«STEFANIE»
Властвуя, тьма окутала меня целиком. Ни мыслей, ни тревог. Оставалось только ощущение, как разум проваливается куда-то глубоко-глубоко. И так до бесконечности, пока под моим телом вдруг не прояснилась невесомость и тепло… несущих меня рук? Вторым непродолжительно пробудившимся чувством после осязания, стал слух. Скрип лестницы. Непринуждённый тон, вероятно пары мужских голосов. Отвлекало лишь то, как сильно воротило от ходьбы тащившего меня на себе человека. — …а миссис Сальваторе… она? Юношеский голос был слышен совсем близко, но одновременно так глух. — Будем надеяться, что всё обошлось. Но просто будь рядом, — неуверенная мольба могла принадлежать Стефану. Разговоры вдруг заметно утихли. Подо мной стала ощущаться пленяющая мягкость, тошнота почти сошла на нет, но за ней почти мгновенно последовала темнота. И вот меня снова утащило от призрачной реальности, лишив мимолётного проблеска сознания.***
Мою спину обдавало волной сильного жара. Дышалось предательски тяжело, но теперь мне удалось хотя бы слегка приоткрыть веки, будучи в совершенной растерянности. Легкая дымка перед глазами почти не позволяла разглядеть очертания помещения, но телом я ощущала, что лежу на мягкой постели. Мыслить тогда было не легче чем двигаться. Едва ли мне стоило качнуть головой в бок, как в горле ощутился ложный рвотный позыв, сопровождавшийся моим тихим жалобным скулежём. В ту же секунду рядом послышалось чьё-то присутствие. Шурша простынями, темный силуэт подскочил с постели, проходясь вокруг. И хотя, свет неполной луны и просачивался сквозь незашторенные окна, разглядеть его я смогла только тогда, когда прямо над моей головой зажегся тусклый ночник. Это был Николас. Но как он вообще оказался в моей комнате и что вообще произошло? Мне было трудно даже предположить что-то потому что все мысли были сосредоточены на выворачивающем головокружении и слабости. Дрожа от своей беспомощности и прискорбного состояния я наблюдала за ним со стороны. Он был очень сосредоточенным и старательно разбирался со шприцем в своих руках. — Ник? — вопросительно обратилась к нему я, когда парень сел на край постели и аккуратно взял мою руку в свою. — Зачем ты… Николас уложил запястье на своё колено и я уже догадываясь, что он собрался мне вколоть, заметно напрягалась, желая отдёрнуть руку. Заметив мои совершенно бесполезные сопротивления, его лицо озарила сочувственная гримаса, с которой Ник потянулся рукой к моей макушке. Его пальцы приятно приглаживали мне волосы, стараясь тем самым отвлечь меня от медленного укола. Я заерзала на месте ещё больше и мне почти удалось вцепиться свободной рукой в его предплечье. Мои инстинкты опережали разум, но мне получилось понять, что сейчас точно не стоило бы терять бдительности из-за какой-то вербены. — Твой дядя сказал, что так будет нужно, — в его голосе чувствовалось заметное сомнение. Ну ещё бы. Кто знает, какие там сказки ему наплёл Стефан. — Потерпи пожалуйста. Едва ли не хныча от безысходности я смотрела, как постепенно опустошается заполненный до краев шприц. Мама и Стефан не жалели меня в отличие от Ника. Он вводил вербену очень медленно и осторожно. А от место укола почти мгновенно стал исходить неземной жар и вскоре меня окатило волной очередной мути, пока я вновь не потеряла сознание.***
В ушах звоном отдавались трели различных птиц. Мою голову стягивало от головокружения, а глаза так болели от света, что мне пришлось перевернуться на бок, вдруг вплотную встретившись с чьим-то тёплым телом. Я успела уже пожалеть о том, что резко распахнула веки от испуга и присела на кровати. Всё вокруг стало кружиться и мне пришлось очень постараться, чтобы не выворотить из себя остатки от последнего приема пищи и удержаться хотя бы сидя. Прошло порядка нескольких минут прежде чем я смогла вновь видеть перед глазами более четкую картинку, и наконец осмотреть помещения, в котором находилась. В мою комнату проникал яркий солнечный свет, который всё ещё доставлял дискомфорт сощуренным глазам. Ума не приложу каким местом меня сюда занесло, но больше не понимаю, что здесь делал Ник. Находясь рядом, он уже приподнялся на локтях и с сонным выражением лица стал взъерошивать волосы у лба. Я неприлично долго наблюдала за его пробуждением, пытаясь вспомнить обрывки вчерашнего дня. Благотворительный вечер. Наша душевная беседа с Ником. Помню, что мы впервые переспали, а позже… огромная лужа крови под телом моей матери слишком ярко предстала в моём сознании, что меня постисразу охватила былая дрожь, а тошнотворные позывы только усилились. Я никогда не боялась крови и это было бы странно с учётом того, кто мои родители, но сейчас мне становилось плохо от одного отрывка из памяти. — Что ты тут делаешь? — невзначай, вопрос выдался грубым и лицо Ника слегка нахмурилось. Безусловно меня успокаивало его нахождение рядом, но мне правда было интересно, что вообще произошло. Ник не сразу ответил на вопрос, стонуще разминая шею. Только сейчас я заметила, что его деловой костюм был заменён повседневной одеждой, да и на мне самой уже не было того платья. Черт, получается он просидел со мной всю ночь. И судя по тому, что я помню из своих кратких пробуждений, именно Стефан привёл его сюда. Это заставляло напрячься потому что видимо он хотел от меня избавиться. Ох, если бы я не так сильно беспокоилась из-за мамы, то сейчас очень бы разозлилась на дядю. — Ты упала в обморок и я напросился у твоего дяди остаться с тобой пока он не вернётся. Мысленно усмехаясь тупейшей фантазии Стефана, я оглядела спустившего на пол ноги Ника. Он выглядел заметно вымотанным. — Ясно… а ты не видел, что с моей мамой? Где она сейчас? — запереживала я неторопливо встав с постели. Было видно, что Николас не горел особым желанием отвечать мне. А то, каким сочувственным взглядом он окинул меня, разминая руки у колен, теперь и вовсе испугало. Того, что я видела своими собственными глазами не хватало, чтобы даже предположить о случившемся с мамой. Но я чувствовала всем телом предательскую тревогу, стянувшую каждый орган. — Нет, мы ушли раньше твоего отца, — выдавил хоть что-то из себя парень. — А Стефан ничего не говорил. Наверняка она в больнице. Мама может быть где угодно, но не там. — Черт. — выругалась себе под нос я и уже бегала глазами по комнате, вспоминая куда могла положить подарок тёти Бон. Мой разум ещё не успел до конца очнуться и потому тревожные ощущения настигли меня только когда я стала в спешке рыться в тумбочке. Что-то внутри подсказывало, что с моей матерью случилось нечто очень страшное. Я не хотела подпускать к себе самые пугающие и недобрые мысли, но это было чертовски сложно. — Что ты делаешь? — обеспокоено поинтересовался Ник, подходя ко мне со спины. — Подожди, — отмахнулась я, трясущимися руками убрав волосы за оба уха. В момент, когда я была близка к отчаянию и уже хотела отбросить идею с поисками магического предмета, у меня прямо перед носом показалась крохотная искорка. Бинго. В моих руках теперь был тот самый кристалл, подаренный мне однажды Бонни и Энзо. Прожигая переливающийся на солнце предмет своим испуганным взором, я стала нервно бродить по комнате и усердно представлять образ матери. Кристалл едва ли сверкнул яркими огнями, но вдруг резко потух. Может он перестал работать или ещё чего? Вопреки всем моим сомнениям и попыткам представить других людей, магический артефакт был вполне исправен. В нем я увидела шагающего куда-то отца, Кэролайн с близнецами, но не маму. Каждый раз он лишь мимолётно сверкал, но так и не давал узнать её местоположение. — Стеф, всё в порядке? — недоумевающе глядя, как я лупилась в какой-то непонятный для него предмет, интересовался Ник. «Нет. Ничего не в порядке» — изнывал мой внутренний голос. Как я вообще могу быть в порядке, если понятия не имею, что с моей матерью, которая ещё вчера истекала кровью на руках отца? Я попыталась заставить себя вымолвить хотя бы краткий звук, но вместо этого лишь шевелила губами, поднимая на парня испуганный взгляд. Меня словно окутало тёмным покрывалом, приглушившим все звуки и ощущения. Я прерывисто вздрогнула и из моих рук выпал кристалл, разбиваясь на десятки маленьких сверкающих осколков. — Ник… я… — на грани истерики взмолилась я к сметённому парню. Из моих глаз в одночасье заструился предательский поток слёз. Мне стало поистине страшно. Да так, что я еле удерживалась на ногах, вдыхая ртом большие глотки воздуха. Я чувствовала, что задыхаюсь и вот-вот умру. — Хэй, иди сюда, — приблизился ко мне Ник с сопереживающей гримасой и я потонула. Все эмоции разом обрушились на мои плечи. Он стал моей единственной опорой, когда весь мир вдруг провалился под ногами и я буквально рухнула в его объятья. Но даже после того, как Ник крепко прижал мою макушку к своей быстро намокшей груди и постепенно увёл нас от кучи осколков, меня продолжило утягивать в пучину отчаяния. Никакие доказательства и ложные надежды больше не имели власти. Ничего больше не могло усмирить мою надвигающуюся истерику. — С твоей мамой всё будет хорошо, слышишь? — убеждал меня Ник, шепча это прямо мне в макушку. Быть может ему удалось бы утешить меня, но увы мне слишком широко знакомы нюансы нашего сверхъестественного мира и я видела увечье матери своими собственными глазами. Кристалл не показал её явно не потому что всё столь гладко, как хотел бы убедить меня Ник, уже усаживая нас на край кровати. — Это всё моя вина! — отрицательно замотала головой я, ненадолго отстранившись, дабы стереть нескончаемо льющиеся слёзы. — Я должна была быть с ней! Моё тело беспорядочно содрогалось под осторожными поддерживающими поглаживаниями парня у спины и плеч. Сквозь туман и пелену перед глазами, я видела с каким теплым взглядом он глядел на меня, вытирая своими пальцами влагу с горячих щёк. — Не говори так, — припустил он свою голову и поджав губы обвил руками моё опухающее лицо. — Ты же даже не знаешь, что произошло. А если бы с тобой что-то случилось? — Значит с мамой было бы всё в порядке! — завопила я, откинув с себя его руки и зарывшись лицом в свои. Где-то за спиной послышался тяжёлый вздох парня. Я знала, что ему хотелось сделать как лучше, но ведь это правда. Если бы я не повела родителей на этот дурацкий благотворительный вечер. Если бы осталась там, внизу, то возможно этого всего можно было избежать. Я оказалась просто эгоистичной идиоткой и теперь из-за меня моя мама может быть мертва. От осознания своей глупости я возрыдала пуще прежнего и уже сама припала к шее парня, цепляясь за него, как за спасательный круг. Он не противился, и наоборот продолжил нашёптывать мне на ухо что-то неразборчивое, отвлекая от стука приближающихся шагов. Когда звуки стало игнорировать всё сложнее, я всем телом почувствовала напряжение Ника и легко догадавшись, кто оказался в доме, вновь отпрянула от него, разворачиваясь к двери. В темени коридора показался силуэт моего отца. Я не могла разглядеть его выражение лица из-за застоявшихся слёз, но уже ощущала, какой пасмурной стала атмосфера вокруг. Папа держался в паре шагов от дверного проёма и показал какой-то жест Нику, после чего тот заметно всполошился, переглядываясь с на какое-то мгновение оробевшей мной. — Всё обязательно наладится, — сверкая воодушевляющей улыбкой, он погладил мои пылающие щёки. Напоследок, парень одарил меня одним кратким поцелуем в лоб и неохотно выпутавшись из моих рук, послушно последовал к выходу. К удивлёнию, мой отец был спокоен и не проявил ни единого знака своей неприязни к Нику, и даже поблагодарил его за содействие. Это ли не показатель того, что всё правда плачевно? Думаю, очень даже. Уже вскоре, за пределами спальни стали слышаться быстрые шаги спускающегося вниз парня. Я не стала дожидаться, когда папа соизволит хотя бы на секунду оглянуться в мою сторону, и рванула к нему, нестерпимо желая накинуться ему на шею и как можно скорее разузнать о состоянии матери. Но стоило мне только ломануться к двери, как я тут же на скорости влетела в невидимую стену, не выпускающую меня из собственной же комнаты. — Защитный барьер, — сухо ответил папа на мой безмолвный вопрос с которым я стояла, прислонившись ладонями к магической стене. — Извини. Он так и не поднял на меня даже мимолётный взор, а его лицо по прежнему оставалось невозмутимым. Я чувствовала, что папа избегает даже смотреть на меня, но совершенно не понимала почему. Мне так хотелось поскорее увидеться с ним и расспросить его обо всем, что меня гложет, но сейчас от моего отца исходила только болезненная отстранённость. Такое с ним впервые. Незначительное расстояние между нами с каждой секундой становилось невыносимым, как и осознание моего безвыходного положения. Пару раз грубо стукнув по незримой стене, я вымученно застонала в попытке привлечь к себе внимание своего отца и убедиться в неизбежном заточении. И мне это удалось, но увы папа лишь мельком переглянулся с трясущийся от переживаний мной и вдруг стал неторопливо затворять предо мной дверь под скупые раскаяния. Какого вообще происходит? Негодующе хмурясь и в недоумении приоткрыв рот, я отошла на шаг назад, совершенно не понимая действий отца. Он появился здесь едва ли на минуту, даже ни разу не взглянув на меня и теперь решил просто закрыться, избегая чего-то. Я не знала злит ли меня это или расстраивает, но вероятно и то и другое. — Ты издеваешься? Пап! — я стала отчаянно барабанить ладонями по запертой двери. — Открой дверь! Почему ты со мной не разговариваешь? Бессмысленные крики в пустоту не давали никакого результата. В последний раз силой ударяя злосчастный барьер, мне захотелось снова разрыдаться от отчаяния. В тот момент меня стало лихорадить и трясти. Мои губы предательски дрожали и уже вскоре с них сошёл едва слышимый всхлип под который я с грохотом облокотилась спиной о дверь. Тело вдруг само заскользило вниз по этому невидимому барьеру. Теперь сидя на холодном полу, я ощущала как разгораются мои щёки, омываемые кипятком горьких слез. Былое чувство стягивающей всё внутри вины, вновь заполонило моё нутро всецело. Быть может папа не хотел видеть меня именно из-за того, что считает, что всё случившееся с матерью стало следствием моего эгоизма? Я не знала что и думать, но мне безумно хотелось, чтобы он не отвергал меня сейчас. Особенно, когда его тоскливый жар буквально пронизывал дверь насквозь. Он не ушёл, а просто остался по ту сторону. — Папа, пожалуйста! — жалобно взмолилась я, прислоняясь щекой к холодному дереву. — Я слышу как ты дышишь! Моего острого слуха неожиданно коснулся его хриплый всхлип, от чего в груди что-то защемило. То время, пока отец продолжал меня избегать за этой злосчастной дверью, было точно пыткой. По моему телу будто одним за другим раскидали ножевые удары, от которых невозможно увернуться. Страх, разрушительная боль и чувство вины смешались воедино. Мне хотелось взвыть и начать крушить всё вокруг, но вдруг ручка двери неторопливо щёлкнула и подрываясь на ноги я уже собралась воплотить свои былые острые желания. Сглатывая полный тревоги ком, я посмотрела на стоящего за распахнутой дверью отца. Могло показаться, что он очень хладнокровен, но в его смотрящих в мои глазах виднелся не меньший страх. Он отрицательно мотал головой, издавая тяжёлые вдохи, а потом вдруг сделал один заветный шаг вперёд, сокращая то злосчастное расстояние между. — Папа? — вопросительно залепетала я, когда оказалась в самых крепчайших объятьях. По моему телу разлилось тепло, но вместе с тем, я ощутила с каким усердием и заботой папа прижимал меня к себе. И это ощущалось так, словно, отпусти он меня хотя бы на миг я бы тотчас могла исчезнуть. — Прости меня, родная. Прости меня за то, что я снова облажался… — нежно шептал мне на ухо откровенные раскаивания отец. — Прости. Я дрожа сжимала ладонями его замаравшуюся рубашку и совершенно не могла понять к чему он это сейчас говорит. Мне не нужно было знать, что конкретно произошло с матерью. Хватало того, что именно я привела их с отцом на праздник и именно мне стоило бы сейчас извиниться за всё. Вот если бы только была возможность знать об этом заранее… мне бы ни за что не пришло в голову уговаривать их присоединиться. Не зря же они уже долгое время наотрез отказывались ото всех подобных приглашений. — Это всё из-за меня? Да? — приласкавшись к груди отца, искала я подтверждения своих мыслей. — Нет! Конечно нет! — тут же начал переубеждать меня папа, отстранившись дабы взглянуть мне в глаза. — С чего ты это взяла? Нахмуренно приспустив голову, он начал бережно приглаживать мои волосы. Мне хотелось стыдливо увести взгляд, но я лишь скупо пожала плечами, поджав дрожащие искусанные губы. По-моему все было донельзя очевидно и отец должен был это понять, судя по тому с каким долгим усталым вздохом, он теперь ухватил меня за плечи. — Присядь пожалуйста, — подводя меня к постели спокойным тоном попросил папа. Недоверчиво хмурясь я, покорно опустилась на мягкий матрас, внимательно следя за каждым его действием и тем, как менялось его лицо. Что-то внутри уже начало подсказывать, что он собирается поведать мне не самые воодушевляющие новости. И мне было практически непосильно сдержать себя, не начав заваливать его расспросами и начать вновь умываться слезами. Папа недолго помялся на месте и вскоре опустился на корточки так, что я теперь оказалась в таком положении, что могла смотреть на него сверху вниз. Пара ещё не подсохших слезинок тогда упало на мои скрещённые у ног ладони, и увы это не могло укрыться от чересчур зорких вампирских глаз. Одаривая меня жалостливым взглядом, папа осторожно стер с них всю влагу и стал словно загипнотизированный гладить каждый мой обледеневший палец, согревая теплом своих шершавых рук. — Послушай, Стефани, — мне определённо не нравился этот серьёзный отцовский тон. Он всегда предвещал наихудшие вести и очень редко запечатлевался мною. — Я знаю, как тебе сейчас страшно и честно говоря это пугает меня не меньше, но… Собираясь с мыслями, папа ненадолго перевел взгляд на тот островок, где россыпью покоились осколки бывшего кристалла. С каждым мгновением напряжение вокруг нарастало и дрожь отеческого голоса не воодушевляла. Папа был прав. Мне действительно страшно. И ещё страшнее видеть его таким подавленным и растерянным, когда заметно, что он сам еле сдерживается, чтобы не разрыдаться передо мной. — Ты должна знать, что твоя мама, она… — моё горло сдавило от нехватки воздуха. — Что? Что с ней? Не молчи! — несдержанно воскликнула я, дрожа, как осиновый листок. В глубине души мне хотелось услышать от него нечто ободряющее, но подсознание не позволяло даже допускать лишних надежд. Секунды молчания отца начинали казаться вечными. Мне с трудом удавалось усидеть на месте, когда внутри все усиленные эмоции так и норовили выплеснуться наружу и разгромить собой всё вокруг. — Её больше с нами нет. И это был конец. Момент, когда дыхание и сердце останавливается. Когда твоё естество воет изнутри, разрушаясь как карточный домик, а всё вокруг теряет свою окраску и смысл. Боль. Большая. Удушающая. Бьющая в самые слабые и даже крепкие места. Это боль потери близкого. Казалось бы должна быть такой чуждой мне, но не сейчас. — Нет… — замотала головой я, и слёзы ручьём полились из уголков глаз. — Нет, нет! Сожалеющий взгляд привставшего отца плыл в моих глазах. Я буквально чувствовала, что могу задохнуться, глотая нескончаемые слёзы и громко всхлипывая в нестерпимом желании закричать. Но сил хватило лишь на то, чтобы прильнуть к раскрывшимся рукам папы. Подобно маленькому ребёнку, я зарылась под его крепкие руки, в надежде, что так, у меня получиться укрыться от боли и происходящего. Но даже щекочущих ухо тёплых баюканий папы, не хватало, чтобы уменьшить мою безутешную боль. Она была сильнее и не щадила моё и без того потрепанное сердце, бьющееся сейчас в бешеном ритме. Я не могу лишиться матери так рано. Ни сейчас и ни когда-либо. — Я хочу к маме! — сквозь собственные всхлипы взмаливалась я. Мне хотелось узнать где она сейчас и увидеть все своими глазами, каким бы тяжелым не было ее состояние. И к моему удивлению отец кивнул. Возможно скупо и неохотно, но он согласился отвести меня к ней без каких-либо упрёков и отговорок.***
После полудня того барьера над моей комнатой и след простыл. Но все то время ожидания его исчезновения не прошло зря. Папа не отлучался от меня ни на секунду и покорно отвечал на все интересующие меня вопросы, касающиеся жизни моей матери. От него я узнала подробности её «смерти», включая убийцу и её нынешнее предсмертное состояние в котором она может остаться на века. А может и окончательно погибнуть в любой из ближайших дней. И всё это по вине какого-то давнего знакомого моих родителей. Это безусловно было ужасно, но хотя бы усмирило моё резкое отношение к себе. Я всё ещё ощущала здесь своё соучастие и виновность и уже была уверена, что никогда не перестану. Мы с отцом следовали по вымощенной камнем тропинке городского кладбища. Пейзаж расстилался не воодушевляющий. Среди деревьев располагались десятки надгробных плит, некоторые из которых украшали различные цветы. Наблюдая за этой картиной, мне стало не по себе. В голове плохо укладывался тот факт, что под этой землей покоятся чьи-то умершие родственники. Мне всегда было чуждо само явление смерти. Мои родители и дядя вечно молодые вампиры, как и я, а прочую родню мне не удалось застать даже в младенчестве. Я знала, что все они не могут погибнуть от старости или болезни, но совершенно не предполагала, что всё сложится таким образом и мою, невинную и добродушную маму настигнет насильственная кончина. И от сего, нахождение в этом месте становилось с каждой секундой всё более жутким и вызывало большой дискомфорт. Стараясь отвлечься от дурных мыслей и не представлять себе образы убитых мною самой неповинных людей, я стала всматриваться в размеренно идущего отца. Он смотрел куда-то вперёд, оставаясь невозмутимым и все же каким-то отстранённым. Даже после того, как папа поведал мне всю историю с мамой, я с трудом различала эмоции на его лице. Это и в обычное время было порою сложно, но сейчас… возможно таким образом, он старается не показывать мне свою «слабость» и думаю, он вряд ли поймёт, что для меня это имеет мало значения. Я просто хочу, чтобы всё плохое в нашей жизни исчезло. Спустя пару поворотов в глубине леса, мы уже вскоре приблизились к семейному склепу Сальваторе. Прежде я никогда не приходила в это место из ненадобности и очень поразилась его размерам. Постройка была порядочного возраста, но выглядела загадочной и пугающей. Ступая на территории перед ним, я сильно замедлилась и вовсе остановилась на полпути, сглатывая тревожный ком. На меня неожиданно нахлынуло чувство беспокойства. Мои ноги перестали слушаться меня и только когда я ощутила тёплое прикосновение отцовской ладони у своего подрагивающего плеча, мне удалось неуверенно шагнуть к порогу. Я все переглядывалась с папой, оказавшись в полной растерянности. К счастью он не отставал от меня и нежно поглаживал мою спину, провожая в сырое помещение, в котором находились Стефан и Кэролайн. Удивляясь нашему присутствию, они оба заметно закопошились и загородили собой стоящий у стены громоздкий гроб. Их лица выражали схожие эмоции и в отличие от отца, выглядели они в разы естественней. Например бледные щёки тети стали румяного оттенка, что свидетельствовало о том, что она пролила здесь немало слёз. — Стеф, ты уверена… — заговорил за спиной папа, гладя мои плечи. Он хотел спросить, уверена ли я в том, что хочу увидеть свою маму. Честно говоря — не знаю. Это страшно и любопытно, но мне точно уже не хватало её тепла, которое я больше никогда не получу. Безмолвно кивнув в ответ, я поджавши губы набрала побольше воздуха в лёгкие, в надежде не сойти с ума и не впасть в очередную истерику. Наблюдая, как неуверенно отходят в сторону Стефан с Кэр, мне вдруг захотелось обернуться к отцу и убежать отсюда, но я все же сделала шаг вперёд. — Деймон? — удивлённо обратилась Кэр к отцу, когда я подошла к приоткрытому гробу. — Не нужно, она в курсе. Ума не приложу о чём они там так загадочно общались. Сейчас это было наименьшим, что меня волновало. И вот я наконец встала напротив своей матери. Смотря на неё, я ощутила, как приостанавливаются все жизненные процессы внутри меня, а сердце болезненно наполняется кровью от увиденного. Её идеальное молодое лицо было полностью расслабленно. На первый взгляд могло показаться, что она лишь погрузилась в продолжительный сон, но нет. Материнское тело не проявляло никаких признаков жизни и стало непривычно бледным. В тот момент, я вдруг словила себя на горькой мысли, что даже не запомнила, как она выглядела в последнюю наше встречу. И уже вряд ли вспомню, что сказала ей прежде чем потерять. От этого осознания, мои глаза налились влагой. В голове с трудом укладывалась сложившаяся картина. Я наотрез отказывалась в это верить. А ведь раньше, я и не предполагала, что такое может быть возможно. Не думала, что буду вот так стоять напротив приоткрытого гроба и смотреть на погибающую мать. Но вот я здесь и не знаю, что думать, делать или говорить. Мысли лишь путались как очумелые, а тело отказывалось подчиняться мне и двигаться. Передо мной мама, а где-то за спиной стояли папа и её близкие друзья, так и не решив кто из них первым двинется в мою сторону, когда мне не удасться сдержать наплыв эмоций. И как же скоро это случилось. Буквально в следующую секунду, я быстро задышала и позволила паре слезинок выкатиться из уголков глаз. Во мне боролись несколько желаний и чувств. Мне нестерпимо хотелось прильнуть к груди матери ровно так же, как и скрыться где-то далеко-далеко, дабы отбросить все мысли. Отбросить свою сущность и боль, в которой я утопала с головой. Неужели это правда? Неужели я больше не услышу её тёплый материнский голос, являющийся моей главной поддержкой в критичных ситуациях. Неужто мы никогда не обсудим последние сплетни в поздние вечера. Это значит, что я не смогу крепко обнять её и просто сказать, как сильно люблю её? Как я вообще должна принять это? Как я справлюсь со всем этим без моей мамы? — Я не могу. Я хочу побыть одна, — резко обернулась я к отцу, сдерживая свои рыдания и вытирая щёки. — Что? Нет! Ты сейчас не в том состоянии, — тут же воскликнул он, намереваясь подойти ко мне, в чем его приостановил Стефан. Папа окинул брата недовольным непонимающим взором. — Оставь её, Деймон. — Всё будет хорошо. Обещаю, — пыталась искренне убедить я папу, касаясь его плеча. Но тогда я даже не могла себе представить, какой наглой ложью окажутся мои слова и поспешила удрать оттуда как можно скорее и дальше.***
{ Another love — vaarin }
На город уже опускались ранние сумерки. Я шла куда-то, сама не зная куда. По обе стороны дороги пролетали машины, а меня все несло вперёд вдоль обочины, пока ветер раздувал мои волосы. Фары проезжающих авто ослепляли глаза и я прикрывала рукой лицо в надежде, что никому не приспичит остановиться и разузнать что со мной. А ведь всё было плачевно. За последние часы я излила немало слез. Мои глаза уже болели и истощились от все льющейся солёной жидкости, что мне самой было неприятно выражать столько чувств. Их было слишком много, чтобы выдержать. Слишком чтобы пережить вообще. Мне стало казаться, что эта боль теперь со мной навеки. А может и так, ведь я лишилась самого дорогого в своей жизни. Своей матери. Смотря куда-то в глубину леса, я совсем перестала обращать внимание на всё вокруг и потому и не услышала шум останавливающегося авто. Сейчас я была не в расположении духа, чтобы отвечать на глупые вопросы и принимать чье-то сочувствие, которым я насытилась по горло. Но увы это стало неизбежным потому что в следующую секунду двери машины захлопнулись и его покинула какая-то девушка. Ох, стоило ей ехать своей дорогой. — Эй, девушка! — окликнула она меня, когда я развернулась в противоположную от неё сторону. — У тебя всё в порядке? Я старалась всем своим видом показать, что не заинтересована в диалоге с ней, а уж тем более не нуждаюсь в помощи, но это её не остановило и вскоре она догнала меня, трогая за плечо. Безусловно, этот жест с её стороны был очень благороден, но мы уже проходили эту историю однажды. И если она не перестанет меня доставать, боюсь я не смогу удержаться и на этот раз. — Хэй, все хорошо? — начала задаваться обеспокоенными вопросами блондинка. Оборачиваясь к ней, я с презрением оглядела её с ног до головы. Это была молодая девушка, выше меня на одну или две головы с очень миловидными чертами лица. Я чувствовала с какими искренними побуждениями она обращалась ко мне, но увы, это было лишним. Мне не хотелось вновь разрыдаться перед ней просто потому что любая жалость наполняете мои измученные глаза предательской влагой. К счастью или сожалению, от ответа меня отвлёк вибрирующий мобильник в кармане моей мешковатой кожаной куртки. Смотря на иконку входящего вызова от папы, я уже было хотела взять трубку, но задумавшись отклонила звонок, поднимая голову на потирающую свои ладони девушку. От меня не было никаких вестей уже больше нескольких часов и отец наверняка уже весь распереживался, если не поднял на уши своих друзей. Может недавно мне и хотелось самой вернуться к нему, но я не могла. — А тебя совсем не пугает останавливаться ночью у дороги? Ну знаешь мало ли… — пыталась увильнуть от разговора я. — Да ну, это же Мистик Фоллс. Тут ничего не случается, — усмехнулась незнакомка. — Тогда думаю тебе стоит уйти, пока я не доказала обратное, — скрывала всю свою боль за безразличием я. Девушка слегка побледнела, удивляясь моему заявлению, но с места не двинулась. Возможно она не восприняла мои слова всерьёз, что очень зря. Ей бы следовало для начала спасти свою человеческую шкурку. — Я потеряла мать, — на этих словах к моим глазам снова подступили слёзы и мне пришлось поднять голову вверх. — И нет, я не в порядке. Меня просто разрывало от собственных чувств. Я держалась из последних сил. Быть может мне и удалось пережить своё нежеланное обращение. Пережить расставание с любимым. Но это… Я очень сомневалась, что переживу эту пустоту в груди. Она выше моих сил. — Ты просто представить себе не можешь, как сильно я её любила и как плохо мне сейчас! — ноги сами меня понесли к ней на встречу, а руки задрожали у лица от очередного наплыва сокрушающих эмоций. — Я буквально чувствую эту боль везде! Каждой чертовой клеточкой своего тела! Я отделяла слова эмоциональной окраской, вливая в них все, что держала в себе весь этот злосчастный день. Не понимаю, для чего я говорила ей всё это, но что-то внутри подсказывало, что наш диалог останется только на подкорке моей памяти. — И я так сильно хочу перестать чувствовать всё это, но если я отключу эмоции, то убью тебя! И я не хочу так поступать! Я не хочу причинять боль кому-то! — встряхивая ошарашенную девушку за плечи, я твердила ей всё что у меня было на душе. В один миг из моих глаз хлынула очередная волна горьких слёз. И тогда стало ясно, что мне не выдержать. Тонкая грань отделявшая мою тёмную сторону от светлой, почти разорвалась. Боль достигла своего пика. — Уходи! — резко отдернулась я от нее, зарываясь руками в волосы. — Уходи, пожалуйста! Внутри меня боролись две ипостаси. Слух уже пробивало учащённое биение человеческого сердца, а эмоции стали зашкаливать так, что я совсем перестала дышать. Постоянно оборачиваясь в мою сторону, невинная девушка быстро зашагала к своему авто. Ей оставалось буквально два шага до него, и когда я едва ли успела почувствовать облегчение за ее сохранность, выключатель заслонил остатки моей человечности в одно мгновение перевоплощая меня в чудовище. Никакой человечности. Никакой боли. Теперь я желала только поскорее впиться острыми клыками в нежную кожу привлекательной жертвы. Грубо хватаясь за руку блондиночки, я рывком развернула ее к себе ухмыляясь в своей изменившейся сущности. Громкий визг разошёлся по всему лесу и знаменовал не только её кончину, но и мое освобождение. Никаких чувств. Никаких эмоций. Одно наслаждения от свеженькой крови, пропитанной привкусом горьковатого страха. — А в какой-то момент мне показалось, что ты мне понравилась, — пожала плечами я, убирая с губ остатки ее вязкой крови. — Жаль ты не ушла раньше, глупая. Мертвое тело убитой мною жертвы небрежно распласталось на обочине дороги. Вероятно уже к утру, её обнаружит какая-нибудь парочка возвращаясь в родной город. Их сообщение об убийстве дойдёт до нашей никчемной полиции, а потом ещё целую неделю весь город будет обсуждать зверя-убийцу. Но мне уже будет не до этого. Ни до чего вообще. А главное не до смерти моей матери…