Ничего хорошего в Ромашковой Долине

      Подобно тому, как листья падают с наступлением осени, на войско пингвинов падали ракеты. Подобно тому, как весной распускаются почки, они взрывались, распускаясь букетами яркого пламени. И подобно тому, как в марте тает снег, таяли жизни фашистов.       Их лидер, Пин, был подобен царю Леониду, который героически умирал последним из спартанцев, пронзенный множеством стрел. Прямо сейчас он полз на четвереньках, куда глядели его выжженные глаза, и стонал от множества осколков, проникших в кожу и плоть.       А что Лосяш? Он был подобен неистребимому асу, или же ветру, или богу грома Сьяргифу, который несся по небу на своих колесницах.       Сквозь контуженный разум Пин слышал новые и новые взрывы, свист ракет, вопли пингвинов и отдаленный, будто призрачный голос с неба:       — Сосите мои рога!       Лосяшу надоело, и он перешел с ракет на бомбы. Проносясь над простором всего пингвиньего королевства, он громил замки, крепости и форпосты, скидывая самые разнообразные виды бомб. Одни повергали все вокруг в полыхающий огненный хаос, другие взрывались стужей, создавая на месте падения настоящий ледяной ад. Третьи распыляли ядовитые газы и жидкости, четвертые сеяли чуму, пятые — убийственные флюиды Скверны.       Прошло еще полчаса. Повсюду смерть, хаос и разруха. Лосяш продолжал утюжить небо, вошел во вкус, поймал такой кураж, что уже сбился со счета пущенных ракет и бомб. Скоро они закончились, и новоиспеченный ас взялся за авиационную пушку.       Тем временем Пин сумел отползти в укрытие. Под навесом конюшни, что располагалась во дворе одного из замков, он увидел трех своих воинов — Свейна, Гильфи и Дитриха.       Они сидели и помогали друг другу с ранами. Как только они заметили своего вождя, сразу бросились к нему и дотащили до самого безопасного угла конюшни.       Пока Пин, кряхтя кровью, бубнел что-то предсмертно-философское, воины принялись за его раны. Свейн обмотал вождя бинтами с мазью тысячелистника, Гильфи наложил на глаза повязку, смоченную в настое женьшеня, а Дитрих напоил отваром пижмы и помолился:       — Один Всеотец! Прошу тебя, о великий, дай силы нашему светоносному вождю, позволь ему жить!       Один, кажется, не внял молитвам. Пин умирал.       — Прошу тебя! — воззрел в потолок Дитрих. — Если нет больше сил у нашего вождя, прошу тебя, Один, дай ему часть своей силы!       И тут, кажется, Один услышал молитву. Сквозь соломенную крышу просочился свет, раздался гром, затем крыша содрогнулась и вспыхнула, а молния ударила прямо в Пина.       Глаза его загорелись ледяным пламенем. Спустя пару секунд Пин увеличился в размерах, так, что стал в два раза больше. Он со зловещим хрипом поднялся на ноги. Развел в стороны крылья. Чудесным образом в одном из них появилась огромная булава, в другом — меч. Тело Пина обросло доспехом, голову покрыл шлем. Под пятой точкой явился красивый, благородный пегас, и Пин, издав боевой клич, сквозь пробитую крышу устремился в небо.

***