Ты и твоя любовь

             Ее снова наказали.              Ты даже не спрашиваешь, что Джинни на этот раз сделала, ведь и вовсе ничего может не сделать – она подруга Поттера, а за уже наказывают. Отправляют сразу к Кэрроу, а у тебя времени остается меньше двух минут, чтобы вытащить ее.              Но сегодня ты опять не успеваешь. Распахиваешь двери подвала в тот самый миг, когда рука Алекто звонко опускается на ее щеку, оставляя ярко-алый след и глубокую царапину от фамильного кольца.              Пожиратели смотрят на тебя, ухмыляясь. Они давно Джинни заприметили, но ты все не позволяла к ней прикоснуться. Нагло пользовалась своей фамилией, как родители и учили. Сделала ее своей собственностью, чтобы больше никто вреда не мог причинить.       Но причинили.              – Мы ведь уже говорили об этом, – смотришь им прямо в глаза. Дрожать от страха будешь позже. – Эта Уизли моя.              – Так следи за ней получше, – Алекто недвусмысленно проводит языком по верхней губе и смеется, – а то твоя собачка элементарных команд не знает.              – Сегодня же и обучится, – внутри все переворачивается от отвращения, но ты все равно задорно тянешь уголки губ вверх. – Пойдем, – так непозволительно грубо хватаешь Джинни за руку и тянешь прочь из подвалов.              И чем дальше вы отходите, тем сильнее ты дрожишь, но остановиться позволяешь себе только на третьем этаже. Заводишь Джинни в какой-то узкий коридорчик и наконец-то поднимаешь на нее взгляд.              – Прости, – шепчешь, – но иначе они бы тебя не отпустили.              – Я знаю, – получается отчасти резко, – просто… я снова не смогла сдержаться, – она смягчается и подходит на шаг ближе, берет тебя за руку. – Прости, – невесомо прикасается пальцем к твоим губам, призывая к молчанию, – что тебе приходится проходить через это.              Ты молча киваешь. Сейчас всем сложно. Ей приходится переступить через свою гордость, свои принципы. Тебе приходится переступать через себя.              Дни, когда вы сбегали ранним утром из школы, чтобы просто полетать, кажется, навсегда ушли. И ты боишься, что больше никогда не сможешь встать у нее за спиной, спрятаться, вдыхая мятно-лимонный аромат огненных волос. Приходится каждый раз, когда кто-то есть рядом, превращаться в молодую госпожу, дергать за невидимый поводок и смотреть на Джинни снисходительно, прятать всю ту бушующую внутри нежность.              А вечером блевать от всего этого, пока она заботливо держит твои волосы, гладит дрожащие плечи. Джинни обнимает тебя, когда ты жадно пьешь воду, и выдирает из твоих рук бутылку огневиски.              Да и к черту эти крепкие напитки, когда есть ее губы. Они пьянят сильнее алкоголя, кружат голову, а сильные руки отчасти больно впечатывают тебя в стену.       Ты никогда не думала, что вы окажетесь в такой ситуации, но вот в очередной бесконечный раз все случается быстро. Влажные поцелуи и ты невесомо касаешься губами ее поврежденной щеки, не имея возможности исцелить. Касаешься ее плеч и тихо стонешь, когда под тонким свитером перекатываются мышцы, что ты выучила их наизусть, каждый изгиб, скрывающий ее силу.              Теперь все скрывать приходится. Как Джинни берет тебя на руки и целует все глубже, удерживая на весу. Как ты обвиваешь ее бедра ногами и путаешься руками в жестких волосах. Как смешиваются ваши стоны и ускоряются рваные движения.              Как нежно вы на самом деле любите друг друга, но просто не способны сейчас выразить весь тот трепет, что плещется на самом дне затуманенного наслаждением взгляда.              И, выйдя из душевых, Джинни снова будет идти на шаг позади тебя, а ты натянешь на лицо маску гордого безразличия. И в тайне вы обе будете мечтать, как снова сядете на старенькую метлу и поднимитесь в воздух, на сумасшедшей скорости пролетите над Черным озером и приземлитесь на небольшом острове, только вашем, только для любви…              Да, Хогвартс теперь другой.              Только вот вы остались прежними.