Среда 16.12.20
Выходные Элирина провела в лечебнице. Леди Лаура навестила ее несколько раз за два дня, приходили все «Лазурные птицы», заглянула леди Агнес, а вот леди Софи почему-то не зашла. Зато пришла София Громова. Элира удивилась, что девушка ни разу не сказала о своем брате, но была рада этому и тоже не упоминала в разговоре Лесьяра. Хотя мужчин к ней не пускали, ее друзья отправили ей записки. Посланию своих Безумных Шляпников она обрадовалась, а вот еще одно письмо ввело ее в смятение. «Я все понял. Простите!» — все, что было написано на аккуратно выдранном из тетради листочке. И хотя подписи автор не поставил, Элира прекрасно узнала эти корявые буквы. Вот и что он понял? И, если понял, зачем это написал? Он оставит ее в покое теперь? А если быть честной с собой: хочет она, чтобы он совсем исчез из ее жизни? Элира задумалась. Да. Да, хочет. Иногда она забывала, как он поступил, но стоило вспомнить, как он… касался ее, а потом так нагло заявил, что она его любит! Это же совершенно неприемлемо! С другой стороны, он, видимо, никому не рассказал о том, что случилось… Ни слухов, ни язвительных взглядов она не замечала. И это «Простите!» корявым почерком… Но стыдные воспоминания снова вытеснили все прочие мысли. И вскоре это «Простите!» превратилось в голове Элиры в коварный способ снова завлечь ее в сети и еще больше унизить. В конце концов сейчас у него нет никаких доказательств чего бы то ни было, может, потому он и молчит. А что если он хочет ее соблазнить повторно и каким-то образом это запечатлеть? Элирину передернуло. Ей было мерзко. Она решила постараться сосредоточиться на чем-нибудь другом. К счастью, проблем у нее и без Громова хватало: нужно было как-то сдавать проклятый зачет по физ. подготовке и выступления на отборах в новогодний концерт вот-вот начнутся…***
Выходные в лечебнице не прошли даром. Пробный зачет у госпожи Астерморт Элира безнадежно завалила. Внутри она орала на себя распоследними словами, но окружающие видели лишь ее «чуть смущенный и задумчивый лик», как выразилась одна из одногруппниц Элиры. Ну что ж, время справиться с этим у нее еще будет. А если она все же не сдаст… Вот же будет позор: вылететь из университета за несдачу зачета по физ. подготовке! Теперь нужно как-то умудриться не провалиться на прослушиваниях. Элира переживала и сильно. Первый ее номер — арию про любовь — чуть не запретили ей исполнять из-за расставания с Робертом. Элира не поняла, как это случилось, но об их разговоре узнали, кажется, все! И все ей сочувствовали, думали, что ее сердце разбито, что она упала в обморок от шока… А самое кошмарное, что Роберт попытался вернуть их отношения! Как раз после ее провального зачета подбежал к ней у обеденного зала и умолял о разговоре! Как же ей хотелось послать этого сукина сына в жопу! Но она только вежливо отстранилась и попросила ее больше не беспокоить. Сказать, что Элира в нем разочаровалась — все равно, что ничего не сказать. Ее возмутило даже не то, что он ее бросил. Она понимала, что не самая веселая и романтичная девушка, он хотел большего, да и он же сказал, что полюбил другую! Сердцу не прикажешь, уж Элира-то это испытала на своей многострадальной шкуре не единожды. Если бы он поговорил с ней в более подходящей обстановке, Элира, пожалуй, была бы даже благодарна за расставание, несмотря на дикий страх перед назначением очередного кавалера с угрозой замужества. Но то, как Роберт предложил ей расстаться, в каких обстоятельствах это было сделано, какими словами высказано… Да еще и все кругом говорят об этом теперь! Он даже о тайне своих слов не позаботился! Все ее теперь жалеют, а его осуждают. Кругом куча слухов и сплетен. Ей такой позор вообще ни к чему! Сейчас еще Громов бы со своей историей появился и вообще был бы полный восторг! Так вот, из-за этой истории с Робертом леди Элизабет, руководившая подготовкой к концерту предложила Элире не выступать, так как песня о любви может потревожить ее израненное сердце. Элире долго пришлось убеждать леди Элизабет в том, что искусство наоборот помогает ей пережить сложившуюся ситуацию. Так что в итоге песню все же оставили. Потом репетиция с «Безумным шляпником» на которой в очередной раз раскритиковали их номер. Но к отборочному концерту допустили, пока это главное. Выступать им предстояло в среду, 16 декабря, в День великого примирения. Поскольку день был выходной многие студенты разбрелись по своим делам, а зрителей у отборочного концерта было не так уж и много. Однако, Элира все равно пожалела, что идею с пробным выступлением им с ребятами так и не удалось реализовать, хотя еще несколько песен «Безумного шляпника» она выучила и они их репетировали. Ладно, на сцене она не впервые, да и здесь, в университете уже выступала, так что… Когда пришла ее очередь выходить на сцену, Элира спокойно подошла к стойке с микрофоном и, улыбнувшись, запела знаменитую арию Джиневры о вечной любви. Ее нежные кудри мягко рассыпались по спине и плечам. Белоснежное тонкое платье, как одеяние нимфы, струилось вокруг маленькой фигурки. Элира не сразу заметила, что в зале сидит и глупо усмехается Роберт. Вот ведь! Она как-то не подумала, что он может воспринять ее песню, как признание или что-то там еще… С другой стороны, Роберт прекрасно должен был уже понять, что она ничего к нему не испытывает. Во всяком случае, она на это надеялась. Но мало было Роберта, так там еще и Громов восседал, собственной персоной. Что за мода у него последнее время грызть эти дебильные зубочистки?! Смотрел на нее как-то… Что-то там своим друзьям болтал… Может, думает, она для него поет? Ни за что песни про любовь больше она петь не будет. Никогда! Стоило ей закончить, как леди Элизабет засыпала ее комплиментами, а заместитель ректора по воспитательной работе профессор Волан вежливо улыбнувшись сообщил, что без каких бы то ни было вопросов ее номер будет включен в новогоднюю программу. Элира поблагодарила его и ушла готовиться к следующему номеру. Точнее она пошла прогуляться, поскольку «Безумный шляпник» должен был выступать после обеда, когда большинство студентов снова разойдется, а ей хотелось успокоить нервы. Однако пока она шла к выходу, услышала странный разговор. Волан говорил кому-то: «Пока я здесь, никто из этих нищих приживал не попадет на главную сцену. Разве что он запоет академическим вокалом!» Элира напряженно прогуливалась между деревьями, обдумывая эти слова. Получается, «Шляпник» уже списан со счетов и не важно, как ребята выступят? И не только «Шляпник», но и другие? Получается все зря? И особого смысла облегчать звучание и подстраиваться под формат не было? Внезапный телефонный звонок Киана прервал ее размышления и сообщил, что выступление группы передвинули и им выходить на сцену через полчаса. Она опрометью бросилась назад, вбежала в комнату с костюмами, но ее платья на месте не оказалось. Его пришлось долго искать, в спешке и суете надевать. Но когда Элира рванула к выходу, чтобы найти Кэролайн и сделать прическу, какой-то придурок вылил на нее целый стакан кофе. Элира впала в ярость. Подошел помощник Волана. — О, я вижу вы еще не готовы? Полагаю, ваш номер придется отменить? — спросил он, занося ручку над списком конкурсантов. — Это еще почему? — прорычала Элира. — Так ведь вы еще не одеты… — растерянно протянул помощник, выразительно глядя на кофейное пятно. — Надо будет — выйду в одном нижнем белье! Помощник отпрянул и скрылся с глаз долой, сказав, что их выход через три минуты. Парни вышли из своей костюмерной. Их в порядок приводила рыжеволосая девушка из проекта Элиры. — Здравствуйте, Кэролайн, — поздоровалась Элира. — За три минуты я не успею-ю-ю… — протянула она, глядя на кофейное пятно, протянувшееся от плеча до подола Элириного платья. — У нас проигрыш долгий. Так что дополнительная минута у вас есть! — с усмешкой гаркнул Киан. Девушки переглянулись. Взаимопонимание пришло почему-то без единого слова. Кэролайн буквально на ходу стянула с себя черное платье, которое на Элирин вкус было… слегка вульгарным и уж о-о-о-очень обтягивающим. Правда Элира была ниже ростом и чуть меньше в объемах, так что она понадеялась, что на ней наряд Кэролайн будет сидеть приличнее. Отчасти ее надежды оправдались: подол спускался чуть ниже колена. Но ткань на Элире усела, обхватив все ее тело словно вторая кожа. Помощнику Волана она сказала, что если придется, то выступит только в нижнем белье. Нет, кажется ей придется выступать без него. Иначе контуры будут видны из-под платья. Спрятавшись за вешалками с костюмами, она сняла трусики, но… Черт! Элира поняла, что без бюстгальтера виднеться будет кое-что другое. Пока Кэролайн в одном нижнем белье укладывала Элирины волосы в высоченный хвост, та лихорадочно обшаривала глазами комнату в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы прикрыть бретельки ее белья, выглядывающие из-под лямочек платья и… сам чертов бюстгальтер, то и дело выглядывающий из выреза. Со стороны сцены тем временем уже вовсю доносились раскаты барабанного грома вперемешку с гитарными переборами. — А где куртка Грогги? — спросила она. Только бы он пришел в ней! — Где-то… Вон! — ответила Кэролайн. Грогги, как и Киан, одевался в лучших гномье-рокерских традициях. На его потертую кожаную куртку было налеплено столько металлолома… Но Элира схватила ее и, напяливая на ходу, бросилась на сцену. — Удачи! — крикнула в след Карли. Киан уже собирался запеть самостоятельно, когда на сцену быстро чеканя шаг, ворвалась озлобленная из-за всех этих дурацких мелочей с переносом выступления, кофейным обливанием, исцарапанными курткой Грогги пальцами и, самое главное, из-за тупоумной предвзятости Волана, Элира. Она вцепилась в микрофонную стойку и запела… Ох, как она запела…***
Громов скучал по Элире. Она по-прежнему игнорировала его, не приходила в библиотеку или на тренировки команды, хотя другие девчонки из их птичьего клуба приходили. Поэтому, когда он узнал, что Элира будет выступать на отборочном концерте, решил пойти. Рыжий от предложения пойти совместно обалдел: — Мне заняться в выходной больше нечем по-твоему? Но пойти пришлось, причем всей командой. И самое печальное, что не только на выступление Элиры, а на весь концерт. Взвыли все, даже Громов. — Распоряжение сверху, извиняйте. — Разводил руками тренер. — У них там какая-то видеосъемка для отчетности, нужны зрители. — У вас то теннис, то концерты, — бурчал Вайда. — Вы можете бизнес открыть по предоставлению зрителей для массовки. Парни загоготали. Громов откровенно скучал, изучал свой словарь, остальные залипали в телефонах или болтали о своем, не особенно прислушиваясь к исполнению конкурсантов, тем более, что там больше был трындеж преподов о том, что кому подтянуть, а не выступления. По мнению Громова им всем стоило подтянуть свой музыкальный вкус. А то одно унылое говно слушать задолбало. Объявили Элиру. — О твоя зазноба! Все кругом начали ржать над ним и язвить над Белобрысым, который старался забиться в дальний угол, рядом с другой командой «Черный дракон». Вышла Элира. Вся в белом, с распущенными волосами. Сердце екнуло, в голове застучало. По телу пробежала волна мурашек. Она пела очень красиво, на его взгляд, но очередное унылое говно про любовь. Громов услышал, как парни из «Черного дракона» посоветовали Белобрысому попросить прощения у Элиры. Прощения? Чего? Но Белобрысый гордо ответил, что это пройденный этап и он не хочет к нему возвращаться. Элира девушка, хорошая, но слишком правильная. Огня в ней ему не хватало. Громов выразительно хмыкнул. Белобрысый, хотевший продолжить свой монолог, заткнулся. Элира ушла со сцены. Вокруг похихикали, пошептались и вскоре опять начали залипать в телефонах. Странно. Гром думал, что Элира будет выступать с этим этносборищем из второкурсников, но она почему-то пела одна. Он поделился своими мыслями с Рыжим. Тот предположил, что парней сняли в последний момент. Настало время обеда, но концерт не прекратился. Народу стало больше. Пошли выступления более опытных артистов, как сказал тренер, но Громов разницы не заметил. Как пели мутотень какую-то, так и продолжили. Вдруг объявили: леди Элирина и «Безумный шляпник». Вышел этноквартет. Стали настраивать инструменты. А где Элира? Ее с ними не было. Парни начали играть. Во-о-от. Вот это уже другое дело. Конечно, все равно не «Сорванные маски», например, но хоть что-то более-менее. Элира все не появлялась. Пацаны явно занервничали. Переглянулись. Гром был уверен, что они решили петь сами. Преподы явно собирались зарубить им все это дело. И тут… — А? — рявкнул рядом Рыжий. Правда Гром его едва расслышал. Может он и другое что-то сказал? На сцену ворвалась… ОНА. И словно в бой бросилась в песню. Мощный голос заполнил все пространство. Она держала микрофонную стойку в руках, прижимаясь ярко-красными губами к микрофону, а на лице у нее было такое выражение… О-о-ох! Громов пялился на Элиру и сомневался, она ли это. Может быть, сестра-близнец? Или еще кто? — Чего-чего там ей не хватало? — во весь голос гоготал Дука. А потом принялся свистеть и орать в поддержку группы. Собственно, социальники, еще не ушедшие с обеда, повскакивали с мест и тоже свистели и махали руками. Громов тоже встал и засвистел. Но голос Элиры все равно перекрывал весь этот шум. Она отжигала на сцене по полной: крутила микрофонную стойку, ходила с ней по сцене туда-сюда, скинула куртку, продемонстрировав всем свой замечательный бюст. На этом моменте какая-то преподша выронила из рук списки участников. Громов любовался ею, но в то же время чувство собственничества подняло свою мерзкую голову. Он не хотел, чтобы все эти люди видели его солнышко такой. Он хотел, чтобы эта чертовщинка была только для него. Он ревновал, не отдавая себе отчета в том, что не имеет на это никакого права. И в то же время ему нравилось то, что он видел. Точнее ему нравилось то, что он не ошибся в ней в тот момент, когда разглядел в своем солнышке этот жар. Он снова засвистел, поддерживая ее. Иногда она смотрела в сторону Громова, но парень не знал видела ли Элира его.***
О, она видела этого мерзавца! И этого труса, сжавшегося в комок тоже. Она пела и для них, и для этого предвзятого придурка Волана, и для его дебильного помощника, и для его второго помощника, которой был как раз тем уродом, который пролил на нее кофе. Слова, вырывавшиеся из ее глотки, конечно, были приличными: мечты, стремления, сказки… Но эмоционально она всех послала к черту! А потом она словно отключилась. Куртка Грогги оказалась слишком тяжелой и неудобной, так что она просто сбросила ее на пол, уже не заботясь о приличиях. Элиру несла какая-то сумасбродная эйфория. Все пережитое за последний месяц… нет за последние годы: отчаяние, беспомощность, и бесконечная злоба на себя за это отчаяние и за эту беспомощность, — все это Элира выплеснула на слушателей. Она — Элерина де Беллатор! Хватит прятаться! Настало время сказкам сбыться, черт возьми! Когда песня закончилась, Элира выдохнула и, гордо подняв голову, сделала реверанс. — Весьма зажигательное выступление, — проговорил Волан. Элира тем временем с помощью Киана снова накинула куртку Грогги. — Однако, леди Элирина уже выступает в Новогоднем концерте с чудесной арией Джиневры. Полагаю, для первокурсницы этого вполне достаточно. — Однако, господа Гиграхт, Гоулдгроун, Гилтониэль и Борн больше нигде не представлены. Они могли бы выступить и без меня. — Полагаю, без вашей очаровательной персоны этот номер будет невозможен. А потому мы вынуждены отказать. Право, очень жаль. — А может быть заменить арию на этот номер? — И лишить нас удовольствия услышать арию Джиневры! Это было бы преступлением, ваше сиятельство. Элира вежливо улыбнулась, но про себя начала всерьез прикидывать, не наслать ли на Волана какого-нибудь проклятия. — А зачет? — справившись с собой, почти нежно проговорила девушка. — Зачет, разумеется, молодым людям мы поставим, можете не волноваться, — улыбнулся Волан. Ребята облегченно вздохнули. Группа покинула сцену. Элира кипела от бешенства. — Я же спрашивала! Несколько раз! Мне сказали, что можно участвовать с двумя номерами! У Селестины вообще три и она со всеми тремя прошла! — рычала она за кулисами. — Да ладно, — попытался утихомирить ее Киан. — Ладно? Это несправедливо! Вы должны выступать! Вы столько сделали! — Главное, что зачет получили… — Вам явно нужно увеличить уровень своих амбиций! В следующий концерт «Безумный шляпник» обязан попасть! — Ну, это только если ты, как в опере запоешь! — Что? — Все так говорят: Волан пропустит социальника, только если тот споет идеальную оперу. — А почему вы раньше не сказали? — Да, как-то выпало из головы… — Кроме того, может это просто слухи, — просипел Пепел. — Да нет… — злобно выдохнула Элира. — Я сегодня от него самого слышала нечто подобное… Знаете что? В следующий раз я спою гребаную оперу! — яростно заявила Элира. — И вы пройдете дальше! Тут она почувствовала, как чьи-то руки обвили ее талию. — Привет, маленькая рокерша! — Эван! — взвизгнула она, разворачиваясь в руках брата и бросаясь ему на шею. — Я думала ты приедешь позже! — Сюрприз! Но ничего себе ты отожгла! — А ты думал я не справлюсь? — Ну-у-у… — Я, конечно, теперь милая юная леди, но внутри-то я по-прежнему крылатая! — Что есть, то есть. Элира представила Эвану участников группы, после чего они распрощались. Элира бесцеремонно потащила брата в свои покои. Тот не сильно отпирался, тихонько посмеиваясь.***
Эван стоял у открытого окна Элириной гостиной и курил. Элира подошла к брату. — Можно? — улыбнувшись спросила она и протянула к сигарете пальцы. — Ого, это что еще за новости? — выдохнув дым в окно, ответил Эван. — Живем один раз, почему бы и не попробовать? — Ну, держи. Заполучив сигарету, Элира тут же сожгла ее в ладони и развеяла пепел за окном. — Ну, Элли! — Что? — Ты меня обманула! — Хватит курить эту дрянь! — Я только благодаря этой дряни жив еще! Без допинга там свихнуться можно. Элира упрямо поджала губы и сложила руки на груди. Опровергнуть слова брата она не могла. Судя по тому, что она знала, в Айде действительно было ужасно. — Сейчас ты не там, — спустя минуту молчания ответила она. — Сейчас ты со мной, и, если тебе плохо, я постараюсь помочь. — Маленькая моя, — брат обнял Элиру, уткнувшись носом ей в волосы. — Я так по тебе скучала, — ответила она, прижимаясь к нему изо всех сил. — И я скучал. Они еще долго молча стояли, прижавшись друг к другу, пока Эван не отстранился и с хитрой улыбкой не произнес: — Давай, рассказывай о своих похождениях! Элира захлопнула окно и задернула шторы. — Не о чем мне рассказывать! — Не верю! Я тебя хорошо знаю! Не заставляй вытаскивать из тебя все клещами! — Ой, перестань! Знаешь же, что терпеть не могу это выражение! — Я помню, что в детстве ты представляла пытки с помощью тех клещей, которые насекомые. — Я и сейчас так представляю. Такое чувство, что ты нашлешь на меня целую стаю этих тварей, они будут высасывать из меня информацию вместе с кровью. Элиру передернуло. — До сих пор не понимаю, откуда такие фантазии? — Тоже будешь выпытывать с помощью клещей? — Хм… раз уж у нас такие проблемы с клещами… Может, заменим их щекоткой?! Эван схватил Элиру в охапку, повалил на диван и принялся ее щекотать. Она извивалась и визжала. — Все, хватит, прекрати. Что если Маргарет придет? — А что такого? — Это неприлично! — Ой, приличная ты моя! — Приличная! Хватит меня развращать! — Это кто тут кого развращает? — ТЫ! Меня. — Я? Я что ли на сцене сегодня отплясывал так, что у всех парней крышу снесло? — Ни у кого ничего не сносило, не надо. — Угу. То-то они все свистели и орали, как ненормальные. Элира залилась краской, вспомнив, как леди Лаура ее отчитала за это выступление. Хорошо хоть совсем из клуба не выставила. — Это ты виноват, — сказала она. — Ты меня приучил к року. — Я приучил тебя его слушать, а не вытворять всякие непотребства на сцене. Элира выразительно посмотрела на брата. Эван рассмеялся, раскрывая объятия. Элира юркнула к нему в руки. Какое-то время они сидели молча. Пришла Маргарет, организовала чай. — Я же вижу, что-то тебя гложет. Давай, признавайся. — Я не хочу об этом говорить, Эван. Я справлюсь сама. — Раньше ты всем со мной делилась. — Это ты так думаешь. — Да, ладно… Не верю, что у тебя от меня были тайны. Элира только пожала плечами.