Тридцать восемь шагов до тебя

*** Менеджер одобряет черновик песни и следующим днем, после репетиции они собираются в студии, чтобы записать окончательный вариант. Ёнджо совершенно потерян, разбит и не собран. Сохо ничего ему не говорит и вообще ведет себя словно и не было их ночного разговора, и Ёнджо, конечно же, благодарен за это, но страх и волнение все равно давят ему на грудь. Он очень старается выложиться и записать нормально свою партию, но звукорежиссеру все время что-то не нравится. - Еще раз, Ёнджо, - просит его звукорежиссер, - давай в этот раз ты попробуешь собраться, у тебя небольшая партия, а мы потратили уже полчаса. - Простите, - легко кланяется ему Ёнджо, - можно небольшой перерыв, у меня в горле першит. Запишите пока партию Дончжу, пожалуйста. Звукооператор поджимает губы, явно недовольный и кивком велит Дончжу зайти в зал звукозаписи. -…когда я зашел чтобы их разбудить они спали вместе, - доносится до Ёнджо смех Гонхака, когда он возвращается в комнату, - ты что, насмотрелся на ночь фильмов ужасов и будил его? Поэтому он сегодня такая размазня? Сохо загадочно улыбается. - Просто Ёнджо-хёну нездоровилось ночью, - говорит он, не отрывая от Ёнджо взгляда, и Ёнджо становится очень стыдно за то, что Сохо вынужден врать, - кажется, у него была температура и может быть даже бред. - Как ты сейчас? - беспокоится за него Гонхи, сидящий рядом с Хвануном, уткнувшимся в телефон. Хванун вздрагивает, кидает на Ёнджо встревоженный взгляд, или Ёнджо кажется, что это происходит, потому что это длится всего секунду, Ёнджо смотрит прямо на младшего и тот очень быстро отводит глаза, вновь склоняясь к смартфону, будто и не слышал ничего, но и так понятно, что Хванун прислушивается к разговору, просто не хочет этого показывать. - Я в порядке, - заверяет Ёнджо, не отрывая взгляда от его растрепанной макушки. Хванун тихо фыркает, уткнувшись в экран. Поведение младшего просто выбивает почву у Ёнджо из под ног. Ёнджо его не понимает. Он не понимает причины, по которой Хванун так себя ведет, но и спросить не решается, потому что Хванун все равно ему не ответит. Ёнджо кажется, что между ними какие-то бесконечные километры холодного черного космоса, хотя на самом деле сегодня утром они разговаривали о хореографии для нового клипа, но это не было их разговором, просто они вставляли в общий диалог группы свои реплики. У Ёнджо внутри такой спутанный клубок чувств — ему так страшно, он так сильно скучает по младшему и ему невыносимо стыдно за эти чувства, его не оставляет тревога из-за осознания того, что Сохо все понимал, понимал задолго до прошедшей ночи, и Ёнджо жутко неловко перед ним за это, хотя Сохо и не сказал ему ничего плохого. Просто Ёнджо не глуп и сам прекрасно понимает, что чувства, которые он испытывает слишком неправильные и вряд ли Сохо был рад о них узнать и в последующем молчать, глядя как Ёнджо изо всех сил старается изобразить из себя хорошего для Хвануна друга. Никто не был бы доволен, оказавшись в такой ситуации и Ёнджо, несмотря на стыд и тревогу очень благодарен Сохо за то, что тот просто делает вид, что ничего не знает. К семи часам вечера они заканчивают запись и Ёнджо остается, чтобы помочь звукорежиссеру свести звук. - Взять тебе курочку? - трется подбородком о его макушку Дончжу. - Или мясо? Мы хотим сходить до ресторанчика в паре кварталов отсюда, помнишь его? Что тебе взять? - Что ты будешь, то и я, - улыбается ему Ёнджо, не отрывая взгляда от Хвануна, стоящего в дверях, - мне все равно. Возьмите мне острый соус. Хванун отвлекается от экрана смартфона, ловит на себе взгляд Ёнджо, отворачивается к Гонхаку и что-то ему говорит, беря за локоть. У Ёнджо сносит крышу от ревности. Он снова напоминает себе, что Хванун ему не принадлежит. Что он может прикасаться к кому угодно и быть нежным с кем угодно, а не только с Ёнджо, и головой Ёнджо это прекрасно понимает, но в груди у него все сжимается, рвется и горит. Сколько не пытайся, Ёнджо просто не может думать ни о ком другом. Они много репетируют. Так много, что Ёнджо кажется, что весь прошлый месяц с этими концертами в Японии, в Сеуле, с записями телевизионных шоу и съемками клипа он просто отдыхал в сравнении с тем, что происходит сейчас. Даже Гонхак, который ставит хореографию к новому клипу вместе с Хвануном просит младшего угомониться немного и снизить нагрузку, потому что после зала они едва доползают до своих постелей. - Моя вина, что Ёнджо Ким постоянно ошибается? - огрызается Хванун, промокая лицо полотенцем. - У нас одна неделя до съемок, неужели моя хореография такая сложная? Дончжу переводит на Ёнджо сочувствующий взгляд. - Помиритесь уже, - не выдерживает Гонхак, - ты ему мстишь, что ли? Что между вами двумя случилось? Хванун не смотрит ни на кого из них, делает несколько глотков порядком нагревшейся воды из пластиковой бутылки, отбрасывает полотенце прямо на пол и возвращается к зеркалу. - Все в порядке, - отвечает на немой вопрос в глазах Гонхака Ёнджо, - я и правда не слишком собран, а ты знаешь, как Хвануна раздражает, когда кто-то пренебрежительно относится к тому, над чем он работает. - Тогда соберись, - просит Гонхак. Кривит губы, значительно тише просит: - хён, просто помиритесь. Мы все друг с другом иногда ссоримся, ты и сам знаешь, это нормально, учитывая сколько времени мы проводим вместе, но нельзя доводить ссоры до такого. Сколько вы уже не разговариваете нормально, недели три? - Давайте репетировать, - ловко проскальзывает между ними двумя Сохо, - если честно, Гонхак, Хванун и правда перебарщивает с количеством часов для новой хореографии, не все могут торчать в зале сутками напролет, как он сам. Может быть ты уговоришь его немного урезать часы репетиций? Мы все шли ему навстречу, но это уже перебор. Гонхак оборачивается на танцующего у зеркала Хвануна. Тяжело вздыхает, с сомнением говорит: - Ты прав. Я попробую поговорить с ним на этот счет. Сохо мягко улыбается ему в ответ. - Спасибо, - тихо благодарит его Ёнджо, когда они на несколько мгновений остаются наедине, пока все остальные занимают свои позиции в зале для очередного прогона хореографии. Сохо пожимает плечами. - Кажется теперь — это моя миссия? - смеется он не размыкая губ. - Спасать Ёнджо-хёна от нападок младшего. Гонхак прав, ваша ссора распространяется не только на вас двоих, но и на всех нас и даже на фанатов, поэтому вам стоит помириться чтобы все было как прежде, как бы тяжело тебе не было, хён. Ёнджо горько улыбается, склонив голову и идет занимать свое место в зале, потому что ребята давно уже готовы к новому прогону и ждут только их двоих. После репетиции они заказывают еду и ненадолго выходят в прямой эфир. Не потому что кому-то из них этого хочется, просто прошел уже месяц с их последней совместной трансляции, а фанатам нравится, когда они выходят в эфир всей группой. Хванун сидит рядом с Ёнджо и почти не смотрит в экран, полностью сосредоточенный на еде. Ёнджо пододвигает к нему контейнер с мясом, молча, и Хванун молча его принимает. Ёнджо кладет ему в тарелку немного лапши, потому что видит, что Хванун никак не решается потянуться за ней через весь стол, и младший накручивает лапшу на свои палочки. Ёнджо совершенно не понимает как на это реагировать, ведь полчаса назад во время тренировки Хванун бросал на него гневные взгляды, а сейчас сидит рядом и принимает от него еду, но Ёнджо решает ничего у младшего не спрашивать и вообще не заговаривать с ним, чтобы не обострять скопившееся между ними напряжение. Хванун выглядит уставшим, но в камеру улыбается и даже вставляет какие-то реплики, однако, отдав большую часть времени болтовне старших по группе. Они делятся в камеру предстоящими планами, очень мельком, но целенаправленно упоминают о новой песне и новом клипе, рассказывают о подготовке к съемкам и прощаются прежде, чем заканчивают с ужином. - Я схожу к брату, - говорит Дончжу, навалившись на сидящего рядом Гонхи, - пойдешь со мной? У ребят сегодня свободный вечер, наверняка сидят все вместе в репетиционной. - Почему бы и нет, - кивает с одобрением Гонхи. Сохо, тянет руку. - Не против, если я пойду с вами? - улыбается он мягко. Смотрит в упор на Гонхака. - Ёнхун-хён говорил что-то о книге, которую читает сейчас и пообещал дать и мне её тоже. Гонхак, думаю, тебе она тоже понравится. Гонхак ловит его взгляд. Кивает: - Да, я с вами. - Вот и хорошо, - вновь улыбается Сохо и поспешно добавляет: - а вы двое, раз не идете, уберете здесь все, пожалуйста? А потом можете присоединиться. Хванун давится лапшой, которую так и не успел прожевать и склоняется над тарелкой, выплевывая на нее кусочки еды. Ёнджо хмурится. Ему не очень хочется убирать за остальными, но дело не только в этом, а еще и в лукавой улыбке Сохо, выталкивающего ребят из зала и бросающего на Ёнджо многозначительный взгляд напоследок. Он специально оставил их одних, чтобы они помирились, или же поиздевался зная, как Ёнджо относится к младшему. Ёнджо мягко хлопает Хвануна по спине. Черт знает сколько времени он не касался его так, так что сейчас он жадно ловит тепло младшего на своей ладони. - Я в порядке, - бормочет Хванун, уворачиваясь от его руки и принимаясь составлять пустые контейнеры один в другой, - помоги убрать. Ну и чего ты застыл? Ёнджо послушно сгребает с тарелок остатки еды в один из пустых контейнеров, чтобы позже выкинуть все это в мусорный бак. Ему так многое хочется сказать младшему, спросить в чем дело, извиниться, прикоснуться к нему, но он ни слова не говорит и ровным счетом ничего не делает, потому что боится реакции Хвануна. Ёнджо боится сделать все хуже, хотя хуже уже, кажется, некуда, потому что с их последнего концерта в Сеуле Хванун смотрит на него совсем иначе или не смотрит вообще. - В чем дело? - не выдерживает Ёнджо, когда младший молча поднимается на ноги и сгребает в охапку пустые упаковки из под еды. - Если я в чем-то виноват так и скажи. Почему ты на меня так злишься? - Может быть потому что ты вечно ошибаешься? - отбривает Хванун нервно, глядя на Ёнджо исподлобья. - Из-за тебя мы так много репетируем и даже песню записывали дольше, чем обычно. Думаешь я не устаю, целыми днями отрабатывая тут хореографию? Ты бы перестал уже витать в облаках из-за своей любви. У Ёнджо сердце проваливается куда-то в желудок, потянув за собой любые попытки соображать здраво. Ужас и стыд, который он испытывает в данную минуту ему даже не с чем сравнить, потому что он никогда не чувствовал ничего подобного раньше. Ёнджо понимает, что Хванун не мог узнать о его к младшему отношении, никак не мог, ведь Ёнджо так старается быть осторожным, но... - Какой любви? - пытается возразить он едва шевеля языком. - Ты о чем, Хванун… - Ты что, с ней уже расстался? - взгляд у Хвануна искренне удивленный. - Или это была просто интрижка? Впрочем это не мое дело, просто мне не нравится, что ты не в состоянии сосредоточиться на работе в группе. Возьми себя в руки. У Ёнджо столько мыслей в голове, столько оправданий и доводов, что они переполняют его, не давая зацепиться за что-то одно. У Ёнджо никого нет, это была просто фанатка, почему ему поверили все, кроме Хвануна, даже когда Сохо подтвердил его слова, почему это явилось причиной конфликта, почему они просто не могут помириться, почему Хванун так реагирует на мнимые отношения Ёнджо, почему, почему, почему? Так много вопросов, которые Ёнджо хочет выплеснуть на младшего, но он этого не делает. Он молча собирает со стола остатки контейнеров и грязные тарелки, и выходит вслед за младшим, упорно его игнорирующим, из зала в сторону кухни, чтобы выбросить там пустые упаковки от еды, после чего возвращается в спальню, потому что быть рядом с Хвануном среди ребят, когда он даже не смотрит на него нет никакого смысла.