Дейдара и его руки Paradise Edition

      Просыпаемся на хате у любителя акул… спасибо, что живой, как говорится. Мы с ним буквально уснули каждый в своей одежде: лежим рядом, без какого-либо подобия одеяла или хотя бы покрывала на застеленной кровати. Голова раскалывается, словно мне снилось что-то максимально упоротое. Простонав от боли в висках, словно побитый щенок, я прошептал слабое: — Кис… мей… как там тебя…       Стоило ему услышать меня, он повернулся ко мне и поцеловал взасос! М-м, нечищенные зубы, причём у обоих, обожаю. Какой позор, я же просто пытался разбудить его, позвав по имени. — Ты что творишь?! — прошипел я, немедленно отпихнув от себя эту внушительную тушу. — А когда мы успели перейти на «ты»? — он выглядел так бодро, словно не дрых вон вообще, до того как засосал меня, словно ждал сигнала, хм. — Прекрати так нахально улыбаться. Не могу я на «вы» с человеком, что поцеловал меня… — облизнул, затем вытер губы рукавом свитшота, — только что… хм. — Разве ты не об этом просил, мой маленький господин Набоков? — Да в каком месте я твой? Просто позвал тебя… — Хорошо. Кстати, а тебя как зовут? — после моего вопросительного взгляда он уточнил: — ну, по имени. — А-а… считай, что никак, — устало махнул рукой и пополз к противоположному краю от него, надо найти ванную, м-м… — Да ладно тебе, — он максимально естественно сгрёб меня в охапку и прижал к себе, не разрывая зрительного контакта, — можем почистить зубы, если… — Смешной ты, Кис… — запнулся, потому что не помню, как там правильно дальше. Вчера же прекрасно помнил?! И как же болит голова, у-у… — Kiss me? Снова? — обрадовался, ага, акуловед хренов. — А, вот что ты услышал… — Я Кисаме, доброе утро. А ты?.. — А можно без моего имени? — зато помню, что себя нельзя выдавать, он же знает мужа Девидсона, живу как на вулкане, мда. — Оно тебе не нравится? — Ага. Меня часто дразнили из-за него, — эта легенда его убедила, так что тот перестал ожидать ответа, а лишь хмыкнул, пожав плечами.       Немного поразмыслив, он продолжил наше неудавшееся знакомство: — Но фамилию ты выдал охотнее. Тебе нравится, когда я тебя называю ею? — Хм, да. Так и называй, Набоков. — Прямо как Владимир Набоков, писатель который… в Америку вроде эмигрировал? — Бежал от назревающей войны. Где он только не жил. Сначала Европа, потом осел в Америке. Умер в отеле в городе Монтрё. — Ого, а ты бы хотел повторить его судьбу? — Если честно, — я посмотрел в потолок, осознавая, что поступил очень даже по-набоковски: по стопам знаменитого однофамильца, может, и правда судьба или родственник?.. — нет, надо жить своей жизнью. Хотя я бы тоже предпочёл, как и он, откинуться на старости лет в дорогущем люксе в Швейцарии, хм. — А что, если ты его потомок? — Какая разница, даже если и так, я — другой человек. — Разве не интересно? У меня есть знакомый, который поднимает архивы, где надо, на основании чего делает целое генеалогическое древо на заказ. Для тебя скидку сделает, я попрошу за тебя, хочешь? — Не нужно, правда, — я потёр затёкшую шею и осмотрелся, — красивая спальня у тебя. Что же, пора вставать, м? — и попытался подскочить, чтоб сползти с кровати, точнее, с него. Стоп, я что, на коленках у него сидел всё это время? — Посиди со мной ещё немного, — он притянул меня обратно; так уж и быть, обнимаю его за шею.       Вроде и посторонний человек, но с ним так уютно… хотя нет, не всё так просто. Многострадальной жопой чую подвох… Пока мы обнимались, просто смотрел куда-то в сторону. Взгляд невольно упал на его телефон, лежащий на прикроватной тумбочке. Стоило мне задержать взгляд на нём, ему пришло уведомление и экран загорелся, увидел что-то ужасно знакомое… Это же моё фото на экране блокировки… что?! Не может быть. Хм, насколько помню, продавал его кому-то с акульим никнеймом. У него ещё на фотографиях фона и заставки стояли какие-то картинки с Тихим океаном, рыбы, кораллы… Точно, тот самый hoshisharkey.       Кисаме… Хошигаке. Даже с ником созвучно. Сошлось всё. Теперь понимаю природу его влечения. Пресвятые колбасинки, это мой фанат, что ли? Да, обнимаюсь с собственным клиентом в постели у него дома. Дожили, ноль осторожности, где мои остатки разума? Раз башка не варит, надо хотя бы доверять интуиции, м-м… Валить надо, срочно! — Кисаме, мы не можем вечно так сидеть, пошли уже… который час? — Час тридцать, — невозмутимо выдал он, посмотрев время на наручных часах. — Половина второго, значит… стоп, сколько?! — тут я мигом подорвался и он уже не смог поймать меня, — хватит разлёживаться, у меня же куча незаконченных дел, боже, вышел погулять называется… где ванная? — Успокойся, Набоков. Куда ты спешишь? — Через полчаса я должен быть у себя на квартире, встреча одна, хм. — Ты из тех, кто меняет любовников, как перчатки? — намёк на то, что я их не снимал всё это время?       Извините, конечно, девочки не могут держать рты закрытыми слишком уж длительное время. На какой-то момент можно попросить их сомкнуть зубы или дать команду «кусь», но им же тоже отдых нужен. Тем временем он разочарованно вещал: — Жаль, думал, ты запал на меня с первого взгляда, как и я. — Что? Да о чём ты?! Мне нужно впустить мастера, чтоб счётчики снести и поставить новые, а ещё потом хозяйка квартиры должна пожаловать… надо бы печенья ей к чаю купить, — пока это всё на ходу и протараторил, уже сам нашёл ванную, закрылся и начал быстро умываться и наспех собирать волосы в пучок. — Ты же не исчезнешь? — послышалось через дверь; быстро сделав всё необходимое, я вытерся, снова напялил перчатки и вышел к нему.       Он опирался на стенку у входа, скрестив руки, наблюдал, как я в последний раз придирчиво осматриваю своё отражение. — Добавь меня в телеге, — продиктовал ему свой ник, он тут же набрал и кинул мне там что-то, чтоб убедиться, что я точно получил его контакт, — ну всё, я умчал, ещё увидимся, м-м… — Сегодня я выходной. Тебя проводить? — Спасибо, не нужно. Справлюсь сам.       Он просто пожирал меня взглядом. Нет, ну он же не тупой, явно догнал, что я тот самый razdeidurilion с вебкама. Ну, либо его классный двойник. Прямо как в одной корейской манхве, ситуация один к одному. Чёрт, я не готовился к подобному и не скрывал свою внешность. Лицо в юности, конечно, было немного более круглым, чем нынешняя «взрослая» версия меня. Скулы стали острее, местами я был более округлый, но черты стали резкими, а кое-где даже кости начали выпирать. Слишком уж стремился выглядеть, как гуччиáнец. Надеюсь, худоба хоть немного меня поменяла с тех времён. Да кого я обманываю, пара лет прошло, не мог я измениться до неузнаваемости. Чёрт, ну и ладно.       По возвращении домой, я переоделся, устало выдохнул и упал на диван, лицом зарывшись в уголок. Со мной ещё такого не было. Сердце отбивает чечётку в бешеном ритме. Неужели я настолько боюсь разоблачения? Игра в кошки-мышки в океанариуме изначально не сулила гарантию безопасности и надежду на какой-то невинно-милый досуг. Хотя он… он даже не снял с меня мои кожаные гловелетты, в которых я обычно прячу девчонок от людей.       Итак, что это было? Кисаме действительно вырубился вместе со мной, стоило нам принять горизонтальное положение. Мы спали спиной каждый друг к другу. Всё выглядело так, словно он привёл меня к себе в качестве своей добычи, что особо не сопротивляется, хм. А что, если бы он устал не так сильно? Ведёт он себя более чем странно.       Немного полежал, утреннее гудение в башке отпустило. Выпил воды, шлифанул вчерашними круассанами. Так, посмотрим переписку с ним… ага. Он анонимно дрочил на меня, как и многие, молча покупая некоторые мои материалы, но даже не общался там со мной в переписке. Зато теперь пообщался вживую, только вот… он узнал, понял? Лицо на фото у меня там иное, по крайней мере, мне кажется другим: моложе, к тому же с макияжем: фирменные стрелочки, немного консилера в нужных местах, форма бровей вообще другая, распущенные волосы.       Немногие видели меня таким, хм. Так нашёл, во-от… это, оказывается, было его особым пожеланием — чтоб я распустил волосы. И он докинул денег за это, вижу. Последнее, что он заказывал — девчонок с их бешеным танго. Но там было видно меня по шею, без лица, при этом волосы ниспадали с плеч. Распущенные руки, распущенные волосы, распущенный я. Понятно, любит смелых и развратных. Я так похож на того, кто является частью его влажных фантазий, кто стоит у него на заставке, что он решил не упускать шанса познакомиться со мной. Со мной, ведь я так похож на этого вебкамщика, что продавал ему свои изображения для личного пользования.       Я, конечно, наплёл ему про свои квартирные вопросы и дела, однако хозяйка действительно навестила меня, причём, не предупредив. Встретив её, провёл на кухню, где поставил чайник, пока та распаковывала пирожные из какой-то недорогой местной булочной. Ничего интересного и нового, разговорчики за чайком на старушечьи любимые темы. Выпроводив её, проверил телефон: K: погуляем? Пиши, как освободишься.       Отвечаю ему на это — позвони мне, и он тут же реагирует на это, после чего мы уславливаемся о встрече в полдень следующего дня.       Тот же не особо примечательный стиль. Массивные кроссовки, свободные джинсы и оверсайзовый верх. Волосы подобраны в тот же пучок, что был с утра тогда при нём. Непривычно не краситься, на самом деле, так хочется сделать хотя бы маленькие стрелочки, но это слишком… фирменно. Внимания мне хватает, так что ещё не время выделяться. Мы созвонились, договорились обо всём и встретились в небольшом скверике между каких-то дворов. Он вырядился в обтягивающие тёмные джинсы, футболку тай-дай с разноцветными светлыми разводами с потёртостями и рваными дырками. Вроде и плохиш, но не совсем, хм. Посмотрев выше, заметил, что он взъерошил свои волосы. Ну, хулиганьё прям, нравишься, конечно. — Знаешь что, господин Набоков?.. — задумчиво произнёс он. — Что? — мы условились насчёт просто «Набоков», но раз желаете оставить слово «господин»… слушаю внимательно. — Не мог дождаться нашей встречи, — и подал локоть, чтоб я взял его под руку. — Вау, как мило, спасибо. Чем занимались, пока томились в ожидании моего блистательного общества, м? — Твоя нарочитая скромность и дежурная вежливость вместе просто убивают, — и хохотнул, потом ещё.       Вот он смеётся почти во всю силу и мне спокойно, ведь я уже привык к этому фирменному раскатистому, так что улыбнулся ему, слегка прикусывая нижнюю губу, чтоб самому не заржать так же, затем не выдержал и улыбка всё расширялась, по мере того, как он продолжал хвататься за бока. Меньше чем через минуту мы уже коллективно орём так, что пришлось отлепиться друг от друга, да и отвернуться тоже, потому что ему было смешно с моего смеха, как и мне с него. — Да хватит, — сам уже еле сдерживаюсь, — харош ржать! Ха-ха-ха! — Давно так не смеялся, — он отдышался, пригладив ноющие от жёсткого хохотача мышцы пресса. — Что мешало, м? — Наверное, не было случая. И нужного… — он мысленно подбирал слово. — Настроения? — попытался угадать я. — Человека, — он посмотрел на меня с высоты своего роста и я аж выпрямился. — Я вроде не нанимался тебя смешить, хм, — хмурюсь как бы понарошку. — Не злись, я не об этом, — и он приобнял меня за плечо так, что я немного сбился с шагу и нелепо споткнулся. — Куда мы идём? — пришлось выровнять шаг и одновременно ухватиться за его талию и так мы шли в обнимку, как парочка дебилушек. — Увидишь, тебе понравится, — он легонько сжимает моё плечо, как бы подтверждая сказанное. — Вот как? Что ж, будем полагаться на ваш вкус, господин Хошигаке, — и тут же замолчал, заинтересованно вылупил глаза и посмотрел на него снизу вверх и снова нас прорвало со смеху.       Преодолев какие-то невиданные прежде переулки, мы вошли в типичный питерский двор-колодец. Кисаме, не раздумывая, повёл меня туда. Я хотел остановиться, чую неладное, но он взял меня за запястье и доверительно сжал его, после чего сказал: — Тебе понравится, правда… — и замер: я просто решил волосы распустить, перед тем как войти. — Что? — я покосился на него с торца, поправляя рассыпавшиеся пряди по плечам. — Ничего, просто… красиво, да. Тебе идёт. — Что именно? — не скупись ты на комплименты, хм! — Можно? — он протянул волосы к ближайшему моему плечу и убрал прядь, одновременно поддевая пальцами кожу на шее.       Я съежился: бр-р, мурашки от контраста холодного воздуха и его горячих рук. Ему и впрямь нравятся длинные волосы, что ж. Переспи с ним и не влюбись в это недоразумение, простая же задача? Помаринуем его ещё самую малость… Со временем, видимо, совсем уже атрофировалось ревностное желание защищать своё личное пространство. Кисаме, как я понял, из тех, кто будет касаться, пока ты даёшь добро на это. Вроде и контролируешь ситуацию, а вроде и — нет.       Я думал, войдём в одну из парадных, но мы свернули куда-то к изнаночной стороне здания. На первом этаже была прорублена и сделана дверь. Просто непонятная дверь без вывески. Что-то не очень это всё выглядит. — Зайдём в гости к кое-кому, не против? — Да что страшного может случиться за страшненькой дверцей? Действительно. — Идём, не бойся ты. — Да за кого ты меня держишь? Я с ноги эту дверь вынесу, если захочу. — Не надо, она из цельного дуба. Ногу сломаешь, Набоков. — Хм, — и вошёл первым.       Обстановка оказалась в разы лучше, чем я ожидал увидеть. Всё такое… винтажное. Какой-то высокий мужчина приятной наружности натирал бокалы и бутылки за барной стойкой. Я шёл впереди, поэтому он поклонился и сделал жест, показывающий направление. Еще дверь, хорошо. Мы оказались внутри небольшой ви-ай-пи кабинки, рассчитанной, как раз, на двоих. Приглушённое ненавязчивое свечение, исходящее от светодиодов в виде звёзд с потолка, пара настенных светильников в стиле ретро. — Невовремя же мы познакомились, господин Тсук… ой, — после того, как он закрыл дверцу, хотел было спокойно сесть напротив, но чуть не назвал моё рабочее погоняло… — Как ты меня назвал, м? — ну, точно, и не палится, главное. — Прости, оговорился. Я вообще в мыслях об экспедиции на остров Мадагаскар, — так по-идиотски отмазался, что ж, позже вернёмся к псевдонимам. — Ты сильно хочешь этого? — спросил я с ухмылочкой и интонацией человека, который позволяет усомниться в своих словах, чтоб хорошенько обдумать решение.       Какое-то время понаблюдал за сменой эмоций на его лице, затем немного поиграл бровями, после чего он перевёл взгляд ниже. И тут я понял, что машинально развалился в софе, словно разрешаю себя отведать, иначе зачем так широко раскинул ноги, ну, нет, я ещё никого не приглашал. Понимая, что слишком уж вульгарно расселся, не стал ужиматься и закидывать ногу на ногу, это будет означать лишь зажатость и стеснительность.       Мутный ихтиолог продолжал меня сканировать, улыбаясь в ответ, после чего серьёзно ответил: — Очень. Я должен быть там. Это мечта с детства. — Мы только познакомились и ты уже куда-то умотать решил, — я перестал занимать собой столько пространства и одновременно подался вперёд к нему, сидящему по ту сторону столика. — Могу взять тебя с собой. — Опасаюсь поползновений в Африку, знаешь ли. — Ты бы видел… там не так уж и плохо. — Видел… бывал в столицах некоторых больших стран, еще пара мелких, племена эти, м-м, — я посмотрел в потолок, откинувшись на диванчике, — бывал также в природных заповедниках на экскурсиях, в пустыне, даже доводилось общаться с местными… знаешь… не моя эстетика. Это всё великолепно, но не жить же там на постоянной основе. Мне ближе по духу Европа. — Что ж вы все европоцентристы-то такие… — Кто? И кто это — все? — Европа-дрочеры. Многие знакомые, да. — Новое слово, ха-ха! — С кем ни познакомлюсь, мечтают умереть в Монтрё или где-нибудь в Венеции. — Каждому своё, хм. — Будешь скучать по мне? — в шутку спросил он, сложив руки на столе. — Разбежался. Мне никто не нужен, — отрезал я. — Жаль, — он заметно поник. — Погоди… Ты взял бы меня с собой? — что это с ним? — Подожди, ты хочешь взять с собой за компанию того, с кем провёл лично где-то… эм, часов десять? — не дай боже оно чем-то прониклось ко мне, а то со свету может сжить, если разобью нежное акулье сердешко. — Кроме других учёных никого не будет. Все выезжают в разное время, жить будем отдельно, каждый в своём номере. Они пообещали нам просторные помещения, рассчитанные на семьи. По факту это будут наши временные пристанища для научных изысканий. Но я человек компанейский, не могу один жить. Недавно съехал в свою квартиру, стал жить отдельно от семьи, но я так привык к куче возни и голосов на фоне. — А я наоборот, привык жить… один. Предоставленный сам себе. Комфортно и никто не мешает. Кстати, а ты сам из Китая переехал? — Родители из Китая и ЮАР, — я немного не понял и задал краткий уточняющий вопрос, а он продолжил, — отец чистокровный китаец, мать русская, если что, просто родилась в Африке, бабушка с дедом тогда путешествовали и не успели вернуться на родину. — Чего не нашёл себе пару до сих пор? — Я разве что одиночество нашёл. Безликие фальшивки одни. — Надо ж знать, где рыба ловится, м?.. Ладно с этим. Когда уезжаешь в свою Африку? — Через месяц. — Как Золушка, в последний вагон… — Тыквы? — мы поржали с этого. — Да хоть капусты, — и тут же посмотрел в сторону двери, к нам постучали только что? — Заходи, Пейн! — мне не показалось. — За счёт заведения, — и поставил перед нами два коктейля — Оld fashioned для Вас, — перед Кисаме, — и Cuba libre для Вас, — передо мной.       Кисаме выдал что-то на китайском, судя по всему, и сделал лёгкий поклон головой. Пейн поклонился глубже и ушёл из комнатки, прикрыв за собой дверь и оставив нас наедине снова. — Кто он? И почему вы?.. — Я держу этот бар для души. Это мой друг, которому я передал все дела. Себя я отдал науке, однако, не могу всё время быть тут и вести этот бизнес. Так что Пейн буквально живёт тут и отвечает за всё. — Значит, ты дал другу и крышу над головой, и способ заработать себе на жизнь, хм. — Звучит пафосно, но так и есть. — Мило. — Внушает доверие, да? — Не мило, — тут же передумал я. — Да ладно тебе! — Ты подозрителен, как ни посмотри… — Так посмотри поближе, — он обогнул стол и пересел ко мне в софу, раскинул руку на её спинке, — ну? — Вау. Ну, круто, хм.       Хошигаке возвышался надо мной и я мог рассмотреть его лицо, которое через пару дней уже следует гладко выбрить; он смотрел мне прямо в глаза. Свободной рукой он потянулся к своему напитку и отпил, затем кивком указал на мой. Я лишь пригубил, хм, кола явно преобладает, алкоголя почти что не чувствую. — Для новых гостей тут содовую с ничем наливают, м? — Пейн сам решает, что налить гостю, фишка заведения. Его цель — дать нам пообщаться, а не тупо споить. — А как же твой напиток? Он явно крепче. — Так я и не пьянею. — Вообще? — От слова совсем. — А ты спаивал когда-нибудь тех, кого соблазнял? — Вот это вопросы, — его лицо приблизилось, — опасаешься за себя? — а я просто с вызовом смотрел в упор, молчал с минуту, наверное. — А сам как думаешь? — Это нормально — переживать за своё здоровье. Я не обижу тебя. Ты здесь в безопасности. — Все так говорят, — закатываю глаза и отсаживаюсь чуть в сторонку. — Кто-то уже посмел? Только скажи мне… — Я могу за себя постоять, Кисаме. Не надо. Я про сериальных маньяков. И только.       Он подсел ближе, почти что прижал к краю, затем поддел носом упавшую прядь на моём лице. Машинально убрал её за ухо и он тут же поцеловал там, чуть выше скулы. Что, прямо здесь захотел? Нет уж, я сторонник постельных сцен в закрытых спальнях. Наблюдатели или случайные услышавшие будут в ахуе, дорогуша. Оно того не стóит. — Как говорится, дохлёбывай и уё… — под этот нехитрый тост хотел было осушить свой стакан, но он остановил мою руку, взял в свою и попытался снять перчатку.       Ясно, догадался, кто я. Сначала я одернул руку, но он проявил настойчивость. Удача любит смелых. А я больших и сильных. Ну, снимай. Давай, вот так. Если обидишь её, не увидишь нас больше, а пока что хочу посмотреть, что будет. Стоило ему оголить ладонь, он полушёпотом выкрикнул что-то вроде «yes!» и поцеловал её. Я невольно простонал и другой рукой вцепился в подлокотник. А теперь целует меня самого. Перешёл на шею, оттягивая капюшон толстовки вниз. Ну, что ты за зверь бешеный… помедленнее, м-м… — Хорошо, прости, — ой, я вслух это сказал?       Ладно, это не имеет значения уже. Кисаме притянул меня так, что я сел на него верхом, теперь я возвышаюсь над ним. — Кисаме, кисми, — прошу его, обхватывая шею руками и прижимаясь ближе. — Мне же не послышалось? — просто улыбаюсь в ответ ему и целую сам, как бы подтверждая, что его имя можно уже использовать в качестве той самой просьбы, из-за которой всё и началось.       В процессе снимает и вторую перчатку. Как подобает учёному, внимательно наблюдает за ними, пока те сплетаются в поцелуе. Осознаю, что сижу именно так, что отчётливо чую своей пятой точкой, как натягиваются его супер-узкие джинсы. Приподнимаюсь слегка и проезжаюсь по нему. Сжимает мои руки в запястьях и откидывает голову. — Безумие, м-м, — тяжело дышу, зная, что его руки перекочевали уже на мою талию, вжимая меня сильнее в себя; непрерывно вертит мной, не давая времени скучать. — Стесняешься? — прошептал он между смазанных поцелуев в шею. — Тут мало места, — он, придерживая меня одной рукой за спину, тут же стукнул кулаком сбоку от себя и какая-то декоративная штуковина в виде куска стены отвалилась.       На настоящей стене была дверца, в которую он меня повёл. Тёмный коридорчик, лесенка вверх. Комнатка над баром? Хм. Подготовился, иш, шустрый. Сколько ещё дверей сегодня откроется? — Вот куда ты всех водишь, м-м, — осматриваюсь в небольшой, но добротно обставленной тёмной комнатке без окон. — Кого это — всех? Ты первый. — Сделаю вид, что поверю. Пока что, — и присел на край постели, похлопал по ней, заодно оценил упругость и мягкость матраса. — С этого момента называй меня не иначе как господин Тсукури. — Это п-правда… — он аж перестал дышать и побледнел. — Не притворяйся. Ты знал изначально, верно? — В океанариуме я подумал, что ты просто очень похож на него. Увидев на руках перчатки, позже предположил, что это не просто стиль. Затем решил догнать тебя. Тюлени — наши свидетели. — Когда ты увидел мою ладонь, всё сложилось, да? — Ты не представляешь, как я рад, на самом деле. — Я польщён. Мы хотим тебя не меньше, иди сюда. — Так ты… вы… господин Тсукури? — он подобрался и потянул за край своей футболки. — Всё верно, не суетись, — перенял инициативу и продолжил раздевать его же. — Чш-ш… все вопросы потом, м?..       В следующее утро проснулся уже без одежды, в одном белье. И в этот раз помню всё. Он почувствовал моё пробуждение и тут же повернулся, сгребая меня ближе к себе: — Господин Тсукури, что думаете? — Ничего, — пожимаю плечами. — Да? Я постараюсь получше в следующий… — Всё было хорошо, не переживай. Я думал, ты про поездку. — А… Ты точно не поедешь со мной? — Увы. — В таком случае у меня есть другая просьба. — М? — Поживи у меня на квартире. Я дам тебе столько, сколько нужно на оплату счетов. Просто присмотри за домом. — А что с ним может случиться? — Паутиной покроется. И трубы пересохнут. — Я могу просто периодически приходить и гонять воду, клининг там найму, хм. — Мне будет приятно, если ты именно дождёшься меня там. — Ты из тех, кто верит в любовь после первого поцелуя? — Я предполагал, конечно, что ты… — он нахмурился, — но надеялся, что ты не такой. — Красивые люди не всегда добренькие, вау, — нарисовав руками салюты, сделал за него важнейшее открытие в жизни. — Мечтать не вредно. — Страсть без любви возможна, и на этом мы исчерпали себя. Мне теперь не интересно, что будет дальше. — Вот ты какой, — он разочарованно вздохнул. — Привыкай, Киса, м! — я выбрался из постели и начал выискивать одежду в районе кровати. — Я понимаю, у тебя, я так думаю, нет проблем с деньгами, как и мотивации проживать в чужом доме. Но мне и впрямь некого просить. К тому же так совпало… мы могли бы жить вместе, если б ты дождался меня. Я уеду всего на пару месяцев, максимум три. — Сколько тебе лет?! Хватит верить в сказочки, хм! — Кто разбил твоё сердце? — Что? Как это связано? — Ты переспал со мной практически без колебаний, но опасаешься обычного переезда туда, где меня даже не будет. Если надо, я организую и оплачу всё. Я уверен, ты так и так меняешь квартиры и дома, явно можешь себе позволить, так что это не главная проблема. Ещё раз спрашиваю: кто обидел тебя? — Никто, хм. — Это Девидсон, да? — мои глаза, видимо, расширились от шока, а он понял, что догадался верно. — Почему ты не в Калифорнии? Ты сбежал от него? Так ты и есть… Набоков, Дейдара, Браун. Точно. Это всё ты… — Какой ещё… кто? — Я по глазам узнал. Это ведь ты Дейдара Браун тот самый? Только передо мной более скромная его версия — господин Набоков. — Что ты за херню несёшь, начитался теорий заговора? Я просто его двойник, хм. — Твой томный скучающий взгляд ни с чем не спутаешь. А так… сквозь всё это я увидел одиночество и печаль. Но момент, когда тебе хорошо… ты такой… — Что-то в новостях было? — намеренно перебил его; он не стал настаивать на продолжении и подобрал телефон с полочки на стене. — Нéкто утвержает, что Дейдара Браун мог сбежать из Калифорнии через ОАЭ, — Кисаме зачитывает новость спустя пару минут сёрфинга в Сети, — Хидан Браун не даёт чётких комментариев, разве что сказал, что не знает об актуальном местоположении своего законного супруга. Спустя время появился ещё один анонимный информатор. Оба они сошлись во мнениях лишь в том, что тот уехал в Эмираты, приняв деловое предложение знаменитого скульптора. Данная информация могла гулять только среди подчинённых американского медиамагната Хидана Девидсона Брауна и господина Сасори ибн Акасуны. Молодой господин Браун появлялся на светских мероприятиях в компании Принца Гаары и его приближённых. О том, куда мог деться Дейдара, находившийся всё время под охраной, не знает никто. Правительства обоих стран официально отказываются давать комментарии по поводу случившегося. Хидан уверяет, что всё в порядке. «Это в духе Дейдары, он человек творческий и спонтанный, вот увидите, он вернётся».       Кисаме посмотрел на меня немного иначе. С каким-то скрытым страхом, интересом и уважением. Когда перед тобой столь востребованная разыскиваемая персона, невольно думаешь: ты его трахнул или же он тебя? Похоже, именно об этом он думал, пока всматривался в моё лицо. Хотя… кто его знает. — Новость была опубликована пару дней назад, — выдал он после продолжительного молчания, — пока что песок со дна не подняли, как следует. Думаю, тебе стоит сменить все свои устройства и место жительства на более неприметное. Можешь также периодически ночевать и здесь. — Ну, уговорил. Буду жить на нескольких территориях сразу. В этом есть смысл. — Сколько у тебя теперь штаб-квартир? — Не скажу. — Твоё право. Спасибо, что подпустил так близко. Ты ведь ещё и замужний человек… — Ты что, жалеешь? Или пытаешься пристыдить? Знаешь, что, Хошигаке?! — Дейдара… — меня аж перекосило, никто ещё кроме Хидана и Сасори не произносил моё имя вслух. — Не называй меня по имени. Пока что просто господи-ин?.. — настойчиво протянул, чтоб он вспомнил и продолжил. — Господин Тсукури, помню. А откуда этот псевдоним? — Не знаю, что-то на японском. Хотел бы по приколу выучить. И корейский... честно? Я б выучил всё, до чего дотянулись руки, но в памяти предпочитаю держать лишь самое необходимое. — А китайский случайно не знаешь? — Подумывал над его изучением. Хотя бы разговорный, а там, того глядишь, иероглифы и каллиграфию бы попробовал освоить. — Выучи для начала мандаринский диалект, самый распространённый в Китае. А дальше сам решай, какие ещё тебе понадобятся. — А какие языки ты вообще знаешь? — Мой родной язык — русский, а на китайском разговариваю с родственниками по отцу. Английский базовый по умолчанию. — Это будет мой первый азиатский язык. Если что, подскажешь?.. — Второй. — Что? — Второй язык. После моего, — и показал кончик своего языка, который… ах да, побывал у меня во всех ртах, как оригинально. — Дурачина, — и шмякнул его подушкой, — ладно, дай почитаю новости. — О себе? — Нет, другие. Там про меня много хорошего, ага, но это последнее, что хочется видеть. Начитался за пару лет уже. — Ты переспал со мной, чтоб забыться, да? — Кисаме, ты всё испортил, м! — Учёные, сам знаешь, очень наблюдательные и любознательные, порой прямолинейные, прости уж. — Я не знаю, что и думать, на самом деле. — У тебя будет вдоволь времени на раздумья…       Впоследствии я действительно жил на три спальни. Спустя месяц проводил Кисаме, снаряжённого в путешествие к Мадагаскарским берегам. По приезду на свою квартиру решил накалякать другу. Скидываю ссылку на последнюю новость, которая наиболее походит на правду. Начинаем переписываться, затем он позвонил мне без видео. — И снова здравствуйте, хм. — И тебе того же. Если что, звоню с личного надёжного телефона. Никто не сможет нас прослушать. — Подслушать под дверью, может быть? — Тоже нет. — Великолепно. — Да, назревает шумиха очередная. Королевская семья вновь не дала никаких комментариев, и мы, соответственно, тоже промолчали. — Кто этот информатор? Не в курсе? — Это может быть кто угодно. Можно в теории казнить всех, но это бессмысленно. Утечка уже произошла, а лишаться экипажа или персонала рискованно. Будет проблематично найти всем замену. — Чёрт с ними уже. Мне в принципе было бы интересно выяснить, в чём дело. — Эти издания хорошо приплатили всем, кто сказал о тебе хотя бы пару слов. Многие боялись. Но теперь, когда все заподозрили, что ты больше не под защитой мужа, языки развяжутся охотнее. — Ну, ясно. Теперь они не отстанут от меня. — А ты где сейчас, вообще? — Да так, нигде, хм. Честно говоря, не помню адреса просто. — Прячешься? — Гуляю. — Правильно, не стоит тебе совсем уж скрываться и бояться. — Не в моём характере, ты же знаешь. — Ладно. — В любом случае спасибо, если ты действительно ничего не сказал прессе. — Мне денег и полномочий хватает. Даже если б нуждался, не выдал бы тебя. — Я заплатил авансом за свою приватность? Как мило. — Не говори так. Прости, мне пора уже… удачи, Дейдара. — Удачи и тебе, Сасори. Пока.

Look what you made me do

I'm sorry, the оld Deidara can't come to the phone right now. Why? Oh, 'cause he's dead!