Элирина и Лесьяр

Понедельник 7.12.20 — четверг 10.12.20

Элира всегда любила зиму, ее морозный свежий воздух, пушистые хлопья снега, сугробы, блестящие на солнце. А как чудесно завернуться в плед, сидя перед камином, и маленькими глоточками пить горячий чай. Так было всегда, но этот декабрь стал исключением. Каждый день она выискивала косые взгляды, напряженно вслушивалась в шепот за спиной, ждала исключения из «Лазурных птиц» и вызова в кабинет ректора за неподобающее поведение. Но, несмотря на внутреннее напряжение, она продолжала мило улыбаться окружающим, спокойно и с достоинством шествовать по коридорам, вежливо поддерживать разговоры и очень надеялась, что никому со стороны не видно, какой кавардак творится у нее внутри. Спасение от напряженного ожидания расплаты за грехи и от непрекращающегося самоедства Элира совершенно неожиданно для себя нашла в компании Киана и других ребят из «Шляпника». С каждым новым зимним днем они проводили все больше времени вместе: ранним утром вместо пробежки ее ждала тренировка с ребятами на открытом стадионе, а свободные вечера они посвящали репетициям своего выступления. Между спаррингами и прогонами песен ребята почти беспрестанно болтали о всякой ерунде, благодаря чему Элира узнавала все больше интересного. — Расскажи побольше о своей семье, — попросила она Киана, когда он провожал ее до общежития после очередной тренировки. — Ну, я вырос в Орвурдской шахте… — Я думала, что там только гномы живут. — Так я и есть гном. — ТЫ ГНОМ? ЭТО КАК? — ошарашенно воскликнула она, глядя на Киана широко раскрытыми глазами. — У тебя рост какой? Сантиметров сто восемьдесят? — Сто восемьдесят пять. — Немножко выше среднестатистического гнома. — Ага, раза так в два, — рассмеялся Киан. — Мне, знаешь ли, это не раз аукнулось! — Он постучал себя пальцем по лбу. — Шишек набил себе не меньше миллиона. — Но ты совсем не похож на гнома, не только рост… — Я приемный. Мама рассказывала, что однажды в нашу шахту пришла беременная женщина, родила и умерла. Кто она, откуда — никто не знал. Поэтому решили малыша усыновить. У моих родителей своих детей не было, так что они меня и взяли. Так как-то. — Надо же… — Ага. — Гном… — Элира хихикнула. — Забавно еще знаешь что? — Весело стрельнул в нее серыми глазами Киан. — Мы с Грогги из одной шахты. — С нашим Грогги? — Ага. И при этом не знали друг друга вообще! Просто он с восточной окраины, а я с западной. Тесноват наш мирок, да? — Ага… А как так получилось, что из вашей шахты сразу двое гномов подались в охотники? — Так не двое, больше нас. Шахты — дело такое: там то духи природные заведутся, то элементаль земляная или огневая, а про чертей вообще молчу. Короче, дежурная бригада охотников ни дня не скучает. Вот всех, кто башкой более-менее соображает и посылают в универ учиться. Без соображалки-то здесь делать нечего: вылетишь и не заметишь, это если поступишь, конечно. — А Марти и Пепла как в охотники занесло? Они на вояк не особо похожи. — Ну, ты у них сегодня на репетиции и спроси. — Хорошо, спрошу, — улыбнулась Элира. А потом задумалась — Киан, — наконец решилась она, — скажи, а ты про меня последнее время ничего странного не слышал? — В смысле? — Ну, каких-нибудь грязных сплетен, например? — Да, не… — он призадумался. — Не, не слышал. А что? — Просто, ничего, не обращай внимания. — Кто-то тебя дерьмом поливает? — Э… я не знаю, потому и спросила. Ладно, забудь! — Я могу поспрашивать… — Нет! Не надо, иначе точно слухи пойдут! — Ну, смотри… А что случилось-то? — Ничего, сказала же: забудь. — Э-э-э, нет. Я заметил, что ты последние дни сама не своя какая-то, еще и в монастырь на выходные гоняла. Колись, чего натворила. — Ничего, — резко и холодно отозвалась Элира, складывая руки на груди. — Понятно. Ну, если что, то можешь рассказать. — Я настолько на дуру похожа? — возмущенным полушепотом спросила Элира. — С чего вдруг? — Я и так доверилась не тому человеку, а ты просишь меня это повторить? — А я что «не тот человек»? — Я слишком недолгое время с тобой знакома, чтобы знать наверняка. И не могу поэтому доверить тебе такие вещи… да, вообще никому не могу их доверить, если честно. Только не обижайся, ладно? Это личное… — Я понял, не оправдывайся. — Спасибо, — она выдохнула. — Правда, спасибо! И, если что-то услышишь… — То скажу. Не волнуйся. — Ты настоящий друг. Киан расхохотался на всю улицу. Элира смущенно заозиралась, но людей в такую рань рядом не было. — Ну, ты… определись уж друг я тебе или «не тот человек». Элирина улыбнулась, но промолчала. Киан продолжал пилить ее взглядом, не прекращая улыбаться. — Того парня я тоже считала другом, — шепнула Элира. — А он… — Облапал тебя что ли? Элира аж подпрыгнула, оглядываясь по сторонам. — Нет! — зашипела она. — Я бы не позволила! — М-м-м, ты бы не позволила, я понял, — повторил Киан с серьезным видом, но Элира догадалась, что он все понял правильно. — Чертов ясновидец, — буркнула она себе под нос. — Хочешь, проучу его? — Что? Нет! Киан, любое действие может поднять волну слухов, — шептала она. — Лучше вообще оставить эту тему. Забудь… Пожалуйста. — Ну, если мало ли этот твой «друг» снова объявится, то ты обращайся, не стесняйся. Я ему быстро объясню, что к чему. — Парень угрожающе постучал кулаками друг о друга. — Я буду иметь в виду, спасибо, — ответила Элира. — Ладно, бывай. Сегодня в пять? — спросил Киан, когда перед ними показался элитный корпус. — Да, до вечера. За завтраком Элиру ждала еще одна приятная встреча. — Леди Элира! К ней за столик подсела леди Лаура. Поздоровавшись с Робертом, леди Софи и леди Агнес, леди Лаура завела неожиданный для Элиры разговор: — Леди Элира, до меня дошел слух… У Элиры внутри все перевернулось. — … что вы играете в теннис. Это правда? — Да… — растеряно протянула Элира. — Но совсем немного. Я занималась в школе, но потом у меня был большой перерыв. — О, но сейчас вы возобновили тренировки? — Да, но не регулярно, если честно. А что такое? — Просто я, леди Анастасия и леди Гретта играем в теннис, и нам, как вы понимаете, не хватает человека для полного комплекта. Не хотите присоединиться? — О, я с радостью, если только это впишется в мой график. Простите, леди Лаура, но столько всего навалилось за последнее время… Роберт хмыкнул. — Мы можем обсудить удобное для всех время сегодня за обедом. Что скажете? — Это было бы замечательно. — В таком случае, до встречи! Леди Лаура удалилась, а Элирина подумала, что это еще один способ отвлечься от угнетающих мыслей. В том числе и о Роберте, которому она изменила. Изменщица. Какой позор. Какой позор! Как она докатилась до этого? Все у нее внутри сжалось от этих мыслей, хотя своим соседям по столу она продолжала улыбаться и мило беседовала с ними. — А это куда направилось?! — вдруг воскликнула леди Агнес. — Это? — повторила Элира, поворачиваясь в сторону взгляда своей соседки. Внутренности сковало ледяным ужасом вперемешку с чем-то еще: от стола социальников в ее сторону направлялся Громов. Растрепанный, но, что странно, гладко выбритый. Почему-то Элиру так удивило его лицо без бороды, что она невольно задержала взгляд на этом мерзавце. Потому она хорошо рассмотрела выражение угрюмого упорства, застывшее на его лице. Охрана преградила Громову путь, он стал тихо, сквозь зубы препираться с охранником. У Элиры внутри все так сильно съежилось, что ее чуть не вырвало. Что если он сейчас при всех выскажет что-нибудь об их отношениях? Элира отвернулась от него, напряженно прислушиваясь. Громов все же не стал устраивать перепалку, развернулся и вышел. Элирина успокоилась только перед входом в аудиторию, где вскоре должна была пройти лекция по экономической философии. Чтобы закрепить успех, Элира отошла к окну и принялась наблюдать за пушистыми снежинками, неторопливо спускающимися со своих облаков. — Привет. Она внутренне подскочила, услышав суровый голос Громова прямо за спиной. — Может поговорим? И как он сюда попал? Это же корпус для элитных студентов! Его сюда не должны были пускать! — Нам не о чем говорить, господин Громов. — А мне кажется, что есть. — Я вам ясно сказала, что не хочу вас видеть. Прошу вас больше ко мне не приближаться, иначе я вызову охрану. Всего доброго, господин Громов. Она, не глядя на Лесьяра, обошла его и направилась в аудиторию. — Да что я не так сделал-то? — гаркнул он. — Вы сами знаете, — ответила она и скрылась за дверью. Одногруппники недоуменно смотрели на нее. Пришлось объяснять, что это участник ее социального проекта не справился с заданием. Обеда она ждала с ужасом. Она ведь пообещала леди Лауре прийти. Но что если Громов удумает что-нибудь выкинуть? За завтраком он явно пытался подойти к ней, потом пробрался в элитный корпус. Кто знает, на что еще он способен? Элира представила, как он может ее опозорить перед всеми в обеденном зале. Боги! И что делать? Отменить встречу с леди Лаурой? Но с другой стороны, не может же она вечно избегать обеденного зала! Внутренне съежившись в комок, Элира гордо продефилировала к столику, за которым уже собрались леди из клуба. Громова видно не было. Но Элира не расслаблялась. Леди быстро подыскали время для занятий теннисом, а потом принялись обсуждать литературу и предстоящий отборочный концерт, до которого осталось примерно две недели. — Леди Элира, вы ведь участвуете? Что вы будете исполнять? — У меня два номера. Первый от политического факультета: ария Джиневры. — О, это когда она поет о любви к Ромеро? — Все верно. А второй мы разработали с ребятами из моего социального проекта. Он несколько необычен для меня, и я хотела бы посоветоваться с вами: не будет ли это выглядеть неприличным?.. Элира принялась объяснять концепцию номера. Леди приняли активное участие в ее судьбе и тут же засыпали ее предложениями и советами, как сделать номер с одной стороны ярким и агрессивным (как хотелось ребятам из группы), но в то же время не выйти за рамки приличий. Кроме того, леди выразили желание обязательно посмотреть выступление ее группы. За разговором о концерте Элира невольно принялась искать взглядом своих безумных шляпников и заметила, что Киан разговаривает с Громовым, стоя неподалеку от обеденного стола. Сердце ее ушло в пятки. Остальные ребята с подозрением смотрели на болтающую парочку: рыжебородый гном стучал кулаками друг о друга, словно готовясь к драке (по тренировкам Элира знала, что этот жест предшествовал его технике раскола земли), Пепел аккуратно заплетал белоснежные волосы в косу, оголяя острые эльфийские уши (он обычно не любил их показывать, но перед применением заклятий всегда убирал волосы), а Марти нервно переминался с ноги на ногу, то и дело поправляя университетскую форму и сползающие на нос очки. Элира снова перевела взгляд на Киана. Тот уже отошел от Громова и присоединился к своим друзьям, после чего они мирно сели за стол и принялись за обед. Боги! Что они могли там обсуждать? Громов опустил голову и не смотрел в ее сторону, а потом просто ушел из обеденного зала. Хотя бы скандал устраивать не стал! Но о чем же они говорили с Кианом? Мириады подозрений и страхов били во все колокола у Элиры в голове: а что, если они в сговоре? Или Киан догадался, что утром она говорила о Громове, вот и решил его проучить? Вызвал на дуэль? А что если их разговор услышали и теперь поползут слухи? Ненависть к самой себе снова окутала Элиру: одна глупая ошибка съедала ее живьем, мучила, не давая спокойно жить. Несколько секунд запретного удовольствия обернулись для нее расплатой, которая длиться вот уже неделю и заканчиваться не собирается. Вероятно, терзаться этим ей теперь придется всю жизнь… Так и длился ее день в мучительных переживаниях, перемежавшихся учебными заданиями. В библиотеку она больше не ходила, заказывая книги в свои покои. Приносил их курьер из библиотеки, а забирала Маргарет. Эта осторожность не была напрасной: однажды сидя за столом, Элира услышала голос курьера и все волоски на ее коже встали дыбом — это был Громов. К счастью Маргарет не дала ему пройти дальше прихожей и умело выпроводила за дверь. Элире стало страшно. Его преследования становились уж слишком навязчивыми. Чего он добивается? Чего еще от нее хочет? Ему мало того, что он уже добился? Хочет окончательно ее опозорить? Собрать компромат? Надеется позабавится с хорошенькой дурочкой? Время близилось к вечеру. Пора отправляться на репетицию. По пути она повторяла заученные теоремы и формулы, чтобы занять голову чем-то кроме мучительных мыслей о своем непристойном поведении. Парни уже собрались в «гараже» и настраивали инструменты, о чем-то переговариваясь. — Добрый вечер! — поздоровалась Элира, снимая пальто. К ней тут же подбежал Марти, принимая одежду. Элира благодарно улыбнулась ему. Он каждый раз так поступал, сколько бы она не уговаривала его так не делать. Марти аккуратно сложил ее пальто на одно из кресел и поправил очки на коричневом носу. — Что вы так горячо обсуждаете? — полюбопытствовала Элира. Грогги, Пепел и Киан до сих пор продолжали спор. — Возникла идея… — взволнованно проговорил Марти, — …сделать пробное выступление. — Пробное выступление? — Да, собрать знакомых здесь и выступить перед ними. Чтобы потренироваться. Мы же без Мора на большой сцене не выступали, так что волнительно немного. Марти нервно теребил свои пальцы. — О, мне кажется это хорошая идея. А в чем проблема? — Ну, мы с Пеплом подумали, что собирать народ ради одной песни, это как-то неучтиво? — Неучтиво? — Ну, ради одной-единственной песни ребятам придется тащиться сюда по морозу, тратить время и все такое. — Хм. А выучить еще хотя бы пару песен мы не сможем? — Элира обратилась сразу ко всем. Все посмотрели на нее. — Так мы-то партии знаем, — сказал Киан. — Но сможем ли с тобой сыграться… — Так давайте попробуем. Мне, если честно, повторять только «Время сказок» уже надоело. Скоро тошнить начнет от этой песни, а ведь она мне нравится! Поначалу аж мурашки от нее бежали, а теперь… Было бы неплохо разбавить чем-нибудь еще. Только дайте текст и музыку, а я выучу. Ребята просияли. Грогги на радостях даже сыграл на барабанах. — Значит хорошо, что я захватил с собой черновики Мора! После репетиции дам, почитаешь. Выберем что-нибудь. — А пока давайте повторим «Время сказок», — упрямо сказал Пепел. — Нам еще далеко до совершенства. Мягко говоря. — Слушаюсь и повинуюсь, мой перфекционист, — хихикнула Элира, вставая за микрофон. Заиграла музыка. Глубокий вдох и слова звучат сквозь гитарные рифы, переплетаются с переливами клавиш, отталкиваются от барабанных ударов. Настало время для сказок, в которых возможно все: простолюдинка становится принцессой, слепой обретает зрение, заледеневшее сердце оттаивает и вновь наполняется чувствами, вновь способно любить. Это время сказок, время сбывающихся мечтаний. Это время, когда голос матери, читающей ребенку перед сном, дает жизнь новым мирам, открывает двери из потусторонней страны чудес. Это время победы над собственными демонами, время великих свершений, время для достижения целей. Пока идет время сказок, ты можешь долететь до звезд, прокатиться на лунном роге, и взять в руки солнце. Время, когда возможно все. (И даже стать хорошим парламентарием, к которому прислушиваются, несмотря на то, что этот парламентарий — женщина.) Прогнав песню несколько раз, ребята отложили инструменты и принялись собираться в общежитие. Репетицией были довольны все, кроме Пепла, который неустанно находил недочеты в исполнении и указывал на них каждому, в том числе и Элире. — Я обязательно это учту, — в который раз отвечала она или пропевала кусочек в разных вариантах, дабы Пепел выбрал тот, который его бы удовлетворил. — Ты только не обижайся, — сказал он, когда она тяжело вздохнула в ответ на очередное замечание. — Просто… Я устал от жизни в эльфийских трущобах и для меня важно получить зачет по творческой деятельности. А если Волан упрется рогом и скажет, что мы все провалили, то стипендии в следующем семестре мне не видать. Черт! Я столько сделал, чтобы выбраться из дерьма! Хочу быть охотником, чтобы добиться рыцарского звания, чтобы никто не посмел больше обозвать меня остроухим рабом! И уж точно не хочу опять в красильню! — В красильню? — Я подрабатывал на предприятии. Красил ткани. Так себе занятие. Вонища. И платят гроши. Вот ведь… Почему я не мог родиться где-нибудь в Аяньвэне? Сидел бы сейчас на ветви гигантского древа и играл на флейте, а не это вот все. Но нет, моих предков завоевали люди. И великие эльфы превратились в пленных рабов, а когда рабство отменили, стали просто отбросами… Прости, ты это знаешь, конечно. Я просто… все время нужно объяснять, почему я среди социальников, понимаешь? Почему-то все считают, раз ты эльф, то из Аяньвэна. Как же тебя сюда занесло? Обидно, что люди даже не помнят, они даже не помнят… Он погрузился в свои мысли, видимо вспоминая историю завоевания леса Ильдин людьми. — Многие помнят. И нам стыдно. Поверь. Он посмотрел на Элиру с горькой усмешкой, но ничего не сказал. — Ну, епт твою мать! Это когда было-то? — разворчался Грогги. — Еще всемирный ураган вспомни! Или время богов! Мне вот не стыдно. — Так гномы вроде и не устраивали геноцид в Ильдине, — сказала Элира. — Но мне кажется, об этом важно помнить… Чтобы не повторять ошибок прошлого. — Я тоже так думаю, — сказал Марти. Грогги закатил глаза. — Марти, а почему ты решил стать охотником? — спросила Элира. — Ну… — он замялся и покраснел бы, но коричневая кожа скрывала краску. — Я проанализировал статистику. Большинство социально необеспеченных выпускников нашего университета добивались успеха или в области бизнеса или в охоте. Но я не бизнесмен. Я не умею обманывать людей. Поэтому решил идти в охотники. — А разве бизнес — это обязательно обман? — В тех местах, откуда я родом, — да. — А откуда ты? — Из Аларии. — Ты столичный житель? А я думала, ты откуда-нибудь из Южных островов… — Мама с островов. Она танцовщица, приехала покорять столицу. Встретила моего отца (он тоже танцором был), а потом отец умер, она осталась одна, ну и… Мы какое-то время жили с бабушкой на Южных островах, а потом много переезжали. Последние полгода снова жили в Аларии. — А твоя мама все еще танцует? — Не-е-е, она продавщицей работает. Бросила танцы уже давно. — А почему? — Ногу сломала, выпала из графика, а потом не смогла набрать форму. Ребята еще немного поболтали и принялись собирать инструменты. Киан же усадил Элиру на кресло и протянул ей толстенную папку, набитую бумагами. — Это черновики Мора. Элира открыла папку и принялась перебирать листки. — Это все написал один человек? — усомнилась она. Если так, то у Мора, похоже, было множественное раздвоение личности, поскольку писал он разными почерками, и, насколько она могла судить на первый взгляд, в совершенно разной манере. Киан пожал плечами. — Может и не один. Мне эту папку сам Мор оставил. Я тебе ее даю. Вот, эти песни мы с ребятами репетировали, — он отложил несколько листов, сцепленных скрепкой, — а эти нет. Но посмотри, мало ли что-нибудь понравится на будущее. Записи наших выступлений скинуть? — А есть записи? — Ну, они любительские, но представление о музыкальной дорожке можно сделать. — Конечно, присылай! Я с удовольствием посмотрю на вас и на таинственного Мора! — Тебя проводить? — Я буду тебе весьма благодарна. — Тогда пошли. Киан махнул ребятам, Элира пожелала им доброго вечера. — Могу я тебя кое-о-чем спросить? — спросила она. — Конечно. — Что ты обсуждал с Громовым сегодня во время обеда? — А, да ничего такого! Мы на общей тренировке охотников немного поцапались, вот и продолжили потом. Но все разрешили миром. А что? — Просто спросила. — Да ну? — Не начинай. — Не буду. Но если что… — Киан замер на пару мгновений, словно поймав озарение. — Черт! С этим парнем драться будет сложно… Но ты все равно обращайся. — Киан! Он только рассмеялся. Когда за Элирой наконец захлопнулась дверь ее покоев, она поблагодарила всех богов за то, что этот день подходит к концу. Конечно, завтрашний будет едва ли чем-то лучше, но до наступления утра у нее будет несколько часов, когда не нужно разгуливать по университету с натянутой на лицо улыбкой, боясь каждого слова, произнесенного рядом. Элира устало плюхнулась на диван в своей гостиной, шлепнув папку с черновиками Мора рядом с собой. Маргарет тут же окружила ее заботами, но Элира настойчиво попросила оставить себя одну, и Маргарет, сделав ей чай, удалилась. Элира снова вспомнила Громова и расплакалась. Ее жгла обида, ее терзал стыд, ее мучило чувство вины, а еще… Элира понимала, что несмотря на весь этот кошмар, несмотря на ужас, который она испытывала, в ней по-прежнему оставалось что-то, что тянуло к нему. Сегодня утром, когда он шел к ее столу, она ощутила нечто странное… словно она любовалась им? Но что именно ее так восхищало? Было в нем что-то… Что-то гордое? Она вдруг подумала, что он напоминает ей короля… Элира расхохоталась сквозь слезы. Вот уж у нее странные ощущения. Чуть ли не бездомный человек напомнил ей короля. Это Лесьяр-то и король? Продолжая крутить в голове эту мысль, Элира заливалась безудержным хохотом, пока не подавилась и не закашлялась. Смех отступил. На смену ему пришли уже привычные мысли о разочаровании. Ей так хотелось верить, что Лесьяр в душе благородный человек, что она потеряла осторожность. И он ее наивностью воспользовался. Как же это ее злило! Ее бесила собственная глупость и собственная страстность. Ее бесило то, что она вновь убедилась в том, что не является истинной леди. «Я — не истинная леди», — эта простая мысль звучала, как приговор. Элира взяла уже подостывшую чашку с чаем, открыла папку с черновиками Мора и принялась перебирать удивительно разнообразные бумажки. Сосредоточиться было сложновато: по щекам снова потекли слезы. Элира откладывала черновики, потом снова брала их в руки, потом снова откладывала, и снова брала. Она пыталась зацепиться мыслью хоть за что-нибудь, за что угодно, ее взгляд скользил по бесчисленным строчкам. А потом вдруг у нее внутри все перевернулось. Вцепившись в один из листков, Элира вскочила, опрокинув остальные черновики. Ее затрясло, в голове билась одна мысль: «Кто-то знает?!». Но почти сразу она с облегчением поняла: это просто стихи. Под длинным столбиком строк стояла неизменная подпись «Мор», чернила потускнели, а бумага пожелтела от времени. Похоже, этому стихотворению уже много лет. Но глаза снова и снова перечитывали: «Лицемер, претворившийся другом…», «Я возьму тебя ангел, прямо сейчас…», «Наслаждение…», «Похоть…», «Момент любви, ласкающий до крови…» Песня напоминала диалог двух героев, один из которых соблазнил другого (или другую). Элира прочитала стихи шепотом и ее снова охватило то странное чувство: Мор за много лет до ее появления в университете описал ее чувства. Ей снова казалось, что песня про нее. И ей захотелось это спеть. Хоть когда-нибудь. Элира снова и снова возвращалась к тексту, находя в нем новые и новые грани: в стихах отражалась и боль от предательства, и наслаждение запретным плодом, и какой-то вопль отчаяния… Немного успокоившись, Элира собрала черновики, отметила еще несколько песен, которые ей хотелось бы исполнить в первую очередь, и отправилась спать.