***
— Надралась… — хмыкнул Шисуи, бережно ведя девушку под руку. — Шисуи! — злобно шикнула Маркл, ощущая, как сильно под пекущим солнцем кружится голова. — Ты же знаешь, что я не пью... но встречи с этими грёбаными бездель… с даймё… всегда так кончаются. Учиха хихикнул, крепче прижав подругу к себе, когда та шатнулась, запнувшись о камень; конечно, он прекрасно знал о нелюбви Маркл к алкоголю. Ровно так же, как и знал о том, насколько косо смотрят даймё на тех, кто, удостоившись чести побывать на встрече с ними, не удосужится пропустить несколько бокалов предложенного ими сакэ. Шисуи эта ситуация даже забавляла. Такая недовольная девчонка, с вечно хмурым выражением лица — неприступная, серьёзная, бойкая, сейчас так безнадежно висла на его руке… но всё равно держала лицо! Ему очень хотелось бы провести с ней больше времени, пока она находится в состоянии, в котором быть притворно-строгой сложновато, тем более на сегодня у него больше не было планов, так что… — Эй! Куда мы? — нахмурившись, спросила Маркл, когда они не свернули на дорогу, ведущую к её дому. — Учиха… я с тобой разговариваю. — Прибереги силы, — широко улыбнувшись, посоветовал Шисуи. — Нам в гору подниматься.***
Шисуи наблюдал за развалившейся едва ли не на краю высокой скалы девушкой. Солнце припекало, тёмные камни на скале были страшно горячими, а от водопада исходил практически ледяной воздух, которым и приходилось довольствоваться молодым людям. — Тут красиво, да? — спросил Шисуи. — Ага. Вода в водопаде была маняще-прозрачной; она спускалась с вершины, проходя через все камни и препятствия, и утекала дальше. Сколько бы Шисуи не приходил сюда — и утром, и днём, и вечером, и даже ночью — никогда не мог разглядеть, куда именно стекает вода. Эта мысль, хоть и такая незначительная, глупая, не отпускала его; он видел только исток, только начало, а конец? Куда приведёт это течение? Было бы у него побольше времени… — Я хотел бы пройтись до конца этого водопада, — заявил Шисуи, вздернув подбородок. — Пф, — фыркнула Маркл, — на кой чёрт тебе это? Шисуи опустил взгляд к расслабленному лицу подруги, что всё лежала на краю, прикрыв глаза. Её всё ещё подташнивало, но прохладный ветерок с водопада помогал хоть немного утихомирить катающийся по горлу ком. Открывать уставшие глаза было до жути неприятно из-за яркого солнечного света, но желание увидеть лицо Шисуи было сильнее. Учиха, заметив на себе взгляд подруги, пожал плечами, сваливаясь рядом. Он так же прикрыл глаза, наслаждаясь солнцем, которое рядом с холодным водопадом не казалось таким уж убийственно-жарким. — Неинтересно всегда наблюдать только начало, и понятия не иметь, чем всё кончается. Слова парня, будто гвозди, резко впились в виски Маркл, заставив раскрыть глаза пошире, чтобы взглянуть на него; такой расслабленный, улыбается, прикрыв глаза, и водит тонкими пальцами по краю собственной футболки. Ведёт себя совсем непринужденно, хотя говорит такие вещи, будто философскую беседу ведёт. Маркл всегда удивлялась его характеру. Его никак не описать точно даже при возможности воспользоваться огромным словарём прилагательных, потому что Шисуи всегда был крайне разносторонним человеком. Это удивляло и запутывало; девчонка никак не могла понять, как ей к нему относиться. Имея эмоциональный диапазон ничуть не более обширный, чем у камня, бездельно валявшегося сейчас между ними, и категорически серьёзный, отталкивающий характер, ей было сложно принять разносторонность Шисуи. Однако восхищаться им это вовсе не мешало. Их общение можно было назвать странным и периодическим; увы, у Шисуи, которого, как умного и умелого шиноби «крыша» деревни выходными жаловала исключительно редко, общение периодическим было поголовно с каждым. Он привык, и, хоть и чувствовал себя виноватым, старался тратить свои выходные не на отдых, а на друзей. В числе первых всегда была она, хоть и вовсе не показывала ему своего желания общаться. Это тоже одна из его особенностей — он чувствовал всё сам, так что зачастую появлялся на её пороге сразу после миссий, весь запыхавшийся и уставший, с неизменным вопросом: «Ну чего, ждала меня?». — Э-э-эй, — нахмурившись, пропищала Маркл. Шисуи, ранее просто трепавший край своей футболки, теперь приподнял её, оголив низ живота, греясь на солнце. — Это не нудистский пляж! Шисуи засмеялся, так и не открыв глаза; наверняка, опасался яркого света. Несколько раз Маркл приходилось слышать о том, как сильно устают и болят его глаза, так что опасения оправдываются легко и просто. — Стесняешься? — Это ты должен стесняться! — Должен? — Шисуи, развернувшись к подруге, приоткрыл один глаз, чтобы с улыбкой взглянуть на неё. — Я постараюсь постесняться. Он снова прикрыл глаза, отвернувшись, но футболку вниз не одернул. Кажется, парень действительно ценит драгоценные минуты собственного отдыха, наслаждаясь ими максимально, даже не задумываясь о том, что может смутить кого-то; Шисуи потянулся, подложив одну руку под голову, а пальцами второй принялся поглаживать живот. Маркл фыркнула, нахмурившись, и стыдливо отвернулась, стараясь не пялиться на друга, а Учиха хитро улыбнулся, услышав недовольное фырканье. Ему подобная реакция показалась жутко милой, однако Учиха наверняка не улыбался бы так довольно, если бы мог видеть, как покраснели его щёки. — Шисуи! Твои адепты? — неожиданно спросила Маркл. Шисуи открыл глаза, удивившись подобному вопросу, и повернулся в сторону подруги, около которой сидел вертящий головой ворон. Он смотрел прямо на перепуганную девчонку, а когда сделал шажок навстречу, Маркл резко поднялась, на локтях отползая в сторону смеющегося Шисуи. Маркл врезалась в нехотя поднявшегося друга и он приобнял её одной рукой, сжав плечо ладонью. — Не бойся, — с насмешкой шепнул он, — не дракон ведь. — И что? — шикнула Маркл. — Глаза выклюет, и как звать не спросит. Парень рассмеялся, прижав испуганную подругу к себе, и пересел поудобнее, расставив длинные ноги по бокам от неё. Маркл, у которой только что сердце выпрыгивало от страха, теперь жутко засмущалась, замявшись, и начала неловко заламывать свои пальцы, что не осталось без внимания Шисуи. — Посмотри, — тихо попросил он, протянув руку к птице, что тут же прыгнула на ладонь парня, крепко вцепившись когтистыми лапками в его пальцы, — он боится тебя сильнее, чем ты его. Маркл фыркнула, вжавшись в грудь Шисуи; она ждала, что вот-вот птица замашет своими длинными крыльями, вцепится в волосы, больно клюнет или ещё чего. — Банальные фразочки, — прошипела она, — так все говорят, а в итоге всё кончается хреново. Шисуи вздохнул, легонько коснулся крыльев ворона, осторожно погладив птицу, и тряхнул рукой, заставляя его улететь прочь, но тот, облетев двоих по кругу, ловко присел на его голову, растрепав и без того страшно непослушные волосы. Маркл почти успела рвануть вперёд, подальше от Шисуи и его новоиспечённого друга, но в итоге, от усталости, вышло только засмеяться от вида Учихи. — С тобой даже птицы дружат, — обессиленно прошептала Маркл, откинув голову на плечо друга. — Прям принцесса из сказок. Шисуи вздрогнул от неожиданности, но только крепче обнял подругу, бережно огладив её плечо. Парню было жутко приятно чувствовать доверие и близость такого закрытого, как Маркл, человека. За всё время их дружбы она позволяла себе подобную «слабость» лишь несколько раз, и каждый из них Шисуи запоминал в красках. Всё же, как бы ей ни хотелось казаться безразличной и отстраненной, Шисуи, с помощью своей наблюдательности, иногда удавалось выводить девчонку на чистую — как в водопаде — воду. Хотелось, конечно, бросить какую-нибудь безобидную колкость, но он явно жаловал подругу; бедняга только вернулась с встречи, на которой пришлось не только просиживать задницу, слушая долгие, скучные речи и споры даймё, а ещё и напиться высокоградусным сакэ, после которого голова и у него-то кружилась жутко, чего уж говорить о слабом к восприятию алкоголя теле молодой девушки?***
Маркл проспала около полутора часа, и если для неё этот сон был удивительно сладким, то для Шисуи это было чистой воды пыткой; сидеть вот так, скрючившись, неловко придерживать девушку за плечо и молчать, потому что даже единственный оставшийся собеседник — ворон, вскоре покинул его. Жутко. — Шисуи? — хрипло позвала Маркл. — Ты чего… я сколько спала? Припухшие веки болели, но открыть глаза удалось; солнце уже садилось, небо стало комфортно-красным, и водопад принял его цвет, отражая последние лучики уходящей звезды. Голова болела, виски будто тисками сжимало, а тело жутко ломило. Маркл, тихо ругнувшись себе под нос, зажмурилась и постаралась встать, однако Шисуи не спешил отпускать её, даже несмотря на собственную боль в спине от подобного положения. — Чуть больше часа, — спокойно ответил он. — Ты куда уже бежать хочешь? Маркл повернулась к Шисуи, насколько позволяла его же рука, и вгляделась в его умиротворённое лицо. Взгляд снова был направлен на водопад. «И чего он в нём нашёл такого?» Сейчас, правда, Шисуи выглядел не просто задумчивым, а каким-то серьёзным. Будто обдумывал что-то; редко случалось такое, чтоб кому-то удавалось увидеть его таким. Обычно он ловко скрывал собственные эмоции, стремясь избежать появления каких-либо вопросов и размышлений о нём в чужих головах. Маркл почти успела открыть рот, чтобы спросить, что случилось с другом, но решила оставить волнения при себе; такой мудрый, талантливый человек, как он, наверняка не стал бы растрачиваться на какие-то пустяковые поводы для понурых размышлений вечерком на природе. Значит, что-то серьёзное, и, значит, помочь она никак не сможет. Но так хотелось… часто хотелось. Залезть в его мысли, в душу, перевернуть там всё вверх дном, отыскать хоть какую-нибудь занозу, хоть что-то, с чем он не может справиться, как привык, самостоятельно. Чтобы помочь, чтобы показать его значимость — не как ценного «оружия» Конохи, а как человека. Живого, дышащего, чувствующего; хотелось, чтобы он знал, что его с радостью примут и таким. Но Маркл никогда бы не осмелилась. А Шисуи это и не нужно; он видит и чувствует, в самом деле, лучше подавляющего большинства, так что каждое необдуманное, неуверенное и неловкое прикосновение, каждая сменяющаяся эмоция на лице подруги во время очередного рассказа о какой-либо опасной миссии — всё это говорило о её чувствах лучше любых слов. — Никуда не хочу, — тихо шепнула Маркл, устраиваясь поудобнее. — Хочу сидеть вот так… пока у тебя позвоночник от такой позы не преломится. Шисуи тихо посмеялся, а Маркл неуверенно уткнулась носом в его шею, развернувшись боком. Их ноги совсем уж неловко скрутились между собой, но никого из них это сейчас не волновало. — Пусть переломится, — так же тихо ответил Учиха. — Ему не впервой. Неловко заерзав, Шисуи уткнулся губами в лоб Маркл, неуверенно провел кончиками пальцев по руке, пока не добрался до её пальцев, и сжал их в своих. У Маркл едва не потекли слёзы; сейчас, когда на улице стало холодно из-за скрывшегося солнца, Шисуи будто бы сменил его и теперь согревал своим приятным теплом. Слышать спокойное биение его сердца, чувствовать его горячее дыхание… всё это было так приятно, что глаза, как бы ни хотелось рассматривать расслабленное лицо парня, закрылись сами по себе. Рядом с ним комфортно, гораздо уютнее, чем дома или самых дорогущих гостиницах, даже сидя на холодном, уже потерявшем своё нагретое солнцем тепло, камне. — Тебе нужно быть ближе к Итачи, — тихо, будто проверяя, не спит ли Маркл, сказал Шисуи. — Зачем? — нахмурившись, спросила она, осторожно укладывая руку на теплую шею парня. Хотелось обнять его, а не сидеть безучастной куклой в его руках. Шисуи вздрогнул, напрягся, почувствовав так редко появляющееся ощущение «бабочек», но тут же расслабился, удовлетворённо прикрыв глаза. Ему страшно нравилось чувствовать себя настоящим мужчиной рядом с подругой — сильным, держащим её в своих руках, и позволяющим чувствовать себя хрупкой девчонкой, находящейся в безопасности не из-за собственных выдающихся способностей, а из-за того, что он рядом. — Он сильный, умный, и… ему можно доверять. Маркл хмыкнула, хмурясь от неожиданного осознания того, что они, как друзья, сейчас позволяют себе лишнего. Но… главное, что это «лишнее» — кажется, взаимное «лишнее». — Мне не нужен второй сильный и умный Учиха, которому можно доверять, — пробубнила она, стыдливо уткнувшись в его шею, — у меня есть ты.***
Есть, или был. Этой ночью Маркл не могла заснуть; ворочалась который час, хотя была страшно уставшей. Ей мерещились непонятные силуэты, гуляющие, страшно изгибаясь, по потолку и стенам, слышались несуществующие звуки, стоило провалиться в сон — кто-то скребся в окно, стучал, рвал шторы. Но ничего из этого не существовало в реальности. По крайней мере, она была в этом почти уверена. Однако вскоре окно действительно открылось, увы, без предварительного стука. Маркл, тихо ругаясь, успела было обвинить свои ночные кошмары в жуткой невоспитанности и бестактности, но, обернувшись, увидела вовсе не страшных демонов из своих снов. Итачи… его обычно собранные в хвост волосы безнадежно растрепались, слиплись, перепачкавшись в чём-то вязком, а руки тряслись так сильно, что заметить это было вовсе несложно даже в полумраке. Стоило ей щелкнуть стоящий неподалеку светильник, как всё стало ясно. Кровь текла из глаз. Нервно подорвавшись в поисках салфеток, Маркл шепотом ругалась, проклиная всё и вся, судорожно выспрашивая, что случилось с его глазом и нормально ли это — кто их, Учих, способности, в конце концов знает? Итачи не отвечал, только тронул её руку, останавливая, когда девушка попыталась вытереть сочащуюся кровь. В открытое окно, вслед за Итачи, влетел ворон с красным глазом, а Учиха, с трудом успокаивая страшно бьющееся сердце, задал вопрос, от которого мир перед глазами Маркл безнадежно помутнел и закружился:«Он ведь и тебя водил к тому водопаду?»
Солнце больше никогда не светило так ярко, как в тот день. И больше никогда так не грело.