для сладких снов!

***

      — А для кого на этот раз? — вопрос послышался из ниоткуда, и девушка сразу поняла, кто стоит за её спиной. — И зачем? Прошлый ведь не уберёг Сасори… Кара медленно обернулась к источнику звука, на секунду оторвавшись от своего занятия, и тут же к нему вернулась; опустила веревку, на которой висел белый, полупрозрачный камешек, в ледяную воду быстротечной реки. Слова резали без ножа, напоминание о погибшем товарище — соль на открытую рану. Конечно, Зецу никогда не отличался особой способностью к состраданию и эмпатии, но чтоб настолько…       — Для Хидана, — пожав плечами, ответила Кара.       — Выходит, он всё же согласился…       — Пришлось долго рассказывать о том, что это никак не связано с его вероисповеданием, — выдохнула, вынув амулет из реки. — Ну… и разговор с Лидером помог убедить его.       — Неужели даже Пейн признал твои амулеты?       — Они работают, — фыркнула девчонка, насторожившись, — не веришь — свой сними. Амулеты, которые изготавливала Кара, действительно работали; в этом каждый успел убедиться каждый из Акацки, помимо Зецу — ему амулет попросту не понадобился благодаря собственному умению наблюдать со стороны. Посему он искренне не понимал, к чему девчонка находится в организации. Лишние посвященные в дела организации рот и уши, а из способностей только изготовление амулетов, пропитанных огромным количеством чакры и ирьёниндзюцу. Штука, однозначно, полезная, однако держать талантливого изготовителя и медика при себе постоянно точно не было вынужденной мерой, она могла бы быть одним из «агентов» Акацки, спокойно живущих в своих деревнях. Конечно, её отправляли и на миссии тоже, но, в основном, в сопровождении Итачи и Кисаме, и играла она исключительно роль «приманки». Зецу видел много боёв… и в сражении Кара — явное обречение на провал.       — Теперь — ветер, — пробубнила Кара, приподнимаясь с колен. — Зецу, помашешь веером? Девушка протянула веер, не дождавшись ответа, и Зецу принял его, ядовито улыбнувшись. В изготовлении амулетов он помогал ей не один раз; отчего-то Кара всегда замечала талантливого шпиона и тут же привлекала к делу, так что он точно знал, что должен делать. Нужно было задействовать все стихии. Кара снова опустилась на колени, сложив на них ладони, что-то невнятно прошептала и подняла амулет над собой, опустив взгляд в землю. Зецу махнул веером один раз — девушка повернулась в другую сторону — махнул ещё раз, и так на всех четырех сторонах.       — Достаточно? — уточнил Зецу.       — Спасибо, — она кивнула, снова отворачиваясь от него. Кара с трудом раскрыла глаза. Пальцы, в которых был зажат амулет, слишком уж сильно тряслись, ей однозначно не было хорошо, но она продолжила; зажгла тонкую свечу и поднесла ладонь, меж пальцев которой находился амулет, к огню, зажмурившись от боли. Прикусив губу, зашипела, но продержалась нужное время.       — Зачем ты так стараешься? — спросил Зецу, отрешенно наблюдая за тем, как свечка упала на землю вместе с Карой, ноги которой больше не удерживались даже на коленях. Он присел рядом, осторожно коснулся ладони, осмотрев её. Из жуткого ожога сочилась кровь.       — Выглядит больно. Подняв взгляд покрасневших глаз, в которых снова полопались капилляры, Кара насмешливо хмыкнула.       — Просто… что за глупый вопрос? Зецу пожал плечами, думая, стоит ли ему помочь девушке сесть ровно. Не решился; зачем ему это? Сама вполне себе справляется.       — Обычный. На самом деле Зецу догадывался о причинах таких старательных работ над очисткой и изготовлением глупых амулетов для каждого члена организации и проверки их здоровья, которой она занималась последнюю неделю. «Смерть Сасори сильно подкосила эту девку, хм» — так сказал Дейдара, обсуждая её странное поведение с Тоби. Кара винила себя. Винила за слабость, за невозможность помочь, проклинала день, когда набралась смелости согласиться пойти на эту миссию вместе с Сасори и Дейдарой. Нужно было убедить Пейна в том, что на миссии необходимо отправлять сильных людей, способных помочь и спасти своих товарищей. Чувство необратимой провинности сжирало заживо, прожевывая каждое нервное окончание по нескольку раз. Больно и морально, и физически. Зецу её ощущений не понимал, да и понимать не мог в принципе; ему не было дела до Сасори, как и до остальных. Природой в него не было вложено абсолютно никаких чувств, однако, живя с людьми, он стал понимать, каким образом они должны реагировать на какие-либо действия. Было интересно наблюдать за добровольным самоуничтожением мешков с костями, у которых, в отличие от него, была ещё и «душа», привязывавшихся к другим мешкам, прекрасно зная, что это не сулит ничего хорошего. Не в этой реальности, где люди умирают и убивают десятками за день. Зецу было забавно… но, наблюдая за проявлением чужих чувств, исследуя причины их появлений, он пришёл к странному выводу: если бы у него была та самая «душа», он не смог бы смотреть на слезы Кары, не смог бы слушать её громкие рыдания по ночам. То, как и почему она страдала — глупо, ведь Сасори далеко не первый и точно не последний погибший товарищ, а она — шиноби, не должна страдать по таким пустякам. Но это и привлекало; Хидан и Какузу часто говорили о чувствительности и восприимчивости женщин, и поначалу Зецу было неприятно даже слушать об этом, но когда он заметил то самое изобилие чувств, бушующих в Каре… она ведь даже есть и спать перестала, всё изучает новые техники, тренируется в метании кунаев и тайдзюцу, заботится обо всех, будто пытается загладить вину. Это, как минимум, интересно. Наверное, поэтому каждую свободную минуту он либо наблюдал за ней, либо проводил с ней рядом. Это не приносило никаких чувств, как и прежде — было бы жутко наивно предполагать, что в нём из неоткуда они появятся. Но если бы они были…       — Не злись на себя. Ты ни в чём не виновата.