По секрету всему свету

Пушкарева не проснулась ни во время транспортировки ее тела к выходу из клуба, ни в момент погрузки в такси, ни выгрузки у машкиного подъезда. Спала крепким сном, глупо улыбаясь и периодически зазывая к себе Андрея Палыча.  — Уработалась, — констатировали факт Маша с Амурой, скинули Катюху на кровать и отправились догоняться тем, что имелось в заначке у Тропинкиной.  — А неплохо, подруга, — присвистнула гадалка, вытягивая из холодильника две бутылки шампанского, нарезку и нечто похожее на торт.  — Федька постарался, — отмахнулась королева ресепшна и потянулась к верхней полке за фужерами. — А давай не как обычно?  — Судя по набору, как обычно и не получится, — хмыкнуло дитя африканских кровей. — Если ты, конечно, не имеешь в запасе еще и двушку пива.  — Имею. Но я не об этом. Давай в комнате под пледом с бокалами в руках? Ну, знаешь, как эти…ну, как их?  — Аристократия, — хохотнула Амура и вернула в холодильник початую упаковку сушеной рыбы. — А как же Катюха?  — Спит, наверное, — пожала плечами Тропинкина, схватила в руки все самое необходимое и скрылась за дверью собственной спальни. — Пушкарева, спишь? Ау, Катька! Ну вот, в отрубе, а могли бы на троих сообразить.  — С Пушкаряном? Сказочница ты, Мань! Сказочница промолчала, переключилась на шампанское и оглушила вылетевшей пробкой не только Амуру, но и Катюху в отрубе. Правда, увлеченная пузырьками и смакованием нелюбимого, но очень дорогого напитка, поддатая аристократия не услышала глухое бормотание из-под теплого одеяла. Притаившись, Катерина напрягла свои умные мозги, пытаясь вспомнить, каким образом оказалась в незнакомом доме в обществе пьяненьких подруг. Не вспоминалось. Последнее значимое событие, мелькнувшее словно яркая вспышка в захмелевшей голове, было приближение Андрея Палыча к их столику. А дальше провал. Приснилось? Или он на самом деле подсел к ним и заказал любимый виски? А разговор о вышивальной машине был? А потом они действительно танцевали?  — Я танцевала, — горячилась Тропинкина, рассказывая Амуре о своих приключениях многолетней давности, — а он подходит сзади и каааак возьмет меня за талию…ой, Амурка, я там чуть с ума не сошла! Большой, сильный, весь такой из себя. А глаза! Амурчик, глаза! Ну, ты сама знаешь, какие глаза. А это вблизи, вот так, — Машка обхватила ладонями щеки Амуры и максимально приблизилась к ее лицу. — «С нами поедешь!». Представляешь? Так и заявил!  — А ты чего? — шепотом поинтересовалась гадалка, завороженно глядя подруге в глаза.  — А ты как думаешь?  — Ну, Машка, ну ты даешь!  — Даю! — пьяно хрюкнула Тропинкина, поцеловала Амурчика в нос и потянулась за своим бокалом. — А знаешь, кто был вторым пассажиром?  — Неужели…? Врешь! Мань, признавайся. Разводишь!  — Я с тобой откровенничаю, а ты, — раздосадовано махнула рукой. — Нет, чтобы порадоваться за подругу, таких красавчиков подцепила, такую… ТАКУЮ, — Маша мечтательно закатила глаза и причмокнула губами, — ночь провела!  — Поверить не могу! Ладно еще Малиновский, но Жданов…  — На картишках своих раскинь, ты же только им и веришь, — Тропинкина демонстративно надула губки, отвернулась от подруги в сторону кровати и встретила ошалевший взгляд вмиг протрезвевшей Катерины. — О, утречко доброе!  — Не может этого быть, — хрипло просипела Пушкарева, подорвалась с постели и рванула к выходу из спальни.  — Дверь в ванную прямо перед тобой, — крикнула ей в спину Тропинкина и, задорно улыбнувшись, посмотрела на Амуру. — Вот так и становятся взрослыми девочками. Как думаешь, наша Катька уже того? Или бережет себя для какого-то прынца?  — Если только для Жданова, — хохотнула Амура, следом рассмеялась и Машка.  — Хрен бы Катька такое выдержала, — качнув головой, Тропинкина наполнила бокалы новой порцией шампанского и ненадолго углубилась в свои воспоминания.  — Но оно того стоило?  — Была бы у меня возможность, — недолго думая, доверительным шепотом отозвалась Маша, — повторила бы. И не раз!  — В чем проблема?  — Не предлагают. Представляешь! Ромка испугался беременности Клочковой, теперь гуляет только проверенных временем и презервативами. Андрюша вовсе стал паинькой, чтобы Киру не драконить. Кроме Изотовой и Лариной больше никого не вертит. Ску-ко-та!  — Не правда это все, — едва не рыдая, выкрикнула с порога забытая подругами Пушкарева. — Андрей Палыч не такой!  — О, защитница явилась. Ты свечку, что ли, держала?  — Нет, но…  — Вот и не истери. «Не такой!», — передразнила ее Тропинкина и насильно вручила Катерине полный бокал. — Все они не такие. А как припрет, нагнут так, только держись.  — Мань, прекрати! Ты чего разошлась? Нашла с кем воевать.  — Да я же просто хочу, чтобы у детки нашей розовые очки легонько с носика слетели. Без осколков в глазки, — смешно выпучив глаза, Тропинкина опустошила очередной бокал и потянула обескураженную Пушкареву к себе под плед. — Влюбилась, да? Ой, — махнула рукой и приобняла Катюху за плечи, — только не надо сопротивляться. У тебя на лбу написано: «Люблю Андрюшу Жданова!». А чего клювом щелкаешь?  — О чем ты? — обреченно отозвалась Катюша, пригубив шипучий напиток.  — У тебя столько возможностей. Практически один кабинет, а ты ничего не предпринимаешь. Могла бы ведь давно стать ведущим номерком в белом списке Андрюши.  — Смешно, Маш, очень!  — А что такого я сказала?  — Ты меня хорошо видишь? Вот это вот, — Пушкарева обвела пальцем собственное лицо и улыбнулась во все брекеты, внимательно отслеживая эмоции на лице подруги, — в деталях успела разглядеть?  — Тю! Нашла себе оправдание, — хохотнула Машка. — Напои и трахни! Делов-то?