Ты и твоя любовь

      Почти никто, даже на твоем факультете, не знает о существовании нижних подвальных ярусов, вход в которые через гостинную Слизерина идет.       Да и ты сама не знала о них, пока Луна, крепко держа твою руку в своей, не повела тебя вниз, старательно минуя всех старост и дежурных. Ну конечно! Было бы странно общаться с Поттером и не знать местоположение и план обхода каждой ночной вахты.       Но, Мерлин, если кто-то увидит, что эта девчонка творит, вам обеим не поздоровится. Еще и до отбоя каких-то несколько минут осталось, а вы извилистыми коридорами все ниже спускаетесь – тебе-то хорошо, а она-то как возвращаться будет?       – Может, ты все же скажешь, куда мы идем, – ты попыталась остановиться, но Луна лишь с виду такой хрупкой кажется. Сильная чистокровная ведьма, еще и упорная до невозможного.       И предельно тихая.       – Увидишь, – ты скорее по губам это прочла, когда она на короткий миг обернулась, прежде чем вновь потянуть тебя вниз.       А потом настало время удивляться.       Огромные окна во всю стену и мутные воды Черного озера за ними, низкие каменные потолки и покрытый пылью пол.       – Об этом месте мало кто знает, – ее тихий голос звучит за твоей спиной, разгоняя первую волну мурашек по коже. – Поэтому никто нас здесь искать не будет.       Тонкая ручка опускается на твое плечо и мягко разворачивает на месте.       Она действительно словно из лунного света соткана. Глаза, волосы, кожа — будто бы и впрямь сияет в окружающей вас темноте. И это сокровище сейчас смотрит лишь на тебя.       Прикасется к тебе. Холодные пальцы скользят по шее, отбрасывают волосы в сторону.       И ты абсолютно уверена, что за этот вечер вы больше не скажете друг другу ни единой связной фразы, лишь о большем будете умолять, шумно дышать в губы друг друга, прежде чем сократить оставшиеся дюймы.       Она тебя словно впервые изучает своим языком. Или просто слизывает ванильное послевкусие того пудинга, который ты лишь ради нее одной каждый ужин за обе щеки уплетаешь и чуть ли не как помаду уже используешь, чтобы она не отстранялась как можно дольше.       Полумна... твоя милая Полумна так самозабвенно вылизывает твои губы и толкает тебя куда-то назад, где лишь окно и удивленные русалки, что уж точно не ожидали увидеть кого-то в этой части замка, а уж двух целующихся школьниц и подавно.       Но не плевать ли? Они все равно никому не расскажут. И вас все равно больше никто здесь не найдет. Потому ты можешь без страха постанывать в поцелуй, что все более настойчивым становился. Можешь путаться в широкой мантии и наступать на ее подол, когда твоя девочка снова и снова толкает тебя в грудь, одновременно с тем толкаясь языком в твой рот.       И ты не сдерживаешь вскрик, когда спина касается холодного стекла. Луна... она редко нежной бывает, словно торопится куда-то. Словно боится, что уже завтра вас может не стать. Обычная паранойя, но ведь никто не сможет точно сказать, что этого не произойдет.       Потому она до боли впивается короткими ногтями в твои бедра, наконец-то задирая мантию. Пробирается под нее, мнет юбку, а тебе остается лишь за хрупкие плечи ухватиться и послушно развести ноги в стороны, когда Луна коленом давить начинает.       Послушно... она очень любит, когда ее любимая змейка послушная. Любит, когда твое дыхание ускоряется и срывается на крики от ее уверенных прикосновений.       И Луна любит сперва тебя до края подвести, какие-то лишь ей одной известные руны в твоем теле тонкими пальчиками вырисовывая, и лишь потом уже она о себе вспомнит.       – У змей очень длинный язык, – словно сквозь толщу воды доносится до тебя.       И, все еще пошатываясь немного, ты сползаешь вниз по стене, послушно опускаясь перед ней на колени.       И кто вообще придумал, что школьные мантии должны быть настолько длинными и громоздкими?!