От ненависти к вечности

12 Октября, 2005 год. Нью-Йорк, США Такое ощущение, будто бы тебя погрузили в ледяную воду. Было страшно холодно по непонятной причине, зубы выбивали дробь, а руки прижались к телу, как у куклы. Рон держал меня за плечо, когда мы зашли в палату. Была какая-то неестественная тишина в этом моменте. Казалось, после того, что я узнал о состоянии Джоша, я должен биться в истерике. Но я был в каком-то шокированном спокойствии. Чтобы зубы не стучали, я стиснул челюсти. Джош лежал совершенно неподвижно, из его рта торчала трубка. Кардиомонитор редко-редко демонстрировал его нечастое сердцебиение. Тонкая нить на нем лишь периодически тихо подрагивала. Я думал, что лицо Джоша не может быть более изможденным, чем в прошлую нашу встречу, но сейчас я его просто не узнал. Белое, как бумага, лицо, донельзя впалые щеки, выпирающие косточки ключиц. Только его ресницы остались прежними: густыми, длинными, но все такими же неподвижными. Я стиснул зубы ещё сильнее, так, что они скрипнули. -Что с ним произошло? - тихо спросил я. Рон снял очки и откашлялся. -Сегодня днём у Джоша пошла кровь из носа. Нам удалось ее остановить, но ближе к вечеру кровотечение открылось снова. До этого нам поступили результаты анализов, Люк. В его организме не осталось тромбоцитов. Вообще. Поэтому кровь свертывается плохо. Мы не смогли предпринять ничего иного, чем ввести его в кому. За то время, что Джош в ней пробыл, у него уже дважды случалась остановка дыхания. Люк, это был единственный вариант поддерживать его жизнь до тех пор, пока ты не примешь решение… Внутри все ещё больше похолодело. -Какое решение?-едва слышно проговорил я, даже не повернувшись. -Люк, понимаешь… -Нет, Рон… -…Искусственная кома не может длиться вечно. У него уже случалась остановка дыхания, мы его реанимировали, но со временем она будет случаться все чаще. Рано или поздно мы должны будем… Я стиснул белую руку Джоша и зажмурил глаза. Внутри будто происходили атомные взрывы, сметающие все на пути. Я сделал вдох. И не смог выдохнуть, потому что с выдохом выйдет крик, который не остановить. -Люк, я понимаю, что тебе сейчас тяжело и это не тот момент, но я не хочу, чтобы ты напрасно…. -Рон, нет..Нет. -мой голос начал обретать силу, я был над ним уже не властен.- Нет, нет, нет! Мы не можем так поступить! Я вскочил со стула и посмотрел на доктора. Лицо Рональда было спокойное, но в глазах я прочитал такую же печаль и боль. -Ты должен просто принять этот факт. Мы уже не можем ничего сделать, Люк. И, когда у Джоша снова остановится дыхание, нам придётся принять решение. Не дожидаясь ответа, хирург вышел из палаты, оставив меня наедине с моим мужем. Воцарилась тишина, прерываемая только редким писком кардиомонитора. За окном шёл страшный ливень, но я почему-то не слышал, как капли барабанят по окнам. Возникло ощущение, словно я остался один во всем мире - будто бы все города, страны, людей, птиц смыла неведомая волна, и на всем белом свете не осталось никого, кроме меня. Был только я и тонкая ниточка на мониторе, которая отсчитывала каждый удар сердца Джоша. Я снова сел на стул. Джош не шевелился. Я взял его руку, она показалась мне какой-то тяжёлой и холодной, словно я держал в руках камень. Я потянулся к лицу Джоша и откинул русую кудрявую прядь, спадавшую ему на глаза. -А я сегодня был на презентации, - ни с того ни с сего заявил я, глядя на кардиомонитор. - И да, я надел твой пиджак и твою рубашку. Я думаю, ты был бы рад, если бы увидел. Помнишь, мы часто обменивались вещами? Монитор монотонно пикнул в ответ. -А помнишь, как мы с тобой купили одинаковые пуловеры, а потом ругались из-за того, что не могли понять где чей? Ты тогда хотел вышить на них наши имена, но я не позволил тебе, помнишь? Я тихо рассмеялся, и мой одинокий смех эхом прокатился по комнате. -Я же сегодня впервые вышел в свет без тебя. Я никогда не выходил никуда один. И мне это… не очень понравилось. Я был совершенно один. И я не мог спокойно презентовать свою книгу, зная, что ты этого не увидишь… Я погладил холодные пальцы. На большом пальце виднелся старенький шрам. Я поднёс руку Джоша к лицу и подышал на неё, чтобы немного согреть. -А помнишь, откуда этот шрам?- улыбаясь сквозь слёзы спросил я у кардиомонитора. - Ты решил сделать мне сюрприз к вечеру и порезался, и мы с тобой вместо ужина поехали в больницу? И тебе там наложили швы, а потом мы сидели в парке и ели…. Что мы там ели, не припомнишь? Мне казалось, что через кардиомонитор я смогу достучаться до сердца Джоша. Я говорил с этой нитью пульса, словно мог убедить ее не прерываться. Слёзы начали предательски капать из моих глаз, и в какой-то момент их стало так много, что я перестал видеть все вокруг, слышал только писк монитора. -Джош, я прошу тебя, останься. Я не могу без тебя сейчас, это выше моих сил. Только не сейчас. Как я буду без тебя жить? Для кого я буду готовить, вставать по утрам? С кем я буду говорить? Я тебя умоляю… Умоляю тебя, не оставляй меня тут одного… Прошу, не нужно, Джош. Не нужно. Я же так люблю тебя, не уходи… Пожалуйста. Последние слова я уже произнёс с трудом, потому что рыдания не давали мне возможности говорить дальше. Я плакал и тихо, уткнувшись в руку своего мужа, шептал ему о каких-то радостных моментах из прошлого, о ресторане, о жизни. Я шептал о том, как она красива, сколько ещё ему предстоит увидеть, услышать. Шептал смешные истории про Донни и кухню, которые Джош уже много раз слышал. Шептал про наши поездки. Шептал про фильмы, которые мы вместе когда-то смотрели. Шептал о нас. Шептал, чтобы он остался.