Петербургские истории

Вечером мы удачно избежали разговоров с соседями, сразу отправившись отдыхать. Но на следующий день ко мне пристала тетя Оля. Ей я сказала, что мы случайно встретились с родственником давнего знакомца бабушки, посидели за столом, повспоминали о прошедших временах и были отправлены домой на его машине, поскольку время было позднее и одним добираться страшновато. Соседка покивала. В комнате сообщила бабушке о том, что Анка успела пустить слухи. – Да и фиг с ней, – бабуля только махнула рукой. Бабушка крайне редко использует ругательства и лишние жесты. То, что она так сказала и сделала – значит, что-то произошло. Что-то серьезное. – Что-то стряслось? – Да все в порядке, – она присела в кресло, – я о другом беспокоюсь. Сходим-ка, Криста, в церковь на Смоленском кладбище. И заодно на могилу Зиминой заглянем. – Зачем? – В церкви свечку невинно убиенным поставим, за упокой. Забыла тебе сказать, тут Софья Платоновна на днях мне на кафедру позвонила, сказала, что по соседству с Зиминой нового русского похоронили, надо проверить, что и как. Да и вообще… назови это интуицией. – Девчонки говорят, чтобы все в делах хорошо было, надо свечку Ксении Питерской поставить. А ее часовня как раз рядом находится. – И это можно сделать. Нам деньги надо собрать, чтобы дачу выкупить, тут любые пути хороши. – Завтра в колледже уточню, что и как. Есть у нас знатоки… – Узнай, конечно. В колледже, перед одной из общих для всего курса лекций, я высмотрела Плотникову из параллельной группы. Верка очень набожная, так что, наверняка сможет проконсультировать меня по поводу Питерской святой. Обычно она прячется где-нибудь в закутке, молится или Библию читает. Вот только где она? Посреди холла что-то громко вещала Иванчикова, вокруг столпились прихлебательницы. Остальные компаниями рассосались кто где, но нашей «святоши» пока не видно. Я начала обходить помещение по периметру, здороваясь и перекидываясь словом-другим с близко знакомыми девчонками. – Ты куда? – Нинка обратила внимание на мои маневры и пошла следом. – Мне надо перетереть с Веркой из «бешек». – На фига тебе эта святоша? – Надо. По ее профилю кое-что уточнить личное. Подождешь меня с группой? – Ладно, – подруга вздохнула, но осталась возле наших, признавая мое право на личные секреты. Я двинулась дальше. К счастью, долго искать не пришлось: вся традиционно закутанная в долгополый балахон, с неизменной косынкой на тощих волосишках, Верка уткнулась в книгу, устроившись на старом ящике в маленьком коридорчике, ведущем к кладовым и туалетам. – Привет! – присела рядом. Смирница вздрогнула. Увидев, что это всего лишь я, а не кто-то вроде Бабочкиной, выдохнула. – Нужна твоя помощь, – не стала я тянуть кота за хвост, – знаешь, на Смоленке есть часовня Ксении Петербургской? – Знаю, конечно. Я туда обязательно пару раз в год езжу. – Во-от! – подняла пальчик и продолжила, – говорят, Ксения может желание исполнить? – Может, конечно. – А что для этого надо сделать? – я достала блокнот с ручкой. – Значит, так!.. – она воодушевленно выпрямилась, набирая воздух в грудь. Я записывала, уточняла, переспрашивала. Заодно узнала еще одно чудесное место на том же кладбище. Про него тоже все записала. Наше плодотворное общение прервал звонок на лекцию. Вечером продемонстрировала бабушке добычу. – Молодец. Две святые – это еще лучше. – И я уточнила, что православными быть не обязательно, к ней даже мусульмане ходят! – Вот и славно! Сейчас я продумаю текст записочек, и мы с тобой все сделаем, – бабушка вернулась к письменному столу, а я отправилась на кухню, греть ужин. Сегодня были только две сдвоенных лекции, потому что практику отменили из-за внезапного ремонта в классе, так что я вернулась домой достаточно рано и сделала кармашки из куриных грудок, с творогом. Греть их в микроволновке – преступление, так что надо включить духовку заранее. А пока они прогреваются, можно обжарить картофельные ньокки. – Вечер, Криста! – в кухню вошла тетя Оля, – как дела? – Все путем, тетя Оля, – я приветливо кивнула, – как у вас? – Нормально. К нам в магазин завтра должны привезти оленину, с Мурманска. Вам надо? – А почем? – Полтинник. – Хорошая цена, сейчас у бабушки уточню и скажу попозже, ладно? – Договорились. В комнате бабушка медитировала над кусочками бумаги. Я рассказала про мясо. Та покивала: – Дешево, берем! Килограмма четыре надо точно, а, может, и побольше, если в морозилку поместится. – Хорошо, ба. Часть я на фарш перемелю, часть кусками оставим. Будет впрок запас надолго. Но, больше четырех кило никак не влезет, там надо под остальные продукты место оставить. На кухне сказала тете Оле, что мы берем и сколько, та себе записала. Тут появились остальные соседи, и уже через пятнадцать минут заказов в ее блокноте было аж на две странички. Димитрий тоже взял, два килограмма. Мясорубку он себе уже купил, как и бытовые весы, так что тоже собирается сделать полуфабрикаты и заморозить. Оленину я разделила на три части: одну часть, самую нежную, оставила целым куском для запекания. Что поплоше – нарезала мелкими кусками для тушения. А самую грубую – срезала с костей (они пойдут на бульон) и превратила в фарш. Дима по соседству повторял мои действия, одновременно записывая себе в блокнотик новые рецепты. Через пару дней после «оленьего аврала» он по моей просьбе взял меня с собой к оптовику. У него я взяла аж целых четыре курицы, брикет филе скумбрии и свинину. Все разделала и превратила в различные полуфабрикаты. Теперь мы и Дима обеспечены едой надолго, можно сосредоточиться на главных вещах. Подошли выходные. Мы с бабулей съездили на Смоленское кладбище, провели все ритуалы загадывания желаний, проведали могилу Зиминой. К счастью, свежее захоронение неподалеку ее не затронуло. Встретились с Софьей Платоновной: отдать эликсир от пролежней и получить отчет о происходящем на кладбище. Муж Платоновны был лежачим, после инсульта, вот и страдал. А мазь приготовили вдвоем по рецепту предков. Так что у меня теперь, помимо ритуалистики, еще и практика по зельеварению имеется. В общем, мы сидели на скамеечке возле Смоленской церкви, угощались мороженым и обсуждали общие дела. За мороженым пришлось сбегать мне, как самой молодой. Впрочем, адрес ближайшего магазинчика мне старушка сообщила, так что я не плутала по местным закоулкам в поисках нужного. – На днях мне позвонила двоюродная невестка, – Софья Платоновна с удовольствием откусила от сахарной трубочки, – жаловалась, что соседи достают. – Пьют, что ли? – Да если бы! – старушка вздохнула, – увлеклись какими-то новомодными течениями. Толи кришнаиты, толи сатанисты… – Так это просто поветрие какое-то сейчас!.. – согласилась ба, – Мало нам всяких Кашпировских, психи из каждой тумбочки лезут, свои секты организовывают… курсы, школы всякие… – Модно и дорого! – поддакнула я любимым выражением Иванчиковой. – Так в смутные времена всегда так, – Софья вздохнула, – а нормальные люди страдают. Вот и эти… Зина говорит, песни поют странные, стучат по барабанам и бубнам. – И что? – я пожала плечами, – по ночам, что ли? Спать мешают? Так участкового на них напустить и вся недолга. – Участковый там несколько раз приходил, да толку-то? А от этих песенок бесовских Мурка Зинкина на стенки бросается, орет не своим голосом и чуть не в окно сигает! Кошки – звери божьи, нечисть за версту чуют. – Кошка – это серьезно… – бабушка подумала, – посмотреть бы, послушать… – А можете?. – Софья Платоновна уставилась на нас с такой надеждой, что я чуть не фыркнула, в последнюю секунду прикусив язык. Бабушка уже давно деликатно рассказала нашей знакомице, что мы стреги, заодно объяснив, что и как, и чем мы отличаемся от колдунов и сатанистов, так что старушка от нас не шарахалась. Тогда Софьюшка покивала, поразмыслила и пообещала, что будет, если что, иметь в виду. Вот, видимо, сейчас поэтому и начала разговор. – Можем. – А сегодня?.. – Можно и сегодня, выходные, все-таки, почему бы нет? – А они будут музицировать? Может, по закону подлости, перенесут свои репетиции. – Ой, Кристиночка, они как в пятницу вечером начнут, дай бог, чтобы к полуночи воскресенья успокоились! Вот погодите, счас до ризничьей сбегаю, по телефону Зине позвоню, уточню… Платоновна подхватилась с бабушкиного кивка и убежала в храм, звонить родственнице. – Ба?.. – я приподняла бровь. – Думаю, да. – То есть, это тот ритуал подействовал? – Да, однозначно. Ты же видишь, что вокруг творится? И Димон, и вот теперь Софья… Думаю, это только начало. – А ты уже делала такой ритуал когда-нибудь? – Делала, еще с твоей прабабушкой, а с моей мамой, в 30-е годы. Время тогда было сложное, так что пришлось потрудиться, чтобы профессорскую должность твой прадед не потерял. – И помогло? Ба усмехнулась: – Еще как!.. И сейчас нам поможет. Может, не так быстро, как хотелось бы, но – поможет. – Дай-то богиня! Тем временем вернулась Софья Платоновна: – Поехали, Юдифь Георгиевна, они дома и нас ждут! А эти, черти полосатые, играют! И мы поехали. Гороховая улица сияла весенней чистотой и свежим лоском магазинов и бутиков. Платоновна провела нас через дворы, вошла в один из подъездов и направилась к старинному лифту. Впрочем, тот оказался сломан. – Ну вот! – она явно расстроилась, – придется пешком на четвертый этаж топать. – Ничего, дойдем. На третьем этаже Софья приостановилась и подняла палец к потолку: – О! Слышите? Я навострила уши: – И в самом деле, толи воют, толи поют. Зина ждала нас в дверях: – Третий час уже развлекаются. Сосед только что ходил, скандалил, а этим все нипочем. Я слышала через дверь, как он ругался. Да вы проходите, сейчас я чаю согрею! Поблагодарив, мы прошли на кухню. Зина хлопотала у плиты. В кухню заглянули ее муж и сын – парень лет двенадцати. Поздоровавшись, они ретировались. Вскоре на столе уже красовался начищенный до блеска чайник, вазочка с карамельками и початый пирог с капустой. Пирог был вкусным. Пока пили чай, прислушивались. Странное, в самом деле, пение. Совсем не: «харе, Кришна!», как часто возле метро сейчас распевают. И не христианское, насколько я разбираюсь. Заунывное, странное. И зубы от этого ныть начинают, словно от низких частот. Бррр!.. – М-да… – бабушка подошла к вентиляционной отдушине, где было лучше слышно, и подняла палец. Мы послушно замерли. Она прислушалась, явно что-то узнав: вон, как нахмурилась. Что-то серьезное? – Софья, у вас тут церковных свечек и святой воды не найдется? – Найдется, а как же! – женщины засуетились и принесли из комнаты требуемое. – Ба? – Coizione di Baal – она поджала губы, а я наморщила лоб, вспоминая. Нет, не помню. – А?.. Бабушка тоже вспомнила, что этого я еще не изучала, и пояснила для всех: – Точно, сатанисты. Эх, и откуда они только вылезают?.. Она подумала. – Так, говорите, из какой они квартиры? – Тринадцатой, как по заказу. Под нами. – Понятно. Можно от вас позвонить? – Конечно, конечно! Зина увела бабушку, а Софья уставилась на меня с немым вопросом. Я пожала плечами. До таких высот мне еще учиться и учиться. Вскоре бабушка вернулась, и мы в шесть рук начали кропить углы святой водой, обходить все-все закоулки со свечками. Те дымили и чадили. – Вот так, – завершив круг, ба велела составить все свечи на столе, – пусть догорят до конца, и огарки надо сразу вынести и выкинуть, подальше, не в мусоропровод, а куда-нибудь на помойку, лучше, если вообще в чужом дворе, или в канал. – Я Гарика пошлю, – Зина покивала, – спасибо вам. – Рано еще спасибо говорить, – ба была сурова и серьезна, – это мы только начали. Сейчас я тут одним серьезным людям позвонила, посмотрим, что они найдут. Возможно, очень даже, еще придется кое-что сделать. Но это уже после того, как дело завершится. А пока ждем. – Тогда, может, еще чайку? После третьего чайника во дворе зарокотали моторы. Гарик вскочил и рванул к окну. – Ух, ты! – в полном восторге завопил он, – менты и ОМОН!! Вау!!. – Сиди! – рыкнул глава семейства. Пацан вынужденно вернулся на табурет. Зато поднялась бабушка и поманила меня: – Идем, Криста, встретим. А вы посидите, но двери пока не закрывайте. Наверняка надо будет показания ваши собрать. Соседи ваши как, согласятся? – Дум Думыч точно согласится, – кивнул зять, – это он как раз с ними ругался. Нас в подъезде встретил майор Мельников и еще один мужчина в штатском. – Майор Лютиков Илья Сергеевич, – отрекомендовался он, – оперуполномоченный по особым делам Санкт-Петербургского УВД. – Очень приятно. – Где? – Тринадцатая. Да вы сами прислушайтесь. Они последовали нашей просьбе. Переглянулись. Мельников кивнул, а Лютиков достал рацию: – Внимание! Группа, захват! Дальше было все как в боевике: толпа крепких ребят в масках, с оружием и щитами, заполнили лестницу. Подсадной пришлось стать мне. Я вздохнула, но с одобрительного кивка бабушки позвонила в дверь. Громко и требовательно. Потом поколотила ногой в филенку и еще раз позвонила: – Открывайте, сволочи!! За дверью притихли и потом чей-то голос спросил: – Кто там? – Соседи снизу! У нас с потолка течет! И воняет как из помойки! Открывай, давай! Что у вас там, в ванной, трубы прорвало?! – Э… нет, ничего не прорвало. – А у нас течет!!! Ничего не знаю, открывай, давай, показывай ванную! Замок щелкнул, дверь начала приоткрываться. Но я уже отскочила, потому что меня рванули назад крепкие руки в перчатках. Дверь они же распахнули рывком, небритого мужика скрутили как тряпочку, вытащив на лестницу. – Всем стоять!!! – с громкими воплями служивые приступили к работе. Вскоре нас, как понятых, пригласили внутрь. Бабушка огляделась и кивнула: – Улики, как говорится, на лицо. В большой комнате у стены стоял низкий стол, на нем статуэтка козла, черные свечи, какая-то гадость. Повсюду намалеваны перевернутые пентаграммы и странные знаки. Куча оборванцев странного вида. А вот главарь принес всем сюрприз: – Волк?! – бабушка остолбенела. Крепкий чернявый мужик лет сорока с бельмом и шрамом через правое веко ощерился действительно по-волчьи. – Вы знакомы? – тут же встали в стойку следователи. – Да век бы его не знать, – указала бабушка подбородком на чернявого, – только еще мой отец с ним враждовал. Вполне возможно, что именно он сиротой мою внучку и оставил. – Отец?!. – следователи, как по команде, посмотрели на Волка и снова повернулись к бабушке. – Не смотрите, что выглядит молодо. Ему уже больше ста лет, только молодость эта куплена ценой чужих жизней. – Так… – Лютиков сделал жест омоновцам в сторону задержанного, – этого пакуем отдельно. – Погодите! – бабушка подошла к Волку и вынутым из кармана мягким карандашом быстро нарисовала странный символ, вписанный в круг, ему на лбу, – вот так! Знак не стирать и не трогать, пока я не разрешу. И руки ему надо связать сзади и покрепче. Сможете повязать еще и за локти – вообще будет хорошо. – Слышали? Делаем, как сказано. Дюжий омоновец в плотной маске кивнул, заковал пойманного в толстенные наручники, откуда-то из многочисленных карманов разгрузки достал пластиковую стяжку, без жалости стянул пленнику локти так, что Волк, обмякший было после нарисованного знака, заскулил, и вдвоем с напарником поволок его вниз. Следователи обошли соседей, собрали показания. В присутствии понятых (нас с бабушкой) осмотрели квартиру, нашли несколько растерзанных собак в ванной и, на закуску, в кладовке – свеженький труп бомжа. Меня, если честно, вырвало – жуткое зрелище! Кстати, то, что беднягу убили совсем недавно – сообщил эксперт, осматривавший вместе со следователями улики. – Чудно, чудно! – благообразный дядечка потер руки в резиновых перчатках и убрал лупу в кейс, – столько улик, столько деталей!.. Меня передернуло. – Благодарю за помощь. Можете быть свободны, – Мельников с сочувствием посмотрел на мою зеленую моську, – я с вами свяжусь, если что. Кристине неплохо бы валерьянки принять. Дело житейское, это мы привычные, да и то, всякое бывает.