво произнес: - Мало того, что мы служим под началом бывшего террориста, который ещё и пидор... Так он ещё и своего пидора к нам тащит! Как будто нам одного мало! И ладно у него бы пидор приличный был... Так на его мужа смотреть-то стыдно! Блядь настоящая! Амрит почувствовал слабую вспышку гнева. Надо же! Столько эмоций за такое короткое время! Амрит не любил лезть в чужие дела, но ещё больше он не любил, когда люди говорили про других за глаза. Нет бы сказать прямо! Так нет, мы такие трусливые! Да, Амрит не понимал, как можно стать геем. Но ещё больше он не понимал, как можно беспочвенно ненавидеть других людей за то, что они от тебя отличаются. Нет, здесь придётся сунуть свой длинный нос в чужие дела. Раньше Амрит за подобное мог спокойно и в унитаз головой окунуть. Но Амрит не успел ничего предпринять. Кейтлин с кулаками бросилась на Симмонса. - Да как ты посмел обозвать моего наставника и его мужа?! - заорала во весь голос Кейтлин и попыталась ударить Симмонса. Кейтлин была худенькой и тоненькой. Конечно, она промахнулась. Симмонс мгновенно заломил ей руки, останавливая. - Этому научил тебя наставник? - мерзко ухмыльнулся Симмонс, - Дерёшься, как девчонка! Амрит почти впал в ступор. Может, она дралась, как девчонка, потому что и была девчонкой, тупая ты скотина?! Амрит не медлил. Он с детства не мог видеть, когда поднимали руку на женщину, что в свое время вызвало немало душевных терзаний (террористы - это не только мужчины, к сожалению). Но Амрита так воспитали, и он не мог ничего поделать с этим. В последнее время Амрит сильно ослаб. Он не был прежним собой. Но отцепить Симмонса от Кейтлин, а потом схватить его за грудки, чтобы потом кинуть придурка в стену, придавливая его с другой стороны столом, он вполне мог. - Ах ты блядский черножопый! - прохрипел Симмонс - из него выбило весь воздух. Ещё бы! Нелегко говорить, когда ты зажат между стеной и столом! - О, ты ещё и расист, - поджал губы Амрит, - Прекрасно. По-моему, тебе пора испить воды из унитаза. Могу устроить. Хочешь? Возможности ответить Симмонсу не предоставилось. Скрипнула дверь. В кабинет заглянул Борис Савранский. - Что за шум? - строго спросил он. Его тяжёлый взгляд остановился на Симмонсе, пришпиленном к стене, словно бабочка в гербарии. Амрит не привык жаловаться. Если надо, разберётся сам. Поэтому он пожал плечами и сказал первое, что пришло ему в голову: - Да тут мышь пробегала. Пытались поймать. - Мышь? - брови мистера Савранского взлетели, а потом он добавил ровно, - Какая? Белая или чёрная? Что за странный вопрос? Белые - они лабораторные, разве нет? А чёрные... Чёрные мыши бывают, вообще? Амрит видел только серых и мёртвых. В мышеловках. Иногда они были ещё живы. Ещё живы - прямо как он... Дышать стало трудно. - Я не рассмотрел цвет. Маленькая, - объяснил тихо Амрит, - Пробежала и пробежала... Борис Савранский внимательно оглядел их, кивнул и поспешил покинуть кабинет. Он явно понял, что они не мышь искали, но хорошо, что разбираться не стал. - Ещё хоть одно поганое слово, - оглянулся на Симмонса Амрит, - И ты пожалеешь, что родился. Сначала залезь в чужую шкуру, проживи чужую жизнь, а потом оскорбляй и критикуй других... - Так, значит, слухи верны? - нагло ответил ему Симмонс, - Правду говорят, что ты псих? - А теперь вспомни, какие ещё про меня слухи ходят? - холодно посмотрел на него Амрит, - И подумай, стоит ли тебе связываться со мной. Как ты считаешь, мне есть что терять? Симмонс промолчал, и Амрит спокойно вернулся за свой стол. Вот теперь можно было нормально поработать. Но удовлетворение Амрита было недолгим. Буквально через час к нему прошмыгнула Кейтлин и прямо спросила: - Агент Тхакур, вы пойдёте на корпоратив? - Нет, - не отрываясь от экрана равнодушно произнес Амрит, - Дела. - А нельзя их отложить? - никак не могла отстать от него Кейтлин, - Не отрывайтесь от коллектива, пожалуйста! Тем более, вдруг я снова подерусь с Симмонсом? Кто будет нас разнимать? Ещё недавно Амрит без разговоров помог бы Кейтлин. Он привык вступаться и защищать. Но сейчас одна только мысль о большом скоплении людей приводила его в панику. Амрит почти открыл рот, чтобы отказать, но мигнувший экран смартфона разрушил его планы. Писал мистер Гельман. И он требовал, чтобы Амрит обязательно был на корпоративе... Амрит резко выдохнул. Мистеру Гельману он отказать не мог. В конце концов, сейчас это был единственных человек, которого он любил, и который не отвернулся от него после всего. Придётся как-нибудь пережить это мероприятие. Хотя если не переживёт, то к лучшему. *** Кейтлин с восторженным визгом бросилась сначала на шею Борису, а потом Давиду. Она даже попыталась обнять Доминика, который удивленно смотрел на неё поверх солнечных очков в белоснежной оправе. У них планировались дружеские посиделки. Просмотр фильма под горячительное. Спокойный и тихий такой вечер. Обещал присоединиться даже Евгений Савранский. Никто из них не ожидал увидеть девчонку, бросающуюся на них из-за угла. - Амрит Тхакур согласился сопровождать меня на корпоративе! - почти расплакалась от счастья Кейтлин. Это многое объясняло. Нет. Доминик Ди Маджио впервые слышал это имя. - Это какой-то киноактёр из Южной Азии? - предположил с сарказмом он. - Нет, это наш новый агент, - смертельно устало выдохнул Борис. - И? - снова не понял Дом, - Чего так тяжко вздыхать? - Посмотри на неё, - кивнул на Кейтлин Борис, - И она не одна такая. У дверей кабинета, где он работает, выстраивается целая очередь. Почти дерутся, просто чтобы посмотреть на него. Как там точно сказала Саманта... А, что-то типа «они такого красивого мужика только в кино видели, не суди их строго...» Давид моментально напрягся. - Сильно красивый? - ревниво уточнил он. Борис посмотрел на него почти с сочувствием, а потом покачал головой и добавил, указав куда-то влево: - Сам посмотри, если хочешь... Доминик скосил взгляд в указанную сторону. Из здания вышел мужчина в светло-серой толстовке и темно-серой, вязаной шапке. Сначала Доминик не понял, что в нем такого было особенного, но потом мужчина чуть приподнял голову. - Ебать! - выдохнул Доминик, - Он настоящий? Мужчина действительно был откровенно и вызывающе красивым. Это нельзя было описать - просто надо было увидеть. Очень смуглый, с ровными чертами лица и бархатными, чёрными, как ночь, глазами. Было в нем что-то по-звериному притягательное, древнее и сильное. Дикая красота. По-настоящему мужская. С него бы картины писать. Но встречаться... Вряд ли. Доминик подивился чужой красоте, но ничего особенного не почувствовал. На мужчине словно висела табличка - «не входи, убьет». Надо быть совсем чокнутым, чтобы к такому подкатить. Так просто к нему не подъедешь. - Сочувствую, - погладил по голове Дом Кейтлин, - Тебе здесь ничего не светит. - А я буду бороться! - упрямо сжала губы Кейтлин. - Да зачем тебе его красота? - попытался воззвать к ее разуму Дом (он - и к разуму! смешно!), - Он человек-то какой? Хороший? Чего ты на внешность смотришь? Тебе с ним жить, а не с его невъебенным носом! - Кейтлин, - вдруг раздался над Домом мягкий, низкий голос, он словно обволакивал и успокаивал одновременно - очень приятный тембр. Дом обернулся. Амрит Тхакур передавал Кейтлин какие-то бумаги. - Это те материалы, которые ты просила, - добавил негромко он, - Прости, что прервал беседу. Просто увидел, что ты не ушла, и решил отдать сразу. Вблизи Амрит Тхакур выглядел не таким идеальным, как казался издалека. Под его глазами пролегли большие синяки, губы потрескались, а на подбородке пробивалась щетина. Нет, он не выглядел идеальным. Но эти мелочи делали его более несовершенным, а значит, живым. И Доминик вдруг с ужасом понял - вблизи он ещё красивее, чем издалека. Такое бывало? Амрит Тхакур вдруг поднял на него свои большие, необычайно грустные и глубокие глаза. Секунду они смотрели друг на друга, а потом Амрит сказал: - Не хороший. Что? Чёрные глаза Амрита на краткий миг вспыхнули, словно тлеющие угли. - Я не хороший человек, - спокойно объяснил он, - Единственное мое достоинство - это красота. Простите, что подслушал ваш разговор. Я не специально. Амрит кивнул Борису и развернулся, чтобы неторопливо спуститься с лестницы. Доминик чувствовал себя так, будто его ударили по голове. Это было похоже на колдовство. Этот человек смотрел вроде в лицо, а на деле - заглядывал в душу. Этот голос и эти глаза следовало запретить законом. С пометкой - гипноз. - Кейтлин, - покачал головой Дом, как только пришёл в себя, - Тебе придётся убить своих соперниц. Так просто они от него не отстанут. - Вот видишь! - внезапно заорал Давид, - Даже Дом под впечатлением! Тебе он точно не нравится, Борис?! - Ты совсем у меня дурак, да? - тяжело вздохнул Борис. - Да, совсем, - тоскливо подумал Дом, - Но все, кто любят, становятся полными придурками. И я, в том числе... Доминик бросил едва заметный, печальный взгляд на Давида. Почти отболело... * Лакшми - богиня счастья. У неё обычно просят прощения