Ты и твоя любовь

             Она в первые же дни изгоем для всех стала. В поношенной форме, чересчур тихая даже для змей, еще и все эти слухи… чистота крови слишком переоценена, но готова ли ты пойти против всех, лишь чтобы быть с ней?       Готова ли Северус принять тебя, когда все вокруг кидаются в нее скомканным пергаментом и прогоняют, как хромого вороненка. Ее даже змеей никто не считает — ошибка старой шляпы.       А у тебя даже собственная свита была, пусть в ней и не было никакого смысла, лишь бесили порой, бегая хвостиком за тобой и школьные сплетни пересказывая. И ты все чаще сбегала от них. И все чаще Северус, о которой тебе вскользь рассказывали, встречала.       Ее даже красивой сложно назвать: в глаза сразу редкие прямые волосы бросаются, особенно выделяющийся большой нос, а ее болезненная бледность далека от аристократичной.       Но если рядом сидеть на земляничных склонах за школой, то можно исподтишка разглядывать ее. Длинные, но светлые, почти бесцветные ресницы всегда полуопущенными были, скрывая ониксовые глаза, в которых без преувеличения отражались звезды. И ты подолгу могла всматриваться в их черную бездну, пока Северус негромко рассказывала об очередных проделках мародеров. Подсыпать бы им что-то в чай, но ты не особо сильна в настойках. А она огромные фолианты о зельях читала и в них отдушину находила.       Или в заливистом смехе Лили.       А ты все понять не могла, что в этой рыжей девчонке такого особенного и почему она так бесит, когда рядом появляется и все внимание Северус на себя перетягивает, ничего тебе не оставляя.       С каких пор ты такой жадной стала?       Уводишь юную Северус глубже в лес, где вас никто не найдет, а на деревьях неизвестные тебе цветы растут. Она порой собирала их и у берега озера несложные зелья варила или в книги складывала, чтобы высушить и в письма вклыдывать. И тебе хотелось бы хоть одно письмо от нее получить и выучить наизусть острый почерк. Но летом вы никогда не общались, пусть она и знала твой адрес.       Не верила тебе. Никому не верила, кроме своей солнечной Лили. Лишь ей все рассказывала без утайки, а тебе словно нехотя, шепотом, замолкая надолго, будто бы ждала, когда ты устанешь слушать ее и уйдешь. Перед тобой ведь целый мир открыт, а перед ней — старая книга с пометками между строк.       И когда перед третьим вашим летом ты вновь ее за руку берешь, чтобы к озеру отвести, Северус не выдерживает, взрывается, как иногда мутные жижи в ее котелках.       — Зачем ты носишься со мной?! — впервые голос подняла. — Чего добиваешься?       Ответить честно или обмануть?       — Не знаю, — и честный ответ все равно похож на попытку увильнуть.       В ее черных глазах бурлили вселенные, а голос охрип моментально. В твоей голове — сотни мыслей, но ни одна из них задерживаться не спешила. Прогулки у озера, ее острые коленки, новое ароматное зелье в старом котелке, содранные ладони, порванная мантия и твоя непривычно широкая улыбка, когда даришь ей набор колбочек…       Ты действительно не знала ответ. А Северус не поверила бы ни одному. Ведь всем плевать на нее, а ты… так похожа на этих всех.       Так не похожа на ее Лили.