Петербургские истории

Половина месяца прошла тихо и спокойно: мы закончили официально практику и теперь просто работали в столовой – Никанор сам предложил, между прочим! Благодаря неоценимой помощи опять-таки Никанора, а еще – Светки, мы с Нинкой написали роскошнейшие отчеты по практике, проиллюстрированные ксероксами нужных в работе бланков и даже фотографиями (Васяндр, оказывается, любит фотографировать, вот Никанор и разрешил)! При первой же возможности я подсунула подаренные ксероксы шефу, он впечатлился, так что теперь в меню столовой появились те самые свиные пятачки по-викториански. Очень специфическое блюдо оказалось, но народу неожиданно понравилось. Это было незабываемо! Сначала мы приготовили их в единичном экземпляре, в порядке эксперимента. Продегустировали всем коллективом, обсудили. Потом Никанор сделал себе копию перевода рецепта и через какие-то высокие инстанции написал и оформил технологическую карту, заодно введя новую строчку в заводском меню. И это, кстати, тоже появилось в наших с Нинкой отчетах, в разделе: «Введение новых блюд в меню и разработка нормативной документации». Ой, представляю лицо нашей руководительницы практики!.. Никанорова ведь просто обожает историю кулинарии!.. Пятерки нам обеспечены, так бабушка сказала. А пятерки за практику – это улучшение выпускной характеристики и шанс на лучшее трудоустройство. Дома шло все своим чередом: честно сдавший экзамен Димитрий теперь изучал простые супы и приготовление блюд из мяса, а еще мы с тетей Олей научили его правильно стирать и гладить. Мальчик впечатлился. Настолько, что подарил мне еще одну папочку со старинными рецептами, а еще тете Оле тоже чего-то подарил. Кажется, справочку какую-то нужную помог легко и бесплатно выправить. Ну что ж, Дима молодец – постепенно врастает в Питерскую реальность, заводит полезные связи и знакомства. Возможно, и мне это пригодится в будущем. Стреги живут долго, всякое может быть. Бабушке, между прочим, больше пятидесяти никто не дает, а ей уже семьдесят! Так что, делаем выводы. Все-таки особого времени я на Диму не трачу, совмещаю со своими делами. Вот и сейчас, пока я готовлю обед на неделю, велела Диме сварить побольше вареной картошки: запеканка – это вкусно, экономно и разнообразно. И пусть пока он будет пользоваться моим инвентарем, вещи – дело наживное. – Готово! – соседушко закончил работать толкушкой и протянул мне кастрюлю. – Отлично. Масло готово? А яйцо? – Вот! – Нагрей в кружке масло, чтобы растаяло, а пока вбей в пюре яйцо. И перемешивай. Смотри, чтобы масло не сгорело!.. – Хорошо. Мальчик занялся делом, а я повернулась к своей плите. В кухню вплыла Люська. Стрельнув глазами в нашу сторону, она достала из шкафчика кастрюльку и миску. Впрочем, что она там делает – мне без разницы. – Криста? – вошла бабушка. – А? – я отвлеклась от борща. – Официально сообщаю, что завтра к нам придут гости. – Профессор Юрковский? – Нет, Августина. Ты же помнишь, что у нее аллергия на яблоки? – Да, бабушка. Тогда, может, сделаем просто бисквит? – Не парься, внуча. Я все равно сейчас поеду в университет, ненадолго. Зайду в магазин и куплю что-нибудь готовое. – Кажется, ей очень понравилось бисквитное полено с цукатами. Борщ подойдет для ее светлости? – Твой борщ подойдет и для ее величества, Криста, – бабуля меня обняла и чмокнула в щечку. Димитрий хихикнул, не отвлекаясь от дела. Я мигом обернулась: – Не ложкой, а венчиком!.. Дима поспешно его схватил и начал размешивать правильно. Бабушка ушла. Люська притащила себе две табуретки и села чистить картошку. Я заправила борщ окончательно и вернулась к овощам: хочу сделать рагу с курятиной, а для этого овощей надо много. – Криста, готово! – Димитрий показал мне кастрюлю. – Молодец. Теперь займись формой. Помнишь, как? – Смазать маслом и посыпать сухарями! – отбарабанил ученик. – Умничка. Действуй! Люська привстала и начала издалека наблюдать. Я зыркнула в ее сторону, но пока промолчала. Дима подготовил форму и выложил половину пюре. Посмотрел в записи (я заставила его записать себе рецепт в особый блокнот) и достал заранее подготовленный фарш. Я кивнула, и он старательно разровнял его поверх слоя пюре. – Правильно, теперь остатки пюре, смазать яйцом и в духовку. – Ага… – Ну вот, молодец, – я кивнула и занялась обжаркой курицы, – теперь ты можешь делать себе запеканки. – Только форму себе куплю, – кивнул Димитрий, – и венчик с толкушкой! Подумал. – А сосиски туда добавлять можно? – Да все, что угодно, можно. И сосиски, и колбасу, и овощи. Сыром можно поверх яйца посыпать. – Кусочками? – Натертым на терке. – Ага!.. – он подумал. – Значит, терку тоже купить надо. – А у тебя разве нет? – Я у тети Оли одалживал. Но своя же лучше? – Однозначно лучше. Обжарив кусочки куриного филе, добавила в латку к овощам и поставила на медленный огонь. Ну вот… обед есть, ужин тоже есть, можно расслабиться. Люська чистила картошку. Дима сидел напротив своей плиты и что-то читал. Вот и мне тоже можно что-нибудь почитать. – А что ты читаешь? – Люськин голос прозвучал так внезапно, что я вздрогнула. Правда, спрашивала она не у меня, а у Димитрия. – Исследование периода Великой смуты. – А-а… – Люська и история родились в разных вселенных, поэтому девица мигом потеряла интерес. Снова тишина. Мы читали, соседка работала. Хлопнула дверь, и в кухню вкатилась Варфоломеевна: – Вы слышали?!. – полным восторга голосом начала она. Мы подняли головы и молча уставились на нее. – Писецкая преставилась!!! – возмутительно бодро сообщила соседка. – И чо?.. – вяло отозвалась Люська. Димитрий, как новичок, помалкивал и слушал. Меня лично эта новость никак не касалась, хотя чья-то смерть – это всегда плохо. Впрочем, с этим семейством я знакома с детства: Писецкие от века селились в этом доме наряду со Стриговыми, так что связи давнишние и крепкие, пусть и сугубо дальнесоседские. А кстати!.. – А ба мне почему перед уходом ничего не сказала?.. – я с сомнением пожала плечами. – Так вот-вот, только что, буквально!!! – Аннушка аж подпрыгивала. – Врешь ты все, Варфоломеевна, – Люська фыркнула, – на пустом месте ерунду выдумываешь. – Вот ей-богу!.. – Аннушка перекрестилась. – Погоди, Варфоломеевна, – я все-таки решила уточнить, – не части! Рассказывай все по порядку. – Так я и рассказываю!.. – она обиделась, – я сейчас из магазина шла, а возле парадной «Скорая» стоит, и на лестнице врачи выходят и говорят, что жалко старушку, могла бы еще жить и жить!.. А кто у нас наверху из стариков?! Да только одна Писецкая осталась-то! Остальные – все молодежь наприехавшая! Я подумала, что Аннушка в раже все приукрашивает: – Ну и что? Мало ли? Может, они вообще другой случай обсуждали. Они же фамилию не называли? – Нет, – нехотя согласилась сплетница. – Вот видишь?.. Врачи вообще пациентов не обсуждают на людях, потому что моветон. Соседка заметалась по кухне: было видно, как внутри нее борются сенсация со здравым смыслом. Я посмотрела на часы и занялась делом: подоспело время помешать рагу. Дима спохватился и выключил духовку: почти прошляпил время, но вроде все обошлось. – Ну как? Он открыл дверцу и схватил полотенце: – Не сгорело, только зарумянилось. – Отлично! Теперь тебе этого на обед и с собой, и на ужин, как минимум, на несколько дней хватит. А может, и на неделю. Хотя… неделю питаться одним и тем же скучно. Дима покивал и сообщил: – Ничего, я приятеля угощу. Он тоже один живет, поди, совсем забыл нормальную пищу. – И то верно. У него же нет соседки из кулинарного техникума! Мы поржали. Сосед забрал себе на поднос еду и ушел обедать. Люська закончила с картошкой, вымыла все и вдруг задумчиво выдала: – А ведь Писецкая-то была из купцов… Я обернулась: – И что? – Я краем уха слышала, как дворник кому-то рассказывал, что у них вся квартира деньгами забита. – Бред какой-то!.. – пожав плечами, продолжила работу. – А на какие шиши они вдруг свой бизнес начали? Стартовый капитал в любом случае нужен. Рэкетиры из них как из свиньи балерина, должностями не осчастливлены были при старой власти: не директора, не чиновники. Так откуда денежки? – Подумала и добавила, – а бизнес-то ведь не маленький, не ларек какой-нибудь. Я снова пожала плечами и ушла: пора было нести борщ на стол. А рагу пусть еще потушится. Бабушка металась по комнатам, собираясь. – Ты скоро? Борщ готов, надо пообедать. – Да-да, сейчас, – она сложила в портфель еще одну папку с бумагами и наконец-то успокоилась, – сегодня будет научный совет, надо подготовиться. – Ой, ба, не волнуйся! Да что эти птенчики тебе сделают?! Так, почирикают тихонечко, – я достала из холодильника баночку сметаны и помидоры кружочками с зеленью и маринадом в глубокой тарелке, нарезала хлеб. Бабушка засмеялась, подхватывая полотенце. Вернулась с вымытыми руками и уселась на свое место. За обедом я рассказала только что услышанную новость. – Ну… – бабушка подумала и пожала плечами, – я тоже думаю, что Аннушка ошиблась. Впрочем, даже если такое несчастье и случилось, нас с тобой это не касается. Я задумчиво помешала в тарелке: – Ба, а сколько Писецкие тут живут? – Хм, – она посмотрела на потолок, подсчитывая, – да лет восемьдесят точно живут! Если не дольше. А что? – Просто подумала, что из старожилов в нашем дворе совсем мало семей. Мы, Писецкие, и все? – Пожалуй… да. В нашем подъезде точно только мы. А вот насчет остальных не уверена. Надо бабушкин дневник посмотреть, она любила такое записывать. – Люська начала болтать, что в квартире Писецких наверняка клад. Как бы эта дура не вызвала что-нибудь нехорошее… – Посмотрим, – бабушка пожала плечами, подхватывая на кусочек хлеба помидорку, – вряд ли что-то такое страшное произойдет. Хотя… никогда нельзя исключать «принцип дурака». Я кивнула: принцип непредсказуемости дилетанта способен свести на нет самый точный расчет и подробный план. – Впрочем, – после паузы продолжила она, – Писецкие и в самом деле до революции купечествовали, это верно. Интересно, правда, откуда Люся это знает? Не верю, что Алевтина с ней откровенничала о подобных вещах. – Может, случайно услышала, или от того же дворника узнала. С другой стороны, Матвей Романыч Люську ни во что не ставит… хотя она сказала, что узнала именно от него. – Да кто уж теперь знает правду?.. Впрочем, это все ерунда. Ты выучила новые гимны? – Ага. И гимны, и ритуалы. Все, что ты давала. А что? – Надо будет съездить в одно место, поучишься работать с городскими местами Силы. Тут есть свои особенности. Пожалуй, в субботу будет в самый раз. – Хорошо, ба. Надо, так надо. В субботу мы поехали в центр города. Рано утром на метро, потом по Невскому проспекту, до набережной. Остановились где-то посередине Галерной улицы. Бабушка огляделась: – Сюда. Зашли за угол и через низенькую подворотню проникли в один из дворов. Вяло просыпающийся субботним утром город не баловал прохожими, дворик же был и вовсе безлюдным. Бабушка велела мне встать посередине и закрыть глаза. – Прислушайся к себе. Что ты чувствуешь? Я послушалась. Сначала ничего не было, а потом… словно струна гудит басом на самой границе слышимости. Это и сообщила, а потом добавила: – А еще как легкий морозец где-то в кобчике. – Отлично, умница. Помнишь, что чувствовала в парке и лесу? – Да. Тогда было тепло и как… бурлящая вода снизу вверх. И хотелось смеяться. – Именно. Тогда мы с тобой черпали природную энергию. Здесь, в городе, из-за слишком большого количества камня и металла, а также под влиянием плотного населения, прорывающиеся источники Силы изменены. Но с ними тоже возможно работать. Она показала мне, как правильно дышать и работать с энергией. Заставила провести простенький ритуальчик поиска. Нашли только остаточные эманации каких-то давних смертей. Ба сказала, что в старом городе это нормально: при такой скученности нет дома, где кто-нибудь когда-нибудь не умер. – А теперь… – она достала из сумки следующий сверток с инструментами. Но что теперь, я услышать не успела: из парадной вышел дядька и прямиком направился к нам. Бабушка выпрямилась и как-то… напряглась. Я тоже невольно пришла в «полную боевую готовность»: уж слишком странно он выглядел на первый, да и на второй взгляд. Нет, ничего особенного: под сорок, среднего роста, средней комплекции, с усиками щеточкой… немного смахивает на некормленую крыску. И масти под стать – серенько-мышастой. И глазки у него тоже желтовато-серенькие… Но вот пятой точкой чую опасность! – Здрасьте, – дядька как-то особо растянул слог «ась», отчего приветствие стало немного насмешливым. – И тебе не хворать, – ба как-то по-особому плавно выдвинулась вперед, чтобы загородить меня, – что, не спится?.. Я хлопнула глазами: они что, знакомы?!.. – Да вот… – он театрально развел руками, – как-то не привычно ложиться на пустой желудок. – А что так?.. – подчеркнуто участливо протянула ба, – ай, помочь чем? – А что, можете? – мужичок вдруг облизнулся и почему-то посмотрел прямо на меня. – Даже не думай, куби! – в голосе бабушки почувствовалась угроза. Куби?!. Это что такое?! Я лихорадочно принялась вспоминать сленг и вообще, «уличные словечки», но ничего такого похожего не вспоминалось. – Э-а?.. – он сделал шаг ко мне. Но в бабушкином кулаке вдруг что-то сверкнуло. Дядька отпрянул, зашипев и почему-то закрывая рукой глаза. – Не нравится, куби? – Бабушка теперь напоминала извергающийся Везувий: мощь и непреодолимая опасность, – что, не нравится? Она ласково улыбалась, но мне захотелось спрятаться. – Да я что?.. Я ничего!.. Я никогда!!.. – он тихо заверещал и попятился обратно к парадной. Развернулся перед дверью и сбежал. Мы снова остались одни. Я огляделась, но все также было тихо: не светились окна, не шумели машины. – Ба?.. – я осторожно подошла к бабушке, – что случилось? Та спрятала в карман медальон на кожаном шнурке. – Вот так и бывает, внуча, – она посмотрела на окна дома, – едешь за одним, натыкаешься на другое. Идем домой. Мы оперативно собрали сумку и вышли на улицу. – Ба, а кто это был? – Галерная осталась далеко позади, когда я решилась задать мучавший меня вопрос. – Инкуб. Правда, этот какой-то слабенький. Молодой, что ли? Я напрягла мозги, лихорадочно вспоминая, что слышала об этом. – Э-э… демон?.. – Да. Демон, питающийся человеческой похотью. Чаще женской, но иногда и мужской. Правда, для этого он принимает женское обличье и зовется суккубой. – Ой… – я вдруг поняла, что и как сейчас случилось. Немного испугалась. – Не бойся, – ба заметила мою реакцию и улыбнулась, – наш район для них закрыт, бояться нечего. Дома царило обычное субботнее утро: тетя Оля баловала мужа блинчиками, Люська сварила себе кастрюлю овсянки. Варфоломеевна поставила тесто на пирожки. У меня была заранее подготовлена основа для сладкой запеканки, так что я просто сунула форму из холодильника в духовку. В кухню зашел Дима с книжкой в одной руке и кастрюлькой в другой. Поставив посудину на огонь, он уселся перед плитой на табуретку. – А что ты читаешь? – Люська не смогла пройти мимо. – Я же говорил, про Великую Смуту, – парень укоризненно посмотрел на настырную соседку. – А что это такое? – В истории такой период. – Люся, – тетя Оля погрозила лопаточкой, – отстань от парня! Та уныло вздохнула, но вернулась к своей каше. Я принюхалась: – Суп? Запеканка уже закончилась? – Ага. Супчика захотелось, для желудка полезно. – И то верно. Дима посмотрел на кастрюлю, подумал и продолжил: – Знаешь, приятель за один присест слопал аж половину принесенной на перекус запеканки. Остальное съел через полчаса. Мне ни фига не оставил. Пришлось в кафе себе пирог купить, чтобы голодным не остаться. Хорошо, хоть, что за его счет, раз уж он меня объел. А теперь канючит, что тоже хочет учиться готовить. Кстати… Криста, ты в посудный, часом, на днях не собираешься? Я сначала хотела отказаться. Потом вспомнила про разговор с бабушкой и отозвалась: – Да, собиралась. Надо кое-что прикупить нужное. Правда, пока не горит, но надо. А что? – Да я заглянул… и глаза разбежались. Всего много, и все такое яркое, красивое! Одних только толкушек пять видов, про остальное вообще молчу. Продавцы меня чуть на тряпочки не порвали, самое дорогое втюхивая. А сам я не разбираюсь. Не хочется деньги зря тратить. Я их не печатаю. А если бы мы вместе пошли, было бы надежнее. – Не знаю… может, сегодня попозже соберусь. Ты в какой ходил? – На Каменноостровском. – А! Знаю. Хороший магаз. Только народу много. – Зато цены не задирают. – Я лично думала на Сенную съездить, там аренда ниже и товары дешевле. Челноки порой очень хорошие вещи за гроши продают. Заодно продуктов прикуплю. – Отлично! – обрадовался ботан, – тогда я с тобой! – Договорились. – Заодно он и мою кошелку, хотя бы одну, дотащит, мне полегче будет. В комнате ба снова засела за монографию. Я сообщила о свежих планах. Бабушка одобрила: – Возьми деньги в буфете. Раз уж появился доброволец, грех его не нагрузить. – Я тоже так решила. Крупы закуплю, сахарку, консервов. Кружки нам пластиковые куплю, чтобы в поездку брать. Посмотрим. – Правильно, – ба ласково мне кивнула и отвернулась снова к монитору. Потом мы позавтракали запеканкой, и я занялась домом: прибралась, закинула в стиралку белье. Приготовила второе на обед: фритатту с остатками жареной курицы. Дима посмотрел, принюхался и записал себе рецептик. После обеда собралась. Дима уже нарезал круги по прихожей. Ради такой вылазки он надел джинсы и футболку, а на плече нес большой потертый рюкзак: – Я готов! – Идем, – я взяла с собой сумку-тележку и несколько пакетов. Мы проехали в метро и вскоре вышли на вечно загруженной Сенной. Машины с трудом проталкивались мимо бетонного забора по узкой проезжей части посреди площади. А еще трамвай, а еще нахальные пешеходы, снующие во всех направлениях наперекор ПДД и здравому смыслу!.. – Дима, нам сюда! – остановившись на минутку, сориентировалась и начала целенаправленное движение в сторону ларьков и палаток, – сначала загрузимся провиантом, потом займемся посудой. – Ага. Отогнав парня от наглых перекупщиков и выдернув из толпы дурных бабок, подвела к давно знакомому шатру с приметной вывеской «Продукты оптом». Здесь я закупаюсь последние два года. И продавщиц знаю наперечет. Сегодня дежурила Ляля: тетка лет сорока с веселым характером и несгибаемой натурой. – А, Криста!.. – хорошая продавщица постоянных клиенток знает по именам и мгновенно выделяет, – наконец-то ты не одна, а с женихом! Правильно, пусть приучается. – Ляля, не пугай мне соседа! – одной фразой расставила все по местам, – лучше рассказывай, что у тебя есть хорошего! – Соседа? – тетка окинула Диму взглядом, – хорошие соседи это хорошо… А товар у меня сегодня почти весь хороший. Только окорочка не бери, где Вагид их надыбал – в душе не е…у. Хозяин сего заведения, Вагид Магомедыч, был мне еще по школе знаком, так что о его талантах я давно наслышана. Он у нас в школе завхозом работал, а с началом Перестройки в торговлю подался. Так что «знаем, плавали». – Окей, окорочка не берем. А что еще есть? – Да смотрите сами, – Ляля широко обмахнула рукой прилавок, – сахар сегодня дешевый, консерва разная… китайская ветчина есть!.. – «Великая стена»?! Где?! – Только для своих, – она подмигнула и полезла под прилавок, – половину ящика хозяин себе забрал, еще половина есть. – Двадцать четыре банки? Почем? – Для тебя – по девятнадцать. – Отлично. Половину мне, половину Диме. – Диме? Я ткнула пальцем в соседушку: – Это – Дима! Мой сосед и очень хороший мальчик. Дима, знакомься, это Ляля. Запомнил палатку? – Да, – он слегка поклонился, – Димитрий, очень приятно. – Вау, – Ляля в приятном шоке выдохнула, – Ох, Криста, и везет тебе с соседями!.. – А то!.. Так, мне еще пятерку сахару, масла… – Есть вот такое, растительное с оливковым, по два литра!.. – Ага, его две бутыли. Так… еще вот этой тушенки пять банок, шампиньоны, тоже пять. Рыбное что есть? Ага, сардинки, банок… три. Горбуши пять. Еще что есть? Соли дай крупной четыре и пять мелкой. Что еще?.. ага. Крупы вот эти, по две пачки. Специи… Это, это, этого два, этих по штуке. – Привезли индийские, – Ляля достала коробку, – Вагид сам туда ездил, договор заключать. – Давай. По штучке. – Тебе Вагид отложил забесплатно, просил только потом сказать, что как. Сама понимаешь, товар новый, индийцы – народ темный… чего насыпали – неизвестно. – Договорились, – я засунула коробку в сумку. Дима уважительно покосился на меня. Я набрала еще всякого и попросила рассчитать. За счет опта вышло вполне приемлемо. Потом Дима взял почти такой же набор, включая кое-какие специи. Но, конечно, поменьше, чем для нас с бабушкой. И презента ему не досталось. Попрощались с Лялей и двинулись дальше. – Ага, овощи!.. Мы взяли картошки, лука, морковки, прочего – еще две сетки и тележку доверху. – Ну, а теперь можно и за посудой!.. – я потерла лапки, – идем, тут рядом! – Тоже твои знакомые? – Дима пыхтел сзади, стараясь не толкаться. – Ага. Я тут половину рынка знаю. Часть со мной в школе училась, часть, как ты, приехала, квартиры-комнаты снимает. Питер, конечно, город большой!.. Но – маленький. Дима фыркнул. Мы добрались до ларька, заставленного кастрюлями и сковородками всех видов. Перед ним и вокруг на широких листах фанеры разложены и расставлены стопки чашек, тарелок, горки ложек-вилок, стройные ряды шумовок и половников… в общем, поварской рай. Дима завис. Я вздохнула и взяла все в свои нежные женские руки: – Радик, привет. Значит, так: мне вот эти две пластмассовые кружки, а этому молодому человеку надо… – Жениху? – бесцеремонно перебил меня продавец. Я фыркнула и чуть не покрутила пальцем у виска: – Соседу по квартире. – А… – Радик разочарованно вздохнул, но собрался, – так что надо? – Так!.. Вон ту толкушку, вот эту терку, скалку еще заверни, хорошую. – Эта подойдет? – он достал тяжелую, огромную, для столовских объемов теста. – Ты чо?!! Давай небольшую, чтобы удобно на кухонной тумбе работать. – А, – продавец кивнул и достал отличную скалочку из темного дерева, – из гевеи, еще правнукам служить будет! – Пойдет. И формы у тебя еще были, для духовки. – Это тут, – он сделал шаг вправо, к угловому столу, – тебе какую? – Пирекс есть? – Только круглые, – тыкнул пальцем. – Жаль. Давай тогда Аппетите. На пару литров, не больше. – Есть набор из двух, одна на семьсот грамм, вторая на литр двести. Я задумалась. Дима кивнул. – Заверни. А!.. Еще венчик надо. – Выбирай, – он показал на ящик со всяким мелким хламом. Я покопалась, достала хороший венчик и еще две лопатки – пластиковую и деревянную. Добавила такую же ложку для помешивания: – Вот. Сколько с нас? Радик взял замызганный калькулятор и начал считать, старательно тыкая в кнопки и шевеля толстыми кавказскими губами. – Шестьдесят, только для тебя, родная!.. Я прикинула и кивнула: – Окей. Дима, расплатись. Дима, до этого сжавшийся в ожидании суммы, выдохнул и полез за бумажником. Мы расплатились, бережно засунули все в рюкзак. – Домой? – Домой. Непринужденно сунула соседу в руки одну из своих авосек, и мы пустились в обратный путь. Дома все было тихо. Почти: в комнате Люськи ревела музыка. Прислушалась. Какой-то тяжелый рок? Я в музыке не разбираюсь, только и отличу примерно один жанр от другого. – Так… – задержалась на секунду у двери и кивнула на нее Диме, – кажется, у Люськи сегодня гости? – Откуда ты знаешь? – Люська слушает исключительно попсу. Спорим, Лилька приползла? – Лилька? – Подружка ее закадычная. Такая же, понаехавшая покорять столицы. Вот она как раз только тяжелое слушает. – Так и я не местный… – Дима смутился. – Так ты интеллигентно обживаешься, в общество врастаешь, правила соблюдаешь. А эти две прошмандовки словно из своих коровников так и не вылезли! Ни манер, ни мозгов… Ну, сам еще насмотришься. – Криста?.. – Дима замялся, – а сейчас ты готовить будешь? – Буду. Ужин пора готовить. – Хорошо!.. Тогда я быстро… Он направился почти бегом к своей двери, но я засмеялась: – Не торопись, я пока все разложу, пока все подготовлю… а тебе всю новую посуду сначала надо кипятком вымыть. – Понял, это для дезинфекции? – Именно. Не известно, где она валялась, и кто ее лапал… Прямо кипящим обварить хорошенько. – Сделаю. Я разложила покупки и вернулась на кухню. Под моим руководством Дима торжественно перемыл и ошпарил обновки. Вытер свежим полотенцем и расставил в тумбочке. Полюбовался: – Красота! – А то! Аппетите – отличная фирма, служить будет, пока сам не разобьешь. – Ты что, разбить такую вещь?!!.. – Стекло, увы, материал хрупкий… – Я знаю, – Дима, вздохнул, видимо, что-то вспомнив. – И помни, главное, в горячую форму холодного не заливать!! – И это знаю, – он смущенно потер нос, – как-то в детстве в горячую кружку льда насыпал, опыты ставил, потом кухню убирал, от воды и осколков. И бабушка меня наказала. На всю жизнь запомнилось!.. Хорошо, мама не узнала. Бабушка осколки быстро спрятала, а разбитое потом на кота свалила. К нам соседский кот захаживал, на обрезки. – А своего не было? – Нет. У мамы аллергия на живность. А бабушка любила кошек, поэтому Ваську и привечала, пока мать на работе. – А мать на кота не ругалась? – Животное есть животное, что с него взять? Да и приблизиться к котам не может, сразу чихать начинает. – В общем, отделались малой кровью. – Ага… – он достал кастрюльку, – Криста, а гречу как варить? – Записывай!.. В кухню зашли Люська и Лилька – здоровенная девица с коротеньким ежиком и убойным макияжем, в старых трениках и майке. Дима только глянул и аж сжался. Оно и видно: Лилька занималась спортом в школе, а сейчас работает в спортивном гипермаркете. Ну, и выглядит и ведет себя соответственно – бой-баба в самом прямом смысле этого слова, в этом месяце выкрашенная в ярко-лиловый цвет. Девки сообща достали из духовки курицу, собрали тарелки-вилки-ложки и направились прочь. В дверь позвонили. Четыре звонка. – Дима, кажется, это к тебе. – Ой… – Иди уж, присмотрю за твоей кашей. – Спасибо! – он рысцой умчался в прихожую. Я хмыкнула и продолжила жарить зразы, одним глазом поглядывая на соседскую плиту. Через пять минут он вошел в кухню в сопровождении высокого молодого человека в темном костюме, при галстуке и светлой рубашке. – Кристина! – официальным тоном начал он, – позволь тебе представить моего друга и коллегу, Виноградова Валерия Романовича. Кристина, это Валера. Валера, это Кристина. Я чуть прищурилась, догадавшись, что именно этот молодой человек и набивается ко мне в ученики. Ну-ну… вчера мы с бабушкой как раз обсуждали этот вопрос, заодно выяснив современные цены на репетиторство. Ба предсказывала, что учеников у меня будет столько, что впору свою кулинарную школу открывать. – Очень приятно, – гость внезапно чуть поклонился, сцапал мою лапку и почтительно поцеловал. – Мне тоже, – я невольно засмущалась, – Дима, пора твою кашу выключать. – Ой, – ботан подскочил к плите, ложкой попробовал кушанье, причмокнул и включил газ, – ты не поверишь, Криста, но с детства обожаю гречку! – Поджарку будешь делать? – У меня котлеты есть. И кетчуп. – Греть будешь? – Так уже. Я их погрел и в комнате под подушками спрятал, все еще горячее. И салат сделал, по твоему рецепту. – Ну, ладушки, – я вернулась к своей плите. Дима оперативно собрал еду и увел приятеля. Тем временем я выложила на сковородку последнюю порцию сырых зраз, красиво сложила готовые в форму и занялась подливой. В отдельной сковородочке подготовила ру*, влила бульон, добавила специи, сметану и уварила. Пока возилась – последние зразы обжарились. Добавила их в форму, залила соусом и сунула в уже горячую духовку. Можно, конечно, сделать другой какой-нибудь соус, например, грибной или томатный, но… лень. Мне до сих пор не удалось спокойно сесть и обдумать утреннюю поездку. Поставила вариться макароны. Можно и расслабиться на минутку. В квартиру снова позвонили: два звонка, это к Аннушке. Илья Ильич прошаркал к дверям. Через минуту послышался пронзительный голос соседки. Она что, ключи забыла? Я пожала плечами и снова попыталась сосредоточиться, но тут в кухню влетела соседка: – Писецкая в больнице!!! Я поморщилась: – И что? – Как это что? Как это что?!! – закудахтала Варфоломеевна, – я же говорила, к ней «Скорая» приезжала! Значит, не просто так! – Анна, ты опять хулиганишь? – в кухню вошла тетя Оля, – у людей законные выходные, хотя бы раз в неделю нельзя тишины?! – Да я что? – Тетя Оля – дама весомая, так что Аннушка сразу успокоилась и тише сообщила, – Писецкий жену в больницу повез. – А тебе что за печаль?.. – Анка!!. – в дверях появился Илья Ильич, – я тебе сейчас по харе дам любопытной! Живо в комнату, и чтобы наверху тебя даже близко не было! Грубо схватил благоверную за рукав и поволок прочь. Мы переглянулись. Я вздохнула, тетя Оля покачала головой: – И что бабе неймется? Я пожала плечами, а потом вспомнила: – Ой! На прошлой неделе, когда к Писецкой «Скорая» приезжала и Аннушка верещала об этом, нам с Димой Люська потом сказала, как слышала, что дворник кому-то рассказывал, что у Писецких денег навалом. Слышал один – мог услышать и второй. Может, Варфоломеевна тоже такое что-то узнала и себе всякой ерунды навоображала? Соседка подумала и пожала плечами: – Могла и услышать, и подслушать. Все знают, что Аннушка за копейку удавится и родную мать продаст. Чужая душа – потемки, что в ее башке творится – один Бог ведает… – И то верно… Прозвенел мой будильник. Выключила духовку и слила макароны. Ну вот, ужин готов. А вечером, когда я только-только закончила мыть посуду после ужина, к нам с бабушкой пришел гость: Савелий Прохорович, отвезя жену в больницу на ближайшие две недели, прикинул свой быт без нее, испугался собственной беспомощности и пришел к нам, как единственным более-менее знакомым соседям. Мы договорились, что за двести пятьдесят рублей в неделю я буду готовить, убираться и если надо, стирать. Продукты же Писецкий будет покупать сам, по моему списку. Договорились, что два-три раза в неделю навещать его будет достаточно. Отлично, вот и еще денежка!.. В учебное время подрабатывать вряд ли получится, так что сделать финансовую подушку за летние каникулы – это прекрасно.