Третьякова, к доске!

      «Не думаю, что смогу кому-то рассказать об этом. События прошлого дня помнятся обрывками, и из-за этого я чувствую себя ещё хуже.       Чёрт, я просто надеюсь, что это был сон. Сладкий сон, больше похожий на сказку. Сон, после которого мне не придется оправдывать свои импульсивные, но такие желанные, поступки.       Она слишком привлекательна, и порой мне кажется, что нам совсем не по пути. Но мой задурманенный рассудок упорно продолжает верить в обратное. Как можно было влюбиться в учительницу?       Записки, письма, личные дневники выглядят куда безобиднее, чем то, что (возможно) случилось вчера, если я окончательно не сбрендила… Кажется, я поцеловала её. Просто взяла, поддалась внутреннему желанию, возбуждению, и сделала это. Как же мне стыдно…       Она отреагировала на это довольно специфически. А что, если я ей тоже… нравлюсь?       Меня дурманит от её пьянящего запаха духов, рядом с ней я абсолютно не могу себя контролировать. А вчера, во время того самого поцелуя, я почувствовала кое-что ещё. Внизу живота приятно щекотало, и мне до ужаса хотелось снять с себя всю одежду, сплести наши тела воедино, и больше никогда не жалеть о содеянном.       Кажется, я сошла с ума. И абсолютно не понимаю, как теперь смотреть ей в глаза.»       - Кошмар, - прошептала белокурая, откинувшись на спинку компьютерного кресла и мучительно выдохнув. Закинув голову, школьница ощутила горячие струйки, стекающие по ангельскому личику.       - И что мне теперь делать? – ладони накрывают заплаканные глаза. Эмоции рвались наружу, и Маша больше не видела смысла их сдерживать.       Чувство чего-то прекрасного гармонично смешивалось с ощущением полного хаоса. Первая влюбленность, все так романтично. Было. В книгах. Было у всех, кроме Третьяковой, по уши втрескавшейся в женщину, старшей её на несколько лет (ага, если бы), хотя, если быть честным, почти на десять.       - Что же, мне придется найти действительно уважительную причину, чтобы не прийти на урок.              - Урок окончен, можете быть свободны, - Лукина ставит точку в журнале, небрежно его закрывая. Обложка деформируется под гнетом учительницы, на что та раздраженно выдыхает.       - Чёрт, - выругавшись, Лаура окинула взглядом школьников, спешащих поскорее удрать домой.       Серо - голубые глаза прожигали взглядом пустовавшую парту своей любимой ученицы. Тревога закралась в душу, и женщина нервно прикусила нижнюю губу.       - Александра, - Лукина окликает лучшую подругу своей пассии, и та неукоснительно направляется к учительскому столу.       - Да, Лаура Альбертовна? – ученица поправляет сумку, спадающую с хрупкого девичьего плеча.       - Назовите мне отсутствующих, пожалуйста, - старшая легким движением руки поправляет металлическую оправу, пытаясь скрыть истинную причину своего вопроса.       - А, конечно, - девушка выдыхает, понимая, что замечание, а уж тем более выговор от строгого педагога ей не грозит, и принимается диктовать фамилии.       - Третьякова, - монотонно произносит староста, и спешит назвать следующих прогульщиков, как вдруг Лукина останавливает её, проявляя неподдельный интерес.       -А в чём причина? – Лаура прищурила глаза, стараясь спросить это максимально тихо. Сердце бешено колотилось, а предчувствие никак не хотело рассмотреть более положительные версии Машиного отсутствия.       -Не знаю, если честно, - удивленно произносит Саша. – А что?-ученица подозрительно изучает реакцию Лукиной, пытаясь понять первоисточник такого повышенного внимания к персоне своей подруги.       - Мне нужно было с ней кое-что обсудить по поводу, - учительница прерывается, растерянно изображая вид занятости лежащим рядом листом, на котором, как ни странно, был фрагмент Машиной работы, и, собрав свои мысли воедино, продолжает, - по поводу её работы. Я внесла некоторые коррективы.       Саша внимательно выслушивает педагога, пытаясь изо всех сил скрыть своё удивление.       - Я могу передать ей Ваши замечания, - девушка вздергивает брови, тем самым намекая на отсутствие необходимости связываться с Машей напрямую, но получает довольно категоричный ответ.       - Нет, - резко произносит Лукина. – Спасибо, Александра, - старшая благодарно кивает, пытаясь изобразить стоическое спокойствие, коим она никак не обладала.              - Пархомов, Рожина, Смирнова, Соколов, - одними губами шептала Лукина, который раз пересматривая контактные данные учеников на последних страницах журнала. Воспользовавшись служебным положением, чем грубо нарушила все школьные правила, Лаура забрала журнал одиннадцатого класса домой. Это было достаточно иронично – отчитывая подростков, вечно идущих против системы за мелкие пакости, старшая и сама была далеко не самой законопослушной личностью.       - Третьякова, - учительница судорожно хватает телефон и дрожащими пальцами поочередно набирает цифры, проверяя каждую из них.       - Надеюсь, это хорошая идея, - женщина нервно кусает губы, все ещё не решаясь нажать на зелёную кнопку.       Бокал вина, стоявший рядом, был почти опустошен. Толстая сигара пускала приятный дым, со временем заполонивший всю комнату. Сделав длинную затяжку, женщина поднесла к уху телефон, услышав первый гудок.       - Алло, - расслабленный голос на том конце провода сразу успокоил Лукину. Маша не заставила себя долго ждать, и первая задала вопрос:       — Это кто?       - Машенька, у тебя все в порядке? –старшая довольно неумело скрывала свою радость, а может и вовсе не хотела скрывать?       Повисло секундное молчание. Сердце отбивало бешенный ритм, ладони потели, а дыхание предательски сбивалось. Все внутри буквально отрицало вероятность звонка от той самой женщины. От той самой роковой женщины.       - Лаура Альбертовна? – тонкий голосок предательски дрожал, едва ли не срываясь на плачь. – Простите меня, - тяжело шепчет белокурая, стараясь как можно сдержаннее себя вести.       - За что, Машенька? Что с тобой?–спокойствие старшей вмиг улетучилось, когда на том конце провода послышались всхлипы любимого ангела.       - Я испугалась, - Маша не выдерживает и дает волю эмоциям, что так настойчиво рвались наружу. Слишком много. За последние сутки она плакала слишком много.       - Не стоит, солнышко, - Лукина одергивает себя. Она никому никогда не говорила подобных слов. В который раз Маша становится исключением. Первым и единственным.       - Могу приехать? – вопрос звучит умоляюще, и в тот самый миг Лаура чувствует ужасную тяжесть внутри. Ничего не объясняя Маше и уже натягивая на себя роскошное осеннее пальто, старшая отвечает:       - Я сейчас сама тебя заберу, - громкая связь изрядно портила слышимость, но это не останавливало собеседниц.       Почувствовав, как сильно хочется к своей Лауре Альбертовне, Маша не стала её отговаривать.       - Выслать адрес? – шепотом спрашивает Третьякова, всхлипывая в трубку.       Лаура четко понимала, что не имеет права медлить. Она обязана быть там, с ней, пусть и на другом конце города. Сейчас и только сейчас.       Красный маникюр скользил по вдавленным от ручки строкам. Найдя графу «Адрес», Лукиной не составило труда сразу вбить его в навигатор.       - Я знаю твой адрес, - мельком отвечает старшая, проворачивая ключ в замке входной двери. Осенний ветер неприятно обдувал лицо, а в спешке женщина не взяла даже шарф. «Наплевать», - подумала она, и полу бегом направилась в гараж.       - Но откуда?! – Маша приятно удивилась, и даже засмеялась в трубку. Лукина почувствовала себя суперагентом, или по меньшей мере работником ФСБ. В том, чтобы узнать адрес ученицы не было абсолютно никакой проблемы, но ведь сама Третьякова была не в курсе.       - Скоро буду, жди, - Лаура кидает смартфон на соседнее сидение, заводя свой белый Ауди.