***
Да, Коджи никогда не знал родительской любви, но ему это и не нужно. Он уже нашёл свою опору в совершенно незнакомом ему человеке — необыкновенной девушке, с которой познакомился весьма банально. Это случилось на автобусной остановке. Она тогда ещё доучивалась в школе — последний год, в то время как Коджи уже прозван студентом первого курса. Удивительное явление. Те, мимо кого мы могли проходить огромное количество раз, даже не посмотрев в их сторону, становятся для нас почти что семьей. Мы делимся с ними самым сокровенным, разделяем горе и радость, а ведь так было не всегда. Когда-то они смешивались с основной массой, ничем особым не выделяясь, но стоит распаковать их, как завёрнутый в праздничную обертку подарок, таящий в себе неизвестность, и ты раскрываешь их с самых неожиданных сторон. Начинаешь осознавать, что они представляют из себя куда больше, чем серое пятно в чёрно-белом мире, и от этого так необычно. До знакомства мы даже имён их не знали, не то что чем они жили и живут. А теперь без них жмёт в груди от тоски и хочется проводить рядом всё больше и больше времени. Расстояние становится настоящей пыткой и тестом на выносливость. Зато какое наслаждение мы получаем, встретившись с ними — как будто в самом деле получили приз победителя. — Ну и пекло... — махая самодельным веером из какого-то старого журнала и направляя потоки воздуха на вспотевшее лицо, ноет брюнет. Да уж, в новой квартирке Коджи с кондиционером была беда. Казалось бы, только недавно вызывал мастера, чтобы наладить работу неисправной техники, а он — бац! — и снова даёт сбой. Легче купить новый, чем спускать все деньги на нескончаемую починку. А деньги Коджи руками не грёб — экономил, как мог. Жить-то на что-то надо, а с его нынешней зарплатой разбрасываться деньгами не получится. — Пекло у нас в делах, — раздраженно напомнил блондин. Он волновался за бизнес больше всех, ведь рискнул, как он считал, всем, в отличии от остальных. Малыш Коджи всегда сохраняет непоколебимость в любой ситуации, даже самой стрессовой, где всё рушится на глазах, словно ему вообще нет дела до происходящего. Светловолосого этот факт бесил. Не очень приятно быть единственным, кто постоянно нервничает! Хочется видеть хоть какую-то поддержку в лицах товарищей и коллег по совместному бизнесу, а не истерить в монологе, как курочка наседка. — Не нуди, Кё, — «вежливо» попросил тот самый брюнет по имени Кио. Будучи друзьями детства, они одновременно присоединились к Коджи, стоило ему лишь завести шарманку о бизнесе, в котором их на все двести процентов будет ждать успех. Коджи обладал высоченным скилом убеждения, так что завлечь друзей оказалось нетрудно. Слушаешь его и невольно веришь, что всё и правда будет в шоколаде, как он и обещал. — Такими темпами мы пойдём на дно! — снова распалился Кё. — Мы начинаем с нуля, дружище, — расслаблено вмешивается Коджи, не забывая улыбаться. — Никто не становится всемирно известным всего за пару недель. Мы ещё набьём кучу шишек, не волнуйся, нынешние трудности — цветочки. — Вот уж обнадёжил... — Мальчики! — из дверного проёма, ведущего на компактную кухню, где с трудом помещалось даже три человека, выглядывает беловолосая макушка. — Вы есть идёте или как? — Спасибо, Юна, скоро будем! — чуть откинувшись назад, так как Кё заслонял ему обзор на прекрасную девушку, Коджи тепло ей улыбается. Она словила его улыбку и та приклеилась к ней на губы. — Тебе с ней повезло, — искренне позавидовал Кио, стоило девушке скрыться. — Я знаю, — с шуточным самодовольством ответил Коджи. Его лицо было похоже на лицо ребёнка, у которого в песочнице самая крутая игрушка, купленная родителями совсем недавно. Юна любезно приготовила на троих парней ужин, по-матерински следя за тем, как они уплетают всё за обе щеки. Ребятами они были хорошими, пусть и немного шумными, но ей нравилось наблюдать, как люди фигурально учатся ходить и постепенно осваивают жизнь. Ребятам от силы девятнадцать-двадцать, а у них уже большие предпринимательские планы. Юна мыла посуду, пока Коджи провожал товарищей до следующей встречи и параллельно обсуждал с ними деловые вопросы. После этого он вернулся к своей девушке. Подошёл сзади, трепетно обняв со спины и прижав к себе. Чувствовать её тепло материально — несравнимое ни с чем чувство. От одних только прикосновений всё вокруг словно светлеет, и чёрно-белый мир обретает яркие краски. Коджи томно целует Юну в горячее оголенное плечо, задерживаясь на нем губами, и опускает на него острый подбородок. — Что думаешь по этому поводу? — перебивая журчание воды, спрашивает коротко стриженный парень. Его кудряшки смотрелись забавно в такой причёске. — Ты уже знаешь, — не зло отвечает Юна, продолжая разводить губкой моющее средство по тарелке. — До сих пор считаешь, что мы занимаемся плохими делами? — Было бы странно, считай я иначе, — усмехнулась Юна, но снова без какого-либо недовольства, словно они обсуждали не незаконную деятельность, а детскую шалость по типу создания дворовой банды. — Это преступный бизнес, Коджи. Я не могу сказать, что поддерживаю его, но кто я, чтобы осуждать вас? Все реализуются по-своему, и я искренне желаю вам удачи. Знаю ведь, как это для тебя важно. Не убирая рук с женской талии, Коджи тянется к крану и перекрывает путь воде. Убирает из рук Юны всё лишнее и разворачивает её к себе, опалив лицо размеренным дыханием. Она выжидающе смотрит на него, держа мокрые руки на расстоянии от его сухой одежды. Глаза не спеша бегают, изучая полюбившееся ей лицо, словно проверяя, остались ли на месте все родинки. — Я добьюсь успеха, обещаю, — понизив тон, как если бы их подслушивали, почти шепчет Коджи. — Заработаю достаточно денег и обеспечу нам лучшую жизнь. Тебе больше не придётся днями напролёт торчать на нескольких работах и тащить на себе свою семью. И твоего отца помогу вытащить из мира казино. Мы ему поможем, честно. От столь сладких и желанных обещаний Юна ощущает слабость в ногах. Забота Коджи и его искреннее стремление обеспечить её подтверждает всю серьёзность намерений парня. А он слов на ветер не бросает, она-то это знает. — Мне очень приятно, но я бы тоже хотела вносить вклад в наше финансовое состояние, — подстраиваясь под тон парня, говорит Юна. — Конечно, — без промедлений соглашается Коджи. Он никогда не попросит её сидеть дома и приглядывать за детьми, если они у них когда-то появятся. Не смеет ограничивать её, и никогда не стремился всё контролировать. Юна свободная личность и вправе сама выбирать свой путь. — Ты выучишься на программиста, как и хотела, устроишься на хорошую стабильную работу и тоже будешь принимать участие в заработке, — он склоняется чуть ближе, прошептав ей прямо в губы: — Всё у нас будет хорошо. Юна хихикает, растягивает губы в улыбке. Подаётся вперёд, сокращая последние пару сантиметров, и не напориста касается мягких губ. Вытянутые руки скрещиваются на мужской шее, держа их навесу. Тёплые прикосновения разглаживают чувства по спине, прикрытой тонкой тканью белой блузки.***
Коджи без лукавства верил, что сможет вытянуть их новоиспечённую группировку «Дневной сумрак» на вершину. Дела шли медленно, но стабильно, без фатальных неудач. Терпения у него всегда хватало, в отличии от Кё. Если бы, опять-таки, не то же терпение Коджи, Кё бы уже давно полетел из окна десятого этажа его квартиры, потому что нытьё друга он выслушивал ежедневно. Во время передышек Коджи в спор часто вступал Кио, в который раз пытаясь убедить нетерпеливого и взвинченного побратима, что успех — это вопрос времени, и у них всё ещё впереди. Кё делал вид, что охотно верит, пусть его и посещала матушка сомнение. Он постоянно был на нервах, так как слишком боялся провала. Попасться легавым на таком раннем сроке работы совершенно не хотелось. Если и садиться в тюрьму, то с гордостью выполненного долга. Загреметь за решётку неудачником было стыдно, и он бы предпочёл смерть, чем вечные насмешки сокамерников. Кё жаждал авторитета, пусть предводителем и являлся амбициозный Коджи, с которым ему не тягаться. Из него получился бы куда лучший лидер, как считал он сам, но коллегам свои мысли, естественно, не озвучивал. «Всему своё время», повторяли ему друзья, а он притворялся, что слушает и внимает. Ждать Кё, конечно, не любил, но ради того, чтобы в итоге перенять власть, готов и помаяться в шестёрках до поры до времени. Главное не проворонить удачный момент, когда его сладкие грёзы станут явью. — Тогда договоритесь с ним о встрече, — диктуя инструкцию в динамик телефона, отозвался Коджи. Прижимая телефон щекой к плечу он готовил себе простенький, но сытный ужин. Юна заботливо перенимала эту обязанность на себя, когда гостила у него, но сейчас она в своей квартирке вместе с отцом, и ей хватало забот там. Несколько подработок и горе отец выжимали из выпускницы все соки, поэтому даже переписки отнимали слишком много сил. А порой она засыпала прямо во время ночных телефонных разговоров. Коджи оставался на линии, слушая милое сопение девушки, и мысленно гладил её по волосам, получше накрывая одеялом. — Что значит не выйдет, Кё? — неудовлетворённо нахмурился Коджи, но пока что не злился. Скорее просто выражал своё недовольство, которое больше никто не видел. — Значит сделай так, чтоб вышло! Ну в самом деле, что за детский сад? У нас нет права на ошибку. Да. Да, я услышал. Удачи, брат. Не оплошай. Коджи ловко перехватывает съехавший с плеча телефон и нажимает кнопку отбоя. Переложив на тарелку омлет с подряпаной сковородки, он захватил палочки и прошёл к столу, до которого дойдёшь всего за пару-тройку шагов. По окнам тарабанили агрессивные капли летнего дождя. Небо потемнело и без света в квартире стоял полумрак. Коджи нравилось это умиротворение, поэтому он ничего не менял. Гроза изредка освещала помещение секундными вспышками. Не успел Коджи притронуться к еде, как в дверь позвонили, перекрыв шум дождя. Ненадолго парень замирает. Он никого не ждал и не звал. Кё и Кио должны решать делать с их новым бизнес-партнером, а Юна, как писала сама, сейчас дома и дожидается отца, который снова куда-то ушёл, не потрудившись предупредить её. Коджи предлагал приехать к ней, но она вежливо отказалась, сказав, чтобы он отдыхал. Забота друг о друге была важной составляющей и уже вошла в привычку. Она лилась от сердца, поэтому трудностей с ней не возникало. Искренние порывы никогда не бывают в тягость. Оставив трапезу на потом, Коджи встаёт из-за стола и петляет в коридор. К названным гостям он относился насторожено, что неудивительно, учитывая род занятий. Кто знает, вдруг полицейские решили наведаться к нему лично? Не то чтобы Коджи было за что осудить, да и никаких улик в его квартире, кроме личных вещей, они не найдут, но в такие моменты паранойя не считается с логикой, а берёт над ней контроль. Коджи прищуривает один глаз, а вторым прислоняется к глазку. Стоило увидеть принёсшего ему ветром гостя, как он тут же позабыл о сомнениях и впопыхах стал отворять замки на двери. Юна стояла на пороге, и ни одного сухого островка на её одежде не наблюдалось. Волосы промокли насквозь и тяжёлыми сосульками свисали с головы. Из-за обилия воды они стали темнее, теперь уже создавая эффект не белого, а серого оттенка. — Юна? — Коджи не думал, что его голос и озвученное имя так повлияют на девушку. До этого она кое-как держалась, но стоило посмотреть на своего парня, что с трепетным волнением вглядывался в её лицо, как из глаз полился точно такой же дождь, какой сейчас царствовал на улице. Юна бросилась через порог и влетела в Коджи, заключая в объятия. Её ничуть не смущал факт того, что соприкосновение мокрой и сухой одежды не даст положительного эффекта. Мужская белая футболка мгновенно пропиталась влагой. Коджи отчётливо ощущал тепло чужого тела, соприкасающегося с его. Они прилипли друг к другу сквозь тонкую ткань, словно одежды на них не было. — Он всё спустил на игры, Коджи... — на грани истерики изрекает Юна, шмыгая носом шатену в грудь. — Все сбережения, которые я..! — закончить она не смогла, голос предательски дрогнул. Девушка только сильнее сжала пальцами мужские плечи, как будто хотела сломать их, хоть как-то разорвав все эти кнуты, сдавливающие грудную клетку. — Я выгнала его... Он ушёл. Насовсем. Коджи почти бесшумно вздохнул и, положив ладонь на мокрые волосы, прижал ближе к себе, уткнувшись в них носом. И вправду, запах летнего дождя. Он смешался с её привычным запахом лавандового шампуня. Получилось необычно. Необычно волшебно. Так пахла его сказка. О нездоровой зависимости отца Юны Коджи знал уже давно. Она сама рассказала ему спустя месяц-два после начала отношений. Говорила, что рядом с Коджи чувствует себя настолько комфортно, что хочется выложить все свои секреты, и ей даже не будет за них стыдно. «Я наконец нашла свой дом, в который мне хочется вернуться», и Коджи делал всё возможное, чтобы так и оставалось. Он хотел стать не только её домом, а надёжной крепостью, за высокой стеной которой Юна сможет спрятаться от всех монстров. Было время, когда Коджи настойчиво предлагал свою помощь. «Мы поборем его зависимость вместе. Накопим достаточную сумму денег и отправим к специалисту, чтобы он с ним поговорил. Ему помогут», пытался убедить Юну Коджи, но она наотрез отказывалась, порой даже злилась. «Не стоит тебе в это лезть, Коджи. Не хочу ещё и тебя втягивать», было ему ответом. Спорить с этой девушкой бесполезно, если она твёрдо стоит на своих убеждениях, не желая даже слушать возражений. — Как я буду оплачивать долги за квартплату?.. — с ужасом рассуждала Юна. — А университет? Неужели я так и не узнаю, каково быть студентом, Коджи? — Юна подымает на него свои молящие серые глаз, словно молодой человек был ясновидящим и мог дать ответы на любые вопросы. Парнем Коджи был смышлёным и неглупым, это верно, но даже ему не под силу заглянуть в будущее и поведать об этом всему миру. Смотреть на страдания любимой — непосильная задача, через которую, так или иначе, ты вынужден пройти. Бросить её в такой момент ещё хуже, чем переживать вместе с ней. И всё это болезненным клокотом отзывается в груди. — Возьми меня в «Дневной сумрак», — тут же озвучила спонтанно пришедшую в голову идею Юна. Она помолчала, смакуя её на языке, а потом повторила более уверенно: — Возьми меня в «Дневной сумрак»! Коджи опешил. Дождь шумел на всю комнату — оставленная нараспашку входная дверь добродушно впускала его в гости. Взять Юну к себе в качестве подчинённой? Исключено. Это опасный бизнес, в который, кого-кого, а любимую девушку Коджи затаскивать не станет. Но если посмотреть под другим углом... Есть ли у них лучший выбор? Юна слишком гордая и денежных подачек не примет. Больше подработок она не возьмёт чисто физически, а то, что девушка имеет на руках сейчас, долги выплатить не поможет, и про обучение можно будет удачно забыть. На полноценную работу, несмотря на прирожденный талант и острый ум, её тоже не возьмут из этичных принципов. Юна не переживёт, если потеряет возможность учиться в университете... Она — не Коджи, и образованием дорожила. — Хорошо, — подумав с полминуты, соглашается Коджи, хоть это решение и далось ему тяжело. — Я подыщу тебе местечко в «Дневном сумраке», ты уж не переживай. Прорвёмся. Юна молча кивнула, греясь в объятиях любимого. Ей хотелось верить в то, что её ещё ждут светлые деньки счастливой жизни с Коджи. И она слепо верила.***
Влюблённая пара лежала в обнимку на кровати тёмной квартиры. Голова Юны покоилась на груди Коджи, что размеренно подымалась и опускалась. Ритмичное сердцебиение убаюкивает, поёт родную колыбельную на языке сильных чувств. Мужские пальцы путаются в белых волосах, пропуская между собой пряди. Год выдался дождливым, и потому по стеклу своими мокрыми ноготками стучит дождь, напрашиваясь в компанию. Но он будет третьим лишним, ведь для этих двоих даже самого мира не существует, когда они вдвоём. Остаётся только выслушивать ворчливую ругань девушки-дождя, что проливает слёзы обиды. Мышцы Юны ныли от усталости. Боли наутро не избежать, да она и сейчас уже чувствует, как связки тянутся с трудом, как будто их варварски растягивают, точно застывшую карамель. Этот придурок Йонас знатно помотал её на двухчасовых тренировках, которые длились уже целую неделю без перерывов. Коджи настоял. По его мнению Юна, хоть и занимает должность личного хакера «Дневного сумрака» и работает удалённо, не участвуя напрямую в операциях, тем не менее должна уметь постоять за себя в случае опасности. Знание пары полезных приёмов никогда не будет лишним. Естественно, Коджи исключал вероятность того, что навыки борьбы ей пригодятся, но беспечность явно не его второе имя, поэтому он перестраховывался всегда и во всём. Юна с громким шлепком летит спиной на застеленный матами пол. Она еле заметно морщится. Пускай приземление смягчается, но Йонас явно переусердствовал нарочно. Ему не нравилось наличие бабы — как он любил выражаться — в команде. Считал, что преступный мир не место для таких хрупких и беззащитных созданий. А то, как Коджи холил и лелеял своё сокровище, и вовсе выводило его из себя до скрежета зубов. Сказать ей слова Йонас не мог, — всё тот же Коджи не позволял своевольничать и обращаться со своей девушкой так неуважительно — зато на таких тренировках по самообороне мог уйти в отрыв. Правда, ненадолго. — Йонас! — громкий и властный голос Коджи прерывает веселье подчинённого. Он сидит на одном из тренажеров, коими был уставлен весь спортивный зал, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Его тёмные брови сведены к переносице в предупреждении. — Не увлекайся. — Понял, босс, — неохотно отзывается Йонас и даже подаёт девушке руку. Юна принимает помощь, а он опять сжимает её ладонь сильнее дозволенного. Глаз Юны дёргается, но со стороны кажется, как будто она просто не питает симпатии к спарринг-партнёру. Коджи не замечает этой наглости, которую позволил себе его подручный, а Юна не маленькая ябеда, чтобы бежать к своему молодому человеку из-за такой ерунды. Вот отточит приёмы и уложит этого самодовольного чурбана на лопатки. Посмотрим, кто тогда будет улыбаться. — Тренируй спину, красавица, — с кривой ухмылкой говорит Йонас, прикрывая свою издёвку за обёрткой совета. — Иначе кто-то другой переломит её, как сухую ветку. Йонаса Коджи откопал на подпольных нелегальных боях. Он был там настоящей звездой и срывал куш, разбивая лица противников в кровь и мясо. Юна как-то ходила туда вместе с Коджи, спонтанно возжелав посмотреть на Геркулеса — так его прозвали в своих кругах. И ведь правда похож — волосы с медным оттенком, грубые черты лица и внушительная мускулатура. Ярость, с которой Йонас бил людей, шла изнутри, а его сумасшедшая акулья улыбка пробирала до дрожи. Раньше Юна никогда не видела столько жестокости, и чтобы кто-то получал от неё такое платоническое удовольствие, граничащее с экстазом. Глаза Геркулеса буквально горели и становились ярче с каждым ударом. Юне казалось, что она слышит хруст костей даже находясь за ограждением ринга, а переломы в таких боях были обычным делом и никого не удивляли. Как Коджи удалось убедить Йонаса бросить нынешнее занятие и перейти под его управление для Юны до сих пор оставалось загадкой. Она искренне переживала за здоровье парня, когда они отошли перетереть тет-а-тет. Поджидала неподалеку, заламывая руки в волнении. В случае провала переговоров она бы не раздумывая бросилась на защиту любимого человека, и, вероятнее всего, получила бы не меньше. Кодекс чести в таких местах отсутствовал и разбираться с твоей гендерной принадлежностью никто не станет. Вместо привычного языка они выбирали язык кулаков. Валялись бы они тогда рядышком, держась за руки и плюясь собственной кровью. Зато вместе. Прямо как несчастные влюблённые старика Шекспира. — Волнуешься? — тихим голосом со слабой хрипотцой спрашивает Коджи. Теперь он выводил незамысловатые узоры на её оголенном плече. — Пока ты рядом — нет, — почти честно отвечает Юна, опустив руку ему на грудь — туда, где находилось сердце. Ей нравилось чувствовать под ладонью его спокойный ритм, как будто она может подержать жизненно важный орган в руке. Это было её странным увлечением. Юна часто шутила, что любит представлять, как в любой момент может взять его сердце в руку и держать, сколько захочет, как будто оно принадлежит ей. А Коджи не менее романтично отвечал, что оно и так ей принадлежит. После такого, по традиции, следовал нежный поцелуй, длящийся не больше, чем полминуты, но даже так отрываться каждый раз приходилось с усилием. — А вот я волнуюсь, — сознался Коджи. Он не стеснялся говорить о своих чувствах людям, а Юне особенно. Она была его человеком и ей не страшно открыться. Коджи прекрасно знал, что любимая девушка никогда его не осудит, поэтому он мог быть откровенным. — Ты — гений. Нечего бояться, у тебя всё выйдет. — Я не гений, — отмахнулся Коджи. — Все гении так о себе говорят. Коджи хмыкнул, скептически относясь к сказанным ею словам. А Юна говорила со всей серьёзностью, не приукрашивая. Этот парень столького добился будучи обычным студентом, на что взрослые дядьки, повидавшие жизнь со всех углов, могут только слюнки пускать. Коджи был виртуозным стратегом и переговорщиком — ты слушаешь его и с каждой минутой убеждаешься в силе его слов. За этим человеком хотелось следовать, хотелось видеть, как он подымается всё выше, чтобы потом сказать: «Я знал его ещё на начале пути! Он невероятен!». А его навыки запоминать информацию с первого раза? Юна завидовала им белой завистью! Будь у неё такая суперспособность (она и в самом деле считала, что это дар свыше), то сдавала бы экзамены в университете по щелчку пальца, и не горбатилась на лекциях, пытаясь поспевать за тараторящим преподавателем. И даже этого было мало. После занятий приходилось перечитывать все записи уже со стаканчиком бодрящего кофе. Или же парочкой стаканчиков, ну, для более стойкого эффекта. Юна искренне верила, что когда-то её парень займёт самую высокую ветку на преступном древе и о нем будут слагать легенды, но в день решающей операции всё пошло под откос. Где-то случился просчёт и пострадала куча людей. Не обошлось без жертв, и Юна самолично бросила команду на растерзание зверям. Сейчас Юна слушает дыхание любимого человека и даже не подозревает, как одна роковая ошибка способна расписать твою дальнейшую жизнь. Ведь клеймо убийцы ничем не смыть.