Перевоспитание

Игорь переместился на пассажирское сиденье, повернулся на бок и сложил руки под голову. В эту ночь почти не спал: он не мог забыть о том поцелуе, об испуганном взгляде Пети и его срывающемся голосе, когда тот отмахивался от всех фраз Игоря, как от внезапно налетевших пчел. Гром знал, что сделал все правильно, сказав Пете правду, но вместе с этим он чувствовал себя виноватым перед ним за то, что сделал Хазину больно. Игорь по себе знал, как больно бывает тем, кого отвергают, но никогда не был на месте тех, кто отвергает, а ведь им приходится не легче. Игорь боялся, что упустит момент, когда Хазин выйдет из отеля, как обычно, закурит и пропадёт в темных переулках Питера. Гром не мог перестать думать, что Петя прямо сейчас пишет прощальные сообщения отцу и собирается сделать то, о чем он рассказывал ему ночью — подстроить свою смерть, а то и ещё хуже — умереть по настоящему. Фантазия Игоря не на шутку разыгралась, и он уже не мог остановить поток своих навязчивых мыслей: он представил, как Петя вышибает себе мозги прямо в номере отеля, как Гром слышит этот выстрел и как поднимается наверх, но уже поздно. Он представил, как Петя вешается на люстре в холле, как выпивает горсть таблеток, как запивает спиртным, ложится спать и не просыпается. Гром жмурил глаза и переворачивался с одного бока на другой, стараясь гнать эти мысли, но они никак не оставляли его. Уснуть он смог только под утро. Игорь проснулся, когда раздражающее солнце упало на его прикрытые глаза. Он взглянул на время на панели автомобиля: почти 6:20. Гром потянулся, разминая затёкшую шею. Он немного пришел в себя после трудной ночи, а потом, вспомнив свои ночные рассуждения, резко выскочил из машины и поплёлся к выходу из отеля, надеясь, что с Хазиным все хорошо и что он его не упустил. Гром простоял там часа два, пока не увидел Петю, появившегося на выходе в чистенькой одежде, но с грязной и лохматой головой. Игорь выдохнул и даже с какой-то радостью шагнул к нему на встречу, и тот отскочил от неожиданности. — Ты, что, тут всю ночь меня караулил? — оглядывая Грома сверху вниз, спросил Петя. Гром просто пожал плечами, чувствуя, что он не знает, что именно он сейчас должен сказать Хазину. Петя порылся в кармане пальто, достал оттуда смятую кепочку Игоря и протянул ему. Гром с удивлением взглянул сначала на головной убор, а потом на Петю. — Откуда? — вдруг спросил Игорь, принимая кепочку из руки Пети и нервно сжимая ее в руках. — Да..., — начал Петя, — Кто-то нашёл из служащих и оставил в корзине для потерянных вещей. «Врет…», — подумал Гром, — «…До того клуба тут топать минут тридцать, да и зачем им приносить эту кепочку именно сюда». Но ему сейчас было не до того, чтобы искать правду. Он натянул кепочку на голову и буркнул: «Спасибо». Петя кивнул, и снова сунул руки в карманы, чтобы найти там сигареты. Хазин закурил: — Ну что, напарник, пойдем. Столько дел нераскрытых, а мы тут отлыниваем! Хазин улыбался, но его голос показался Грому каким-то наигранно невозмутимым и веселым, почти истеричным, однако Игорь не стал ничего у него спрашивать и только кивнул. Петя, не скурив и половину сигареты, бросил ее на землю и потушил ботинком. Они сели в машину. Петя уточнил, что через часа два ее нужно будет сдать хозяину проката, но Гром этого не услышал. Все мысли в его голове смешались: он все ещё думал о мертвом Хазине, живо видел, как тот болтается в петле или лежит на ковре в луже крови, видел, как он тянется к нему за поцелуем, видел его большие, испуганные глаза, когда Игорь его оттолкнул, и видел, как он натужно изображает улыбку, а глаза у него красные от слез. Он не знал, что сказать Хазину: не знал, как начать и чем закончить. Язык завязался в тугой узел, слова смешались и подступали к горлу приступом рвоты. Он никогда ещё себя так не чувствовал. Он не заметил, как они доехали до участка. Петя бодро крикнул: «Тормози, начальник!», и Гром заглушил мотор. Петя потянулся к ручке двери, но Гром вдруг выпалил: — Прости за вчерашнее. Петя повернулся к Игорю и спросил: — А что вчера было? По его голосу Игорь сразу понял, что Петя прекрасно помнит, что было вчера, но не хочет об этом говорить, и Игорь промолчал. Петя закатил глаза, усмехнулся и вышел из машины, громко хлопнув дверью. Гром остался один в машине. Ему никогда не признавались в любви, да и сам он влюблялся редко. Он помнил свою последнюю любовь так, будто это было вчера, хотя это было ещё в школе: он до дрожи в коленях полюбил девушку, которая была немного старше его, и всячески пытался обратить на себя ее внимание по мере своих детских возможностей: приносил ей конфеты, рвал цветы с клумб, ждал у входа в знание школы и таскал ее сумку от кабинета к кабинету. Однажды, Гром решился подарить ей самодельную валентинку: вырезанное из яркой картонной бумаги сердечко с надписью «Я тебя люблю». Но она в ответ только умилилась, снисходительно улыбнулась и поцеловала его в лоб. После этого поцелуя он сразу все понял: губы ее пахли персиковым блеском и были тёплыми и нежными, но сквозь поцелуй сквозил холод и какая-то жалость. Этот поцелуй в лоб был скорее одолжением, чем страстным порывом, и Игорь подумал, что любовников так не целуют. Она начала встречаться с парнем из соседней школы, ее ровесником, и тогда Игорь осознал, что как бы он ни старался, она всегда будет видеть в нем своего младшего брата, а не своего своего парня. Маленькое сердце Игоря разбилось и разлетелось на кусочки: он думал, что никогда не сможет никого полюбить, и даже больше, никогда не захочет никого любить, кроме неё. Он знал, как больно бывает тем, кто не имеет шанса на взаимную любовь, и сейчас он увидел на месте Пети себя: такого юного и уже разочаровавшегося в любви, а сам он встал на место той девушки, которая не могла ответить взаимностью мальчику из своей школы. Когда он думал о том, что именно он должен сказать Пете, он думал о том, что он сам хотел бы услышать от неё, но не смог придумать ничего, кроме невнятного «прости». Очевидно, этого было мало, и Игорь подумал, что ему просто стоит дать Пете немного времени, чтобы он свыкся с мыслью о том, что у них с Игорем ничего не выйдет. Гром дал себе время, и у него получилось: его школьная рана потихоньку зажила и оставила только небольшой шрам в области груди. Размышляя об этом, Игорь ещё немного посидел в машине, не убирая руки с руля и собирая мысли в кучу, а потом зашёл за Хазиным. Этот день тянулся медленно: и Игорь, и Петя больше думали о прошлой ночи, чем о работе, но друг другу они и слова не сказали за весь день, даже когда пересеклись на местной кухне, чтобы заварить себе кофе. Петя чувствовал себя абсолютно разбитым. У него, в отличие от Грома, было много партнеров, но ни к одному из них он не испытывал настоящих чувств. Это все было взаимным пользованием чужим телом и чувствами, чтобы не чувствовать себя одинокими. Пете не доставало любви с самого детства: отец с матерью были вечно заняты, и родительскую любовь и внимание ему приходилось вымаливать или завоевывать. Но с Громом было иначе: ему не нужно было быть идеальным, чтобы Игорь был рядом с ним, чтобы он о нем заботился: ему достаточно было просто быть. Петя всегда старался быть прилежным учеником, но этого становилось мало, потому что когда ты всегда учишься хорошо, родители перестают обращать внимания на твои достижения, и Петя решил действовать иначе. Однажды, Петя подрался: дал пару раз в живот мальчишке из своего класса, из-за чего отца с матерью вызвали к директору. Хазин ожидал любой сильной эмоции от своих родителей, но вместо этого получил только разочарованный и испуганный взгляд отца с матерью. Его не наказали и не пожалели. Отец только строго сказал: «Чтобы это было в последний раз». Петя ясно запомнил этот родительский взгляд, когда им сообщили, что он натворил. С Игорем было иначе: когда он проводил ваткой по его губе, в его взгляде не было ни капли холода, разочарования или осуждения. Его глаза, глядящие на избитого Хазина, были наполнены тревогой и озабоченностью, которые он хотел видеть в глазах родителей. Волнение и забота Игоря поразили Петю в самое сердце. Однако, стоило ему разглядеть это, стоило ему полюбить кого-то, как этот кто-то оттолкнул его и заявил, что никогда не сможет любить его в ответ. Хазин не хотел слушать Игоря, ведь как только Гром начнёт говорить, Пете придётся заново пережить тот самый момент, когда он снова увидел знакомую эмоцию в глазах Грома. Когда Игорь оттолкнул его, потеплевшее, набухшее от чувств сердце Хазина как будто вдруг сорвалось, упало на самое дно его живота и там вдребезги разбилось. Он понял, что ошибся, что разглядел не то и, возможно, сам себя обманул. Одно только воспоминание об этой ночи сводило его с ума, поэтому разговаривать с Громом он был не готов. Проснувшись утром, Петя решил, что чем больше будет вести себя, как будто ничего не случилось, тем больше он сам будет в это верить, и тем быстрее его рана заживет. Если с любым другим человеком он мог бы поступить по старинке: заблокировать во всех соцсетях, удалить совместные фотографии и пару месяцев не ходить в те места, в которых они были вдвоём, то с Игорем он знал, так не получится. Гром всегда рядом с ним, прямо за этой перегородкой.