Третьякова, к доске!

      - Ей Богу, клянусь, завтра приеду домой пораньше, - женщина с порога бросает кремовый вязанный шарф в сторону и не разуваясь топчется по белоснежному ковру. На часах полпервого, телефон хранит в себе десятки пропущенных, а тело выкручивает от вечных недосыпов.       - Ужасный день, - шепчет Лукина себе под нос. Небрежно, почти безразлично, женщина откинула крышку своего ноутбука. Лента почты пестрила новыми письмами. Казалось, ящик был переполнен доверху.       От бессилия брюнетка плюхнулась на огромный диван, раскинув руки по обе стороны.       - Интересно, чем сейчас занимается Третьякова?- одними губами прошептала женщина, и сразу же одернула себя. С каких пор её это интересует?       -Может, продолжает работу над нашим докладом? – тревога окутала учительницу. Переживала ли она о состоянии ученицы? Безусловно. Волнует ли её внезапно окутавшая симпатия? Возможно. Так или иначе, Лукина начала испытывать к Маше неподдельный интерес.       -Мария… - шепотом произносит Лаура, будто смакует каждую букву.        – Маша… Какое чудное имя,- осознав, во что вляпалась, Лукина закрывает ладонями лицо, после чего плавно запускает длинные пальцы в темные локоны.       Вспомнив о работе Третьяковой, старшая устало достала зелёную папку из своей сумки и прямо лежа на диване принялась скользить серо-голубыми глазами по идеально сложенным строкам.       - Если бы я не знала, что она школьница, то пригласила бы её в ассоциацию Московских поэтов, - Лукина подносит к губам аппетитную ватрушку, после чего издает характерный звук, отсербнув свежеприготовленный кофе.       Это могло продолжаться бесконечно долго: только Машины работы Лаура могла читать взахлеб, изредка что-то чёркая. Исправления были настолько мизерными и спорными, что порой и самой учительнице приходилось открывать интернет, дабы удостовериться в своей правоте.       -Ай да Третьякова, - с улыбкой на лице повторяет женщина. – Так красиво растекаться мыслью по древу ещё нужно уметь, - произносит профи на последней странице. По крайней мере, ей так казалось, что страница была последней.       Вложенный двусторонний листок в клетку, явно вырванный из обычной школьной тетради, ( что только романтизировало ситуацию), сразу же притянул к себе внимание. Зоркий глаз Лукиной отметил вдавленные следы от ручки. Значит, с обратной стороны учительницу ждало… Письмо?       От чего-то все внутри перевернулось. Желание и страх развернуть обычный лист бумаги соперничали в Лауре. В ту самую секунду Лукина поняла, насколько сильно влипла. «Ты боишься открыть письмо от своей ученицы?»,- размышляла брюнетка. «Но что ты боишься там увидеть?», - мысли не давали покоя.       Сорвавшись, старшая хватает письмо и босиком выбегает на роскошную лоджию. Закрыв глаза, пальцы неторопливо развернули смятую бумажку.       « Игорь Северянин       Она, никем не заменимая              Она, никем не заменимая,       Она, никем не превзойденная,       Так неразлюбчиво-любимая,       Так неразборчиво влюбленная,              Она вся свежесть призаливная,       Она, моряна с далей севера,       Как диво истинное, дивная,       Меня избрав, в меня поверила.», - « О Боже!» - восклицает в голове Лукина, но все-таки продолжает чтение, -              «И обязала необязанно       Своею верою восторженной,       Чтоб все душой ей было сказано,       Отторгнувшею и отторженной.              И оттого лишь к ней коронная       Во мне любовь неопалимая,       К ней, кто никем не превзойденная,       К ней, кто никем не заменимая!».       Секунда, две, три, Лаура не знает, сколько времени провела в полнейшем ступоре. Вернувшись в дом, брюнетка достает красное вино и подкуривает дорогую сигару.       -Кажется, у меня проблемы, - томно произносит Лукина, выдыхая кольца дыма.                     - Маша, ты вообще с нами? – девчушка с компании размахивает руками перед карими глазками, которые упрямо пялились в одну точку на протяжении нескольких минут. Приземлив свои мысли, Третьякова наиграно улыбнулась.       - Конечно, я тут, просто мне уже нужно…- девушка не успевает договорить.       - Просто тебе ещё нужно писать свой дурацким доклад, который ты пишешь уже вторую неделю? – Саша бросила возмущенный взгляд на подругу, недоумевая, с каких пор та перешла на сторону Лукиной.       -Именно, - сдержано отвечает Маша, откашлявшись.       Развернувшись и даже не попрощавшись со своими псевдо-друзьями, Третьякова стремительным шагом направилась домой.       - Интересно, как бы в этой ситуации поступила… Лаура Альбертовна, к примеру, - про себя произносит Маша. «Конечно, к примеру, именно так, Третьякова! Но почему при словах «к примеру» в голове сразу же возникает такой знакомый силуэт?».       - Этого не может быть, - продолжает размышлять девушка. – Она такая статная, видная… Она такая, такая…       Блондинка хватается за голову, боясь хода развития своих мыслей. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что симпатия к Лукиной стремительно возрастает, девушка постепенно начинает проходить все стадии влюблённости.       « Все эти бабочки внизу живота, тремор и эти взгляды на уроке…». Перед Машей проносятся недавние эпизоды, подобно упряжке лошадей.       Ворвавшись в квартиру и провернув замок в своей комнате, Третьякова вырывает середину из своей тетради по алгебре. Нервно покрутив ручку между пальцев, блондинка изложила все свои переживания и мысли на бумагу. Изложила в весьма специфической форме- через стихи любимого поэта.       Закончив, школьница подперла голову рукой, тихо проговаривая:       - Кажется, у меня проблемы.