От ненависти к вечности

17 Октября, 2005 год. Нью-Йорк По пути в больницу я зашёл в цветочный магазин. Я был там частым гостем, потому что цветы Джош любил больше всего, и я почти каждый выходные появлялся на пороге нашей квартиры с букетом роз, ландышей, пионов и прочего. Как-то раз я в шутку принёс ему букет моркови. Джош тогда рассмеялся, а когда узнал, сколько я заплатил за оформление букета, заявил, что всю следующую неделю мы будем питаться только ей. Он любил, когда я делал ему подарки, и при этом переживал, что я слишком сильно трачу на это. -Мистер Лэнден! - поприветствовала меня грузная хозяйка магазина Мэгги. - Вы снова к нам! Я мало кого посвещал в суть своих отношений, но Мэгги, которая была постоянной свидетельницей моих регулярных налетов на цветочный, решила, что я давно люблю одну девушку, а я просто не стал ее исправлять. - Что-то вы последние две недели не захаживали! В отпуске были со своей возлюбленной? Этот вопрос больно меня кольнул, неудачно бросив в омут воспоминаний о больницах, бледности лица Джоша и лужи крови на ковре, которая так и не отмылась. -Ну да, типа того, - промямлил я, стараясь навесить на лицо максимально добродушнее выражение. Мэгги в своей розовой футболке, которая обтягивала ее довольно пышные формы и в малиновом переднике походила на шарик клубничного мороженого, который катается по тарелке, избегая ложек искушённых едоков. Она засуетилась, переходя то к одному вёдру с цветами, то к другому. -Смотрите, мистер Лэнден, у нас свежие поступления - есть гвоздики, очень нежный цвет. Я взглянул на копну кремово-розовых гвоздик, которые гнули стебли под весом пышных бутонов. - А вот тут у нас - лилии. Как вы любите. У нас недавно образовался новый поставщик - он разработал новый сорт - розовый ванильный бутон, видите? Я посмотрел на огромные бутоны лилейника. Мне кажется, они пахли сильнее всего, затмевая другие, не менее красивые цветы. Мэгги была права - я часто покупал лилии, Джош всегда их любил. Розовые цветы с бежевыми вкраплениями загипнотизировали меня. Джош непременно должен их получить. -Дайте лилии, пожалуйста. Мэгги засветилась от радости, наивно полагая, что я несу эти цветы своей девушке. Интересно, как бы изменилось ее лицо, скажи я, что эти лилии для человека, который умирает? В носу защипало. -Мистер Лэнден, с вами все хорошо? -Да, все в порядке, просто пыльца попала в нос, - улыбнулся я. -Уверена, ей понравится! - подмигнула мне Мэгги, протягивая огромный букет лилий. -Да, спасибо! - бросил я, буквально выбегая из магазина. Мне казалось, что если Мэгги произнесёт ещё хотя бы слово, я разрыдаюсь прямо там. А она будет задавать все те же неверные вопросы - не бросила ли меня моя любимая? Все ли с ней хорошо? А я буду думать, как сказать ей, что сегодня моя годовщина свадьбы с человеком, который лежит на смертном одре и даже не почувствует запаха этих цветов. Старательно моргая, чтобы не заплакать, я остановился у дороги и поймал такси. -На Кендалл-сквер, пожалуйста, - я устало плюхнулся на заднее сиденье, положив рядом лилии. -Что, счастливый папаша? - пожилой мужчина-таксист, с легкой небритостью, обернулся на меня. -Что? -Ну, вы в больницу, как я понял. И с цветами. И молодой, вроде. Это у вас первый или второй? Твою мать, и этот туда же. Неужели людей не учили, что задавать такие бестактные вопросы невежливо? Я уже собирался что-нибудь соврать, как почувствовал, что слёзы капают на воротник моего пальто. Сам от себя того не ожидая, я отчеканил: -В больнице лежит мой любимый человек, который вряд ли когда-либо поправится. Он скоро умрет, у него четвёртая стадия лейкоза. А я… Слёзы предательски меня задушили. За последний месяц я превратился в бесконечный поток рыданий, за что страшно себя возненавидел. Таксист уставился на меня в зеркало заднего вида. -Ох, что ж это я, прости, сынок. Это твоя мать? -Это мой муж. Сегодня годовщина нашей свадьбы. Выпалив это, я инстинктивно сжался внутри, ожидая, что водитель, будучи человеком старой закалки, начнёт обвинительную речь. Но он произнёс: -Ладно, сынок. Я понимаю. Тяжело терять любимых людей. В прошлом году я потерял свою жену, точно так же, как и ты. Рак мозга, последняя стадия. Она до последнего улыбалась. Я воззрился на него с открытым ртом. Я никогда никому не говорил о моих отношениях с Джошем в открытую. Многие подозревали нас в связи, но я никогда не позволял себе так высказываться, потому что знал: не поймут. Или сделают вид, что не поняли. А таксист тем временем продолжал: -Я первое время вообще не знал, куда себя деть. Пить стал, в одну точку смотрел целыми днями. А как ты думаешь - сорок лет вдвоём, сорок лет одной командой. А тут… Но знаешь, что она мне сказала? В день, когда ее не стало, она попросила меня жить так, будто бы она до сих пор рядом. Я сначала ничего не понял, а спустя несколько лет, бывает, иду по улице и вижу кафешку, где мы по молодости сидели. И так хорошо на душе становится. Воспоминания греют. И пусть ее нету рядом физически, она все равно со мной, в душе. Вот только тогда я понял, что она имела в виду. Ты прости, сынок, что я не в своё дело полез. Это я так… Иногда целый день молчишь. -Да нет, что вы! - я утёр слёзы. -Вы правы. Это вы меня простите за… эмоциональность. -Да не извиняйся, сынок. Плакать - это правильно, все плохое выходит. Знал бы ты, сколько я слез за свою жизнь пролил. И все равно остался мужчиной. Приехали. Такси остановилось у больницы. -Ты это, если вдруг что- звони в таксопарк на Пятой. Попроси Джеффа Хьюмана. Выпьем вместе как-нибудь. Я искренне пожал ему руку. -Спасибо, мистер Хьюман. Обязательно. Подхватив цветы, я направился ко входу. Когда я подходил к палате Джоша, я увидел, что дверь приоткрыта. Решив, что там находится врач, я присел на скамью в коридоре. Мне страшно не хотелось видеть никого из медперсонала. И Рональда тоже. При одной мысли о нем и о последних его словах мне становилось трудно дышать. -Дружище, ты даже не представляешь, как он по тебе скучает… Слова доносились из палаты. Я чуть приоткрыл дверь. У кровати сидел Донни. Он говорил с Джошем. -Джош, Люк совсем не свой. Он сегодня утром сорвался на меня, и я даже не смог на него рассердиться, потому что я вижу, как ему больно и горько без тебя. Если бы ты мог сказать ему то, что пытаюсь сказать я каждый раз, когда вижу, как он убивается. Он не слышит никого из нас, да и не хочет слышать. Он хочет слышать только тебя. Я помню, как он расцвёл рядом с тобой, как он был счастлив. Сейчас на нем нет лица, и мы страшно за него переживаем. Так что побудь рядом ещё немного, дружище… Я вошёл в палату. Донни почувствовал чужое присутствие, встал и обернулся. -Люк. -Донни… - я шагнул к нему, и мы крепко обнялись. -Донни… -Я знаю, приятель, знаю. -Донни, я не думал, что ты будешь здесь. Прошу, прости меня за то, что.. -Не надо, Люк, дружище. Не надо, - Дон отстранился и похлопал меня по плечу. - Я все понимаю, и я понимаю, что ты не хотел. Я люблю тебя, как брата. Я люблю вас с Джошем. Мы снова крепко обнялись. -Люк, мы готовы дать тебе столько времени, сколько тебе надо. В любом случае, ты можешь когда угодно звонить мне, приходить к нам. Только прошу тебя, не пропадай из виду, ладно? Я побегу, - как-то торопливо засуетился он. Я кивнул. Мы пожали руки, и Донни скрылся за дверью. Никогда не думал, что Донни может так выражать свои эмоции. Он либо злился, либо хохотал, много никогда не было. То, что он приходил к Джошу, тронуло меня настолько, что я нагнал его в коридоре: -Спасибо тебе, Донни. Я никогда не думал, что… -Что я могу так расклеиться? - хмыкнул Донни, и в его глазах появились слезинки. - Ну а как ты думал, Люк? Что раз я итальянец, то могу лишь возмущаться и смеяться? Я же вижу, как ты переживаешь, и… Его голос дрогнул. Я обнял его ещё раз. -Не пропадай, - выговорил он и поспешно побежал к выходу. Я вернулся в палату. -Поздравляю нас с тобой, - прошептал я, ставя лилии в вазу на прикроватной тумбочке. - У нас сегодня год брака, Джош. Представляешь? А я и не заметил, как пролетело время. Я взял его холодную руку, на которой было обручальное кольцо. Пальцы исхудали настолько, что кольцо еле держалось. По подушке разметались светлые завитки - как тогда, в Хилтоне, ровно год назад. -Уверен, что Донни рассказал тебе парочку убойных кухонных шуток, - хмыкнул я. - Я постоянно вспоминаю, как ты смеялся над ними. Я смотрел на моего дорогого Джоша, на Джоша, который носил меня на руках, который целовал меня в висок после наших секс-марафонов, который поднимал левую бровь каждый раз, когда хотел меня подколоть, который выгибался подо мной и шептал, что любит меня… -А знаешь,- прошептал я, - сегодня, когда я ехал в такси, я рассказал о нас водителю. И представляешь, он поддержал меня! Я не думал, что люди могут нормально относиться к такому. Если бы ты это слышал, ты бы был очень рад… -Люк? - Рональд, вошедший в палату, подозвал меня к себе. -Я скоро вернусь, - шепнул я Джошу на ухо и прошёл в коридор. Рональд стоял, заложив руки за спины. -Что случилось? -Пройдём в мой кабинет. Когда я уселся в кресло напротив Рональда, он устало опустился за свой стол. -Люк, мы будем выводить Джоша из комы. Мои руки задрожали. -Зачем? -Люк, Джош превращается в овощ. Это ничего ему не даёт. А мы больше ничего не можем сделать. -Но…- я впился пальцами в ручки кресла, - Но ты же сказал, что может быть остановка дыхания, а ее нет! Это же значит, что положительная динамика есть, так? Есть же? Рональд! -Люк, остановка или не остановка дыхания ничего не означает. Я вижу, что мой пациент, помимо рака, зарабатывает атрофию мышц и пролежни. Ты думаешь, это правильно? Я замолчал. Рональд подошёл ко мне и положил мне руку на плечо. -Люк, мы должны вывести Джоша из комы. А потом… мы будем делать все, чтобы облегчить его страдания, перед тем, как… -Нет…- я вжался в спинку кресла, словно кто-то собирался вырвать меня из него и выкинуть в пропасть. Рональд сел передо мной на колени. -Люк, я понимаю тебя. Я понимаю, как тебе тяжело. Но я клянусь тебе, мы сделали все, что в наших силах. Мы надеялись, что его состояние стабилизируется, но оно остаётся на том же уровне. Искусственная кома только лишь оттягивает этот момент, а Джош превращается в растение. Не мучай его, Люк. Его нужно отпустить. Передо мной на стол опустился листок. -Что это? -Это соглашение на отказ от реанимации и принятие всех… всех последствий. -Я не буду подписывать это. -Люк… Посмотри на меня. Я поднял глаза на доктора. У него впали щеки, было видно, что он заметно схуднул после нашего последнего разговора. Все это время Рональд боролся за жизнь Джоша, и результат - ноль. -Ты мучаешь Джоша. Он находится в коме, но при этом ему тяжело дышать. Его организм уже практически не функционирует. Ему больно. Отпусти его. Дрожащими руками я взял ручку. Когда я уже поднёс ее к бумаге, в кабинет ворвалась медсестра. -Рональд, в шестую срочно! -Иду. Прежде чем покинуть кабинет, хирург наклонился ко мне: -Ты можешь дать себе время подумать, Люк. Но, к сожалению, я не могу тебя успокоить: результат будет одинаковый при любых раскладах… И… Он замялся. - Приготовься к худшему, Люк. Тебе нужно будет принять то, что происходит, как бы больно это не было. Прости меня. Дверь за Рональдом закрылась.