Тихий Дон

В селе потеряли Соню: ушла с утра, да к полудню не явилась. Забегала её мать, а Данилка сидит на траве подле курени Анатолия, да ухмыляется. — Сбежала послушная, да? , — с ехидной ухмылкой произнёс парень. — Уж не придержать бы тебе язык?! , — возмутился отец Сони. — А я даже знаю, с кем она… — продолжал ухмыляться Данило и взглядом указал на дом Анатолия. — Да шут с тобой! , — отмахнулась мать девушки. Пройдясь по хутору и не найдя дочери, они медленно возвращались домой, утешая друг друга тем, что она всего лишь задержалась у пейзажной реки. Отвесив Анатолию пощёчину, Соня несколько испуганно и удивлённо мельком посмотрела на него, впопыхах собрала вещи да мигом рванула прочь. Анатолий остался стоять, пребывая в шоке. Признаться, во взгляде девушки он увидел приятное удивление, чему был исключительно рад. Посмотрев на свою кобылку, в её человеческом взгляде он прочел недоумение: «ты дурак, или притворяешься? спугнул девку, зачем так резко?!» Анатолий сморгнул и взял её за узду. — Ну, ты поучи меня еще, — ласково проговорил парень, будучи уверенным, что она его понимает. Медленно и неспеша они пошли по полю в сторону хутора. Соня в это время добежала до дому, с ярко алыми щеками девушка оставила бельё на крыльце и вбежала в дом, плотно заперев дверь своей комнаты. Ей хотелось смеяться и плакать, она не могла определиться в своих чувствах — первый поцелуй показался ей очень резким, и в то же время приятным. Она стала приводить растрёпанные ветром волосы в порядок, но всё валилось из рук — она выглядела очень взволнованной, и услышав, как вернулись родители, вышла к ним с румянцем на щеках. — О, нашлась пропажа! Где ты была?! , — строго спросил отец. — Да… Бельё стирала. — А уж не с Анатолием ли, тот, что с того края хутора?! — Батюшка, ни коем образом специально встречу не подстраивала. Он там гулял с лошадёнкой, да я возьми, и прокатись… — виновато сказала Соня. — А отчего алым цветом пылаешь? И вспотела вся?! , — возволновалась мать, и потрогала лоб дочери, — боже правый, да у тебя жар! — Что вы, матушка?! Всё в порядке, само пройдёт. Говорю ведь, на лошади скакала! Да потом домой бегом бежала, — тараторила девушка, словно оправдываясь, — вот и упахалась. Дайте мені водиці холодної, та відпочинку п’ять хвилинок… все зроблю що належить, — она виновато посмотрела на родителей и опустила глаза. — Ну, детонька, ты смотри. Нигде так больше не загуливай, а то кнут без дела висит! , — пригрозил отец. — С чего вы-таки взяли, что я с Анатолием была? — Однако ты этого не отрицала… — Лгать — подло, между прочим это ваши учения! Откуда у вас такая уверенность?! — Данило сказал, тот что к тебе сватался. — Ой, ой! Та знайшли кого слухати! — Однако правду мелит! — Батечко, що ви причепилися? Рідну дочку б послухали, а не цього прохвоста. — И то верно, — поддержала Соню мать да отпустила во двор дела делать. Во дворе Соня выдохнула, да принялась за дело. Анатолий вернулся в хутор, да оседлав кобылку, рысцой направились к дому. Проезжая мимо дома Гавриловых, парень услыхал плач маленькой Агнии — дочери Прокофия, да прервался он резко… — Да что ж с ребёнком такое делают?! , — насторожился Анатолий, — сходить, что ль, проверить? , — он слез с лошади, да оставил её подле дома. — Дверь открыта. Странно… — он тихо вошёл в сени и услышал возню в дальней комнате. В тот момент его Олимпиада совсем недалеко ушла от дома — заметила в соседнем дворе Соню, да к ней и метнулась. — Липа?! , — удивилась девушка и улыбнулась, — моя хорошая, — она погладила её по носу, — а чего ты тут делаешь? Где твой хозяин?! А лошадь, словно чувствуя беду, будто бы завлекала Соню с собой. — Ну, куда ты меня хочешь? Нельзя мне со двора уходить… — Это чья такая красивая? , — вышел отец Сони, — чья-то из наших, али заблукала? — Наших. Ежели позволите, я отведу? — А откуда знаешь — чья?! — Анатолия, батько. Только сегодня хвастал. — Ну-ка, а чего это ты так часто с ним время проводишь?! — Да случайности это, не более. Что ж вы так резко реагируете… Тем более, он хороший и никакого вреда мне не причинит, вам не стоит переживать. — А чего это ты уже «хороший», «не причинит»? Лошадь отвела — и домой! Чтоб ни шагу со двора больше! — Ясно… — вздохнула девушка, не смея ослушаться, — пойдём, — она протянула лошадь за узду. — Да что ж вы с ребёнком делаете?! , — возмущённо произнёс Анатолий, забежав в ту самую дальнюю комнату, — да ты ж сукин сын! , — он подлетел со спины к Даниле, который, в чем мать родила, склонился над двухлетней Агнией, накрыв её лицо подушкой, и со всей своей молодецкой силы отшвырнул его в стену. — Бедная девочка, ещё ж совсем малая! , — парень взял её на руки. Малышка громко кричала от страха и пыталась отдышаться, поскольку её личико было плотно прижато подушкой. — А ты не в свои дела не лезь, — всерьёз ответил Данило, да оклимавшись от удара попёр на Анатолия с кулаками. — Да ты на что замахиваешься, подумай хоть! Твоя жизнь не стоит и выеденного яйца. Проклятый чертина! , — Анатолий пнул каблуком сапога ровно в пылающие грешной жаждой чресла, — казачок то со шпорой… — заключил Анатолий. Соня, проходящая с Липой мимо дома Гавриловых заслышала страшные вопли. Липа рванула ровно к крыльцу этого дома, а Анатолий в ту же секунду завернул малышку в простыню и вышел на улицу. — Сейчас мы твою мамку найдём, не хнычь, — ласково шептал Анатолий, да прижимал девчушку к себе. — Что там происходит?! , — возмутилась Соня. — Потом расскажу. Прошку найди, да Анну. — Вон, Вера Ерофеевна бежит. — Я тебе сказал, Прокофия ищи! , — рявкнул Анатолий, да спустился к бабушке Агнии. Передав девочку на руки, получил в ответ вопросительный взгдяд и без капли стеснения рассказал всё, что видел. Соня, подслушивая, громко ахнула, а после сурового взгляда Анатолия убежала за Анной. — Страх, Анатолий, да и только! Веришь сам то в свои слова?! , — никак не хотела смириться шокированная женщина. — Да подите сами, да гляньте! , — срубил Анатолий, — Агнюшку не носи туда! Герасима Пантелеича подожди, аль Прокофия! Не сладишь одна! Вскоре привела Соня родителей девчонки, да отдали её матери. Анатолий и Прокофий вошли в горницу, а Вера Ерофеевна, не поверив своим глазам, рухнула на пол. — На что это ты, черт поганый, посягнул?! , — взвыл Прокофий и, озверев, схватил брата за шею да об дверной косяк и огрел, — знал я, что ничего путного не выйдет! На улицу вышвырну, чтоб весь хутор поглядел, какой упырь! Да чтоб неповадно было! Женщины в голос рыдали, а Вера Ерофеевна молила, чтоб не позорили фамилию. — Нет уж, мать! , — рубил Прокофий, — позорим мы не фамилию, а его, поганого! Отец узнает — устроим! , — он вытолкал брата в улицу, да спустил со ступеней крыльца.