Дикий взгляд

Андрей засунул руку в карман; две бумажки зашелестели, будто давая понять, что всё ещё здесь. «Он же сказал двенадцать рублей?» — без какой-либо уверенности уточнил он у самого себя. Один червонец и пять рублей — вот всё, что скопил за месяц. Хоть работы в городе и было полно, денег платили мало. Вдалеке показалась знакомая крыша; Андрей ускорил шаг. Ещё пару минут, и он мог явно увидеть фонарь над входом. «Нашёл!» — Та-а-ак, Гретхен… Узловатый сухонький палец водил по строчкам и вдруг остановился. — Ага! Шестая комната, — Метальников кивнул в сторону лестницы. — Второй этаж, самая дальняя правая. — Спасибо! — Андрей рванул было, но цепкая рука Метальникова ухватила его локоть. — Э-э, не так быстро, — протянул он добродушно. — Сначала деньги. «Точно!» — Андрей хлопнул себя по лбу и полез в карман. — Вот, двенадцать рублей. Метальников пристально посмотрел на купюры, прищурился, словно пытаясь найти фальш. Наконец, он убрал деньги в ящик стола и улыбнулся. — Всё прекрасно, молодой человек. Ну же, теперь идите. — Гретхен! Дверь громыхнула от сильного удара, и перед Андреем возникла небольшая и достаточно светлая комнатка. Гретхен вскочила со стула в углу. — Наконец-то! — радостно воскликнула она и подбежала к Андрею. — Собирай вещи, какие есть, и пошли, — сказал он, осторожно приобнимая жмущуюся к нему Гретхен. — Я уже в чемодан всё сложила. — Отлично, тогда пойдём. Кивнув на прощание Метальникову и выглянувшему из комнаты за стойкой Нильсу, Андрей вышел. — Куда теперь? — поинтересовалась Гретхен, смешно щурясь от яркого солнца. Андрей вскинул голову. — У меня от родителей комната в коммуналке осталась. Только вот… — Что? — Соседи уж больно любопытные. Их хлебом не корми — дай только нос свой куда не надо засунуть! — А если обо мне прознают — донесут? Он безрадостно закивал. — Придумать что-то надо. Поехали к Вадику. Вадик ходил туда-сюда по комнате, периодически издавая звуки вроде «Хм-м», «Так-так-так» и «Ага». Наконец он остановился и с довольным видом поднял указательный палец. — Придумал? — с надеждой спросил Андрей. Друг кивнул. — Скажи, что это дочь сослуживца, который погиб на фронте и попросил тебя её приютить. — Ага, — Андрей сразу же стух, — а того, что она по-русски ни бельмеса, зато по-немецки шпарит, не заметит никто, да? Вадим задумчиво выпятил подбородок. — Ну, пусть тогда глухонемой притворяется, — он развёл руками. — Что ещё остаётся? — Ладно, — Андрей поднялся с табуретки и посмотрел на Гретхен. — Мысли-то дельные, авось, прокатит. Спасибо. В комнате всё было в точности как и до войны. Так же стоял обшарпанный письменный стол со стулом, так же скрипели пружины кровати, раскладушка так же была любовно застелена одеялом. Не хватало главного. — Коваль! Андрей обернулся, радостно улыбаясь. Сегодня принесли почту, значит, и ему весточка пришла. — От брата. — А от родителей нет? — спросил Андрей, открывая письмо. Ефим Олегович смотрел на него с какой-то странной жалостью. «Маму с папой повесили фашисты. Командовал Рауль Таннеберг. Пытались разбить его отряд, не получилось. Силён, немецкое отродье. Крепись.» — А потом и Серёгу тоже… — с застарелой болью в голосе прошептал он себе под нос. — Ба-атюшки, кто вернулся! Андрюш, ты, что ли? Таисия Иосифовна, очень тучная соседка, которую Андрей помнил ещё с детства, развешивала в коридоре бельё. По радио из чьей-то комнаты играла классическая музыка. — Здрасьте, Таись Иосифовна, — поздоровался Андрей. — Да, вернулся вот. Ездил по делам. Соседка уважительно закивала головой. — Большой уже стал, деловой, — со вздохом проговорила она. — Лена с Володей гордилсь бы. Гадина фашистская, чтоб она до конца вся издохла! — Уже сдохли, — сухо ответил Андрей и вышел на лестничную площадку. Гретхен, бледная и тощая, почти сливалась со стенами. Он жестом подозвал её к себе. — Помнишь свою роль? Она кивнула. Андрей осторожно потрепал её по жиденьким волосам и подтолкнул вперёд, в коммуналку. Таисия Иосифовна удивлённо посмотрела на Гретхен. — Прошу любить и жаловать, это Маша, — поспешил представить её Андрей. — Мы с её отцом воевали. Сиротой осталась, ну, я и приютил. Она девчонка хорошая, правда, глухонемая. — Худая такая… — соседка закачала головой. — Война, что поделать? «От одной проблемы избавились, — мысленно выдохнул Андрей. — Она быстро всем всё разнесёт» — Ну, обустраивайся, — поставив чемоданчик Гретхен в центр комнаты, пропыхтел Андрей. Девчонка присела на раскладушку. — Есть хочешь? Еды, конечно, мало, но хотя бы что-то. Она замотала головой и присела на пол, открывая свой чемоданчик. Вещей там и впрямь было немного: платье, грязная юбка, деревянный гребень со сломанными зубчиками, какая-то книга и чёрно-белая фотография. — Можно посмотреть? Гретхен кивнула, и Андрей осторожно взял фотографию. На ней широко улыбалась румяная девочка с густыми белыми косами и блестящими светлыми глазами. — Это ты? — Да, — еле слышно прошелестела она. — Мне тогда двенадцать было. Нас в тот день ещё с сестрой фотографировали. — У тебя есть сестра? — Да, старшая. Лена. — Красивое имя, — задумчиво произнёс Андрей. — Мою маму тоже так звали. — «Звали»? Гретхен удивлённо подняла брови. — Да. Звали. Её и папу… во время войны… — Оу… — она неловко опустила голову. — Мне жаль. — Всё нормально, — он замахал руками. — Я… уже привык. А ты бледная такая, может, отдохнёшь пока? Гретхен, чуть подумав, кивнула и прилегла на раскладушку. Андрей поспешно достал пуховое одеяло — для лета, пожалуй, слишком толстое, но тонкое очень колючее, — и дал его ей. Она завернулась в одеяло, и Андрей вдруг подумал, что она очень похожа на цыплёнка: маленькая, беспомощная, слабая. «Надо её поскорее семье вернуть. Она тут не выживет» Утро в коммунальной квартире всегда было одним и тем же. Тщедушный библиотекарь с очень неподходящим ему именем Лев Вячеславович намазывал прозрачный слой масла на тонкий кусочек хлеба, его вечно молодая жена Тонечка беззаботно щебетала с соседкой-ровесницей Аллой Фёдоровной, укачивая на руках годовалого сына. Единственное, что изменилось сегодня — на трёхногой табуретке, сжавшись, сидела Гретхен. С ней время от времени пытались заговорить излишне любопытные соседи, но тут же тушевались, поймав на себе красноречивый взгляд Андрея. — Говорю же: глухонемая она! — в который раз повторял он, поставив помытую кружку в чуть покосившийся шкафчик. Алла Фёдоровна недовольно поджала и без того тонкие губы и снова повернулась к Тонечке. Андрей жестом подозвал к себе Гретхен, и они вместе пошли в комнату. — Мне на работу надо, — понизив голос до едва слышного шёпота, сказал он. — Вернусь только к вечеру. Одна справишься? Она кивнула, и Андрей, потрепав её по голове, начал собираться. Солнце начало клониться к горизонту. Воздух был плотным и душным, но уже чувствовался дух вечерней прохлады. Ноги в старых, но удобных ботинках ступали по запылённому тротуару. «Надеюсь, с Гретхен там всё хорошо», — подумал Андрей, чуть ускоряя шаг. Конечно, соседи приняли её вполне добродушно, это успокаивало, но необходимо было соблюдать бдительность. Одна ошибка — и им обоим конец. Судя по звукам, все уже давно вернулись. Андрей прошёл по коридору, попутно поздоровавшись со Львом Вячеславовичем, и завернул в свою комнату. Увидев Гретхен целой и невредимой, он мысленно выдохнул. — Всё в порядке? Она подняла на него взгляд, оторвавшись от книжки, и кивнула. — Ты ела? Вновь кивок. — Там горбушка хлеба оставалась… А, и огурцы маринованные. Очень вкусно. — Хорошо, — произнёс Андрей, а про себя подумал, что неплохо было бы ей есть побольше.

***

«Он что-то подозревает!» Андрей боковым зрением видел, с каким недоверием смотрит на него и Гретхен Лев Вячеславович. Треснувшие очки делали его и без того выпуклые прозрачные глаза похожими на рыбьи. Вряд ли он, конечно, стал бы устраивать скандал на всю квартиру, но вот втихую обратиться в определённые органы — вполне, поэтому с ним стоило, наверное, быть особенно осторожным. Андрей решительно взял Гретхен за руку и отвёл в комнату. — Он что-то подозревает, — заперев дверь, озвучил он свои мысли. — Почему? Андрей неопределённо развёл руками. — В любом случае, нам нужно сейчас быть ещё более осторожными. Постарайся не выходить из комнаты, когда меня нет дома. Еду я тебе сюда буду приносить. Она кивнула, затем подошла к письменному столу и указала на выцветшую фотографию. — Давно хотела спросить, кто на этом фото? У Андрея сжалось сердце. — Здесь… Здесь семья наша. Брат Серёга, мама, — он водил пальцем от одного до боли родного лица до другого, — папа и я. — А где они сейчас? Андрей надолго застыл, невидящим взглядом смотря на фотографию, после чего повернулся к Гретхен. Большие бесцветные глаза глядели на него с детской наивностью и интересом. — Их нет. Не бери в голову. Гретхен свела редкие брови к переносице, но ничего не сказала. В следующий вечер Андрей старался как можно быстрее вернуться домой. Какое-то непонятное, иррациональное чувство гнало его; тревога за Гретхен гнала домой. Ещё на лестничной клетке он понял, что его переживания были не напрасны. — Ты кто?! Ты что тут делаешь вообще?! Да вас, немцев, отстреливать надо! — визжала Тонечка; ещё человека четыре галдели и поддакивали ей. Андрей вбежал в коммуналку. — Вы чего тут устроили? Тут же несколько пар обозлённых глаз уставились на него. — Ты кого сюда привёл, а?! — выскочила вперёд Таисия Иосифовна, тыкая пальцем на сжавшуюся в комочек Гретхен. — А это не ваше собачье дело! — он схватил девчушку за тощую руку и прижал к себе. Она вся тряслась. — Как это «не наше»? Очень даже наше! Мы вообще сейчас в милицию по… — Не лезь, кому говорят! — Андрей сорвался на крик. Таисия Иосифовна театрально открыла рот и прижала ладони к мясистым щекам. — Лё-ё-ёша! — протяжно закричала она. Из комнаты, пошатываясь, вышел облысевший мужик с красным лицом. — Чего? — протрубил он. — Разберись вот с этим вот! — соседка неуклюже подскочила к мужу, указывая на Андрея. — Он мне хамит! Алексей Витальевич поскрёб отросшую щетину и встал напротив Андрея. — Так, — наконец рыкнул он, — ты чего вообще хамишь? От него невыносимо несло перегаром. — Меньше в чужие дела надо лезть. С каждой секундой становилось ясно: драки не избежать. Андрей напрягся. — А ты тут не указывай, — быковал сосед, надвигаясь своей тушей. — Ишь, нашёлся тут командир… — А то что? В драку полезешь? Иди проспись сначала! Алексей Витальевич смерил его долгим размытым взглядом, после чего неловко выбросил кулак вперёд; Андрей с лёгкостью увернулся и ударил его под дых. Он тяжело свалился на пол. Соседи притихли. — Ещё раз кто-нибудь к нам полезет!.. — угрожающе начал Андрей и медленно окинул всех взглядом, который, по идее, должен был подействовать сильнее любых слов. Он подействовал. Недовольно бурча, соседи рассосались по своим комнатам, оставив в коридоре Андрея, Гретхен и остатки напряжения в воздухе. — Ты как? — Нормально. Можно больше не скрываться. Они всё знают. Андрей помолчал пару секунд. — Ну, хоть что-то хорошее, — он посмотрел на неё. — Ведь так? Гретхен тут же кивнула. — Да. Всё так. Я устала, можно пойти спать? — Да, конечно, — спохватился Андрей. — Я тоже скоро пойду. — Хорошо, — еле слышно ответила она и — Андрей сначала подумал, что ему показалось, — едва заметно улыбнулась. Следующее утро на удивление прошло спокойно. Да, соседи смотрели на них зверем и почти не разговаривали, но никто, видимо, не собирался никуда заявлять или хотя бы скандалить. Так что Андрей был почти спокоен. Алексей Витальевич не поднял на них взгляд, даже когда Гретхен случайно задела рукой его почти пустую бутылку водки. Алла Фёдоровна закрыла окно и включила радио. — Классическая музыка успокаивает моего Сёмочку, — будто оправдывалась она. Тонечка и Таисия Иосифовна умилённо закивали. — А мы вовсе и не против, — прощебетала Тонечка. — Уж лучше музыку слушать, чем… Фразу она почему-то решила не заканчивать. Этот день на заводе отчего-то выдался особенно трудным. Единственное, чего теперь хотелось Андрею — добраться до дома и лечь спать как можно скорее. Он смог лишь кивнуть Гретхен в знак приветствия и свалился на кровать как был, в уличной одежде. Долгожданное чувство расслабленности наполнило всё тело. Внезапно что-то чужеродное медленно, словно змея, заползло на него. Андрей напрягся. Полусонный разум пытался найти рациональное объяснение, в то время как инстинкты отчаянно кричали, что пора убираться отсюда как можно скорее. Только через несколько мгновений — мучительно долгих мгновений! — он понял, что это Гретхен заботливо укрыла его одеялом. Он улыбнулся.