***
В холодном помещении, с бетонного потолка которого размеренно срываются капли воды, разбиваясь о твёрдый пол, было прохладно. Правильнее будет сказать — холодно, как в морге. И правда, в этой комнате упокоилась не одна душа, хладнокровна отобрана человеком, что занял помотавшее жизнью кресло на колесиках. Окон здесь не было, поэтому единственным развлечением служила та самая капля, от падения которой по жуткому кабинету разносилось еле слышное эхо. Картридж от полароида, что и так и сяк крутился в мужских пальцах, хранил в себе самые светлые воспоминания из жизни молодого парня. Учитывая его род деятельности, таких было не много. Конечно, есть преступники и похуже, но для него определённо уже забронировали отдельное местечко в Аду. Один из лучших котлов уже подогревали на медленном огне. Осталось добавить главный ингредиент и варить до полной готовности. То бишь целую вечность. Он периодически вытаскивал эту фотографию из бумажника, чтобы бесцельно разглядывать её часами напролёт, когда выдавалась свободная минутка. Белоснежные волосы обрамляли аккуратное женское личико, а передние пряди с левой стороны по привычке заправлены за ухо. Она до сих пор носит такую причёску, а цвет волос так и не изменился. Он был с ней в тот день, когда она решила «кардинально» поменять свой стиль. Девушка так волновалась перед обычной покраской волос, что заручилась его поддержкой, притащив вместе с собой в салон. Вроде как мелочь, но сколько радости тогда было в её глазах. Она была горда за себя, как никогда раньше. Настолько, что захотела запечатлеть этот момент на фотоплёнку. Притянув парня к себе за руку, она навела на них объектив палароида и щелкнула кнопкой. Вспышка на секунду ослепила обоих, из-за чего создалась иллюзия, будто ты моргнул, тем самым испортив фотографию, на создание которой была только одна попытка, но она вышла удачной. — Держи, будешь любоваться! — резво протянув ему картридж, улыбнулась до ушей беловолосая. С тех самых пор эта фотография всегда хранилась у него под сердцем (просто там парень обычно носил свой кошелёк). Это запечатлённое воспоминание ярко напоминало о деньках, когда их можно было назвать беззаботными влюблёнными. Никаких проблем, конфликтов, слёз и прочей ереси — только безграничная страсть, которая плескалась и выливалась за края. Когда же всё пошло под откос? Дверь кабинета открывается после стука с определённым интервалом, и на пороге показывается мужчина, чуть старше своего босса. Из-за плотного телосложения складывается впечатление, что он с трудом может протиснуться в дверной проем, но каждый раз это дело выполняется успешно. — Она по-прежнему у Хайтани? — завидев подчинённого, с ходу спрашивает парень, поворачиваясь к гостю на своём стареньком стуле. Тот красноречиво кивает. Его лицо украшают морщины из-за слишком ярой жестикуляции и ряд синяков с царапинами. Видимо, снова произошло столкновение с их конкурентами, и в который раз обе стороны разошлись с результатом «ничья». — Вы не поменяли своего решения? — стараясь не дерзить, спрашивает вошедший. Босс давно заметил его негодование по поводу последних принятых им решений, но последнее, что он будет делать, так это считаться с мнением подчинённого. Его приказы — закон, и ему обязаны беспрекословно подчиняться, без всяких «но». — Нет, я всё ещё хочу, чтобы она участвовала. — Время идёт, босс. При всём уважении, но слишком опрометчиво ждать, пока Хайтани ослабят бдительность. Не лучше найти ей замену? — Она лучшая из всех, кого я знаю, Йонас, и единственная, кому я могу доверить это поручение, — раскручивая себя из стороны в сторону ногой, закинутой на деревянный стол, отвечает парень. — Тем более, я придумал, как ускорить процесс ожидания, — его губы растянулись в хитрой ухмылке. Так улыбается тот, кто на все сто уверен в своих силах. И эта целеустремлённость порой пугает.***
После скромной церемонии в церкви (суженый Кьяры оказался верующим, который почитает традиции своей семьи), мы отправились праздновать знаменательное событие, кто бы сомневался, в наш клуб. Сикст закрыл его специально для этого важного случая, поэтому никакие пьяницы или незваные гости не могли помешать нашему празднованию. Клуб как никогда раньше был наполнен домашней атмосферой. Сегодня здесь были только свои, родные люди. Мы пили, танцевали, веселились и шутили. Я ещё никогда не видела Кьяру такой счастливой, что странно, ведь она знакома с этим мужчиной не так давно, и тем не менее выскочила за него без раздумий. Моему уму это было непостижимо, но я искренне за неё радовалась. Мне выдался шанс познакомиться с самим Рамоном и его друзьями. Он оказался на удивление вежливым и, что не всегда описывает нашу компанию, приличным. Возможно, это не совсем правильно, но я не понимала, как они сошлись с Кьярой характерами. В смысле, они же совершенно разные, ничуть не похожи друг на друга. Пока Рамон рассказывал мне о последних исследованиях, что были у всех на слуху, Кьяра распласталась на барной стойке, а в широко открытый рот ей заливали лучший алкоголь заведения. Я метала взгляд туда-сюда, отмечая, что они как небо и земля, как лава и вода, как Солнце и Луна. И тем не менее, отныне их связывали узы брака и крепкие, искренние чувства. Ещё я узнала, что у Рамона, как и у Кьяры, сложные отношения с семьей. И если у Кьяры её и вовсе нет (она круглая сирота, которая сбежала от приёмных родителей будучи подростком и подалась в индустрию 18+), то близкие Рамона оборвали общение с ним, стоило узнать, что он женится на стриптизерше. Я испытывала к нему сильную эмпатию. Он улыбался, пока в глазах читалась грусть. Рамон не жалел о сделанном выборе, но его огорчала реакция родных. Пускай работа стриптизерши не самая престижная, но по-настоящему любящие родители могли хотя бы попытаться познакомиться с Кьярой поближе, узнать её. И даже если бы они не сошлись темпераментами, для ребёнка важно, чтобы его выбор был принят людьми, к которым он испытывает тёплые чувства. Рамон их любил, и именно поэтому от резкости родителей становилось только больнее. Я так прониклась историей Рамона, что чуть не выдала подробное досье о своей жизни — алкоголь ударил в голову и развязал язык, — но вовремя заткнулась, прикусив этот же язык. Не в моем стиле вываливать всё своё грязное белье на стол, пусть даже и такому приятному человеку, как Рамон. Мне хватило и того, что у нас был момент откровений с Раном, пусть и не самым надёжным, если уж сравнивать. В середине нашего разговора к нам на ватных ногах присоединилась Кьяра, но не чтобы обсудить искусство, а чтобы утащить своего суженого на танцпол. Глаза застелила пьяная пелена, а речь перестала быть связной. Но Рамон только улыбался и влюблёнными глазами смотрел на свою прекрасную, во всех смыслах, жену. А я смотрела на них и вздыхала с доброй завистью. Все хотят иметь рядом с собой человека, который будет смотреть на тебя по особенному. У меня бывали приступы нежности, когда хотелось отношений ради таких вещей. А потом я вспоминала о своей жизни и понимала, что места для романтики в ней нет. Правильным решением будет сначала разобраться в себе, а потом уже пускать в сердце кого-то ещё. В противном случае из этих отношений ничего путного не выйдет. Одна я осталась ненадолго — какой-то давний друг Рамона подцепил меня, вытаскивая на танцпол вслед за мужем и женой. Я не была против, так как в его умыслах не было ничего пошлого. Он просто хотел повеселиться, как и я. Парень оказался весьма дружелюбным, поэтому я быстро расслабилась рядом с ним, отдаваясь музыке целиком. Честно, уже и не вспомню, как его звали, да это и не важно. Мы отлично проводили время, как будто знакомы тысячу лет, и смеялись в унисон, когда наши движения походили на танец моржа. Стоило мне выдохнуться, как я отселилась от нашей кучи малы и осела на мягком диване. Запрокинув голову на обшитую спинку, разглядываю потолок. Под воздействием алкоголя на нём пляшут звёзды. Я даже смогла увидеть созвездие тельца. Скрипящий звук кожи и прогнувшаяся под весом мужчины подушка заставляет отвлечься на присоединившегося ко мне гостя. Рамон. — Устал? — первой заговариваю я, не узнавая собственный голос. Пьяный и с хрипотцой. Я не часто балуюсь алкоголем, скорее даже крайне редко, но сегодня особенный день и мой шанс отдохнуть от глобальных проблем, навалившихся на меня в последнее время. — Мне не поспеть за Кьярой, — с легким смешком отвечает Рамон с отдышкой после кутерьмы на танцполе. Мы синхронно переводим взгляд на виновницу торжества, которая, кажется, не знает даже самого понятия усталость. Она кружится в танце на высоких каблуках, а короткая фата, прикреплённая к пышным кучерявым волосам, развивается волной в разные стороны. Все гости смешались в одно яркое пятно, и смотреть на это было так же утомительно, как если бы я выполняла упражнения для глаз. Я жмурюсь, пытаясь вернуть четкость своему зрению. — Как думаешь, нам стоит сходить в подсобку за алкоголем? Кажется, Кьяра опустошила почти все запасы. Гости взбунтуются. Я смеюсь и соглашаюсь. Мы подымаемся с дивана и движемся в тихое место. Нужно было спуститься по ступенькам, что чуть закручивались спиралью. Для подсветки я использовала фонарик на телефоне и шла впереди, так как была единственной среди нас двоих, кто знал дорогу. Внизу стало заметно прохладнее, так как напитки и прочие закуски нужно было хранить в холоде, чтобы они не испортились. Я следила за своими ногами, чтобы они не запутались в самый неудачный момент и я не полетела по лестнице носом вперёд. Мы заходим в просторное тёмное помещение. Я щелкаю выключателем на стене, но он не срабатывает. Предпринимаю ещё несколько попыток, тихо выругавшись себе под нос. Рамон это замечает и спрашивает: — В чем дело? — Видимо, пробки выбило, — как обычно, казусы поджидают в самый неблагоприятный момент. Копаться в темноте затея не из лучших. Всегда велика вероятность, что не заметишь и заденешь ящик с бутылками. И в таком случае тебе очень не повезёт, потому что платить за разбитый товар в итоге придётся тебе... Я на этом уже обжигалась, и повторить плачевный опыт не хотела. — Тогда ты свети, а я возьму ящики, — командует Рамон и проходит вперёд, да так вольно, как будто вместо обычных глаз у него зрение ночного видения. Я смотрю на свой фонарик так, как будто это жалкая игрушка по сравнению с тем, что есть у Рамона. Он подцепил пальцами дно ящика и переставил в другое место, докапываясь до того, что было нужно нам. Я стояла у него за спиной и подсвечивала всё это дело фонариком. Рамон был достаточно крепким, чтобы без особого труда подымать сразу два ящика. Всё бы ничего, но я услышала, как что-то мелкое упало в другом конце помещения и покатилось по полу. Это заставило меня вздрогнуть и обернуться. Кромешная тьма давила на глаза, и как бы я не щурилась — увидеть ничего не удавалось. Бессмысленное занятие, на которое я потратила пять с лишним секунд. — Ты слышал? — тихо спрашиваю Рамона, как будто боясь, что кто-то посторонний может нас услышать. — Ты о чем? — уточняет Рамон, звеня бутылками. — Юна, я ничего не вижу, ты не могла бы продолжить светить? Я последовала его просьбе и снова направила свет в его сторону, а сама продолжила смотреть в непроглядную темноту. Меня не покидало чувство чужого присутствия, и это при том, что все гости находились наверху и отбивали ритм музыки подошвой своей обуви. Я отскочила и снова навела фонарь на темноту, когда мне показалось, что я отчетливо увидела чей-то силуэт. Возможно, это моя разыгравшаяся фантазия, но я больше не чувствовала себя в безопасности. Здесь кто-то был, я чувствовала это всем нутром. — Да что, что?! — тут уже заволновался и сам Рамон. Он поднялся на ноги и встал рядом. — Мне кажется, там кто-то есть, — поделилась своими опасениями я. Рамон не верил в эти бредни, и тем не менее перехватил телефон из моих рук, а потом медленно двинулся к месту, которое я терроризировала взглядом уже минуту точно. Он действовал с осторожностью, на случай, если мои догадки окажутся верны, а я следовала за ним, находясь чуть дальше от него самого. Наверное, не самый достойный поступок — прятаться за чьей-то спиной, но темнота и неизвестность, таившаяся в ней, пугали меня до чёртиков. Я не хотела встретиться с тем, что могло прятаться в тени. На нашем пути стояли стеллажи на колесиках, на которых мирно покоились картонные коробки с фруктами, а за ними — чёрная дыра загадки. Я кладу ладонь на предплечье Рамона на случай, если на нас что-то выскочит и придётся мгновенно его оттащить. Мне бы не хотелось, чтобы Кьяра лишилась своего мужа так рано, да ещё и в день своей свадьбы. Мы переглядываемся в немом вопросе. Я киваю, давая сигнал к тому, что готова. Рамон кивает в ответ и тянется к стеллажу. Его пальцы обвиваются вокруг вертикальной балки стеллажа — самой крайней, и смыкаются на ней мертвой хваткой. Это было нужно, чтобы в результате резко дернуть его на себя и одним движением отодвинуть преграду в сторону. В этот момент мы оба напряглись всем телом. Мышцы его руки затвердели под моими заледенелыми пальцами, а потом ненадолго расслабились, когда пришло осознание. — Найджел? — в голосе Рамона было удивление и что-то ещё. Осуждение? Перед нами на полу в скрюченной позе сидел зашуганный парень — один из друзей Рамона. Сначала мне тяжело давалось сообразить, что здесь происходит, а потом я увидела у его ног пару шприцов и закатанный рукав рубашки. Вену перетягивал ремень его же штанов, а карие глаза испуганно бегали туда-сюда. Я не сразу поняла, что именно не так в этом парне, а потом разглядела расширенные зрачки и всё встало на свои места. Со дна поднялся терпкий осадок. Мне захотелось отвернуться и не видеть этой неприятной картины. Первым отошёл Рамон. Он вырвался из моей слабой хватки и подошёл к товарищу, грубо подтянув его к себе за грудки испачканного пиджака. Сложилось впечатление, что до этого Найджел катался по пыльному полу, не в состоянии совладать со своим же телом. — Какого хера, Найджел? — с исказившимся от злости лицом, Рамон выплёвывает все претензии прямо торчку в физиономию. Таким за весь вечер я видела его впервые. О нем у меня сложилось впечатление, как о сдержанном и приличном гражданине, но сейчас Рамон ломал все мои предубеждения в пух и прах. Я настолько оторопела, что не могла не то что двинуться, но и сказать ни слова. Тянулась к ним руками, понимая, что должна что-то предпринять, но голова была пуста. Никаких толковых или хотя бы бредовых идей. Найджел молча таращился на Рамона. Кажется, он даже не понимал, о чем его спрашивают. Слышал ли он вообще хоть что-то из слов Рамона, или вместо старого друга видел большого плюшевого медведя ярко-кислотного цвета? Рамон повторно встряхивает его, приводя в чувства. — Я задал тебе вопрос! — Рамон... — я наконец-то беру контроль над собственным телом. — Он сейчас не в том состоянии... — Да плевать я хотел на его состояние! — срывается на меня Рамон, как будто это я притащила Найджела сюда и всунула ему в руки шприцы с дозой. Он снова смотрит на друга. — Это день моей свадьбы, чёрт побери, и я предупреждал тебя. Предупреждал, что будет, если ты посмеешь притащить сюда дурь! Меня медленно, но верно начала обволакивать еле заметная дымка паники. Мне нужно помешать Рамону совершить необдуманный поступок, но как, если он взбешён до такой степени, что перепасть может и мне? В мои планы не входило покинуть праздник с разбитым носом. Свет в морозильнике зажигается так неожиданно, что на долю секунды ослепляет всех присутствующих. За время прибывания здесь глаза успели отвыкнуть от него и адаптироваться к темноте. В дверном проёме стояла растрепанная Кьяра. Видимо, она только закончила танцевать и отправилась на наши поиски. Удивительно, что у неё выключатель сработал безотказно, как будто она особенная и он подчиняется только ей. Но сейчас это было к несчастью для всех. — Вы куда пропали? — сонным голосом спрашивает Кьяра, а потом округляет свои голубые глаза, как обычно бывает при удивлении. Естественно, это не то, что она ожидала увидеть. Даже рядом не стояло. — Милая, иди наверх, пожалуйста, — специально для Кьяры Рамон попытался придать своему голосу вежливости, хотя настоящие эмоции так и рвались на свободу, точно как тигр в клетке. — Что вы делаете?.. — спрашивает невеста неуверенно. Она всегда была противницей насилия, а увидеть это прямо в день своей свадьбы было ещё хуже, чем в любой другой. И уж тем более когда главным агрессором выступает твой муж. Если сравнивать её взгляд «до» и «после», можно смело сказать, что она мгновенно протрезвела. Шок — это своеобразный выброс адреналина, поэтому неудивительно, что данный инцидент так эффективно на неё повлиял. — Юна, — неожиданно называет моё имя Рамон и от очередной неожиданности всё тело пробивает слабым разрядом электричества. Я смотрю на уставшее лицо Рамона и вижу в его глазах глубокое разочарование с мольбой о помощи. Он сдерживался из последних сил, и каким бы человеком я была, если бы оставила его на произвол судьбы, отказав в помощи? Я, стараясь лишний раз не смотреть в сторону Найджела, иду к Кьяре и заботливо беру её под руку с целью увести. — Идём, подождём их наверху, — мягким тембром обращаюсь к ней и веду вверх по лестнице. Кьяра не перестаёт обеспокоено оборачиваться, но и вырваться не пытается. И сама понимает, что лучше не вмешиваться. Мы возвращаемся к гостям и наш помятый вид вызывает сразу ряд вопросов. Я красноречиво качаю головой, давая понять, что сейчас не лучшее время задавать вопросы. Усадив Кьяру на диван мы замолкаем и в помещении полного напряжения дожидаемся Рамона. Так тихо здесь не было давно, и эта гробовая тишина давила на плечи, заставляя прогнуться под ней. Рамон объявился спустя пять минут после нашего ухода. Свой темно-синий пиджак он нес в руке, а рукава белоснежной рубашки закатаны по локоть. Он выглядит таким задумчивым, как будто в его голове проносится сотня мыслей, и все пытаются друг друга перегнать. Но какая среди них преобладает? Завидев жениха Кьяра тут же подскакивает с места и, стуча своими каблуками, добегает до него, цепляется пальцами за крепкие предплечья. Они говорят негромко. Так, что никто кроме них не слышит тему разговора. Ясно одно — ничего радостного они не обсуждали. В результате Рамон нежно поцеловал понурую Кьяру в лоб и оставил вместе с нами, а сам ушёл, попутно забирая с барной стойки свой телефон. Интересно, кому он звонил и для чего? Этого нам не дано было узнать, потому что атмосфера праздника улетучилась в мгновение ока. Развлекаться уже ни у кого не было желания, поэтому все потихоньку разбредались. Сказав пару поддерживающих фраз напоследок, я пожелала Кьяре удачи и покинула стены клуба. Улица встретила меня холодным воздухом, что грубо ударил в лицо и запутал белые пряди волос. Я не была настроена на такое быстрое возвращение домой, поэтому, подпирая спиной стену, засунула руки в карманы ветровки и взглянула на тёмное небо. Я бесцельно разглядывала одинокие звёзды, которые, казалось, находятся так близко, а на деле их разделают миллионы километров. Я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила припаркованную недалеко машину, на которую, в точности как я к стене, облокачивался высокий силуэт. Ран держал руки в карманах длинного пальто и смотрел на меня издалека. Не знаю, что удивило меня больше: его визит или молчаливые гляделки. Сколько он уже там стоит? Избавив себя от излишних терзаний, я иду к нему и решаюсь спросить лично. — Давно ты тут? — С того момента, как ты вышла. — Это в машине или на улице в принципе? — На улице. — Следишь за мной? — прищурившись, шучу, хотя сейчас совсем не в том настроении. Зоркий глаз Рана быстро это замечает. — Неудачный вечер? Я бы предпочла не мусолить эту тему снова, по крайней мере не сейчас, но почему-то когда об этом спрашивал именно Ран, мне хотелось выпалить всё, что лежало на душе. Я облокачиваюсь на дверцу машины рядом с ним и начинаю подробный рассказ о сегодняшнем происшествии. Жестикулирую руками, возмущаюсь, а он молча смотрит на меня и внимательно слушает. По крайней мере мне так показалось. Не знаю, имеет ли это место быть на деле. — ...И мы сошлись на мнении, что праздник испорчен и разошлись по домам, — завершаю свой рассказ и выдыхаю, как будто до этого читала рэп. Ран многозначительно молчит и кивает в скромном удивлении. Это всё, на что он был способен. Честно, вот совсем его не виню. Я тоже потеряла дар речи в моменте, и требовать от него определённой реакции не в моей компетенции. — Она переживёт, — заключает Хайтани, посчитав, что всё же стоит вынести вердикт. Я согласно киваю, поджав губы. Мне было до жути жаль Кьяру. Я пропиталась к ней сильной эмпатией, и потому казалось, как будто это мне испортили свадьбу. Крайне дерьмовое ощущение, и я совсем не завидую нашим молодоженам. — Так значит, ты подружилась с каким-то парнем? — ни с того ни с сего Ран вырывает это мимолётное упоминание из контекста. Я смотрю на него с несерьёзной претензией и вскидываю бровь в вопросе. — Ты только это запомнил? — Не только, но этот момент въелся в память, признаюсь. — Потанцевали немного, пообщались. — Он тебя касался? — Да что ты прицепился с этим парнем?! — вспыхиваю я и сама не замечаю, как Ран нависает надо мной, отрезав путь к отступлению руками, выставленными по обе стороны от меня. Его длинные пальцы сжимали крышу машины, а фиолетовые глаза пронзительно проделывали во мне дыру. — Хочу знать, трогал ли тебя кто-то помимо меня. — Тебе в самом деле так это важно? — осторожно интересуюсь. Мне не хотелось выводить его на негативные эмоции. Особенно, если это скажется на мне. Мне уже удалось избежать разбитого носа ранее, и я не желаю испытывать судьбу во второй раз. Может не так сильно повезти. Ран молчит с минуту и вздыхает, рассматривая здания, что тянулись вдоль улицы за моей спиной. Отстукивая пальцами о крышу машины незамысловатый ритм, он над чем-то раздумывал, и меня в это не посвящал. Но ожидание стоило того. — Почему-то мне не нравится мысль, что кто-то может быть к тебе так же близко, как я. И по классике жанра я теряю дар речи. Слова падают к моим ногам, а я не могу нагнуться и подобрать их. Мне мешает возвышающийся надо мной Ран. Так что я ошеломлённо молчу. Это же можно считать за признание? Конечно, не такое романтичное, как обычно бывает в кино... Хотя, кого я обманываю. Это даже лучше, чем клишированные фразы из сопливых фильмов про любовь! От них прямо по внутренней стороне кожи бегут мурашки. Я поджимаю губы, чтобы не дай бог не улыбнуться и не спугнуть его своей реакцией. Надеюсь услышать куда больше и насладиться его признанием сполна, зачерпнув больше положенного. — И?.. — я как бы подначиваю Рана продолжить, вкрадчиво заглядывая ему в глаза. Может хоть так смогу прочитать, что таится у него на душе. До этого неприступной, как мне казалось, но чем больше времени я с ним провожу, тем лучше его узнаю. И мне хотелось, чтобы Ран только больше раскрывался. Не кому-то, не всему миру, а только мне одной. Хочу быть для него такой же особенной, как Кьяра для Рамона. Хайтани не будет смотреть на меня с той же нежностью, совершенно не свойственной ему, но у него свои способы выражать чувства. И я вполне согласна и на такой расклад. — Я спрошу только один раз. Ты хочешь быть моей? Только моей. Без всяких мимолётных романов. Естественно, и с моей стороны тоже, — сразу же поставив ультиматум (как это похоже на него), Ран снова смотрит на меня. Ничего в его взгляде не выдаёт волнение, но я слышу, как быстро бьется ледяное сердце. А временами скрипящее под пальцами покрытие машины указывает на нервозность. Я чувствую, что он в моей власти и от моего ответа зависит его душевное состояние. Металлическое сердце Рана прямо у меня в руках, и несмотря на крепкую конструкцию, мне достаточно немного сжать пальцы, чтобы раскрошить жизненно важный орган. Естественно, я не хочу делать ему больно, мне не доставит это удовольствия. Его предложение больше походило на сделку, но это только веселило. Такой серьёзный, а предлагает самые элементарные вещи. Видимо, попросить стать его девушкой для Рана слишком обыденно. Нужно закрутить всё так, что сразу и не скажешь, о чем именно он просит. Я наиграно строю задумчивый вид, играясь с грудками на его пальто. То пощупаю тёплый материал, то приглажу, придавая ему более презентабельный вид, то вздохну, изображая настоящую дилемму. Но стоило поднять взгляд на Рана, как я не удержалась и рассмеялась. Уж больно строгим он выглядел для такого вопроса. Мы же не на собеседовании, в самом деле. — Да согласна я, согласна. Только сделай лицо попроще, — и я, привстав на носочки, соприкасаюсь с его холодным губами, но стоило им слиться воедино, как они согрели меня, как не согрел бы ни один камин. Опустившись на скулы Рана мои пальцы перестали дрожать от холода. Может, они уже просто онемели, но мне хотелось верить, что рядом со мной Хайтани излучает такое тепло, что согревает всё вокруг. Зато его холодные пальцы на своём лице я ощутила отчетливо. Но меня это совсем не волновало. Я наслаждалась мокрым настойчивым поцелуем. Так целуется только тот, кто наконец заполучил желаемое. И Ран заполучил меня, а я — его. Мы всё же достигли цели, к которой изначально не шли целенаправлено. Просто когда это произошло, я поняла, что это именно то, что я искала. В чем нуждалась всё это время. Я чувствовала себя не самым добросовестным человеком. Целоваться с кем-то прямо напротив места, откуда скоро заберут друга-торчка жениха моей подруги... Но такова жизнь, и в ней всё закономерно. Пока кто-то теряет своё счастье — другой его обретает.