У любви другое имя

      Работа над альбомом и правда пошла споро. У Дамиано еще с Лондона было набросано несколько текстов, а для некоторых ранее забракованных и отложенных до лучших времен песен сейчас придумались более удачные аранжировки. Выходило неплохо, отлично даже — все они были вдохновлены, полны энтузиазма, ушли с головой в музыку. Работа кипела и, поначалу, идея остаться в доме-студии казалась гениальной... Поначалу.       Они два месяца проторчали в одной квартире в Лондоне и, кажется недооценили насколько успели друг другу надоесть. Они были вместе буквально круглые сутки. В репетиционной, на кухне, в гостиной, во внутреннем дворе возле бассейна — казалось бы, у многих и таких условий не было, можно было и вовсе оказаться запертыми в четырех стенах тесной квартиры. Но отсутствие возможности куда-то выйти и отвлечься понемногу вгоняло в подобие депрессии. Не до приема всяких там колес, но достаточно для того, чтобы начать потихоньку ненавидеть друг друга.       Из-за локдауна не работали ни клубы, ни бары, ни кинотеатры. Даже в магазин, чтобы пополнить запасы холодильника можно было выходить только по-одному. Впрочем, как раз это было к лучшему — так выпадал шанс хотя бы час побыть наедине с собой вдали от опостылевшей уже виллы и ее однообразных пейзажей.       Не спасали ни музыка, ни регулярная связь с родными по видеосвязи, ни даже просмотр сериалов, чей запас из смотрибельного подходил к концу. На какое-то время их спасли Лео и Марта. Вернувшись в Рим и Милан до закрытия всего, что только можно, они принялись соображать, как спасти их задницы из небытия. Не то чтобы остальные артисты этим не страдали — миру было немного не до музыки — однако, до остальных им дела не было, волновала только собственная судьба. Сообразили: через две недели их заточения было назначено первое интервью по видеосвязи с одним из итальянских радио, после которого последовали и другие предложения.       Это было интересно. общаться с кем-то кроме семьи, видеть незнакомых людей по ту сторону экрана. Отвечать на вопросы и делиться планами. Так создавалась иллюзия, что они всё ещё кому-то нужны и интересны, что их не забудут в ворохе проблем. Что кто-то будет смотреть на них не только через стори и посты в инстаграме, но и где-то еще. Появилась даже идея записать небольшой мини-концерт прямо тут, в Гарласко, что немного взбодрило и заставило очнуться от анабиоза, в который они впали.       Они принялись с удвоенной силой репетировать и даже разучили пару новых каверов. Просто так, со скуки и чтоб хоть чем-то разбавить застопорившуюся работу над одной из новых песен. Иначе переругались бы все вдрызг.       Концерт назначили на конец марта, а до того, должно было пройти еще несколько интервью. Интересных, вносящих разнообразие в их жизнь, но жутко изматывающих его, Дамиано. Потому что сниматься приходилось не на профессиональную камеру и не приличной студии, а на веб-камеру ноутбука или, что еще хуже на телефон. И, если качество записи еще получалось вменяемым, то им самим, чтобы влезть в кадр и при этом видеть происходящее на небольшом экране, приходилось ютиться на тесном диванчике или усаживаться в два ряда. Для него это было сложно. Потому что Итан, красивый и невероятно милый со своим небрежным пучком на голове Итан был слишком близко. Иногда, он оказывался тесно притиснутым к его бедру, прижимался плечом. Иногда, сидел впереди, на полу, облокотившись спиной на его колени. Иногда наоборот.       Дамиано не мог больше терпеть — так хотелось продлить этот контакт. Задержать его руку в своих ладонях, обнять. Поцеловать...       На каждом новом интервью Дамиано вертелся ужом, стараясь как можно ближе оказаться к Итану, встретиться с ним взглядом, прикоснуться. Игнорировал предостерегающие взгляды Виктории, явно что-то замечавшей, но не задающей вопросов, и был очень близок к тому, чтобы сорваться. Схватить Торкио в охапку, засосать прямо там, перед камерой очередного инстаграммного стрима и утащить в свою нору, как долбанный пещерный охотник.       Последнее интервью не стало исключением. Дамиано сидел, вцепившись то в собственное плечо, то в шею, тер их беспрестанно, пытаясь унять зуд в пальцах, чтобы не потянуться и не обхватить обеими руками сидящего рядом, слишком близко если честно, Итана, сжимая крепко-крепко, потому что он такой красивый и почти что касается его.       Итан тоже заметил его нервные движения, состроил очередную нечитаемую мину и как бы невзначай сам привалился к нему плечом. Дамиано едва сдержал дрожь. В месте соприкосновения кожу жгло, он даже на мгновение прикрыл глаза, выравнивая дыхание. Нужно было взять себя в руки и высидеть чертово скучное интервью. А потом он пойдет и напьется чем-нибудь крепким, потому что Итан все видит, Итан все знает, Итан непозволительно близко, а его самообладание давно уже разлетелось на миллиарды осколков.       Он чувствовал успокаивающие поглаживания по спине, от Итана, кто бы сомневался, и спину, в тех местах, где его касалась чужая ладонь тоже жгло. Но как ни странно эти простые движения помогли немного собрать мысли в кучу и даже что-то ответить на вопрос, который он едва не прослушал. Благо, Вик всегда готова поддержать его монолог. В какой-то момент он даже пошутил в ответ на очередной вопрос про барабанщика и Фейсбук, что это была любовь с первого взгляда. Они все, вместе с ведущими посмеялись, они то не в курсе, что он всерьез. Дамиано заметил темный, угрожающий взгляд Виктории, видел как растерянно моргает Итан.       И от этого потеплело в груди. Дамиано не хотелось больше ждать, он уже готов был всему миру кричать об этом. На какое-то мгновение ему даже подумалось, что это будет отличной идеей — сказать все прямо так, на многотысячную аудиторию, что он любит, жить не может без своего барабанщика. Правда, что ему терять? Дамиано никогда не интересовали общественные нормы, чьи-то там гомофобные заебы. Да и что ему терять? Мир сгорает в эпидемии, кому сейчас какое дело до его внезапно не идеологически верной для рок-музыканта ориентации?       Разумеется, он не сказал ничего такого — внезапный порыв оказался сначала заглушен еще одним поглаживанием теплой ладони, а потом и вовсе стал неактуальным, когда связь вдруг оборвалась на середине прощания ведущей.       Боже, как мало ему теперь надо, чтобы потерять всякий разум. Как много он хочет на самом деле.       Дамиано шел в аппаратную, где они недавно слушали получившееся демо, за оставленным там блокнотом. Хотелось немного привести мысли в порядок и, может сочинить новую песню.       Томас уже давно резался в приставку, Вик ему активно мешала — трепала за волосы, бухтела над ухом, дергала за плечо. Томас вопил, что если она не перестанет он переедет к ней в комнату и будет храпеть всю ночь. Сомнительная угроза, если посмотреть. Потому что Томас бережно хранит каждую секунду своего сна, а Вик считает, что если выспалась она, то выспались все. По крайней мере в пределах одной комнаты.       Итана нигде не было видно, но это и не удивительно. Чертов шаман до сих пор чурался массовых посиделок перед телеком в гостинной и периодически сливался то в свою комнату, то к бассейну, то еще куда, причем так, что они не всегда успевали заметить, как он это сделал.       Блокнот обнаружился почему-то на стуле, хотя Дамиано вроде бы оставлял его возле компьютера на столе. Писать в тесной комнатушке утыканной аппаратурой ему не нравилось, поэтому прихватив блокнот, Дамиано двинулся туда, где можно будет обложиться чашками с чаем и курить вдоволь. Но не успел сделать и пары шагов наружу, как его перехватил Итан и, буквально втолкнул обратно в аппаратную. Молча пригасил свет, чтобы из студии, отделенной толстым стеклом их не было видно и запер дверь. Дамиано нахмурился.       — Итан, что… — он хотел спросить какого черта происходит, но Итан вдруг опустился перед ним на колени, и все слова моментально выветрились из головы.       Дамиано широко раскрытыми глазами уставился на барабанщика. Губы резко пересохли, стоило Итану потянуться к завязкам его домашних штанов. Он закусил губу. Это какой-то сон.       Итан тем временем потянул резинку вниз и Дамиано, вдруг, будто очнулся. Это неправильно. Чертов сюр. Итан не может стоять перед ним вот так и делать то, что он собрался сделать.       — Что ты делаешь? — слова давались с трудом. Казалось весь мозг, все накопленное за последние пару месяцев желание резко стекли в пах. — Не надо, — выдохнул Дамиано, когда чужая ладонь сжала стремительно твердеющий член прямо так, через ткань, прежде чем окончательно сдернуть преграду вниз.       Дамиано не понимал, что происходит. Надеяться на то, что Итан вдруг передумал и проникся чувствами именно к нему, не приходилось. Дамиано доставались лишь успокаивающие прикосновения на интервью, потому что он был слишком дерганным, сидя рядом со своим наваждением.       А теперь Итан не только сам пришел к нему, но и явно был настроен серьезно. Посмотрел на него снизу вверх этим своим блядским взглядом олененка Бэмби, от которого у него внутри будто в узел все скрутилось, а член дернулся в чужой ладони, и коротко лизнул головку.       Дамиано охнул и ничего не мог с этим поделать. Слишком сильные ощущения. Он слишком давно этого хотел и сейчас, когда фантазия внезапно воплотилась в жизнь, это немного чересчур.       Он вцепился пальцами в собственное бедро, стоило только Итану взять его в рот поглубже. Сильно, до боли и, он уверен, определенно оставит сам себе синяки, но лучше так, чем если он поддастся желанию и зароется ладонью в собранные в небрежный пучок волосы, надавливая на затылок и нещадно натягивая Итана на собственный член.       Итан явно не так умел, как некоторые его постельные подружки, но он правда старался, и его энтузиазм заставлял Дамиано сдавленно стонать и захлебываться воздухом. Ощущение рта на стволе казалось обжигающим. Губы, скользящие по коже, сводили его с ума. Язык, то и дело обводящий обнажившуюся головку, слишком настойчив. У Дамиано начали подкашиваться ноги и ему все-таки пришлось опереться об итаново плечо, чтобы не упасть.       Подступающий оргазм прокатился по венам раскаленной лавой. Дамиано дернулся, усилием воли оттолкнув от себя Итана в последний момент. Пара капель все же попала на влажные раскрасневшиеся губы. Зажав истекающий спермой член в кулаке, Дамиано все-таки рухнул на пол. Колени ударились об твердый пол, но боль была такой отстраненной и незначительной. Куда важнее было другое.       Дамиано потянулся к барабанщику с благодарным поцелуем, но тот в последний момент дернул головой и губы мазнули вскользь. Дамиано готов был покрыть поцелуями все его лицо, чем впрочем и занялся. Прижимаясь губами к точеной скуле, к подбородку, к красиво очерченной шее. Везде, где придется, намеренно избегая губ, раз Итану этого не хотелось. Руками он скользил по крепким мышцам чужого торса, постепенно спускаясь вниз, пока не попытался накрыть ладонью пах. Не сумел. Итан перехватил его руку и мягко отвел прочь.       — Не стоит, Дами. Не нужно.       Дамиано непонимающе заглянул ему в глаза. Что значит не нужно?       — Тогда почему?..       — Тебе было надо, — ответил Итан, поднимаясь с пола. Никаких признаков возбуждения Дамиано у него не заметил. — На последнем интервью ты чуть на меня сверху не залез. Я всё понимаю, мы заперты здесь на неопределенное время, а ты даже девчонку привести не можешь...       С каждым словом Дамиано становилось все больнее. В горле нарастал горький комок, а Итана все сильнее хотелось ударить.       — Ты же хотел меня. А мне... было не сложно. Надеюсь, теперь ты будешь вести себя спокойнее.       Дамиано криво усмехнулся. Доигрался, да?       Да. Потому что Итан только что вернул тебе сполна. Припомнил на практике всё то, что ты, идиот, столько лет говорил ему. О том, что чувства ничего не значат, есть только желание, хоторое хочется удовлетворить, желательно с кем посмазливее.       Что ж, молодец, Итан Торкио. Ты смог донести до Дамиано Давида всю глубину его заблуждений.       И все же, он не заслужил этого. Ни разу, ни словом, ни делом не намекнул, что Итан стоит для него в одном ряду с теми девицами, с которыми он удовлетворял свои потребности. Что он просто… хочет его. Хочет его рот на своём члене, или его задницу. То есть да, конечно же он хочет, но вовсе не потому, что у него встает при одной только мысли об Итане. А потому что он бы сердце ради него из груди вырвал и бросил к его ногам. Потому что любит до безумия. И по этим его чувствам только что безжалостно прошлись ногами в остроносых ботинках.       Внутри клокотала жгучая ненависть. Спасибо, Итан, за твою честность и холодный расчет. Не знал, что ты такая расчетливая сука.       — Убирайся, — задушено выдавил Дамиано.       Из горла вырвался хриплый смешок, грозящий перерасти в истерику.       — Дами… — Итан недоуменно моргнул, протянул было руку, невесть зачем — хватит уже, натрогался!       — Пошел вон! — заорал Дамиано на все еще мнущегося рядом Итана.       Натянул на себя одежду прямо так, поверх перепачканной спермой кожи. Недавний оргазм теперь казался таким смешным. Ха-ха-ха.       Дамиано заозирался вокруг, давя булькающий в горле смех. Заметил блокнот, с которого все началось, и с силой запустил им в барабанщика. Не попал, но захохотал в голос, стоило Итану исчезнуть за дверью.       Смех почти сразу сменился слезами и от этого стало еще противнее. Он свернулся клубком на полу и обнял себя, прижимая колени к груди. Какой же ты жалкий, Дамиано Давид. Жалкий и никчемный.       К черту, решил Дамиано, когда слезы иссякли. Пошатнувшись, поднялся и решительно направился на кухню. Кажется, там была бутылка чего-то покрепче, чем вино, которое они периодически распивали за ужином.       В ящике стола действительно нашлась початая бутылка виски, оставшаяся еще с дня рождения то ли его, то ли Томаса. Бокал Дамиано презренно проигнорировал, приложившись сразу к горлышку. Крепленная жидкость сразу же обожгла язык и нёбо, заставляя сморщиться, но жар, разлившийся в желудке был даже по-своему приятен, и Дамиано сразу же сделал еще один глоток.       Оставаться в доме не хотелось. Идти через гостиную, где веселились ребята — тем более, поэтому он выскользнул на улицу через кухонную дверь во внутренний дворик и направился к бассейну, чья водная гладь мягко мерцала в свете садовых фонарей. Вечерняя прохлада тут же куснула за плечи, но ему было все равно. Он бы и окунулся, но март — слишком рано для купания даже в теплой Италии.       Рухнув на один из шезлонгов, Дамиано снова приложился к бутылке. Хотелось курить. Пачка сигарет, лежащая в кармане, к счастью, не пострадала, разве что чуть смялась в уголках. В отличие от его гордости.       От дыма, заполнившего легкие в промежутках между глотками, в голове зашумело. Скорее от крепкого алкоголя, конечно, но кого волнуют такие тонкости, когда сердце не просто разбито, а вырезано и растоптано на грязном полу? Сегодня он дезинфицирует его остатки. Убьет в себе это чувство и последует, наконец своему же совету, который давал Итану больше года назад. Все забудет, найдет какую-нибудь симпатичную сисятую девицу, которую будет трахать при любой удобной возможности. И никакой нервотрепки, никаких любовей, и прочей ванильной хуйни, пока ему не приспичит завести семью и детей. Лет эдак через двадцать.       Хороший план. Только нихера не сработает. Потому что стоило только прикрыть глаза, как перед ним тут же возник образ вовсе не грудастой девахи, раздвигающей перед ним ноги, а блядского барабанщика, поправляющего свои длиннющие волосы совсем не изящной и не тоненькой лапой.       Дамиано всхлипнул. Истерика, вроде отпустившая там, в аппаратной, нахлынула с новой силой.       Почему Итан такая сволочь? Зачем он поступил с ним так? Мог ведь просто поговорить. Просто спросить, и Дамиано, может, и соврал бы ему, но хотя бы попробовал убедить, что не нуждается в таких подачках. Зачем было давать надежду, а потом так жестоко обламывать?       Дамиано с воплем отшвырнул от себя опустевшую бутылку и сжал голову руками. Облегчения она все равно не принесла. Он даже не чувствовал себя пьяным.       Ну, или ему так казалось.       Потому что когда он решил прогуляться ближе к воде, прямо по плитке, обрамляющей борта бассейна, его все же повело. Нога соскользнула, Дамиано неловко взмахнул руками, а в следующий миг он с головой окунулся в ледяную воду. Почти тут же вынырнул обратно, схватился было за бортик, принялся обтирать лицо…       А потом вдруг решил — не надо. Зачем это все? Он даже не может получить расположение тех, кто ему дорог. Итан его ненавидит, Томас терпит, а Виктория после очередной ссоры из-за гитарной партии, с удовольствием утопила бы сама. Даже с карьерой того гляди будет покончено. Чего терять?       Расслабленное тело быстро пошло вниз. Холодная вода накрыла с головой и сковала конечности. Воздух закончился моментально и первым порывом было метнуться к поверхности, но Дамиано поборол это, сильнее прижавшись ко дну. Легкие горели огнем и от этой боли немного притуплялась та, другая, про которую он не хотел вспоминать.       Хорошо. Теперь всем будет хорошо.