Ты и твоя любовь

             Каждый раз, когда профессор Трелони говорит, что тебе грозит смертельная опасность, случается внеплановый тест по ЗоТИ.              Профессор Снейп вообще никогда не предупреждает о тестах – лишь о годовых. Потому-то для всех, кроме разве что Грейнджер, пустая парта и пергамент с пронумерованными вопросами приравнивается к смертельной опасности.              Ты улавливаешь эту связь, когда в третий раз профессор Трелони останавливает тебя после урока и, немного заикаясь, просит, чтобы ты осторожнее была, ведь во сне этой ночью она опять видела, как вокруг тебя кружил огромный черный ворон.              «Вороны на своих угольных крыльях всегда несут беду», – еще на третьем курсе говорила она.              И уже на следующий день профессор Снейп неизменно говорил вам оставить вещи и палочки в конце кабинета. Вы директора Летучей Мышью прозвали, а он, оказывается, Ворон.              И на седьмой неделе учебы ты закончила со своим тестом раньше всех, неслась потом со всех ног по пустым коридорам, спускаясь все ниже в подвалы. Ты с такой скоростью влетела в свою спальню, что даже испугала проплывающую за окном русалку: она тебе злобно трезубцем помахала и поплыла прочь. А ты лишь на миг взглянула на нее, глупо улыбаясь, и бросилась к комоду.              Дафна уже несколько раз намекала тебе, что стоит навести там порядок, а ты все отмахивалась от нее, мол, и так прекрасно знаешь, где что лежит. Но сейчас не можешь найти то, зачем вообще сюда прибежала прилетела.              Шумно задвинув очередную полку, ты оглянулась.              – Салазар, да где же ты?! – не сдерживая голос крикнула ты в тишину спальни, ведь все равно остальные студенты сейчас на занятиях, никто не услышит твоих страданий.              Взгляд цепляется за подоконник, и ты стонешь то ли жалобно, то ли раздраженно: на самом видном месте же стоит!              И ты берешь в руки серебряную треногую подставку для шара, вновь оглядываешь ее, бережно обводишь пальцами витиеватые узоры.              Эти сплетения диких цветов и порхающие над ними изумрудные мотыльки зачаровали тебя сразу же, как только ты увидела эту вещицу в витрине какой-то антикварной лавки. Дафна тогда очень обиделась на тебя: вы ведь вместе гуляли по узким улочкам Хогсмида, но ты даже не удосужилась окликнуть ее, скрывшись за дверью магазинчика. Она после в спальне пальцем у виска крутила, когда ты показывала ей свою незапланированную покупку.              Зачем?              В те минуты в памяти всплыли огромные глаза профессора Трелони и простенькая деревянная подставка для ее хрустального шара. Она ломается у нее каждый месяц – и это твое главное оправдание.              А перевязанный ажурной лентой пергаментный мешочек, в который ты спрятала ароматную чайную смесь, – это… это потому, что ты так часто пила чай с Си… профессором Трелони, что просто решила поблагодарить ее.              Да. Поблагодарить. И за чай, и за ее пророчества, которые ты наконец-то разгадала.              Канатная лестница спустилась, стоило тебе только появиться на круглой площадке башни. Даже кабинет уже привык к твоим частым визитам во внеучебное время.              В груди тепло из-за этого разлилось, будто ты уже рассыпала по надщербленным чашкам лимонную траву и высокогорный черный вереск, залила травы кипятком и сделала первый маленький глоток.              Стало так удивительно спокойно, как бывает лишь когда профессор Трелони смотрит на тебя одновременно внимательно и рассеянно, спрашивает о снах и предлагает тягучую персиковую карамель. От воспоминаний об этой, к удивлению, не приторной сладости ты облизываешь губы и, спрятав подарки в сумке, хватаешься за отполированное дерево.              Пройдет еще пара минут, и ты с упоением и несвойственной слизеринцам несдержанностью будешь рассказывать, что в царстве Морфея ты, как маггловская Золушка, примеряла хрустальные башмачки и вальсировала до самого рассвета, все это время глядя в скрытые за толстыми линзами голубые глаза.