Солнце в цепях

Санзу Харучиё, или Акаши Харучиё, не был предан никому, кроме Сано Манджиро. Какие бы приказы ни отдавал Майки розововолосому мужчине, Санзу выполнял их до конца. Если кто-то проявлял неуважение к его королю в любой форме или виде, он попадал под пушку, кулаки или катану Санзу. Санзу не зря прозвали "Преданным бешеным псом", и он был намерен оставаться правой рукой Майки до конца жизни. Любое дело, которое нужно сделать для своего короля, второй номер Бонтена с радостью выполнит, независимо от того, сколько крови запятнает его руки. Майки был вершиной человечества, олицетворением непобедимой силы. Санзу хотел, чтобы его король оставался в живых как можно дольше, и оставался в наилучшем состоянии, чтобы он мог продолжать поклоняться земле, по которой ходит Майки. Чтобы исполнить волю Бонтена. Чтобы оставаться вторым номером для Майки. Чтобы иметь цель в этом дерьмовом мире. Вот почему, когда появился Сано Такемучи, Санзу поставил перед собой пожизненную цель – сделать так, чтобы последний живой родственник его короля остался в руках Бонтена. Маленький Сано поначалу показался ему довольно смышлёным ребёнком, жутко тихим и отвечающим только так, чтобы понравиться любому, с кем заговорит. Санзу позволял малышу быть самим собой, пока тот оставался рядом с Майки – всё было хорошо. Кроме того, его приятно удивило дружелюбие парня по отношению к ним. Он не смотрел на них с отвращением, а лишь улыбался с отстранённой вежливостью. Улыбки Такемучи были искренними, но в то же время и нет. И это было нормально, до поры до времени. Он просто не ожидал, что у этого парня есть раздражающий набор моральных принципов в дополнение к неоправданно высокому интеллекту. Сано Такемучи был умён, но недостаточно умён, чтобы понять, когда нужно отступить. С сиделками, которых ему изначально назначили, мальчик сблизился больше, чем с собственным старшим братом. Майки очень привязан ко всему, что считает своим, а Такемучи был его. Разница в привязанности, которую проявлял Такемучи к Майки и к ним, по сравнению с его опекунами, послужила ударом под дых и показала, что младший Сано действительно не испытывал любви к своим настоящим опекунам. Потребовалось немало времени, чтобы заставить ребёнка "прийти в себя", но Санзу был полон решимости помочь своему королю убедиться, что маленький принц находится там, где ему положено быть. Принц должен признавать существование только своего старшего брата и руководителей Бонтена. Любой человек, не входящий в исключительный круг Бонтена, подлежит игнорированию и не получает должного внимания, являясь не более чем грязью под ботинками. Медленно, но верно, Такемучи выполнял всё, что ему приказывали, и день, когда он заявил, что больше не нуждается в сиделках, стал для Санзу праздником. Теперь принц смотрел только на Майки и на них. Какое облегчение. Но Санзу понимал, что над душевной стойкостью мальчика нужно ещё поработать... И, конечно, через некоторое время, он уверен, Такемучи в конце концов сдастся. И вот однажды, вопреки всему, Такемучи вырвался из их рук. После двух дней пропажи. После того, как принца, покрытого кровью с головы до ног, вызволили из рук вражеской банды, он снова оказался в руках Бонтена. И всё же любой из высших чинов Бонтена заметил, что их принц изменился. Он стал более выразительным, ребячливым и честным. Он с неохотой признавал, что этот Такемучи был гораздо приятнее предыдущего. Видя, как экспрессивность мальчика проявляется в полной мере, Санзу воспрянул духом, и ему пристрастилось досаждать младшему Сано. Он знал, как сильно Такемучи раздражали его придирки. Знал, как ему не нравилось, когда щипали его пухлые щёчки. Как он ненавидел, когда его заставляли одеваться в девчачью одежду. Он был так очарователен, надутый, с раздражением смотрящий на него, но неспособный оттолкнуть ни одно из ухаживаний руководителя. Это давало розововолосому мужчине чувство удовлетворения, которое не приносили даже наркотики. Он чувствовал, что теперь у него есть настоящая связь с ребёнком. Подлинная связь с младшим братом его короля, принцем. Санзу гордился тем, что семья его короля расширялась. И поскольку здоровье Майки улучшалось, Санзу знал, что должен служить Такемучи всю жизнь. Непобедимый король и милый принц. Какая прекрасная пара! Королевская власть в её лучшем проявлении. Санзу поклялся служить им обоим до самой смерти. Перемены в действиях Такемучи только усилились, и Санзу осталось только радостно гадать, что же, чёрт возьми, произошло. Сейчас второй номер Бонтена смотрел на мальчика перед собой, который счастливо держал довольно большую коробку с пазлом, глядя на него с лучезарной улыбкой. Санзу изначально купил пазл, чтобы позлить малыша, думая, что большинство детей ненавидят скучные игры, только для того, чтобы вызвать бурную реакцию у Такемучи. "Вау!! Головоломка?!" Но чего он никак не ожидал, так это увидеть, как маленький мальчик широко улыбнётся и поблагодарит его за неожиданный подарок. "Спасибо большое, Санзу, мне очень нравится этот подарок!" Санзу, не привыкший к искренней и невинной благодарности, брошенной в его сторону, застыл на месте, будто на мгновение забыл, как правильно функционировать. "С ним всё в порядке?" спросил Такемучи никого и всех в частности, слегка встревоженный отсутствием ответа от обычно раздражительного Санзу. "Не стоит беспокоиться, Санзу не понять". Мочизуки лишь покачал головой, после чего усадил мальчика на один из диванов и помог Такемучи разобраться с головоломкой. "Позволь мне помочь тебе, такие вещи способствуют терпению и развитию памяти". "О, хорошо, спасибо, Мочи-кун!" Такемучи с нетерпением приступил к головоломке, забыв об отсутствующей реакции Санзу. Такеоми, старший брат Санзу, ухмыльнулся, глядя на его озадаченное лицо. "Похоже, ты проиграл, а? Харучиё". Это, казалось, вывело его из транса, и Санзу взглянул на старшего брата, тот пожал плечами. "Хотя это тоже победа. Хоть раз ты не разозлил ребёнка". После этого старший отправился к младшему Сано, чтобы собрать головоломку, а Санзу остался смотреть на это зрелище со смешанными чувствами. Вот он, Сано Такемучи, играет в пазл, который подарил ему Санзу... С таким детским восторгом и счастливой улыбкой. Санзу попался на крючок. Бонтен был его гордостью и отрадой, а Майки – единственным и неповторимым богом. И Такемучи, его любимый маленький принц. Самая драгоценная жемчужина Бонтена.

***

Если бы Такемичи знал, что руководители будут такими назойливыми, он бы с удовольствием поговорил с Такемучи и заставил его отказаться от намеченных планов. Кто бы мог подумать, что эти чрезвычайно опасные люди из преступного мира Японии – приставучие ублюдки? Санзу был худшим из них. Розововолосый мужчина так и норовил как можно чаще досадить Такемичи. Но в то же время Санзу при любой возможности приходил с подарком или двумя, грубо пихал их в руки Такемичи и говорил довольно интересные... сердечные изречения? "Тч, не могу позволить твоим мозгам сгнить в столь раннем возрасте, держи вот эти головоломки и упражняй свои птичьи мозги". "Дети любят тупое дерьмо вроде плюшевых игрушек, верно? Возьми это дурацкое говнище". Такемичи понял, почему мужчина до сих пор не женат, кроме того, что он так предан Майки, ни одна девушка не захочет, чтобы с ней завязывали роман при помощи таких жёстких методов Санзу. Подарки – это одно, но прилипчивость – совсем другое. Такемичи не сосчитать, сколько раз он сидел где-нибудь в пентхаусе, а Санзу пристраивался рядом с ним, практически не заботясь об уединении и комфорте. Если Майки сидел с одной стороны, Санзу занимал другую. Если Такемичи сидел рядом с другим членом исполнительного комитета, розововолосый мужчина вклинивался между ними и клал руку на Такемичи. Поначалу это раздражало, да и по сей день раздражает. Хуже всего было несколько раз, когда Такемичи действительно сомневался в здравомыслии Санзу Харучиё. В частности, его укусы. Он до сих пор отчётливо помнил, как в один обычный день Такемичи просто заканчивал головоломку, а Риндо помогал ему собирать кусочки. Он не заметил, как Санзу подошёл к ним и уселся рядом. Риндо лишь бросил короткий взгляд на розововолосого мужчину, после чего снова сосредоточился на головоломке. Увидев тень, нависшую над ним, воронёнок оглянулся через плечо и увидел, что лицо номера два Бонтена приобрело знакомое улыбающееся выражение, то самое, когда он находился в наркотическом бреду. Можно предположить, что Майки в тот день сильно избил Санзу, а Такемичи обнаружил, что руководитель-наркоман – одичавший кот. Замечательно. У него вырвался вздох, он совершенно не сомневался, что рассуждения Такемучи были разумными, но... "-Боже мой! Что этот прелестный малыш делает в таком месте?" Незнакомый, но в то же время знакомый голос донёсся до его ушей, и вороноволосый мальчик оторвался от своих размышлений. Теперь Такемичи вспомнил, что находился в другом месте, в частном холле какого-то роскошного отеля, где он ждал, пока его старший брат, Санзу и Коко закончат. Он вымолил возможность не участвовать во встрече, так как услышал от Какучо, что их деловой партнёр на этот раз – иностранный торговец оружием, склонный к вербовке детей в солдаты. Майки нехотя сдался после того, как увидел его щенячьи глаза, и уступил, но только при условии, что он останется на одном месте и не будет привлекать неприятности до окончания встречи. И вот он сидит здесь, окружённый по меньшей мере пятью телохранителями, и смотрит видео на последней модели айпада от Самсунга, подаренного ему Такеоми, который настоял на том, чтобы мальчик носил с собой электронное устройство, чтобы "спасти ребёнка от скуки", как он красноречиво выразился. Такемичи был более чем доволен подарком, ведь он мог убить время, не слушая, как его брат и его клиенты обсуждают чертовски важные дела. Вороноволосый мальчик не ожидал, что кто-то осмелится подойти, учитывая количество охранников, расставленных вокруг него. Он учтиво окинул взглядом стоящую перед ним фигуру, женщину в возрасте, одетую в малиновое облегающее платье, длинные чёрные атласные перчатки, красные блестящие кожаные туфли, с дорогими украшениями на шее, ушах и руках. Женщину также сопровождали иностранные охранники, должно быть, VIP-гостья. Такемичи привык видеть гламурно одетых людей, ведь он сопровождал брата на небольшие вечеринки, которые тот посещал для того, чтобы заключить сделки с несколькими высокопоставленными людьми. Те несколько раз, когда он выходил в свет, в основном тоже были ночными, а в элитных ресторанах и магазинах Сибуи неизменно толпились люди, одетые в дорогие наряды. Поэтому эта женщина не должна была поразить Такемичи, но он не мог оторвать от неё глаз. Женщина была примерно средних лет, и, несмотря на безупречный макияж, на её лице он мог видеть очертания тёмных кругов под глазами. Её естественные мягкие черты лица были так знакомы мальчику, даже если цвет волос отличался от того, что он помнил. Лицо сердцевидной формы и полный обезоруживающей нежности взгляд. Он был полностью уверен, что под перчатками скрывались следы от уколов. Такемичи почувствовал, как его сердце громко стучит в груди, грозясь вырваться наружу. Воспоминания, не его, а Такемучи, хлынули потоком - и разум услужливо зашептал. Хирано Юа Не обращая внимания на тишину, женщина - нет, мать Такемучи - элегантно присела напротив него и скрестила ноги. Откинувшись на спинку сиденья, она нежно смотрела на него. "Я не ожидала увидеть тебя здесь". Юа, похоже, забавляясь озадаченным выражением лица своего сына, плавно начала. "У твоего деда, должно быть, было больше денег, чем я думала, если ты можешь позволить себе находиться здесь и в окружении охраны. Кстати, как он поживает? Этот господин Сано". "Дедушка скончался". Удивительно, но Такемичи нашел в себе силы ответить женщине спокойным голосом. "Его внук взял меня к себе". "Я... я не знала, что он умер, и что у него есть внук... Как неожиданно," - удивление промелькнуло в её глазах, как будто она не ожидала услышать голос собственного сына, но затем женщина так же быстро взяла себя в руки. "...Как долго внук заботится о тебе?" "Чуть больше двух с половиной лет..." "Я искала тебя, интересовалась, почему додзё закрыли навсегда вместе с домом..." Продолжила женщина, но в голове Такемичи царило смятение, и он не смог дослушать её до конца. В глубине души Такемичи обливался потом. Подумав об этом теперь, он никогда не видел, чтобы Такемучи разговаривал со своей матерью - только видел, как женщина говорила, а мальчик отвечал на прикосновения матери в редкие моменты её трезвости. Как Такемучи разговаривал со своей матерью? Был ли он так же вежлив? Может быть, наоборот? Может быть- "-Твои глаза изменились, дитя." Начала женщина, мягким и нарочитым голосом. "Они ярче, чище, чем когда-либо.... Как небо... не... не мой прекрасный океан..." Её взгляд оставался мягким, но Такемичи не упустил ожесточённый, но знающий блеск в её глазах. "Этот ребёнок, с ним всё в порядке?" Замешательство Такемичи усилилось, а ужас внутри нарастал. "Что?" "Этого ребёнка здесь больше нет..." терпеливо повторила Юа, её губы дрожали, когда она тихо прошептала, стараясь, чтобы услышал только Такемичи. "У тебя нет его взгляда... Нашего взгляда". Такемичи ощутил, как с его лица медленно сошёл цвет от её слов. "Мать знает лучше". Она посмотрела на него понимающим взглядом, на её прекрасных чертах появилась кривая улыбка. "Этот ребёнок, как он?" 'Знает ли она?.... Знает ли она...' "Я не знаю, о чём вы говорите." Поднявшись со своего места, встревоженный Сано крепко сжал айпад и медленно отвернулся от женщины, которая в панике бросилась к нему. "Вы ошиблись". Разумеется, охрана не обратила на это внимания и преградила женщине путь к Такемичи. "Такемучи!" вскрикнула Юа, в её голосе слышалась неуверенность и какое-то отчаяние. "Мне... мне просто нужно знать.... С этим ребёнком всё в порядке? Пожалуйста, ответь, я, мой сын-" "-Какого хрена здесь происходит?" вмешался раздражённый голос Санзу, прерывая маленькое воссоединение матери и сына. Его взгляд был угрожающе суровым, в нём читалось явное предупреждение и предвестие боли. Его глаза остановились на женщине, которую удерживал ближайший охранник Сано. "Кто ты, чёрт возьми, такая?" Юа не обратила внимания на его присутствие и тем более не слушала его вопросов. Только продолжала тянуться к маленькому мальчику перед ней, сопротивляясь, несмотря на то, что её грубо пихали в сторону её охранников. "Такемучи, пожалуйста, мне нужно знать!" молила женщина, со слезящимися глазами и скрипучим от неразборчивой печали голосом. "Я-я больше не буду тебя беспокоить, пожалуйста, просто ответь на мой единственный вопрос- Такемучи!!" Такемичи едва обратил внимание на Санзу, а теперь и на Коко, которые встали по бокам от него, создавая ещё одну стену между ним и Юа. Его рот открылся, голос пропал, пока он пытался придумать ответ, чтобы разрядить нарастающую напряжённость между ними и охранниками его матери. Он не обманывал себя, предполагая, что эти охранники ни в малейшей степени не вооружены. Хотя сейчас его больше всего беспокоило то, что, во-первых, мать Такемучи запросто может сдать его со своей неуравновешенностью, а во-вторых, Майки- "Мучи." Если в комнате и так было жарко от пристальных взглядов Санзу и Коко в сочетании с враждебными выражениями охранников, то появление Майки сбило температуру до нуля. Все головы инстинктивно повернулись к лидеру Бонтена, стоявшему в притворно расслабленной позе в окружении пяти других охранников. Охранники с противоположной стороны насторожились, заметив знакомые татуировки на фигурах руководителей. Майки бросил на них лишь короткий взгляд, прежде чем его взор остановился на младшем брате. "Мы уходим." Почти моментально Коко и Санзу положили по руке на его плечи и начали подгонять Такемучи к Майки. Маленький мальчик был рад просто оставить всё как есть, не обращая внимания на плачущую женщину позади него. Но... "Такемучи!" Если у Такемучи действительно не было чувств к матери, почему Такемичи чувствовал такую боль? Ни капли гнева, только... грусть. Были ли это его собственные чувства или чувства Такемучи? Он никак не мог чувствовать что-то к незнакомцу, значит, это должно было принадлежать младшему Сано. Сдавленные рыдания женщины донеслись до его ушей, и Такемичи стиснул зубы. Это была мать Такемучи, и он не знал, представится ли ему такой шанс ещё раз. И он никогда не сомневался в её печали, когда она оплакивала своего сына. "Такемучи?!" Встревоженные окрики Коко и Санзу едва прозвучали в его голове, когда он стремительно направился к женщине. Вопреки всем ожиданиям, Такемичи ответил на заплаканный взгляд матери. Такемичи вспомнил самое яркое выражение лица, которое когда-либо видел у Такемучи, и идеально повторил мальчишескую улыбку счастья и благодарности. Слова, которые слетели с его уст, предназначались не ей, но никто не должен был этого знать. "Это всё, о чём я когда-либо мечтал, и теперь я могу с гордостью сказать, что прожил хорошую жизнь!" Глаза женщины на мгновение расширились, ошеломлённые лучезарной улыбкой Такемичи. В следующее мгновение её лицо исказилось от непреодолимой скорби, и она упала на колени, оглушив криком весь холл. Он поклялся, что почувствовал лёгкость в груди, как будто с него сняли гирю. Слёзы капали из его глаз, и Такемичи решительно развернулся на пятках - ни разу не оглянувшись, взял руку Майки в свою. "Прощай, мама." Он подумал, не было ли это чувством Такемучи – желанием держать её за руку, а не руку Майки.

***

Поездка домой прошла в мёртвой тишине, не прозвучало ни слова, и все, кроме Такемичи, были напряжены. Только когда они приехали в пентхаус, Майки нарушил тишину. "Почему ты был с кем-то ещё?" Такемичи был странно спокоен, даже когда тяжесть взгляда пугающего брата была направлена исключительно на него. "Она не просто кто-то другой, Майки-нии. Она моя мать." Мягко сказал ему младший мальчик, тоном измученным и спокойным одновременно. "Она просто хотела спросить, как у меня дела". "Это не имеет значения." холодно возразил Майки, сузив глаза. "Я давал тебе указания, Мучи, почему ты их нарушил?" "Она моя мать, Майки-нии, у меня есть право говорить с ней." Возможно, это был акт глупейшей храбрости, но глаза Такемичи оставались непоколебимыми перед мраком напряжённого взгляда его брата. "Она тоже моя семья". Коко и Санзу наблюдали, как их лидер начал дёргаться, его глаза дрожали от безумия и скрытого страха. Никто никогда не поверит, что непоколебимый Майки может так легко потерять самообладание от слов одного маленького мальчика. "Она, нет!" крикнул мужчина с волосами цвета слоновой кости, огрызаясь на своего младшего брата, который вздрогнул от внезапного крика. "Она не твоя семья, и никогда ею не была!!" Это, похоже, подействовало на младшего мальчика, и он, наконец, закричал в ответ. "А вот и нет! Она родила меня! Она растила меня до восьми лет, Майки-нии, она моя семья." Майки ничего не слышал и не видел, всё, что он чувствовал, это грызущее чувство ужаса, наполняющее его лёгкие. Его Мучи снова проявлял заботу о ком-то другом, о ком-то, кого он не знал и кому не доверял. И в довершение всего это был кто-то, кто был его биологическим родственником. Нет. Нет! НЕТ! Не может быть, не может быть, чтобы его Мучи был привязан к своей биологической матери. Не может быть, чтобы у него была семья, которая ждала бы его там. Всё, что было у Майки – это Мучи, и всё, что должно быть у Мучи – это Майки. Вот как всё сложилось, как всё должно быть. Они были братьями, связанными судьбой. Они будут вместе жить во тьме, правя Бонтеном и подпольным миром Японии. Никто другой не должен ждать Такемучи! Никто. Ни одна душа. "Я никуда не уйду, Майки-нии, разве ты не слышал, что я с ней попрощался? Я никогда не покину Бонтен.... Твою сторону." Он не слышал мольбы Такемучи о вразумлении. Не слышал крика боли своего младшего брата, когда толкнул его на диван, схватив его запястья одной рукой, а другой обхватив его тонкую шею. Всё, о чём он мог думать, это о том, что единственный свет в его холодном и пустом мире может оставить его позади. Ради кого-то лучшего, того, кто мог бы дать ему детство, которого заслуживает любой ребёнок его возраста. "Ты снова лжёшь, Такемучи." пробормотал Майки, его чёрные глаза впились в голубые от страха океанские глаза. "Ты никогда не заботился о ней, ни разу. Я бы знал." "Ты ни разу не упомянул о ней". На его лице расплылась маниакальная улыбка, и он наблюдал, как лицо Такемучи исказилось от ужаса. "Когда твоя глупая шавка умерла. Ты плакал. Когда умерли твои опекуны, ты ревел по ним без остановки". Майки отчётливо помнил каждый день, когда его любимый младший брат рыдал у него на руках, как чувство вины за потерю своих 'драгоценных' людей съедало его заживо. Как в конце концов его уговорили вынудили принять наркотики, чтобы забыть невыносимую печаль внутри. Будь то вдыхание, шприцы или глотание таблеток, Майки успешно убедил принудил своего младшего брата попасть под наркотическое влияние, чтобы тот забыл всё, что не было Майки, или всё, что старший брат не хотел, чтобы он помнил. В первый раз это случилось в комнате для "сеансов", когда горе стало слишком сильным для Такемучи, Майки предложил - заставил - его принять кокаин. Помогая - заставляя - маленькому мальчику вдыхать белый порошок. Его любимый младший брат безостановочно плакал, умоляя его остановиться, и в конце концов его крики превратились в- "-Микото.... Микото!!" Он кричал, с расширенными зрачками и дрожащим телом, по мере того, как наркотики брали верх. Его глаза беспорядочно метались по сторонам, словно ища что-то или кого-то. "Г-где они? Где Альберт?! Где Хами??" "Где они?!!!" Такемучи был безутешен. Он безостановочно оплакивал своих мёртвых опекунов и свою шавку. Майки казалось это забавным – наконец-то увидеть, как его младший брат разрывается на части. Наконец-то, хоть какой-то прогресс! Было очень приятно видеть, как его крики стихали, по мере того как он чаще принимал наркотики. Так приятно было наблюдать, как его младший брат смотрел на него пустыми океанскими глазами, лишёнными воли или неповиновения, пока Майки продолжал ломать его, как ему заблагорассудится. Такемучи смотрел на него, и только на него, пока Майки снова и снова прижимался к сломанному мальчику. Он позволил другим руководителям поочередно заниматься с Такемучи, составив расписание, когда они могли уединиться с маленьким мальчиком, а в некоторые дни это было групповое занятие. Такие дни всегда заканчивались тем, что Мучи в конце концов бесконтрольно улыбался, несмотря на слёзы льющиеся из глаз. В такие моменты он даже умолял дать ему ещё наркотиков: проглотить ещё, вдохнуть ещё или вколоть ещё. Больше. Больше. Больше! И Майки безропотно давал всё это Такемучи, следя за тем, чтобы он никогда не передозировался, но и того что есть, было достаточно, чтобы сильно помутить его чувства. "Пожалуйста.. аххх.. п-просто убей меня уже." "Убей меня... я.. нххх.. умоляю... тебя" "П-покончи со мной... пожалуйста..." Майки игнорировал эти мольбы, смакуя только те, которые умоляли о большем количестве ласк. Такемучи приходил в себя! Он помог Такемучи забыть о людях, которые причинили ему столько горя! Он помог своему младшему брату! Но Майки также сильно злило, что для изменения воспоминаний Такемучи потребовалось столько времени и наркотических веществ. Это означало, что он заботился об этих мёртвых ничтожествах. "Я видел тебя на самом дне. Я знаю, кого ты звал, когда не мог справиться с их смертью." начал Майки, не обращая внимания на слёзы, льющиеся из глаз его младшего брата, голос низкий и нервирующе спокойный. "Ты не заботишься об этой женщине. Совсем нет. Ты не разговаривал с ней из сентиментальных соображений." Чёрная тьма бездны сомкнулась с синевой океана. Всё, что когда-либо было нужно Такемучи, это привязанность Майки, чтобы выжить. Он будет вбивать это в его прелестную головку до самой смерти. Как обычно, ему придётся снова сломать своего младшего брата. Следовало провести допрос. "Ты опять что-то задумал, да?"