Ты и твоя любовь

             Ты для нее Юная Леди.       Сперва думала, что профессор просто твое имя запомнить не может, но как-то раз, всю ночь доклад делая, ты ужасно проспала и не пришла на ее урок.       Потом в коридорах весь день профессора избегала. Она тебя в оранжереях нашла — случайно ли? — и по имени окликнула. Недовольно немного, коротко и строго. И смягчилась сразу же, как только внимательно твое уставшее лицо изучила.       — Не стоило все восемь свитков разом писать, — уже за чашкой цветочного чая говорила она тебе, — я для этого и дала вам две недели времени.       А тебе просто хотелось первой проект сдать, чтобы она наконец-то запомнила тебя и, возможно, к плечу прикоснулась, как порой своих львят касается, успокаивая их буйный нрав. Ты же обычно тихой была, прислушиваясь к каждому слову профессоров.       И на этот раз ты тоже в каждое ее слово вслушивалась, скрывая улыбку в фарфоровой чашечке. Совсем маленькой себя под пристальным взглядом Макгонагалл чувствовала.       Маленькой и защищенной.       И лишь спустя несколько лет ты осознала, что тепло в груди тогда далеко не из-за горячего чая разлилось.       История уже на пятом курсе повторилась, но на этот раз ты не успела вовремя свой пергамент с тестом сдать…       То, как она посмотрела на тебя тогда… строго — ужасно строго, но на дне голубых глаз ты сумела разглядеть тревогу, искреннюю такую, что в груди защемило что-то, затрепетало невидимыми крыльями.       — Зайдите ко мне после ужина, — голос ровный, к плечам прикоснулся холод.       И по телу прошелся — как его там магглы прозвали? — электрический ток, когда ты скрученный пергамент ей в руку вложила, случайно коснувшись кончиками пальцев бархатной кожи. Она у профессора всегда такая: теплая, мягкая… вечность бы касаться, и то недостаточно будет.       Щеки едва заметным румянцем вспыхнули. И едва заметно дернулся уголок ее губ.       Ты не понимала, что происходит. Лишь догадывалась, но даже мысленно было страшно произносить.       Ведь не станешь же ты признаваться, что первые минут пятнадцать просто смотрела на выбившуюся из тугого пучка прядь серебристых волос, вот и не успела дописать? Глупо. Потому ты просто молчала, потупив глаза в пол. Готовая принять любое наказание.       Совершенно не готовая принять чашечку того самого цветочного чая. Ты тот вкус навсегда запомнила, а сейчас наполняла легкие ароматом жасмина, который профессор на рассвете собирала — она сама тебе об этом только что сказала.       И о том, что не стоит в облаках витать на уроках, а тест ты сможешь пересдать, но теперь устно, чтобы уж точно запнуться на полуслове, поймав взгляд голубых глаз. Как спокойное весенее небо. И рядом с Макгонагалл тоже спокойно вегда было.       Но что-то еще было. Что-то, что трепетно тревожило душу и заставляло прятать взгляд в опустевшей чашечке.       Что-то, что ты не решалась назвать.       Лишь поблагодарила и поспешно скрылась из кабинета, и только на третьем повороте остановившись, и за гулко бьющееся сердце схватилась.       Этого не может быть.       Но той ночью во сне ты видела ее небесные глаза, а через неделю едва могла стоять, отвечая на вопросы из теста.       Этого не может быть, но ты все отчетливее понимала, что это не обычное восхищение.