Судьба

      Дин снял очередную повязку со лба Асоки и понял, что это не помогает. Прошло не так много времени с того момента, как Тано потеряла сознание и впала в состояние жара и бреда, а все подручные средства, которые использовал Джарин, ничуть не улучшили её самочувствие. Мандалорец уже и не знал, что делать, как-то беспомощно держа в руках мокрый кусок ткани и отстранённо наблюдая, как рядом мельтешит взволнованный Грогу. От собственной беспомощности хотелось прикрикнуть на него, хотя, пожалуй, больше на себя. Но это бы особо не поспособствовало разрешению ситуации. Вариант оставался один и, крепко сжав в пальцах влажную повязку, Дин, наконец-то, решился на него…       Вот уже через пару часов рядом с тяжело больной Асокой, мельтешащим туда-сюда непоседливым Грогу и абсолютно растерянным Джарином, юрко для очень дряхлой старушки, суетилась та самая лекарка-тогрута, с интересом осматривая бывшую джедайку.       — Тааак… Температура… — целительница назвала точную цифру, которую мандалорец почему-то от волнения пропустил мимо ушей, — Сильный озноб, спутанность сознания… Явный воспалительный процесс в области повреждения… — продолжала и продолжала бормотать себе под нос пожилая тогрута до тех пор, пока Дин не перебил.       — Что с ней? — резко задал вопрос Джарин, при этом произнеся его так громко, что целительница тут же вышла из своего лёгкого суетливого «транса».       — Всё плохо, — поучительным тоном ответила старушка.       — Насколько плохо? — не стал вдаваться в лишние детали и грубости сейчас мандалорец, перейдя сразу к делу.       — Так плохо, что, вряд ли это можно будет слишком просто разрешить, — ворчливо отозвалась целительница, соскочив с маленького ящика, который в данный момент служил ей подставкой для осмотра и, не дав Дину вставить и слова недовольства поперёк, тут же добавила, — Тебе надо было показать мне её с самого начала. Вот, что значит, лечение на расстоянии. Увидь я рану ещё пару дней назад, возможно, и смогла бы спасти твою подружку, хотя… В прочем, что сейчас уж говорить…       Целительница деловито развела руками, при этом прямо прожигая опешившего мандалорца хитро-прищуренным взглядом и, предвкушая его недовольные вопросы, продолжила:       — То, что с ней происходит — это воздействие одного очень особого бескара на открытую плоть. Проще говоря, попав в рану, частички именно этого метала не дают ей заживляться и отравляют весь организм, как сильнейший яд. Нужно противоядие. А если ничего не предпринять, то твоя подружка скоро умрёт. Но… — лекарша поучительно подняла вверх тонкий костлявый палец, так и не дав мужчине себя перебить, — Лекарство от сего недуга такое же редкое, как и сам бескар, вызвавший его. Только один целитель во всей Галактике сможет тебе помочь. Однако, он не здесь… Он давно затерялся где-то среди песков Татуина…       Быстро выхватив у Грогу из лапок ручку, которую тот уже сумел вытащить из её медицинского саквояжа, тогрута черканула на клочке помятой бумаги координаты лекаря, а затем, погрузив все свои приспособления для лечения обратно, спешно направилась к выходу.       — Думаю, я здесь больше помочь ничем не смогу, даже если хотела бы. Тебе стоит поторопиться, если желаешь спасти свою подружку. Судя по состоянию, времени у неё осталось мало. А путь не близкий…       Эти слова не давали Дину покоя ещё долгие-долгие минуты прежде, чем уладив все насущные проблемы здесь, он, наконец-то решился отправиться на Татуин.       В последний раз сменив повязку на лбу Тано, при этом, почему-то дольше, чем положено, задержав пальцы на её голове, Джарин строго на строго наказал Грогу:       — Заботься о ней, как следует, пока я не вернусь.       А затем, направился на почти невыполнимую «миссию».       Малыш остался с тогрутой наедине.       Печальным взглядом проводив удаляющегося мандалорца, Грогу недоверчиво покосился на Тано, а затем отпрыгнул чуть в сторону и стал рыться на полках корабля в поисках чего-то вкусненького. Сделать он сам ничего толком не мог, да, и пока особо не надо было. Женщина до сих пор лежала молча, лишь время от времени слегка ворочаясь и морщась. От чего мелкий проказник решил потратить вожделенные минуты на то, чтобы хорошенько перекусить, пока никто не видит.       Но, только-только Грогу запихнул, вкуснейший найденный питательный батончик в рот почти на половину, как Асока громко вскрикнула, зовя кого-то по именам, и мелкий проказник едва не выронил долгожданное лакомство обратно на пол. Малыш не знал, или, вернее, не помнил всех этих имён, к тому же, Тано называла их хаотично, приправляя какими-то ещё бессмысленными обрывками фраз, соотносящимися с её прошлым. Она явно бредила, и это означало, что женщине вновь становилось хуже.       Грогу мог бы не делать ничего, совершенно ничего, просто продолжив с жадностью пожирать найденный им питательный батончик. Малыш даже было с любопытством взглянул на него ещё раз, но, затем, его детский взгляд виновато перекочевал обратно на умирающую Асоку, и, явно сгорая от стыда, Грогу просто ожесточённо выбросил лакомство прочь ринувшись к ней.       Оказавшись рядом с Тано, маленькими ручками малыш проверил повязку на лбу, она была тёплая, а значит, нужно было её сменить. Конечно, у мелкого проказника это получалось не так хорошо, как у Дина, и, тем не менее, юрко прыгая по кораблю, под отдающиеся у памяти слова Джарина «Заботься о ней как следует, пока я не вернусь», Грогу успешно выполнил своё задание.       Кажется, почувствовав лёгкую прохладу на голове вновь, Асока немного поуспокоилась, перестав выкрикивать бессвязные слова. Впрочем, вместо неё шуметь за окном корабля принялась некая диковинная шилийскаяя птица.       Она голосила так громко, что даже у Грогу его огромные уши сворачивались в трубочку, не говоря о том, как тяжело приходилось температурящей всей трясущейся от боли и озноба Асоке. Не в состоянии больше выносить того, как Тано кривится, будто от физической боли, от каждого нового «чириканья» этой птицы. Мелкий проказник решил разобраться с ней раз и навсегда.       Резко взмахнув маленькой когтистой зелёной ручкой, Грогу с такой мощью сбил надоедливое существо с камня, на котором оно уселось, Силой, что даже перья полетели в разные стороны от этой птицы. Упорхнула после такого интенсивного удара она и сама.       — Воды… Воды… Пожалуйста… Дайте мне воды… Я так хочу пить… — одними пересохшими губами едва слышно взмолилась тогрута, и Грогу, только что успешно разделавшийся с птицей и стоявший с самодовольным видом, понял, что теперь у него была новая задача.       Ловко соскочив в койки, на которой он находился прямо подле женщины, мелкий проказник крохотными лапками засеменил в пищеблок, с трудом таща оттуда огромную, полную до краёв и почти перевешивающую его кружку с водой.       Нелегко было подать её Асоке так, чтобы половину не разлить, но Грогу-таки справился, осторожно и заботливо прислоняя край ёмкости к пухлым карамельным губам.       Очередная задача оказалась выполненной успешно, от чего малыш даже ощущал некую важность от своей заботы об учителе, как будто чувствовал в данный момент ответственность за неё, ответственность падавана перед мастером.       Аккуратно напоив Тано, Грогу отставил кружку прочь на прикроватную тумбочку и ласково, нежно взглянул на тогруту. Женщину трясло. Кажется, жар усиливался, и озноб становился всё интенсивнее, и даже при том, что на корабле было достаточно тепло, а Асока хорошо укрыта, мелкий проказник видел, что она замерзала.       В этой ситуации Грогу откровенно растерялся, абсолютно не зная, что предпринять. Его мастеру было плохо, а он сейчас находился с ней рядом абсолютно один, Дина, да, и никого другого небыло, чтобы помочь и подсказать. Приходилось думать, как справиться самому. Ещё несколько минут Грогу панически метался из стороны в сторону, дабы понять, что он мог теперь предпринять, пока сама Сила не подсказала ему ответ.       Буквально на подсознательном уровне, малыш сейчас вспомнил слова, что говорила ему Асока на тренировках. О безграничности способностей Силы. О её мощи. О связи учителя и ученика.       И столь необходимый ответ пришёл Грогу в голову сам собой.       Резко запрыгнув обратно на кровать, где в данный момент вся трясущаяся в ознобе лежала Тано, в последний раз окинув её ласковым милым взглядом, малыш, не задумываясь, прильнул к груди своего мастера, крепко-крепко обнимая её, стараясь согреть физически своим телом, морально, своими чувствами, и ментально, связываясь через Силу. Кажется, его старания не прошли напрасно. Где-то глубоко-глубоко внутри себя, тогрута тоже отозвалась на призыв её падавана, легко, едва ощутимо, касаясь его светлых потоков Силы, постепенно всё больше и больше переплетая язычки своих с ней, до тех пор, пока, полноценная связь не установилась окончательно, ярким, светлым пламенем даря умиротворение и покой, невольно заставляя Асоку всё меньше дрожать от озноба, а Грогу — от волнения, связывая в одно целое и согревая их обоих в едином потоке уз учителя и ученика.