У любви другое имя

      “С кем из них ты спишь?” — прилетело в директ, единственное место, где Вик еще не успела отправить свою — теперь уже совершенно точно бывшую — девушку в бан.       Вик в раздражении отбросила от себя телефон. Фыркнула, глядя на свое отражение в зеркале напротив, сердито скрестила руки на груди. Подумав, снова схватила телефон, быстро напечатала сообщение, отправила его своей девушке, тут же занесла ее в черный список, и снова запустила телефон на другой край дивана.       Просто уму непостижимо. Полтора года! Полтора года своей жизни она потратила на человека, который, прекрасно зная её, о её взаимоотношениях с ребятами из группы, да и вообще о её принципах, предъявляет ей такие вещи. Виктория не заслужила. Всё что угодно — обвинения в эмоциональной глухоте, вечном отсутствии времени или любви к шумным толпам и вечеринкам, она могла бы стерпеть. Но вот таких вот намеков (что там, прямых обвинений!) — нет. Она любила своих мальчиков, всех троих, по юношеской дурости спала с Дамиано, о чем не раз успела пожалеть, обожала валяться головой на коленках Итана, и, как выяснилось, отлично высыпалась под боком у Томаса, но никогда, никогда не опускалась до измен.       Всё, хватит с неё. Вся эта херня с Кьярой слишком далеко зашла. И неважно, что она вот уже больше года была ее девушкой, и Вик её вроде как любила и даже немножечко хотела поразмазывать сопли по поводу теперь уже очевидно неудавшихся отношений.       Но у неё и без всяких истеричных девиц хватало драм перед глазами. Например, между чертовыми придурками, по стечению обстоятельств практически ставшими ей семьей. А она, увлекшись своими дурацкими отношениями, напрочь упустила, когда все вокруг вдруг стало рушиться.       Итан и Дамиано, очевидно, разругались в хлам. Буквально несколько дней назад едва не висевшие друг на друге, после той памятной вечеринки — поистине памятной, Вик до сих пор чувствовала отголоски головной боли, — они делали вид, что незнакомы друг с другом. Снова. Итан на полную катушку врубил снежную королеву, хотя это Вик тут северная принцесса, перебрался спать в гостиную и эмоционально закрылся ото всех. Даже на Томаса, всегда умевшего его растормошить, реагировал как-то слишком отстраненно.       Дамиано ожидаемо бесился и срывался на всех по поводу и без, из-за чего желание как следует треснуть его грифом от баса было велико как никогда. Итана как ни странно, не трогал, только смотрел на него печальными глазами и, по-видимому пытался как-то загладить вину. Ничем другим объяснить попытки Дамиано угодить барабанщику она не могла. Он даже в один из дней приготовил ту странную бурду из тунца и корицы, которую Дамиано считал чистейшим извращением, а Итан — пищей богов. Сам. Без просьб и угроз. А потом следил с безопасного расстояния и улыбался как идиот, когда тот принял его подношение. Томас потом рассказал, что если бы Дамиано вовремя не вымелся из кухни, Торкио надел бы эту тарелку ему на голову, а так чего продукту зря пропадать. И снова ни из кого из них нельзя было вытянуть и слова о причине разлада. Что ж, в этот раз их вокалист хотя бы не светил синяком на пол морды — и то хлеб.       Откровенно говоря, Викторию эти танцы на минном поле достали. Достала напряженность между членами группы, когда боишься слово сказать, потому что не знаешь, где выстрелит. Еще и Кьяра, с которой они созванивались ежедневно, очень хотела поссориться. Вик казалось, что еще немного, и она сама сорвется. Возьмет ремень, отлупит трех великовозрастных идиотов. Итана с Дамиано — потому что достали, а Томаса — для профилактики. И потому, что он даже не попытался как-то сгладить конфликт. После чего запрет этот серпентарий в одной комнате, просверлит дыру в стене, будет наблюдать и выпустит только тогда, когда они помирятся. Ну или передерутся для начала, но потом помирятся. Они обязаны, блядь, помириться, или Вик точно будет искать себе другую группу!       — Я собираюсь искать другую группу, — заявила она, заваливаясь на кухню, где сонно потягивал кофе Томас.       Сонным он был, впрочем, ровно до этой её фразы — потому что почти сразу же поперхнулся, едва не опрокинул чашку и уставился на неё широко распахнутыми глазами.       — Офигела?       — Это вы все офигели! — буркнула она. Уселась рядом, уронила голову ему на плечо, вздохнула. — Что происходит, Томми? Что за пицца с курицей и ананасами у нас вместо группы? Почему все ссорятся?       — Я не ссорюсь.       — Потому что ты психически здоровый, — проворчала Вик. Отняла кружку, отпила, поставила на стол и вернула голову обратно. — А они чего устроили? Эдгар даже со мной не разговаривает! И на диване своем спит, у меня спина уже болит на него глядя. И киношку до ночи не позыришь!       — Я предлагал ему опять съехаться, даже с Дамиано договорился.       — Послал?       — Послал. Вежливо и с извинениями, но послал.       — И меня послал. Пойдешь со мной искать другую группу?       — Пойду, — кивнул Томас, приобнял её за плечо. — Только давай чтоб барабанщик длинноволосый был — красиво смотрится.       — Ага. И вокалист чтоб в татухах и бешеный.       Они оба рассмеялись — ну правда, правда смешно же! Они, блин, создали самую крутую, красивую, талантливую и органичную группу в мире, хоть сейчас на стадион или на подиум в каком Версаче! А в итоге? Нет уж, с этим надо что-то делать.       Шум воды в ванной, длившийся последние полчаса (Итан физически не мог справиться быстрее, даже Вик возилась меньше), наконец стих. В коридоре послышались шаги, в комнате, где Дамиано теперь жил один, тоже началась какая-то возня.       — Томми, — задумчиво протянула Вик, — они заколебали уже. Но есть идея. Подыграй мне. Нужно чтобы они оба были в одной комнате. Сможешь?       — Дамиано сам притащится, если Эдгар долго будет в одном месте, — хохотнул Томас.       В общем-то он был прав. Дамиано после разлада с Итаном постоянно ходил следом, близко не приближался, но следил издалека, как хищник, выслеживающий добычу. И исчезал за углом, стоило Торкио заметить его внимание. Вик думала, что Дамиано ведет себя как идиот. Вообще-то, он частенько так себя вел, но в этот раз определенно побил все рекорды.       — Значит сделай так, чтобы он никуда не сбежал раньше времени. Давай, Итан кажется, уже вышел из душа, — скомандовала Вик и хлопнула Томаса пониже спины, подталкивая к выходу с кухни.       Томас как-то странно споткнулся на ровном месте, улыбнулся ей и скрылся в гостиной. Спустя пару мгновений она услышала оттуда голоса. Сначала только их двоих, но потом хлопнула дверь комнаты Дамиано. Предсказуемо — тот хоть и включил первостатейную суку, такую, что Кьяра обзавидовалась бы, но чтобы что-то происходило без него? Да никогда в жизни такого не будет.       Виктория огляделась, вздохнула, перевела взгляд на оставшуюся стоять на столе кружку с недопитым кофе, нарочито громко всхлипнула и решительно смахнула посудину со стола. В гостиной тут же затихли, а потом послышался обеспокоенный оклик Итана:       — Виктория, что случилось? Тебе нужна помощь?       “Нужна, — мстительно подумала она и всхлипнула громче. Нужно чтобы вы, идиоты, помирились, ну или сходили к психиатру, а то сходите с ума!”       Прибежать к ней никто из её глупых мальчишек не успел — она выскочила из кухни первой, с силой хлопнув дверью для верности, упала в кресло и закрыла лицо руками. Припомнила недавно просмотренный “Хатико” — чтобы было с чего плакать, а то пока хотелось только глупо истерить и орать.       — Винченцо, что случилось? — первым подскочил к ней Дамиано, рухнул на колени перед креслом и вцепился в ее запястья, силясь отодрать их от её лица.       Она мотнула головой, снова воскресила в памяти самую слезливую сценку из фильма, всхлипнула громче.       — Вик, что такое, ну поговори с нами!       — Мы можем тебе помочь? — о, а это уже Итан. Тоже рухнул к её ногам, устроил лапищу на её плече и принялся успокаивающе поглаживать. — Что-то с твоей девушкой? Вы поссорились?       “Это вы, дебилы, поссорились, а я просто послала её к черту”, — подумала Виктория, но вслух, разумеется, говорить ничего не стала. Только заплакала ещё громче, и теперь вышло уже даже искренне. Потому что да, они с Кьярой поссорились, все кругом вели себя как последние идиоты, а ей приходилось сейчас играть в сопливую дурочку, чтобы всё это хоть как-то разрешить. Обидно.       Зато мальчишки ожиданий вовсе не обманули. Даже Томас, который, вроде бы, должен был догадаться, в честь чего такое представление, присел на подлокотник кресла, обхватил её плечи, ткнулся носом в макушку и принялся уговаривать её успокоиться.       — Ну Винченцо, — взмолился Дамиано, — ну давай, милая, расскажи, что такое. Мы поможем. Ну хочешь, я сейчас поеду в Рим и утоплю твою дурную девку в Тибре?       — Тебя посадят, — разумеется, занудно напомнил Итан. Вик даже чуть не рассмеялась — ну вот, вот, они уже разговаривают!       — А потом я выйду, и перетоплю всех, кто обидел вас за то время, пока меня не было. Виктория, детка, я сам сейчас заплачу, ты же сильная, ну…       — Ладно, — вновь всхлипнула она, всё же убрала руки и позволила Дамиано себя обнять. — Ладно, сейчас.       Следующие полчаса она — уже без всякого вранья, между прочим, — рассказывала им о своей сложной личной жизни. Не то чтобы они не были в курсе, но почему-то казалось важным выговориться. И полезно. И ей самой, и им, чтобы понимали, что она тоже живой человек и ей, вообще-то, тоже иногда хочется поплакать. И чтобы её обнимали. И утешали. И говорили ей всякие глупости вроде того, что всё непременно будет хорошо, они скоро завоюют весь мир и никакая взбалмошная девица не должна трепать ей, их королеве, нервы. Никто не должен.       — Мы можем для тебя что-то сделать? — спросил Итан, когда она немного успокоилась и теперь просто прижималась к ним, умудряясь обнимать всех одновременно.       — Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь? — предложил Дамиано. — У нас была мука и шоколадная паста, сделаем панкейки. Ты же любишь шоколадные панкейки?       — Нет, — она мотнула головой, приоткрыла один глаз и перевела взгляд с него на Итана. — Хочу карбонару. Чтобы вы двое приготовили.       Дамиано с откровенным недоверием покосился на Итана — помнил, собака, все свои грешки, и побаивался, что тарелку ему на лохматую башку всё же наденут. Коротко мотнул головой, то ли отказываясь, то ли просто случайно вышло.       — Я могу и один… — предпринял он попытку.       — Нет, у Итана варить пасту получается лучше. Пожалуйста…       Итан смерил Дамиано нечитаемым взглядом, отвернулся, тяжело вздохнул и будто выпал из реальности, что-то обдумывая.       — Ладно, — после некоторой заминки ответил он, — только ради тебя.       Он поднялся с колен, на которые они оба упали пока утешали её, сделал пару шагов и обернулся на следящего за ним широко раскрытыми глазами Дамиано.       — Ну? Ты идешь?       Дамиано закусил губу и оказался на ногах просто в мгновение ока. На кухню они ушли вместе, разве что вокалист не шел рядом, привычно пытаясь облапить их барабанщика, а плелся следом, отставая буквально на шаг.       — Гениально, — восхищенно протянул Томас, когда парни скрылись за кухонной дверью.       Вместо ответа Виктория потянула Раджи в комнату. Парни на кухне, судя по стуку посуды, действительно принялись что-то готовить. Пока молча, но первый шаг уже сделан — они заговорили друг с другом и находятся в одной комнате без попыток сбежать. И, вроде бы, даже не пытаются убить друг друга подручными средствами. А ей надо было прийти в себя и обдумать, что делать дальше.       — Ты лучший, — Вик дернула Томаса на себя — чтобы наклонился — и чмокнула его в щеку. — Спасибо.       — Да ладно, я же ничего не сделал, это ты молодец. Жаль, что тебе для этого пришлось, ну… Я же знаю, что ты не любишь распускать все эти сопли на людях.       — Не люблю. Но сейчас мне это тоже было нужно. Не только из-за них, — Вик забралась на кровать, облокотилась спиной на изголовье. — Иди сюда.       Виктория похлопала рядом с собой. Томас немного помялся и присел рядом. Подумал немного и улегся головой ей на колени. Что ж, она не против. Зная, как Томасу нравится, когда трогают его волосы, она запустила руку в его шевелюру и принялась перебирать светлые пряди. Это даже немного успокаивало.       — У вас с ней действительно все так плохо?       — Как видишь, — ответила Вик, наблюдая как Томас жмурится и чуть ли не мурчит будто довольный кот.       — Тогда почему ты все еще её терпишь? — поинтересовался Томас.       А Вик задумалась. Правда, почему? Кьяра красивая и интересная, но в последнее время их отношения — это сплошные скандалы. Она безумно устала от этого. По возвращении домой после долгого отсутствия хотелось, чтобы ее там ждали теплые объятия и горячий секс, а не сцены ревности и нервотрепка.       — Уже не терплю.       — Вы расстались? — Томас даже приподнялся с колен, удивленно уставившись на нее.       — Можно и так сказать, — не стала скрывать Вик. — Я занесла её в черный список везде, где могла. Она, конечно предпримет пару попыток до меня достучаться, мне самой будет плохо и тоскливо, и я, возможно, захочу ей написать, но…       — Не нужно, — попросил Томас. — Ты же понимаешь, что достойна лучшего? Чтобы тебя ценили и уважали, разделяли твои интересы. Винченцо, ты же, ну, королева!       Эти слова умилили. И порадовали. И даже заставили слезы немного навернуться на глаза, но не от грусти, а скорее от облегчения и осознания, что она не одна. И никогда не была.       — Эй, только не плачь снова, — взмолился Томас, — я не знаю, что с тобой такой делать.       Но переполз выше по кровати и в объятиях её сжал. Это было очень кстати. Хотелось как в детстве забраться на ручки к маме и чтобы кто-то обнимал и говорил, какая она хорошая и замечательная. Вик только уютнее устроилась у него на груди. Мамы у нее уже несколько лет нет, зато Томас, сто лет знакомый ей Томас, вот он. И даже слова правильные говорит.       — Не буду. Просто посиди немного вот так, ладно? А потом пойдем требовать с этих двух придурков мою карбонару.       Томас, разумеется, кивнул, обнял ее крепче, вжался подбородком ей в макушку.       Вик прикрыла глаза. Просто так, не из желания спать или чего-то такого. Просто вдруг, после всех нервотрепок и всяких глупых драм в своей, и чужих жизнях, она ощутила, будто вернулась домой. Не в Рим, не в свою квартиру, что она делила с отцом, сестрой, а иногда и с тремя её парнями. Просто — домой.       Когда они с Томасом вернулись в кухню, там, к удивлению, не обнаружилось ни побитой посуды, ни двух трупов с воткнутыми друг в друга ножами. Её глупые мальчишки, двое из трех, потому что Томас из этой категории был выведен, спокойно раскладывали пасту по тарелкам и выглядели весьма мирно. Ну, насколько это было возможно, учитывая, что они, кажется, так и не проронили ни слова, не считая всякой ерунды вроде “подай соль”. Ладно, это лучше враждебного молчания, которое царило между ними до сих пор.       Разделавшись со своей, довольно внушительной и очень вкусной, к слову, порцией карбонары, Вик дождалась пока её догонят остальные и утащила их в гостиную. Томас тут же снова привлек её к себе, укоризненно глянул на замерших поодаль Дамиано и Итана.       — Ну, будем и дальше расстраивать Викторию, или помиримся уже? — строго проговорил он. — Завязывайте уже, придурки, пока группу не развалили.       Томас похлопал по дивану рядом с ними, приглашая парней занять свободные места. Дамиано тут же оглянулся на Итана и качнул головой.       — Ой, да задолбали. Что ты на него смотришь? Подошел и сел! — Дамиано явно не ожидал такой наглости от обычно не лезущего в конфликты Томаса. — И ты тоже! — обратился он к Итану.       Торкио послушался первым, подошел, умостился на самом краешке так, будто диван его сейчас укусит. Дамиано осторожно опустился на свободное место между Итаном и Томасом и замер.       — Ну вот, не сложно же? — продолжал Томас. — Мы же, блин, семья… А вы чего устроили?       Он пересадил Вик удобнее у себя на коленях и вдруг резко подался вбок, обнимая своими длинными руками всех сразу. Викторию впечатало в Дамиано, а того в Итана. Все разом зашебуршились, пытаясь отдвинуться друг от друга, но Томас не торопился ослабить хватку, только сильнее завалился на друзей, буквально укладывая их всех на диван.       — Я же люблю вас всех. И вы любите. Поэтому давайте уже, прекращайте делать вид, что друг друга не знаете.       Томас, наконец выпустил их, позволяя усесться нормально, и снова обнял только Викторию.       — О, Томми, — Вик погладила его по щеке, — ты чертовски прав. Если вы двое, — она ткнула пальцем Дамиано в бок, — не начнете снова разговаривать, мы вас выгоним из группы.       Не выгонят. Они за несколько лет так сильно прикипели друг к другу, что с кем-то другим играть уже не смогут. Но на их истеричек эта речь, похоже возымела эффект. потому что Дамиано замялся, вцепился руками себе в предплечья и тихо произнес:       — Итан, пожалуйста, прости меня…       Итан на это только покачал головой.       — Ладно, можешь и дальше не разговаривать со мной, я пойму. Но давай я хотя бы переберусь на диван, раз ты больше не хочешь делить постель ни с кем из нас. Или можем, не знаю, меняться. Ты не должен тут спать до конца поездки.       — Боже нет, давайте больше никто не будет ночевать на диване! — не выдержала Виктория. — Правда. Если вам сложно вдвоем, мы с Томасом оба готовы поменяться.       — Простите, ребята, — обратился Итан к ней с Томасом, начисто игнорируя речь Дамиано. — Простите, что поставил всех в такую ситуацию, я вспылил.       Виктория удивленно глянула на него. Итан вспылил? Вот тот самый Итан, который спасает мух, терпит их столько лет, и только несколько раз за все время кидал в них палочками, когда совсем распускались. Вик даже захотелось как следует допросить Дамиано, чтобы выяснить, чем тот умудрился настолько достать их Эдгара.       Итан тем временем всё же поднял взгляд на Дами. Ненадолго поджал губы, прежде чем продолжить:       — Не нужно меняться. Я вернусь в комнату.       — Ит… — начал Дамиано, но Итан его перебил.       — Я вернусь, но только потому, что больше не хочу доставлять неудобства остальным. Включая тебя — у тебя больные плечо и спина, ты не протянешь на диване и пары дней. Но это не значит, что между нами что-то изменится. Не так быстро.       К удивлению Виктории, спорить Дамиано не стал. Понуро опустил голову, после чего пробормотал тихое “спасибо” и заерзал, пытаясь устроиться удобнее. Итан повторил за ним.       Что ж, катастрофу, кажется, удалось отложить. Ну или хотя бы смягчить последствия. По крайней мере, Вик на это искренне надеялась.

* * *

      Вик никогда не считала себя феминисткой. По крайней мере из тех, что ходят на всякие митинги, занимаются прочими активистскими штуками. Нет, она любила женщин, уважала их, сама, блин, была женщиной! Женщины, по ее мнению, были чутче, искреннее, эмоциональнее и, чего греха таить — умнее. Но так уж вышло, по странному стечению обстоятельств, что мужчины в её окружении были несколько… удачнее. Внимательнее, заботливее, да и просто — лучше большинства её знакомых девушек. Пожалуй, единственное, зачем конкретно ей были нужны все эти равные права, так это чтобы можно было носить то, что нравится, а не “надеть юбку, ты же девочка” и спокойно разгуливать по улице без всяких дурацких тесных лифчиков, которые её откровенно раздражали. Ну вот скажите на милость, какого хрена тот же Дамиано может разгуливать перед ней, сверкая телесами, и рвать на груди майку, когда вздумается, а она нет? Ей, между прочим, есть что показать этому миру. Например то, что он, тот самый мир — на редкость зашоренное и погрязшее в дурацком ханжестве место. Наверное поэтому идею Дамиано, высказанную после третьего бокала вина, что им надо бы сняться голыми для грядущего промо их нового сингла, она восприняла с таким энтузиазмом. Марта была против, убежденная, что подобная откровенность может сыграть с ними злую шутку, но в итоге сдалась, попросту махнув рукой. Мол, с вами спорить, себе дороже.       Фотографа они выбрали по совету очередной подружки Дамиано, с которой тот провстречался ровно две недели, что они провели в Риме, прежде чем уехать в Милан. Подружка, по его же признанию, оказалась жутким нытиком, не высовывала носа из соцсетей и катастрофически мало уделяла внимания прекрасному ему, за что и была послана. А вот фотограф и впрямь оказался хорош — даже их Эдгару, тому еще любителю всякой эстетики, понравились его работы. На том и сошлись.       В студии оказалось уютно. Их концепция была принята фотографом на ура и, после недолгого размышления, он предложил им несколько композиций, которые должны были получиться идеально атмосферными. То что нужно, для презентации.       — Ты уверена, что это хорошая идея? — поинтересовался Томас, когда до него, кажется, окончательно дошло, что фотографироваться — то есть, стоять перед посторонними людьми — придется совсем обнаженными.       Признаться, Вик тоже была немного смущена. Одно дело — разгуливать без лифчика перед своими мальчишками (чем она их там может удивить, право слово!) Совсем другое делать это на камеру. При посторонних. Нет, особого стеснения не было, равно как и страха — с ней её мальчишки, и она с удовольствием посмотрит в лицо тому, кто посмеет бросить в её сторону хоть немного двусмысленный взгляд. Просто… дело скорее во всё тех же пресловутых внутренних шорах, избавиться от которых, на поверку, не так-то и просто.       — Нет, — честно призналась она. Подошла к нему, на пару с Итаном раздевающихся возле небольшого дивана и решительно потянула с него рубашку. — Но это интересно. Италия будет гудеть, а нам того и надо, верно?       Кого точно не беспокоила собственная или чужая нагота — это Дамиано. Тот радостно сбросил с себя все самым первым и, теперь нахально скалился и подкалывал смущающихся парней. Спасибо, хоть выданной простыней немного прикрылся. Не то, чтобы кто-то из них там чего-то не видел, с его то привычкой выходить из душа голым или фотографировать себя во всех ракурсах в каждой новой локации. Они привыкли. Даже у Вик то, что находится у него в паху не вызывало никакого интереса, хоть и на что посмотреть там было. Томас, впрочем, тоже вряд ли мог чем-то её удивить. Да, в отличие от Дамиано, с ним она шашней не крутила, однако на заре юности, когда им обоим было едва ли тринадцать, именно с ним они познавали весь спектр различий между мальчиками и девочками. Если вкратце — залезли друг другу в штаны, даже без всяких там намеков, сообразили, как оно все работает, и на том закончили с исследованиями. Разве что с тех самых тринадцати Томас немного (почти на полметра) подрос.       То ли дело Итан. Несмотря на то, что им частенько приходится переодеваться друг перед другом и расхаживать в одних трусах, его она никогда не разглядывала. И сейчас, глядя на всех троих обнаженных мальчиков, осознала, как здорово он изменился. Точнее, нет — то, что за личиной стремного ботаника с мексиканскими усишками прячется нихуевый выигрыш в генетическую лотерею, она поняла давно. Итан всегда был симпатичным мальчиком, хоть, на её вкус, и излишне худощавым. Сейчас же, раздавшись в плечах и подкачавшись, он стал очень сексуальным. Будь Итан таким тогда, на Х-факторе, Вик бы точно выбрала его, а не Дамиано, каким бы смазливым он ни был. А когда Итан стянул, наконец, очередные свои дурацкие трусы, на этот раз с индюшкой на небольшой, но упругой заднице, и повернулся, Виктория не смогла сдержать удивленного выдоха.       — Вау, — хоть Итан и прикрылся простыней почти сразу, оценить размеры она все же успела. Они впечатляли. — А наш малыш Эдгар, оказывается, совсем не малыш!       Итан сразу же занавесился волосами, скрывая вспыхнувшие щеки. Томас отчего-то тоже смутился и сильнее запахнулся в свою простыню, зато Дамиано так и замер и принялся жадно разглядывать их барабанщика. Посмотреть там было на что, не отнять. Например, на жилистые подкачанные руки, абсолютно гладкие грудь и живот, пресс с четкими линиями мыщц. Мадонна, да перед таким телом девчонки штабелями должны укладываться! А скорее всего, и не только девчонки — вон, даже Дамиано, кажется, поломался. Правда, Вик была уверена, что парни не раз видели друг друга полностью голыми, так что странно, что Итан вызвал у их вокалиста такой… восторг.       Интересно.       — Готовы? — прервал их странную сцену фотограф. — Тогда вставайте возле белого фона, попробуем первую композицию.       Они фотографировались и фотографировались, слушали команды фотографа, менялись местами и кривляться так, что хватило бы, наверное, на приличный фотоальбом. Однако результат, отчего-то, не нравился то им сами, то фотографу, который недовольно морщился и бурчал что-то про бездушность и скучность.       — Ребята, ну отомрите! Вы же молодые, красивые, обнаженные! Додайте секса, не статуи мы тут из вас лепим. И попробуйте поменяться. Ты, — он ткнул пальцем в Томаса, — встань за спиной нашей красавицы, вы должны отлично смотреться вместе. А ты, Итан… так нет, тебя рядом с Викки лучше не ставить, будет ощущение что в кадре две красивые девчонки, и на остальных смотреть не будут. О! Дамиано, встань лицом к лицу с Вик. Вот, уже лучше…       Виктория оказалась зажата между Томасом и Дамиано. И, если Дами сразу приобнял ее за талию, то Томас отчего-то не мог найти куда сложить руки и в целом ощущался за спиной довольно напряженным. Обычно у него не было проблем с тем, чтобы обнять её.       — Ну же, ребята, вы чего как не родные? Давайте, прижмитесь к тем, кто в центре! — скомандовал фотограф.       Виктория почувствовала, как Томас сдвинулся за спиной и прислонился к ее лопаткам грудью, по пояснице скользнула рука и замерла там как разделитель. Приличный мальчик Томми, возможно Вик даже была ему благодарна за это. Ей хватало и одного члена, прижатого к ней. Она не видела, что делает Итан из-за плеча Дамиано, зато почувствовала как тот внезапно напрягся всем телом, замер и тихо выдохнул у нее над головой.       — Вот так, уже лучше. Ну-ка, посмотрите на меня, — Вик послушно повернула голову и глаза тут же ослепила новая вспышка. — А теперь давайте, обнимите друг друга.       На её предплечье опустилась ладонь Итана, сильнее прижимая ее к Дамиано, который едва заметно вздрагивал от каждого прикосновения. Томас приобнял за плечо, осторожно, едва касаясь кожи чуть пониже ключицы, а сама она завела одну руку назад, обхватывая Раджи за бедро и попыталась просунуть вторую между парнями перед ней. Едва смогла на самом деле — так плотно они слиплись. В какое-то мгновение она даже весело улыбнулась, глядя в странно расширенные глаза вокалиста и, насколько позволяла поза, попыталась заглянуть ему за спину. Проверить, действительно ли Итан прижат к нему настолько тесно.       Проверила — Торкио явно не был таким джентльменом как Томас, и вжимался в Дамиано всем телом.       Ясно тогда, чего он так дергается. Вик тоже бы заволновалась, почувствуй все это богатство так близко к своему заду. Правда, это никак не объясняло, того, что его член, кажется, начал твердеть — не на неё же у него такая реакция? Эту стюардессу они закопали кучу лет назад, слава богу.       Ладно, с этим она разберется как-нибудь потом и непременно допытается, с каких это пор у их как вокалиста так сильно обострился недотрах.       — Отлично! А теперь, Итан, ты не мог бы сложить руки Дамиано на плечи? Облокотиться вот так, — он изобразил, что хотел от парней. — Прекрасно. Виктория, положи руку ему на талию. Да, молодец, — похвалил он, когда Вик скользнула ладонью по дамиановым ребрам вниз, почти до самого бедра, даже на небольшом расстоянии чувствуя как заполошно бьется его сердце. И уж точно не от её невинных касаний.       Вспышка ослепила ещё несколько раз, после чего фотограф велел Томасу прижаться к ней ближе, “а то как школьники, право слово!”, на что тот тихо-тихо шепнул ей “прости”, склонившись к уху, прежде чем выполнить указание. Ну и за что вот, позвольте спросить, он извиняется?..       О. То есть, понятно за что, да — пока Дамиано явно решал, на кого конкретно у него прямо сейчас стоит, с Томми все было более чем ясно. Ему-то в задницу ничей конский хер не упирался, равно как и божественный пресс. И даже бесконечными волосищами никто спину и плечи не щекотал, как это происходило у брюнетистой части её группы. Зато перед ним была она, Виктория, ерзала по его груди спиной, трогала бедра и отставляла задницу, когда просил фотограф. Хм.       — Мы закончили, — скомандовал фотограф, когда даже Вик уже стало неуютно.       Она как-то не привыкла, когда в нее тыкают сразу два стоящих колом члена. Это было… странно. И неожиданно. И… не неприятно нет, скорее отвлекало и вызывало много вопросов, которые ей не терпелось задать парням.       Их тесная кучка моментально рассыпалась на отдельные единицы и все спешно подобрали с пола сброшенные ранее белые простыни. Осталось только выбрать и одобрить фото, которые пойдут на промо, но это можно сделать и одетыми, после чего убраться уже со студии. Вик прежде и представить не могла, насколько изматывающими могут быть фотосессии, когда на тебе нет и клочка и одежды. Стоит запомнить на будущее.       В комнате, а точнее, в закутке, что им выделили для переодевания, они с Томасом быстро оказались одни. Дамиано убежал курить, успев натянуть на себя одни лишь джинсы и куртку поверх голого тела, Итан исчез в туалете. Томми же тупил, нервно мял в руках свои джинсы, прикрывая ими свой пах, но одеваться отчего-то не спешил. Еще почему-то краснел, как и всегда, не полностью — красные пятна расползались по плечам и шее, и это, Вик ли не знать, громче любых покрасневших щек говорило о том, что он смущен.       Сама она успела только застегнуть молнию на своих штанах, отбросила схваченную было майку и подошла к нему. Коснулась пальцами плеча, вынуждая повернуться к себе.       — Понятия не имею, что за драма сейчас на твоем лице, но очень хочу знать. Только извиняться не вздумай больше, я и так всё поняла.       — Поняла? — кашлянув, поинтересовался Томас.       Виктория пожала плечами в ответ.       — Ну да. Поняла, что ты у меня самый большой джентльмен на свете, который решил не смущать меня своим стояком, — она погладила его по обнаженной груди и улыбнулась. — Всем бы так уметь.       — В каком смысле? — непонимающе нахмурился Томми.       — В дамиановом. Пока ты там нежно шептал на ухо, как тебе стыдно…       — Я не шептал!       — Не перебивай. Так вот, пока ты нежно дышал мне в ухо, наш вокалист, кажется, завелся на нашего барабанщика. Нет, конечно, мог и на меня, но я уверена, что мной он свой стояк, напротив, усмиряет последние пару лет точно. Так что, — Вик протянула руку выше, вплела пальцы в растрепанные волосы и почесала кожу на затылке, на что Томас предсказуемо прикрыл глаза от удовольствия, — уж не тебе передо мной извиняться. И просто чтоб ты знал, я не смутилась.       — Значит все нормально? — как-то несмело поинтересовался Томас. И откуда только в нем эта застенчивость? Раньше его ничего не смущало.       Она фыркнула в ответ. Потянула его голову вниз, отчего Раджи, разумеется, тут же уперся взглядом в её обнаженную грудь. Не мог не упереться — это у Дами с Итаном её сиськи не вызывают никакого интереса. Впрочем, она, кажется, начинала догадываться, почему именно. И нет, дело не вовсе в братско-сестринской любви, о которой они пиздят всем интервьюерам без разбору. Но прямо сейчас об этом думать ей не хотелось. Куда больше отчего-то волновал её Томас, всё ещё смущенный невесть чем, но не спешащий отстраняться.       Ну и хорошо, что он не спешит. Её всё устраивает. И то, как он наклоняется к ней. И то, как несмело кладет руку ей на талию. Немного не устраивает, что не решается двинуться дальше, но тут уж Вик в состоянии справиться сама. Кто как не она, в конце концов. Тем более, что ей давно хотелось попробовать, каков её Томас на вкус. Хорошо ли он целуется. Нежен или порывист.       Попробовала. Прекрасно. Её всё устраивает. Стоит повторить. И, возможно, проверить, что еще Томас может делать своими прекрасными длинными пальцами, что сейчас так чудесно сжимали её бока. Только ли виртуозно перебирать струны?..       Она проверит. Обязательно. И, возможно, в следующий раз снова разрешит Томасу прижиматься к себе в какой-нибудь провокационной фотосессии. А он уже точно не будет краснеть.