* * *
Интервью предсказуемо было скучным. Одни и те же набившие оскомину вопросы, немного про их работу здесь, в Гарласко, и небольшая игра от фанатов, хоть как-то скрасившая это унылое собрание. — Мой первый краш — Лола Банни, — игриво выдал Дамиано, первое что пришло на ум. Херня полная, но фанатам должно понравиться. — Мне было, кажется, шесть. Вик тоже назвала какую-то ерунду. Хотя он и пытался развести ее на честный ответ. Видал он тот краш, пацан был смазливый, но яйца у него были помягче, чем у их тигрицы. Он слился через неделю, а Виктория назвала его тряпкой и маменькиным сынком. Кажется, ей до сих пор было стыдно. Вот Итана и Томаса ему было интересно послушать. Итан как всегда принялся отвечать серьезно, назвал довольно популярную во времена родительской молодости певицу. Это удивило. Дамиано ждал от него чего-то такого, нетривиального, но все-таки ближе к ним по возрасту. Хотя от Эдгара можно было ожидать, что он и какого-нибудь двести лет назад почившего музыканта назовет, потому что когда-то был в консерватории с родителями и видел его портрет. Он еще обсудит с Итаном его странные вкусы. — Мой первый краш… — начал Томас, широко улыбаясь экрану ноутбука на котором шел прямой эфир, — …Итан. Дамиано замер, чувствуя как улыбка сползает с его лица. В ушах зашумело. Какого хуя, Томас? Ему хотелось проорать это, но усилием воли он сдержался. Даже Виктория неодобрительно покачала головой и незаметно ткнула Томаса в бок. Он всем телом ощутил как каменеет рядом Итан. Еще до того как обернулся, он уже знал, что увидит. Побледневшее лицо, дрожащие губы, растерянный взгляд упершийся в него, Дамиано, и ищущий в его лице, в глазах, спасения. Но его не было. Томас, черт бы его побрал, сказал это. И для него произнесенная фраза стала таким же шоком как и для Итана. Что-то поменялось в любимом лице. Всего мгновение, один взмах ресниц, за которым он рассмотрел затаенную боль и обиду. Но потом Итан совладал с мимикой, натянуто улыбнулся, прикрыл рукой лицо, изображая смущение. — Ой, брось, — выдал он. На записи, наверняка будет непонятно, но Дамиано уловил изменения. Голос стал глуше, более неуверенным, его “р”, и без того нечеткая, прозвучала совсем уж размыто. Дамиано был готов своими руками придушить Томаса за такие финты. Он мог назвать тысячу людей от актрис подростковых сериалов до Джимми Хендрикса, которого хотел превзойти, но выдал вот это. Решил выебнуться. Если это просто тупая шутка, то как только интервью закончится он все-таки врежет этому придурку. Как можно быть настолько слепым и не замечать, что Итан столько лет был в него влюблен? Но отчего-то казалось, что Томас сказал правду. И от этого было еще паршивее. Хотелось взять Итана за руку, приобнять, успокоить. Заверить его, что Дамиано не знал и ни при чем. Доказывать снова и снова, что любит его всей душой и всем сердцем, и не позволит никому, больше никому, делать ему больно. Но интервью все еще не было окончено и хоть журналистка по ту сторону экрана заметила, что настроение в группе неуловимо изменилось, у них было запланировано еще несколько вопросов и всем пришлось держать лицо. У Дамиано совершенно не отложилось в голове о чем их спрашивали и что он отвечал, предоставив все общение с журналисткой Виктории и Томасу. Единственный раз, когда он включился обратно в интервью, нужно было перехватить внимание на себя и увести его от Итана. Он видел, Торкио не в состоянии был ответить и вряд ли вообще слышал вопрос. Он смотрел пустым взглядом перед собой и от этого у Дамиано щемило в сердце. Едва интервью завершилось и стоило Виктории захлопнуть ноутбук, полностью отсекая их от необходимости держаться в рамках приличий, как Итан сорвался с места. Дамиано подскочил следом, бросив уничижительный взгляд на Томаса, но когда он вылетел в коридор Итана уже и след простыл. Отсюда было несколько путей: в студию, наверх в спальни и во внутренний двор к бассейну. Дамиано очень надеялся, что Итан во власти эмоций не повторит его дурость, но все равно решил начать с улицы. К тому же просто адски хотелось курить. Итан обнаружился там же. Стоял привалившись к стене и безуспешно пытался прикурить то и дело выпадающую из пальцев сигарету. Увидев Дамиано, он смял никотиновую палочку, отбрасывая ее прочь. Было больно смотреть на него такого ранимого и надломленного. И обидно. Потому что он думал, что любовь к Томасу в прошлом. Итан сам уверял его об этом вчера, но среагировал так, будто чувства еще теплятся. Ну и пусть! Дамиано не намерен так просто сдаваться. Не этому идиоту, не видящему ничего дальше своего острого носа. Нет, он любил Томаса, всех их, как семью, как брата, но иногда младшим братьям стоит отвешивать пиздюлей, чтобы не зарывались. И он отвесит. О, еще как. Но позже, а пока… Он обхватил ладони Итана своими, поцеловал подрагивающие пальцы. Безуспешно попытался заглянуть в глаза, но тот отводил взгляд. — Итан… — позвал он. — Итан, посмотри на меня. Итан поднял больные глаза. Дамиано видел в них его душевный надрыв. Неверие. Надежду на то, что могло бы быть. И внутренне злился. Не на Итана нет. На Томаса и себя. Он тоже был слеп. — Всё нормально, Дамиа, — наконец выдавил он. Разумеется, врал, Дамиано знал это точно, но понятия не имел, зачем. — Это всего лишь слова. Не хочу об этом сейчас. Оставь меня одного, пожалуйста. — Ит… — Мне просто нужно побыть одному. Я покурю и вернусь, обещаю. — Итан… — Дами, пожалуйста, — жалобно попросил он и Дамиано, с трудом заставив себя разжать руки, отпустил его. — Ладно. Хорошо, — затараторил он. — Но мы поговорим об этом. Обещай мне. Итан посмотрел на него как-то обреченно, он явно не хотел ничего обсуждать, не сейчас, но все-таки кивнул, после чего прикрыл глаза и съехал вниз по стене. Смотреть на него такого было невыносимо, но Дамиано всё же заставил себя вернуться в дом. Покурить он может и потом. А пока у него было несколько вопросов к Раджи. Томас нашелся там же — в гостиной, в компании Виктории, что-то ему доказывающей. Дамиано даже прислушиваться не стал, вместо этого сразу направившись к нему. Хотелось как следует встряхнуть этого щенка, выпустить на него всю свою боль и злость, всё то, что он сейчас испытывал. Виктория, разумеется, уловила этот его настрой, подскочила прежде, чем он успел преодолеть разделяющее их расстояние. Уперлась в его грудь своей крохотной ладонью, но Дамиано просто проигнорировал это. — Ты! Какого хуя, Томми? Кто тебя просил? — Эй, не ори на него! — зашипела на него Виктория, снова встала напротив, не давая подойти. — Он же ничего не знал! — Не знал чего? Чего ты не знал, Томас? Что не стоит ляпать такой бред? Или что по жизни надо следить, блядь, за языком? — Это же всего лишь шутка! Дамиано не поверил своим ушам. Шутка? Из-за гребаной шутки Итан сейчас сам не свой? Он, кажется, даже зарычал, шагая вперед вместе с Вик. Просто сдвинул ее с места своим напором. Очень хотелось приложиться кулаком об его слишком довольное личико. Он занес руку для удара. — Я тебе, блядь, сейчас доходчиво объясню, что бывает с такими шутниками! — Дамиано! — Вик повисла на нем, впилась ногтями в предплечье, силясь помешать. — Дамиано, прекрати сейчас же! Он не хотел ничего плохого, он не знал! — Не знал… Да как он, блядь, мог не знать? Нельзя же быть настолько откровенно тупым, Вик! Это же очевидно! Но Томас и правда выглядел растерянным и не понимающим с чего Дамиано так завелся. Ему даже стало его немного жаль. На самую капельку, ту, что еще осталась от его самоконтроля, потому что Томаса хотелось придушить с особой жестокостью за то, что разбил вдребезги то, чего он так долго добивался. Одной чертовой не вовремя сказанной фразой. — Он любил тебя три года! Твою мать, Томас, у нас же все только начало получаться, мы же только вчера…когда мы только-только смогли… Когда я… Боже…. От мысли о том, что именно случилось вчера, о том как он был счастлив только вчера, внутри всё похолодело. Все эти воспоминания — о ластящемся к нему Итане, о его губах и руках на теле… о том, как Дамиано хотел, чтобы ему было хорошо, чтобы он выкинул из головы все то неудачное, что произошло в Лондоне — вдруг смешались в одно. Это осознание, что он ничем не лучше, что он снова все испортил, надломили внутри что-то. Он просто хотел любить Итана. Хотел заниматься с ним любовью, спать с ним, жить с ним, а в итоге просто снова, второй уже раз отнял его мечту о близости с тем, кого он любит. Дамиано вцепился себе в волосы и рухнул на диван. Закрыл руками лицо. Если он ударит Томаса, ничего не изменится. Он сказал это. И Итан услышал. И сделал выводы. И Дамиано был уверен, что они не в его пользу, иначе Итан бы не прогнал его прочь. Вероятно, его слишком сложный мальчик будет винить его. Зациклится, вспомнит о своих чувствах, решит, что у него есть шанс. Или, что ещё хуже, подумает, что Дамиано все знал с самого начала и решил обернуть в свою пользу. Что… Что если он никогда не простит его? — Ты все испортил, Томас, — проговорил Дамиано убитым голосом. Нет, он не будет сдаваться, и обязательно поговорит с Итаном. Докажет ему, что не при чем. Что для него все было по-настоящему. Но теперь, то хрупкое, ту надежду, что они дали друг другу вчера, придется собирать заново. По осколкам. — Я не знал, — тихо проговорил Томас. Дамиано вскинулся на это. Раджи стоял напротив, комкая свою футболку в руках. Вик все еще пыталась быть между ними, будто могла бы помешать, захоти Дамиано действительно нанести ему вред. — Правда не знал, Дам. Мне действительно нравился Итан. Тогда, на Х-факторе. Вы были с Викторией, а мы с Эдгаром проводили много времени вместе. Он же, ну… не от мира сего. В хорошем смысле. Блядь, как он мог не понравиться? И потом, после тура, когда мы приехали сюда впервые, я даже думал какое-то время что влюблен, что мы могли бы попробовать. Но потом у вас с ним началась эта ваша химия, и я не стал лезть. Но это всё в прошлом, я клянусь, Дам! Я не знал, что он тоже… За спиной раздался шумный вздох. Дамиано замер. О, нет. Итан все слышал. Решил вернуться в дом в самый неподходящий, блядь, момент. Обернулся и похолодел, разглядев абсолютно бледное лицо, стеклянный взгляд и то, насколько Итан был напряжен. Будто превратился в каменное изваяние, похожее на то, что притулились в углу их заднего двора здесь. — Что ты сказал? — тихо, на грани слышимости, проговорил Итан. — Томас, что ты только что сказал? — Итан, я не думаю, что… — попытался уйти от ответа Томас. — Мне так жаль, я правда не хотел. Что ж, видимо Итану было достаточно и этого — Дамиано будто в замедленной съемке видел, как красивые глаза наполняются слезами, как они медленно текут по бледным щекам. Ужасное, разрывающее в клочки его бедное сердце, зрелище, без которого он предпочел бы обойтись. За все время их знакомства, это был второй раз, когда он видел, как плачет Итан. И оба раза — по вине Томаса. — Итан… Тот даже слушать не стал. Резко отмер, будто закончилось действие неведомого заклинания, в два длинных шага пересек гостиную и взлетел вверх по лестнице. Дами вздрогнул от звука хлопнувшей двери. Этот звук словно привел в чувство, заставил забыть и о Томасе, и о Виктории. В голове сейчас была только одна мысль — догнать Итана. Догнать, удержать, уберечь. — Итан, давай поговорим, пожалуйста, — он ворвался в комнату так, будто в ней уже начался пожар. Впрочем, лучше бы так и было — как тушить пожар, Дамиано если не знал, то хотя бы догадывался. Как остановить бурю, которая прямо сейчас творилась в душе и сердце Итана, он и представления не имел. — Уходи, — даже не обернувшись на него, бросил Итан. — Уходи, пожалуйста, Дамиа, оставь меня, я не хочу… — Нет, — отозвался Дамиано. Шагнул к нему, попытался схватить за плечо, но Итан стряхнул руку. — Итан, я не брошу тебя сейчас. — Я не хочу никого видеть. “Никого из вас”, слышалось в его интонации так явственно, что даже произносить не надо было. У Дамиано от этого сердце кровью обливалось, но он хотел объясниться. Хотел, чтобы тот понял. Вновь попытался коснуться его, и на этот раз преуспел — сжал пальцы на плече быстрее, чем Итан успел отмахнуться, обнял со спины, прижал к себе крепко-крепко. Зашептал горячечно в самое ухо: — Я никуда не уйду, я не оставлю тебя наедине с этим, Итан. Не сейчас. Никогда, слышишь? — Отпусти. Дамиа, отпусти пожалуйста. Уйди. Уйди же, ну… Дамиано мотнул головой. Нет. Нет, он не отпустит. Он объяснится, скажет всё, что хочется, а потом они вместе решат, что делать дальше. Но он не отпустит его. Итан какое-то время продолжал вырываться, но наконец затих. — Зачем он так?.. — тихо произнес он и в его голосе слышались слезы. Дамиано крепче прижал его к себе. Он и сам был готов расплакаться — от боли, обиды, отчаяния, осознания собственной беспомощности, но заставлял себя держаться. — Зачем вы все так со мной? Я же ничего не сделал… Я же никому ничего не сделал, Дамиа! — Я знаю. Знаю, детка, — зашептал Дамиано в ответ. — Прости, прости меня, это всё из-за меня. Если бы я только знал… Дамиано замолчал на полуслове, потому что услышал всхлипывания, становившиеся все громче. Он развернул не сопротивляющегося парня к себе, уткнул его лицом себе в шею, чувствуя как плечо намокает от льющихся слез, обнял снова. Неловко и неудобно, потому что Итан стоял повесив руки как плети, даже не попытавшись обхватить его в ответ. Дамиано поглаживал его по распущенным волосам, по вздрагивающей от рыданий спине, целовал во встрепанную макушку и не находил в себе никаких сил, чтобы прекратить делать это. Итану нужно это — выпустить накопившееся разочарование и боль. И он тоже нужен, Дамиано был уверен в этом. Он хотел быть ему нужным. — Я не знал, — шептал он, уткнувшись носом в волосы. — Клянусь, я не знал, Ит. О Томасе. Или не обратил внимания — я тогда был редкостным мудаком, знаешь, — он грустно усмехнулся. Тогда он не понимал, как сильно ранил Итана своими подколками и попытками контроля. Теперь — да. — Я бы ни за что не стал лезть в ваши отношения, если бы знал, что у вас есть шанс. Ну, то есть, я боялся, что все это разобьет тебе сердце и группа развалится. Но если бы я знал, что это взаимно, я бы не ст… — Я хочу уехать. Не могу здесь оставаться, — оборвал его на полуслове Итан. Отстранился, нарочито ушел от его взгляда, но Дамиано всё равно заметил потерянное, пугающе-пустое выражение его глаз. Хотелось стереть его, но он понятия не имел, как это сделать. Поэтому попросту решил поддержать — решение уехать он хотя бы понимал. Принимал даже, как одно из наиболее правильных в сложившейся гребаной драме. — Да. Да, конечно, — проговорил он, неохотно отпуская его. Но руки на плечах задержал, не давая отстраниться совсем. — Куда ты хочешь? В Рим? Позвонить Лео, чтобы заказал билеты? Ограничения уже сняли, проблем быть не должно. Итан мотнул головой. Молчал какое-то время, то ли пытаясь заставить себя говорить, то ли просто раздумывая. — Нет. Нет, не хочу в Рим. Хочу домой. В Колли. Не надо билеты, я возьму машину, доберусь сам, — он нервно оглядел комнату, будто только сейчас пытался осознать, в чьей именно находится. Дамиано повторил за ним, отстраненно отмечая, что в качестве убежища Итан выбрал комнату, в которой они жили вместе весь последний месяц. — Только вещи соберу и уеду. Не могу здесь быть. — Я поеду с тобой, — поставил ультиматум Дамиано. — Я не пущу тебя за руль в таком состоянии. Отвезу тебя, куда захочешь, а потом уеду, если пожелаешь. — Дамиа, не надо. — Я. Тебя. Не оставлю, — четко выделяя каждое слово, отозвался Дамиано. Снова сжал в объятиях, усадил на кровать. — Посиди тут, я соберу вещи. Не уходи никуда, ладно? Сил спорить у Итана, судя по всему, не осталось, поэтому он просто устало кивнул и забился в самый угол кровати. Уставился в окно, за которым светило уже почти по-летнему яркое солнце. Наверняка и вполовину не такое, как в этом его Колли, но все равно яркое и горячее. Ладно, он справится. Они оба, Дамиано сделает всё для этого. Для начала — соберет вещи. Только надо быть поаккуратнее, а то Итан потом будет ворчать полвечности, что помялись его любимые джинсы. На свои-то Дамиано было наплевать. Да и вообще на всё — в голове резко не осталось ни одной мало-мальски связной мысли, только что-то вроде простых команд от мозга к рукам и ногам. Вернуться в комнату Итана. Достать чемодан из-под кровати, большой и полный всякого хлама, вроде книжек и почему-то утюга. Сложить в него несколько рубашек, джинс и футболок. Не забыть про белье и шампунь, что обосновался на полке уже в его ванной. Покидать, уже без всякой аккуратности, свои шмотки. Без всякой надежды, что Итан позволит ему остаться с собой надолго. Просто на всякий случай. — Эй! — окликнула его Виктория, когда он, с чемоданом Итана возвращался в их комнату. По счастью, она была одна — Дамиано вовсе не был уверен, что готов сейчас встречаться с Томасом. Первоначальная злость, кстати, почти прошла — он знал, знал, что Томас не виноват ни в чем, кроме собственной наивности, но все равно не мог уговорить себя перестать думать о случившемся. О его словах. О признании. О том, что Итан, зная, теперь может начать думать, что всё ещё можно вернуть. — Дами, как он? Я про Итана. Слушай, про то, что произошло, это не… Дами, Томас же не хотел… — Мы уезжаем, — коротко отозвался он. — Не спрашивай, куда, я не скажу. Она кивнула, понимая. Не стала ни спорить, ни пускаться в дальнейшие расспросы. Только сказала тихо и очень искренне: — Прости, Дами. Меня и Томаса. Мы не знали, что всё… так. Вы же встречаетесь сейчас, любите друг друга… — Нет, Вик, — горько усмехнулся Дамиано. — Всё не так, у тебя неправильная информация. Это я его люблю, а он позволяет мне это. Но мы все равно были счастливы. Пока Томас не решил поделиться ценной информацией, — все же не сдержал он желчи. — Дам… — Не надо, Вик, я понял, — отмахнулся он от нее и уже почти вошел в комнату, когда решил предупредить: — Мы заберем машину. И захлопнул за собой дверь. Итан сидел там же, где он его оставил. Но на этот раз хотя бы голову поднял, глянул на него вопросительно и перевел взгляд на чемодан. Спрашивать ничего не стал. Только собрал всякую мелочевку с тумбы, вроде наушников и зарядки для телефона, и, так же молча вцепившись в свой чемодан, отправился вниз, к гаражу, где одиноко скучала машина, на которой они сюда приехали. Точнее, приехали они на двух, но машину Дамиано забрал Лео, когда вырывался из закрывающейся на карантин Ломбардии. Дамиано окинул комнату взглядом, проверяя, не забыли ли они чего важного. Будет стремно, если у них кончится бензин, а он без кошелька. Смешно, что он вообще мог о таком думать. Мысли метались в голове как птицы в пустой комнате, бессмысленно и беспорядочно. Но цель была поставлена и он, насколько мог скрупулезно, шел к ней. Подхватив свои вещи, он отправился следом за Итаном. Помог ему уложить чемодан в багажник, дождался, пока тот усядется на пассажирское сидение и сел на водительское место. Ему не слишком нравилась идея ехать в ночь — солнце уже начинало клониться к закату, к семи часам почти полностью стемнеет, а им только до предместий Рима ехать около шести часов. В Колли они приедут в районе полуночи или даже позже. Они были разок в Колли, все вместе, еще после Икс-Фактора, знакомились с семьей Итана, и даже ехали сами на его старой машине, но смутно помнил как туда добираться. Дамиано не планировал торопиться на незнакомой дороге, петляющей среди гор. Он в принципе не планировал торопиться. Эта поездка шанс наладить с Итаном контакт. Разговорить его. Он не надеялся, что Итан позволит ему остаться хотя бы до утра, не говоря уже насовсем, а не прогонит прочь тотчас, как они доберутся. Из города они выезжали в молчании. Итан смотрел в боковое окно на мелькающие мимо дома и деревья и даже не поворачивал головы. Дамиано тяготила эта тишина, но пока он решил его не трогать. Итан должен сам захотеть общения. Ему нужно немного успокоиться, переварить. И Дамиано тоже, потому что всё, что он делал с момента, как нашел Итана в спальне, делалось на автомате. Бездумно. — Эй, — где-то через полтора часа, не выдержав молчания, всё же позвал он Итана, — хочешь поспать? Там плед на заднем сидении. Наверняка воняет духами Вик. Но всё лучше чем… — он споткнулся, успев остановить себя до того, как назвал имя Томаса, — пивом. Или чипсами. — Не хочу, — коротко отозвался Итан, даже не поворачивая головы. А потом, когда Дамиано уже и не надеялся услышать от него ещё хоть что-то, вдруг попросил: — Давай остановимся тут? Хочу подышать. За стеклом как раз в это время проплывала богатая, роскошная Генуя, а сама дорога вела прямиком к морю и в ближайшие пять часов будет пролегать вдоль побережья. В этом даже было бы что-то романтичное. И красивое по-своему — Дамиано вдруг понял, что хотел бы прокатиться так с Итаном… В других обстоятельствах. Не оставляя за спиной их разбитые сердца. — Да. Да, конечно, сейчас найду нам место. Место нашлось не так уж и быстро — пришлось проехать несколько километров, прежде чем он заметил съезд с основной трассы на Виа Ланфранко. С холма, вдоль которого петляла дорога, открывался великолепный вид на Средиземное море, подсвеченное закатным солнцем. Дамиано остановил машину, вышел следом за Итаном, тут же потянувшимся за сигаретами. Протянул ему зажигалку с трепещущим на ветру язычком пламени, дождался пока он прикурит, после чего закурил сам. Долго стоять Итан не стал — уселся прямо на траву, пока ещё по весеннему мягкую, чистую, не успевшую запылиться из-за автомобилей. Подумав, Дамиано уселся рядом с ним и тоже уставился на словно тонувшее в море солнце. А потом вздрогнул от звука чужого голоса: — Прости меня за это, Дамиа. — Мадонна, за что ты просишь прощения? — За всё это. За истерику, за Томаса, за то, что заставил тебя сорваться с собой. За то, что ты сейчас думаешь, будто я брошу тебя, потому что Томас меня… Боже, Дамиа, — он накрыл лицо ладонями, уткнулся локтями в колени. — Ты ни в чем не виноват, — Дамиано обхватил его за плечи и прижал к себе. — Не смей винить себя. А Томас… не хочу о нем говорить. Но знай, что мои чувства остались прежними. Я тебя люблю и буду рядом, что бы ты не решил. Даже если ты… — он тяжело сглотнул, говорить это было сложно. — …все еще любишь его, я это приму. Буду против, мне будет больно, но не буду мешать. Мне важно, чтобы ты был счастлив, Ит. — Как ты можешь?.. — вскинулся Итан. — Нет. Боже, нет. Я все решил и… я не поэтому. Не из-за чувств к Томасу, просто… И мне сейчас больно, но это ничего не меняет. Не между нами. Я уже говорил тебе... Дамиано заткнул его поцелуем. Не смог удержаться, да и не пытался. Он был благодарен Итану за эти слова, но пока не готов был слушать. Слишком много неуверенности, слишком много сомнений, что бы он там не говорил. Но Итан выбрал его, Дамиано. Он останется с ним, и пока этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы невыносимая нежность затопила все нутро. Чтобы наброситься на него с поцелуями, прогоняя прочь все болезненные слова. Оторвавшись от любимых губ Дамиано принялся покрывать поцелуями все его лицо. И не мог остановиться, пока Итан сам не сгреб его в объятия, прежде чем отстранить от себя. — Поехали дальше, Дамиа. Увези меня подальше отсюда. Он увез. Усадил в машину, сам пристегнул ремнем безопасности и, всё-таки достав с заднего сиденья плед, вручил его Итану и велел укрыться и поспать. А потом, пока гнал автомобиль по пустой ночной трассе, под шорох шин и едва слышно льющуюся из динамиков музыку, поглядывал то и дело на спящего Итана и думал, что готов ради этого парня на что угодно. Сделает всё возможное, лишь бы тот был счастлив. Он заслужил счастья. Они оба.Глава 16
11 февраля 2022 г. в 22:56
— Выглядишь так, будто у тебя ночью был охуенный секс, — с противной улыбочкой заметила Виктория, стоило только Дамиано спуститься в кухню.
— Отвали, де Анджелис, — буркнул он, не желая говорить о ночи, сексе и степени его охуенности.
Потому что да, охуенно и впрямь было, настолько, что в животе до сих пор летали ебучие бабочки, а в ушах стояли чужие — итановы — стоны. И делиться этим отчего-то не хотелось, хотя прежде он бы с радостью вывалил на Викторию все грязные подробности. Прежде, не сейчас — то, что он переспал с Итаном, то, что тот сам предложил это, хотелось оставить себе. Спрятать в дальний уголок сознания и тщательно лелеять. Потому что Итан этого заслуживает, потому что он наверняка не хотел бы, чтобы Дамиано трепал языком.
— О, и с каких это пор ты заделался скромником? — будто прочитав его мысли, протянула Вик.
— Да блядь, Вик. Не лезь в это. Я тебя прошу. У нас всё хорошо.
Рвущееся на язык “пока” Дамиано проглотил усилием воли. Виктория, разумеется, всё равно заметила, мигом согнала с лица это своё ехидное выражение и подсела ближе. Её пальцы легли на обнаженное плечо, погладили едва-едва — прямо как в давние времена, когда они были близки, ближе чем Дамиано был хоть с кем-то из группы.
— Эй, Дами, — позвала она, — ты же помнишь, что я твой друг? И Эдгар тоже. Что-то происходит? Между вами?
Дамиано мотнул головой — нет. Нет, ничего не происходит, ничего из того, о чем следовало бы переживать.
— Я… Я не знаю, Вик. Я боюсь его спугнуть. Я столько раз косячил и мне все время кажется, что я вот-вот сделаю что-то не так. Снова все испорчу. Что, если все не так, как мне кажется?
— По-моему вы вчера явно пришли к согласию, — скептически парировала Вик.
Дамиано почувствовал как к щекам прилил жар. Отчего мысль о том, что остальные их слышали, казалась смущающей. Он не припоминал за собой такого со своими прошлыми подружками. Итан не подружка — тут же мысленно одернул он себя. Он парень, он отличный друг, и с ним все гораздо серьезнее, чем было когда-либо с любой из его девушек.
Дамиано вспомнил, с чего началось сегодняшнее утро. Воскресил в памяти то, как солнечный луч, пробившийся через наполовину задернутые шторы, лег на лицо спящего рядом Итана. Упал на глаза, заставив его нахмуриться, накрыть лицо ладонью, а потом и вовсе разбудил. Вспомнил, как тот, позевывая, потягивается, разминает после сна мышцы, как перекатываются так скрупулезно наработанные в тренажерке мускулы под смуглой, даже после зимы, кожей. Как ожидаемо залип, потому что накрыли воспоминания о том, как эти руки с широкими ладонями с нажимом проходились ему по спине, лаская, прижимая к себе ближе. Как ноги, капканом сведенные у него на пояснице не давали ему отстраниться, чтобы он двигался сильнее, глубже. Кожа к коже, дыхание к дыханию. Всего лишь секс, но для них обоих он был нечто большим. Обещанием. Надеждой. Вспомнил, как пересохшими, истерзанными поцелуями губами шептал тот его имя. И не удержался, разумеется, припал к ним снова, целуя, кусая, делясь с ним всей той безграничной любовью, что жила в его сердце. Растрепанный, сонный, с разметавшимися по постели волосами, Итан был… его. Родной, близкий, такой нежный и ласковый, что сердцу было чуточку больно.
Дамиано был счастлив. И он хотел бы сохранить это хрупкое счастье.
Диктор по телевизору сказала, что все ковидные ограничения отменены, теперь можно свободно передвигаться в городах. Скоро им придется вернуться в Рим, разъехаться по домам. Что тогда будет с их отношениями? Быть запертыми в четырех стенах это одно, но там, дома, когда они будут жить каждый со своей семьей и видеться только на репетициях и общих дружеских встречах? Смогут ли они удержать это? Не передумает ли Итан, вновь почувствовав свободу перемещений и получив возможность знакомиться с новыми людьми. Что если Дамиано всего лишь временный вариант, пока нет кого-то получше? От этих мыслей настроение стремительно портилось. Он не хотел знать.
Или хотел. Но очень боялся об этом думать. А что если наоборот? У них все будет хорошо. Но Итан парень, Дамиано не привык к такому. Как вообще строятся отношения с парнем? Нужно ли водить его на свидания? Дарить всякие милые штуки вроде цветов или мягких игрушек, как это обычно происходило с девушками? Или сойдет приглашение на футбол, как он делает с друзьями? Что вообще делают парни в отношениях?
— Эй, ну ты чего завис? — Вик легонько встряхнула его за плечо, возвращая в реальность.
— Просто задумался, извини. Мысли лезут разные. Все сплошь хуйня, пройдет.
— Всё будет хорошо, — заверила его она. А потом вдруг наклонилась, звучно чмокнула его в нос и задорно улыбнулась: — Ты же у меня такой красивый, сердечко твоей принцессы точно уже давно растаяло! Блядь, хоть обратно тебя отбивай, будешь мне романтичные песни писать!
— Щас, размечталась! Я, чтоб ты знала, однолюб!
— Ага, сейчас! Давай уже, однолюб, чеши наводить красоту и вытаскивай из койки Эдгара! Надо еще успеть порепетировать, потом это сраное интервью и можно собирать вещи. Никогда не думала, что мне так остоебет праздное нихуянеделание. И Гарласко! И Ломбардия! В жизни больше не потащу сюда свою задницу!