Ничего хорошего в Ромашковой Долине

      Пока на втором этаже разворачивалась новая эпопея по поводу нового преступления, там, внизу, происходили странные вещи.       Крош очнулся без сил. Он лежал на спине, без возможности сделать даже самое легкое, самое неуловимое движение. Он лишь с небывалым изумлением наблюдал, как откуда-то сверху лились водопады благостного света, который очень нежно, осторожно, как бы играясь, щекотал его зрачки.       — «Глаза — зеркало души…» — подумал Крош, и с этой мыслью понял, что, должно быть, сквозь глаза этот свет скоро проникнет в его бренную душу.       Но с таким же небывалым, однако на этот раз совершенно дурным изумлением Крош обнаружил, что проникать… уже некуда.       Он понял, нет, он почувствовал… пустоту внутри. В самой несомненной уверенности ощутил — что-то покинуло его. Что-то вечное и потаенное, что-то, что заставляет любую тварь жить.       Крош положил голубую лапку на грудь…       — «Моя душа… Моя душа!»       Души больше не было. Глаза Кроша остекленели, наполнившись горькими слезами. Затем соленые капли потекли по щекам, быстро превратившись в целые ручейки, и прекрасные очи Кроша стали похожи на озерца, выходящие из берегов.       Крош не знал, сколько так пролежал и прорыдал. Когда слезы закончились, силы иссякли, а суставы предательски затекли, Крош усилием воли заставил себя подняться на ноги.       Свет куда-то исчез. Теперь Кроша окружала лишь темнота. Он стал оглядываться по сторонам и довольно скоро заметил слева от себя большое пятно. Оно было чернее черного, выделялось на фоне остального мрака. Поразмыслив, что, должно быть, это какой-то тоннель, Крош шагнул в участок насыщенной, матерчатой мглы.       Ощущая себя фантомом, почти потерявшим все живые чувства, Крош медленно шел по тоннелю, вытянув руки перед собой. Вскоре он стал ощущать, будто температура растет. Чем дальше, тем сильнее дыхание неизвестного огненного источника нагревало его кожу, но Крош не останавливался. Он лишь удивленно повел бровями, когда где-то впереди, въевшись во мрак, засверкали маленькие искорки.       Крош замер на месте, когда вышел из тоннеля. Перед ним была каменная поверхность лишь около трех метров шириной, а дальше была бездна. Крош подошел к обрыву и разинул рот.       Там, внизу, бурлил океан лавы, среди которого встречались редкие базальтовые островки, изящно расчерченные лавовыми прожилками. Раскаленные массы стихии дымились и булькали, каждую секунду плескаясь салютами горячих струй. Крош проследил течение — лава держала курс куда-то вдаль. Заяц напряг зоркие зрачки и разглядел за завесой густого тумана стены адского города. Потоки лавы, разделяясь на множество ветвей, затекали по длинным рвам прямо под стены.       Крош вздрогнул. Чье-то слабое, но от этого еще более жуткое дыхание пульсировало на его спине. Чувствуя, как шерсть встает частоколом, Крош медленно-медленно, осторожно, словно под мушкой, повернулся назад.       В следующий миг Крош дернулся так, что чуть не свалился с обрыва. Но удержался. Восстановив равновесие, он задрожал, как замерзший гусь, и испуганно поджал уши. Перед ним, всего в двух шагах, висел призрак.       Всамделишный призрак. Да ладно это, подумаешь, привидение увидеть… Крош их не боялся. Но этот был не чем иным, как духом покойного Бараша.       — «Вот и настал час расплаты» — мелькнуло у Кроша.       У него в голове уже начали неистовым калейдоскопом вращаться пейзажи всех кругов ада, которые могли его ждать, но вдруг призрачный Бараш произнес:       — «Не бойся. Я постараюсь вытащить нас отсюда».       Ээ… Что? Крош впал в секундный ступор, но затем, осознав услышанное, в миг оживился:       — «П-п-правда? Ты спасешь меня?»       — «Да, — на удивление доброжелательным голосом ответил Бараш, — но для начала я задам тебе один вопрос».       Крош показательно выпрямил уши.       — «Зачем? — Голос Бараша заметно похолодел. — Зачем ты это сделал? Я хочу слышать причину».       Крош виновато опустил глаза. Поджал губы, выказывая сожаление. А затем промолвил мистический ответ, который объяснял одновременно и все, и ничего:       — «The evil made me do it».

Продолжение следует...