Вега

Амрит неторопливо шел по улице. Было тихо-тихо. Все давно спали. Он добрался до окраины города в считанные часы. Из его рта вырывались облачки пара. Так холодно... Но внутри него росла уверенность. И она грела. Амрит надеялся, что сейчас, за долгое время, он все делал правильно, хоть и казалось, что теперь Амрит на самой окраине жизни. В полной темноте. Здесь даже фонари были выбиты. Море, частью которого Амрит мечтал стать, осталось далеко позади. Но именно сейчас он осознал, что готов сделать шаг вперед. Амрит перевел дыхание и бросил взгляд на высокое, ночное небо. Да, осталось только подождать... Скоро появится Вега. Скрипнула дверь, и Амрит резко перевел взгляд на неприметное, каменное здание, у которого стоял. Именно оно было его конечной целью. Из дома вышла немолодая женщина в темной одежде с грязно-русыми волосами, собранными в высокий хвост. Она. Амрит негромко хмыкнул. Как обычно без охраны... Он не ожидал ничего другого. - Миссис О’Конелл! - громко позвал Амрит. Женщина споткнулась на ровном месте и резко развернулась к нему. Несколько минут она приглядывалась к нему в полной темноте, а потом удивленно вскрикнула, перекрестившись. Левой рукой. - Господи! Тхакур?! - также громко уточнила миссис О’Конелл, - Ты же умер! Амрит вскинул брови. - Ну... Ты как бы пережил трагедию, свихнулся, потом убил несколько человек, а затем... - начала будто про себя говорить миссис О’Конелл. - Вы, что, верите в призраков? - оборвал ее пространные рассуждения Амрит, - Никогда бы не поверил! Миссис О’Конелл тяжело вздохнула. - Да, что это я? - пробормотала глухо она и подошла ближе. - Ну и что? Полиция, наконец, решила прикрыть мою лавочку? - бросила ему в лицо миссис О’Конелл, - Ладно, я не спрашиваю, зачем нужно было разыгрывать твою смерть, но могу я узнать, зачем тебя сюда послал Гельман? - Гельман меня не посылал, - пожал плечами Амрит, - Да и мы с ним работали не в обычной полиции... Твоя организация никогда не была связана с терроризмом. - Тогда зачем ты здесь? - нахмурилась миссис О’Конелл. - Хочу устроиться на работу, - не стал лгать Амрит. У миссис О’Конелл отвисла челюсть. - Чего? Но мой бизнес не совсем законный... - пробормотала себе под нос она, - И твой отец, и Гельман меня всегда терпеть не могли. Могли бы прижать - прижали бы... - Мне нужна работа, а в свой отдел я больше попасть не могу, - упрямо прервал ее Амрит, - То, чем ты занимаешься, мне подходит. На самом деле, никогда не думал, что ты творишь ужасные вещи. Если бы было что-то совсем незаконное, ты бы давно сидела в тюрьме, уж прости. Мне, вообще, всегда казалось, что твоя работа очень даже неплоха. Да, твоё агенство защищает преступников, но у них тоже есть семьи... Дети... Миссис О’Конелл поколебалась, а потом согласно кивнула. - Хорошо, верю, - дёрнула неопределённо она плечом, - Но как Гельман тебя отпустил? Не верится... - Он и не отпускал. Он мертв, - ровно пояснил Амрит. - Что?! - миссис О’Конелл вытаращила глаза, - Как?! Я ничего не слышала! - А ничего и не сообщали, - с терпением продолжил объяснять Амрит, - Он умер... Примерно, в полдесятого вечера. Покончил жизнь самоубийством. Никто об этом ещё не знает. Амрит опустил голову. На лице миссис О’Конелл отразился чистый шок. - С чего бы ему? - не поняла она, - Вроде ничего не предвещало. Да и ты чего-то не расстроен. Ты серьезно сейчас? - Выглядишь так, будто это ты замочил его и решил притащиться ко мне! - шутливо добавила она. Амрит молчал. Он не поднимал голову, но в чертах его лица явственно отразилось отвращение. Амрит вспомнил глаза мистера Гельмана. Страх и ненависть в них были такими горькими на вкус. Он говорил, что не виноват... Да, каждый в этой истории был не виноват. Каждый. Так утверждали они все. Что же... Тогда и Амрит не был виноват в том, что их убил. С чего бы? Повисло долгое молчание, а потом миссис О’Конелл растерянно выдохнула: - Да ты реально его убил! Конечно, абсолютно все было написано у него на лице... Никуда уже не денешься. Она все равно бы узнала. - Я полюбил одного человека, - едва слышно произнес Амрит, - Гельман об этом узнал и запер меня в своем кабинете. Все бы ничего, но... Но там я нашёл один документ. Амрит тяжело вздохнул и глухо пояснил: - Отец всегда говорил мне - мудрец винит себя, глупец ругает друга. Я запомнил эту фразу на всю свою жизнь. Я старался, чтобы это было моим правилом. Во всех своих неудачах я всегда винил себя. И я работал над собой, чтобы стать лучше. Чтобы исправить любую ситуацию. Я и сейчас думаю, что эта фраза верна. В гибели моей семьи я тоже виню себя. Всегда винил. Ничего не изменилось. Но внезапно я понял, что виноват лишь отчасти. Я не могу тащить абсолютно все на себе. Я не хочу забирать вину других. Зачем? Зачем я буду прикрывать охреневшие, чужие задницы? Женщина, в которую я был влюблён, подсыпала яд в чай, но уверяла меня, что не хотела убивать мою Маю, что не виновата... Гельман, хотя и знал, что эта женщина - террористка, ничего не сказал моему отцу, будучи его заместителем... Знаешь, почему не сказал? Миссис О’Конелл молчала, и тогда Амрит продолжил: - Потому что он любил мою мать. Мама была обручена с Гельманом, но разорвала помолвку, когда встретила отца. Гельман ненавидел его всю свою жизнь. Всю. Завидовал ему, винил в смерти матери... Ненавидел за карьерный рост. Эмоции били через край. Поэтому, когда ему поступила информация, что та женщина - преступница и что она хочет убить моего отца, он просто убрал этот документ в стол. Как удачно! Гельман же всегда мечтал уничтожить отца! А тут момент такой удачный! Но, конечно, Гельман не виноват в смерти Маи. Сам так сказал. Он и подумать не мог, что так произойдёт! Даже не гадал! Кто знал, что Мая выпьет отравленный чай, правда? Он же так любил меня и Маю! Это же все, что осталось от его возлюбленной! Странное дело - никто не хотел смерти Маи! Никто. Но она умерла. Наверное, никто не может контролировать зло. Они выпустили его на свободу, и оно обернулось против них. Теперь я тоже не чувствую вины... Мне не жаль. Миссис О’Конелл положила руку ему на плечо и тихо произнесла: - А мне жаль. У тебя была прекрасная семья. Мне нравился твой отец. Он вечно ругался со мной, когда работал в старой-доброй полиции, но он был... Таким справедливым и честным, да? Да. Такая редкость... - Я помогу тебе, Амрит, - после долгой паузы сказала миссис О’Конелл, - Но скажи... Зачем тебе это все нужно? Зачем тебе нужна эта работа? Амрит грустно улыбнулся. - Я говорил, что люблю человека, - почти робко сказал он, - Этот человек самый замечательный на свете, но... Но Гельман, хоть и сволочь, сказал одну очень правильную вещь. Он сказал мне, что это не любовь, а зависимость. Знаешь, я, правда, люблю... Но я нездоров. Я перестал быть собой. И я ничего уже не знаю. Поэтому мне надо разобраться. Я делаю это не ради себя. Мне-то что? Пользоваться чужими чувствами так легко! Так просто... Но если смотреть с его точки зрения... Я просто действительно хочу, чтобы его любили. По-настоящему. Ему пора заводить семью. Я не желаю, чтобы он терял со мной время. Хотя и не хочу его отпускать. - Я и без всяких проверок сразу могу сказать, что ты его любишь, - буркнула себе под нос миссис О’Конелл. - Я тоже хочу в это верить, - не стал спорить Амрит, - Но ради него мне нужно знать точно. Поэтому я должен научиться жить без него. Я должен стать равным ему. Я должен стать собой. Какая любовь без равенства, верно? Миссис О’Конелл тяжело вздохнула. - Наверное, ты прав, - вяло пробормотал она, - Но ты в курсе, что можешь его потерять? Навсегда. Будет ли он ждать? И стоит ли ему ждать? Что будет, если ты поймёшь, что это была зависимость? Если это зависимость... Если это зависимость, Амрит просто не сможет работать. Без Доминика. Ничего он не сможет без Дома. Тогда ему не останется ничего, кроме лечения. - Это его право - не ждать, - уголки губ Амрита совсем опустились, - Но знаешь, до появления Веги осталось всего сорок семь дней... - Что? - не поняла миссис О’Конелл. Амрит не ответил. Он неотрывно наблюдал за звёздами.