Жених поневоле

      Утром Ричард проснулся раньше Урсулы. Голова его болела, ноги и руки жутко затекли. Урсула ещё спала, но её веки уже подрагивали — пробуждение должно было случиться с минуты на минуту.       Ричард напряжённо думал о том, получит ли он ответы на свои вопросы. Захочет ли Урсула говорить о своей семье? Не будет ли он выглядеть подозрительно, если станет расспрашивать её обо всех особенностях жизни в замке, обо всех интригах и драмах, здесь творящихся?       Наконец, Урсула открыла глаза. Она слегка приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на Ричарда, будто бы не помнила, что вчера произошло, не понимала, что Ричард делает в её покоях. Потом она словно всё вспомнила и произнесла с какой-то досадой в голосе:       — А, точно… Мы же теперь муж и жена…       — Да, вроде того, — пожал плечами Ричард. Урсула напряжённо о чём-то думала, будто бы не могла на что-то решиться. Но уже очень скоро она набралась смелости и произнесла:       — Я припоминаю… Похоже, вчера ты стал свидетелем не очень красивой сцены, и у тебя наверняка возникло множество вопросов.       Ричард не верил своим ушам. Он был безумно рад тому, что Урсула сама начала этот разговор, поэтому лишь молча кивнул в ответ, подтверждая её подозрения.       — В таком случае, ты можешь спросить меня обо всём, что тебя интересует. В конце концов, ты теперь тоже член королевской семьи и имеешь право знать обо всём, что происходит в замке. Спрашивай, я отвечу.       Ричард не стал заставлять Урсулу просить себя дважды:       — Тогда начнём. Что не так с Тобиасом. Мне показалось, что он слишком много себе позволяет. И почему король это поддерживает? Мне всегда казалось, что король — мудрый человек, но после вчерашней сцены я начал в этом сомневаться.       — Тобиас — глупый гордец! — сквозь зубы произнесла Урсула. — А гордится он тем, что он — единственный сын короля, единственный наследник. После смерти отца он в любом случае станет новым королём, ему не придётся бороться за трон. Поэтому он и делает, что хочет.       — Но король ведь может заняться его воспитанием, наставить на верный путь… Почему он не займётся этим? Не думаю, что из Тобиаса выйдет хороший правитель.Неужели король не хочет, чтобы его дело перешло в достойные руки? Тем более, что кроме ТОбиаса претендентов на это место нет.       -У Тобиаса были лучшие учителя, в том числе и по этикету. Поверь, воспитанию и образованию сестёр уделялось куда меньше времени, а моему так и подавно. Вопрос в том, что он этим не воспользовался.       — Ладно, с Тобиасом всё понятно — он просто неприятный тип. Но ведь к тебе плохо относятся все в этой семье. Почему?       Хоть Ричарду и было жаль Урсулу, но к её поведению у него тоже были вопросы. Он предполагал, что у неё отнюдь не простой характер, и она сама виновата в плохом к себе отношении. Он не верил, что человека могут ненавидеть просто так, поэтому решил, что будет скептически относится к оправданиям Урсулы.       Но, к его удивлению, Урсула вовсе не оправдывалась:       — Я бы не назвала это плохим отношением. Отец точно меня любит, иначе не состоялась бы наша свадьба. Да, его любовь, да и вообще отношения внутри королевской семьи могут показаться тебе весьма своеобразными, но мы воспитывались несколько иначе, чем люди за стенами замка. Нас с детства приучали к тому, что мы должны руководствоваться долгом, а не чувствами — девочки, рождённые в королевской семье, учатся быть товаром. Нас готовят к тому, что мы никогда не выйдем замуж по любви, а пойдём за того, кто больше предложит. Хотя с «нас» я погорячилась — меня к этому не готовили. Знали, что не вырасту красавицей, а значит, с моей помощью нельзя будет наладить никаких дипломатических отношений. Смею думать, что сёстры одновременно считают меня никчёмной и бесполезной, потому что я ничем не могу помочь отцу в государственных делах, но и завидуют, потому что во многих отношениях я намного свободнее их. У меня к ним похожие чувства. С одной стороны, отец продал их, как вещи, а с другой — как же иногда хочется быть красивой безделицей, за которую согласны заплатить! Тебе, наверное, не понять моих чувств… Но я могу заверить — мы с сёстрами не испытываем друг к другу ненависти. Я прекрасно понимаю, что за свою красоту им приходится расплачиваться несвободой, приходиться быть товаром. Я уверена, что они тоже понимают, что без уродства не было бы у меня свободы. Наши чувства друг к другу более сложны и не вписываются в парадигму любви и ненависти.       Ричард был удивлён столь мудрым ответом. Урсула поняла по его взгляду, какие чувства ей удалось вызвать, поэтому он с горькой усмешкой произнесла:       — В юности я очень хотела во что бы то ни стало выполнить свой долг, хотела быть полезной для отца, и искренне верила, что непременно найдётся какой-нибудь иноземный принц, которому нужна будет не красивая безделица, а друг и интересный собеседник, поэтому всё свободное время я проводила в библиотеке. Много позже я поняла, что, если на свете и существуют мужчины, которые ценят внутренний мир выше миловидности, то мне явно не суждено встретить такого. Чего уж там — меня в принципе не показывали приезжим принцам, более того — за пределами замка никто не знает о моём существовании. В общем, пусть моей мечте и не суждено было сбыться, но я обрела намного больше — знания, увлечение, смысл жизни.       — Почему же королевская семья скрывает твоё существование? — Из=за моей внешности. С помощью дочерей короли заключают выгодные союзы. Иметь дочь, которая не годиться для этой цели — позор.       — Я, наверное, неверно выразился, — откашлялся Ричард. — Тебя ведь скрывали с самого рождения…       — Повитуха сказала, что я вырасту уродливой, как только впервые взяла меня на руки. Ей поверили — как видишь, не зря.       Ответы Урсулы дали Ричарду много пищи для размышлений. Он понял, что у королевской семьи много особенностей, которые по-началу будут казаться простому человеку типа Ричарда дикостью, но ему придётся привыкать, придётся подстраиваться под этот уклад жизни. Понял, что отношения между членами королевской семьи не столь однозначны, как могли бы показаться вначале, а значит, Ричарду нужно как можно внимательно ко всем присматриваться, чтобы понять, кто может стать хорошим другом, а кто — злейшим врагом. О том, что в королевской семье все будут к нему благосклонны, нечего было и мечтать — все в этом замке с молоком матери впитали умение плести интриги и любовь к этому занятию, а Ричард, ввиду неопытности в таких делах, может случайно нарушить чьи-то планы. Хоть Ричард и был умелым дельцом, но привык вести дела честно, не опускаясь до интриг и манипуляций.       Но самое главное, что понял Ричард, так это то, что не так уж ему не повезло с женой. Да, она не красавица, но умна и может быть интересным собеседником. Быть может, Урсула и не сможет стать ему женой в том смысле, который обычно вкладывается в это слово, но сможет стать хорошим, верным другом.       Ричард принял решение не доверять никому в этом замке, но всё же ему нужны были союзники. Ричарду казалось, что его новоявленная супруга отлично подойдёт на эту роль. Урсула, несмотря на отталкивающую внешность, располагала к себе. Она вызвала в Ричарде доверие уже одним тем, что рассказала ему о ситуации в замке и отношениях в королевской семье, ничего не утаив, в то время как все остальные показались ему скользкими интриганами. В отличии от Тобиаса и сестёр, воспитанием которых усиленно занимались, и которые из-за этого теперь вели себя так, как приличествует их в роли в семье и обществе, Урсула была лишена этих рамок. Она была настоящей, непосредственной, как дитя, но отнюдь не дикаркой — всё-таки окружение много значит в становлении личности, и на Урсулу оно сильно повлияло. Урсула удивительным образом вобрала в себя всё хорошее, чему могла научить жизнь в замке, но при этом не переняла почти ничего дурного. Разве может такой человек лгать и плести интриги?       Ричард решил, что не может. Он понимал, что может быть жестоко обманут впечатлением, которое произвела на него Урсула, но сам он всё равно не сможет во всём разобраться. Ричарду нужен был союзник, а кто может подойти на эту роль лучше, чем жена?