Парамита

– А если я скажу, что мы нашли тело Эдуарда? Кривить душой, думает Антон, - это необходимый профессиональный навык. Навык, который, к собственному сожалению, абсолютно отсутствует у парня. Конечно, в жизни он прибегает ко лжи, но виртуозно лгать в лицо подозреваемым, свидетелям или иным лицам, дабы добиться необходимой информации, выходит у него из рук вон плохо. Из взрослого двадцатипятилетнего парня он вмиг превращается в нашкодившего восьмиклассника, которого пристыдили за шалость перед всем классом. По натуре своей он мягкий, учтивый, вежливый и ещё пять любых синонимов, которые набьют ему цену. Точно сошедший из книжек про образцовых полицейских. Тех, что любые задачки решают на раз-два, бросаются в погоню за преступником ради бабушкиного кошелька, в котором от силы тыщи две лежит, а так же совершенно геройски кидаются под пули. Когда Позов однажды заявляет, что Антон строит из себя нечто из вышеперечисленного, Шастун ужасно бесится. Во-первых, потому что он никогда не поступит так, как книжные идеалы. И то ли дело в присутствии мозгов, то ли бешеного страха. Во-вторых, потому что после слов Димы чувствует себя абсолютно потерянным и обречённо зависшим меж двух образов. До карикатурного злого полицейского он очевидно не дотягивает, но и до идеала очень далёк. Такой себе средний Антон Шастун, который в очередной раз пытается лгать, но… Анна Павловна шумно выдыхает, взмахивая руками. А парень, стоящий напротив, хмурится и ждёт обратной связи. Но женщина, кажется, вообще его не замечает. Она покачивает головой из стороны в сторону и рукой указывает куда-то вдаль, видимо, подумав, что из её скромных жестов Антон поймёт абсолютно всё. Но чуда не случается – Шастун понимает абсолютное ничего и лишь надеется, что схитрить ему в этот раз удаётся. Однако. – Это совершенно невозможно, – Анна Павловна продолжает энергично качать головой из стороны в сторону, – Эдуард сейчас на олимпиаде, молодой человек! - резво взмахивает руками она и упрекает, – Как вы вообще можете такое утверждать? Антон же слышит: «Как вы можете вот так нелепо мне врать?», ведь признаёт, что заход был слишком глупый и, наверное, отчаянный. Наверняка он ещё глядел на Анну Павловну в тот момент глазами кота из Шрека, намекая: «Ну, пожалуйста, ну, скажите….». Собственный провал злит, но Шастун все же старается не терять лицо. На автомате он распрямляет и без того ровную спину и поднимает руки перед собой, призывая женщину к спокойному диалогу, нить которого была разорвана неудачным выпадом опера: – Послушайте, Анна Павловна… – нарочито вежливо вновь начинает Шастун, но по взгляду дикектрисы пансиона уже читает – разговор окончен. – Я не хочу слушать небылицы, молодой человек, – чеканит женщина и небрежным движением руки указывает оперуполномоченному на дверь, – Вы и без того много чего наговорили, боже упаси, – отрезает Анна Павловна и взглядом упирается в аккуратно разложенные перед собой бумаги, отчётливо давая понять, что оперуполномоченный Антон Шастун абсолютно свободен. Такой себе средний Антон Шастун, вновь оставшийся не у дел. – До встречи, – все ещё держа марку, отвечает он и спешит на выход, пока в спину ему летит «Не дай бог, молодой человек, не дай бог!». Но Шастун на реплику женщины лишь усмехается и не сомневается, что как минимум ещё несколько встреч у них состоится. Как только он прикрывает за собой дверь, то сталкивается с западней в виде десятка глаз, что бесстыдно исследуют опера с ног до головы. Шастун нарочито небрежно окидывает взглядом холл пансиона «Феникс», а точнее - скопившихся в нем детей, и было собирается двинуться в сторону двери, как слышит знакомую мелодию собственного мобильного. Отойдя подальше от кабинета Анны Павловны, Антон морщится и совсем нехотя принимает вызов. Очевидно неприятный разговор в стиле «Ну?». – Как успехи? – без лишних слов с другого конца трубки вопрошает Позов, а Шастун лишь громко усмехается. Потому что, во-первых, оказывается правым, а, во-вторых, потому что надеется, что такая реакция даст все ответы за него. Позов же добавляет нетерпеливое «Шаст?» и все-таки заставляет парня заговорить: – Она говорит, что он на олимпиаде. И все тоже самое, что и два раза до этого. Сначала я не мог его увидеть, так как он был в своём кружке по волейболу, - пародируя тон женщины, начинает перечислять Антон «успехи» предыдущих поездок, – потом его класс был на уличной физ-ре, а сейчас Выграновский пишет олимпиаду. Чудо-мальчик, – не удерживается от ироничного комментария Антон, а Дима на том конце недовольно цокает: – И когда он вернётся? – Что-то мне подсказывает, что уже никогда, – хмыкает Шастун, вспоминая о теле (хотя он и не забывает, если быть честным), найденном в Москве, и бросает взгляд в окно – там пасмурно, холодно и сыро. В принципе, рвение сбежать подальше от этой до ужаса милой женщины, с чьего лица, как кажется Антону, никогда не сходит дежурная улыбка, Шастун прекрасно разделяет. Но не понимает, почему все, с кем имел честь побеседовать Антон в этом чудо-месте, утверждают, что никакой пропажи не было? Верить в то, что это действительно так, получается едва ли. И самое прямое тому подтверждение - уже третья сорванная встреча под (несомненно) весомым аргументом. Физкультура, олимпиада, а четвёртой причиной наверняка будет вышивание крестиком. И Антона до дрожи раздражает сложившаяся ситуация. По факту руки его связаны и Анна Павловна имеет абсолютное право вышвыривать его за порог каждый раз, когда он подъезжает к ее «детищу». «Детище», кстати, представляет собой отреставрированное трехэтажное здание, занимающее совсем немало территории. Оно находится практически в черте города и со всех сторон угождает в объятия леса. Именно поэтому, когда Антон впервые появляется на пороге «Феникса», он едва удерживается от того, чтобы не уронить челюсть, представив, как здесь бывает красиво летом. Но сейчас живописный пансион не волнует Шастуна от слова «совсем». Куда больше его озадачивает тот факт, что из Москвы присылают подкрепление по причине полного отсутствия каких-либо данных. Когда Антон узнаёт от Воли эту информацию, то думает, что большего издевательства над ним придумать сложно. Ведь казалось бы – на руках имя, фамилия, отчество, место проживания и учебы, а по факту – все ещё целое ничего. Целое ничего, существующее из-за того, что Выграновский Эдуард «никуда и не пропадал, разумеется, а заявление это - неудачная шутка и всё тут». Именно так в первую встречу отвечает Анна Петровна с невозмутимым видом, а после предлагает Антону побеседовать с одноклассниками мальчика, пока тот закидывает мячи. Но последующие разговоры не дают Шастуну ничего. И потому Антон искренне недоумевает: может, проблема лишь в том, что он плохой опер?.. …Однако если бы Шастуна спросили, необходима ли ему помощь, то он бы, конечно, отказался. Не маленький мальчик все-таки, да и результаты вполне приемлемые показывал. Но проблема одна - его не спросили.

***

– То есть? – То и есть. Ужасно интеллектуальный диалог разворачивается между Арсением и Серёжей, когда они подъезжают к Владимиру, на который уже опустились сумерки. – То есть, - нарочито медленным тоном опять начинает Попов, будто сам не верит в то, что произносит, – единственное, что выяснили эти следопыты - это личность пропавшего? – Именно так, – легко соглашается Матвиенко, глядя в окно в практически безуспешных попытках рассмотреть город. Большую часть поездки он (разумеется) пропустил, так как отсутствие сна в полной мере дало о себе знать, как только Арсений надавил на педаль газа и они выдвинулись в область. – Прошло шесть дней? – Удивительная точность, Арсений Сергеевич! – ухмыляется Матвиенко, а потом все же переводит взгляд на друга. Тот устало сжимает руль и явно не разделяет настроение Серёжи. Этот факт чуть успокаивает мужчину и он тише добавляет, пытаясь приободрить, – Я думаю, мы быстро все выясним. – Но проблема в том, Серёж, почему они ничего не выяснили? – словно не слыша ни слов, ни тона друга, спрашивает Арсений, – Ведь, если бы всё было так элементарно, мы бы не сидели здесь. – Да кто их знает! – отзывается Серёжа, взмахивая руками, – Но опыта у нас все равно побольше будет. Особенно, если на двоих, – последняя фраза неожиданно даже для самого Арсения веселит его и потому он рикошет: – Ты сюда посоревноваться приехал? – Попов заинтересовано переводит взгляд на друга, стараясь из-за всех сил взбодриться. А Матвиенко вместо ответа лишь разводит руками. – А сам-то? – Я сюда приехал за правдой, мой друг, за правдой, – вмиг меняя интонацию и настроение, парирует Попов и наблюдает за тем, как уставшая улыбка растягивается на лице Серёжи. И потом улыбается сам. Иногда - как и сейчас - Попов ловит себя на мысли, что в тандеме с Матвиенко он может и горы свернуть. И вообще ему кажется, что нет в мире ничего, что невозможно для них. Он даже убеждён в вышеперечисленном, но никогда не озвучивает своих мыслей вслух. Слишком боится, наверное, что Серёжа в ответ лишь рассмеется и не придаст словам Арса какого-либо значения. А значение есть. И глубоко в душе Попов понимает, что Матвиенко никогда не поступит так, как из раза в раз поступает в голове у Арса, когда тот думает озвучить свои мысли, но… Но молчит. Оправдывает это тем фактом, что Серёжа и без слов прекрасно всё понимает. Ну или должен понимать. Они все же друзья. Или это так не работает?