11 лет спустя
Поезд раскачивал учеников, пока они наблюдали за проплывающей за окном сельской местностью. Драко Малфой впервые ехал в Хогвартс-экспрессе. В окружении своих друзей детства, Блейза Забини, Теодора Нотта, Винсента Крэбба и Грегори Гойла, он чувствовал себя менее волнительно, показывая мнимую уверенность. Горстка конфет из тележки со сладостями была сложена между сиденьями, пока ребята обменивались слухами и рассказами о новой школе. — Вы правда думаете, что нам придется сражаться с драконом во время сортировки? — пучеглазые глаза Гойла нервно пробежались по купе, прожевывая шоколадную жвачку. Закатив глаза, Блейз откусил лакричную палочку. — Не тупи, ты же знаешь, что этот простофиля Дамблдор просто воспользуется орущей шляпой. — Ну, я слышал… — Крэбба прервал звук открывающейся двери купе. В проем просунулась копна густых кудрей, осматривая сидящих внутри мальчиков. — Вы не видели жабу? — девочка низко наклонила голову, как будто жаба, о которой шла речь, пряталась под их сиденьями. — Мальчик по имени Невилл потерял ее, — сообщила она, глядя на них в ожидании ответа. Драко изучал ее; она была довольно невысокого роста с миниатюрной фигурой, которая скрывалась под ее буйными кудрями. Несмотря на то, что до прибытия в замок оставалось еще несколько часов, она уже была одета в свою хогвартскую форму. Ее любопытные карие глаза просканировали купе и остановились на Драко, отчего у него вмиг пересохло во рту. Его желудок подскочил к горлу, а сердце забилось в бешеном ритме. Сморгнув свое оцепенение, он открыл рот, чтобы заговорить. Но не вышло. Вмешался Тео. — Мы не видели жабу, но если увидим, то дадим тебе знать, — заверил ее Нотт с полуулыбкой, — или Невиллу. Сдержанно кивнув, она улыбнулась Тео; желудок Драко сделал еще одно сальто, прежде чем она повернулась на каблуках и вышла из купе. Драко с разинутым ртом уставился на то место, где несколько мгновений назад стояла девочка. Закрыв его, он сглотнул. Они не разговаривали, но его реакция на ее присутствие повергла его в ужас, лишив кислорода. Задумавшись, он отметил, что даже не знал ее имени. Блейз наклонил голову, с любопытством посмотрев на Драко, который неловко поерзал на сидении. Его голову посещали разные мысли. Судя по всему, на его друзей эта встреча никак не повлияла, что означало одно — это почувствовал только Драко. От этого осознания ему стало еще хуже. — Я только хочу сказать, что если ты проиграешь в битве с драконом, то шляпа распределит тебя в Пуффендуй! — Тео блефовал, сдерживая смех, наблюдая за возникшим ужасом в глазах своих товарищей. Взгляд Драко метнулся к закрытой двери купе, его мысли были заняты загадочной девочкой. Хогвартс-экспресс остановился в назначенном месте. Ученики посыпались из вагонов на платформу. Драко сканировал взглядом первокурсников, ища среди них копну каштановых кудрей. Он заметил ее в конце толпы: она шла с двумя мальчиками, размахивая руками, восторженно жестикулируя. — …в Истории Хогвартса, — прочитал он по ее губам. Вспышка ревности пронзила его грудь, глаза сузились, оценивая мальчишек. У одного были ярко выраженные рыжие волосы — Уизли — их семьи враждовали еще до рождения бабушки и дедушки Драко. У другого были угольно-черные волосы и ярко-зеленые глаза; ветер раздувал его челку, обнажая шрам. Гарри Поттер, — с удивлением отметил Драко; загадочная девочка подружилась с Уизли и Поттером, еще до того, как они сошли с поезда. По какой-то причине этот факт заставил его желудок неприятно сжаться; он не мог понять, что с ним происходило, но это доставляло дискомфорт. Возможно, он смог бы предложить Гарри Поттеру дружбу, дабы сблизиться с ведьмой — он ни за что не стал бы пытаться подружиться с Уизли.***
— ГРИФФИНДОР! — прокричала шляпа, когда девочка, Гермиона Грейнджер, выскочила из-под нее и с гордой улыбкой направилась в сторону своего нового факультета. Плечи Драко поникли от разочарования. Слизерин был наследием его семьи — Малфоев и Блэков; он знал свой будущий факультет в Хогвартсе еще до того, как научился говорить. Когда она села на скамейку, он позволил себе надеяться, что шляпа распределит его в Слизерин. Несколько мгновений спустя Гарри Поттер и Уизли присоединились к ней за гриффиндорским столом, заняв места по обе стороны от нее. — Ты в порядке? — Блейз помахал рукой перед лицом Драко, прерывая его мысли. — Я… что? — он встряхнул головой. — Все в порядке. Почему ты спрашиваешь? Блейз скептически приподнял брови. — Не знаю, Драко, просто ты сегодня какой-то напряженный. Драко в замешательстве усмехнулся, проследив взглядом за Блейзом. Он даже не заметил, как с силой сжал в кулаке свой нож для ужина. Он с громким лязгом выронил его, отвернувшись от гриффиндорского стола и перевел взор на переднюю часть Большого зала, где Дамблдор начинал приветственную речь. Должно быть, нервы сдают по причине первого учебного дня, — рассуждал про себя Драко. На протяжении всей жизни он был подвержен влиянию ведьм его возраста, входивших в круг общения его родителей. Более того, его мать при каждом удобном случае подсовывала ему дочерей своих чистокровных друзей. Скорее всего, он чувствовал себя так из-за волнения и взаимодействия с новыми сверстниками. В конце концов, это был только первый день, и он был уверен, что в течение недели он даже мимоходом не уделит ей внимания.***
Драко ошибался. В течение всего первого курса он продолжал следить за ней. Он нашел в библиотеке рядом с ее любимой секцией подходящий стол и украдкой, для видимости, поглядывал в свой учебник, пока она часами занималась в полном одиночестве. Она хмурилась, читая книгу по трансфигурации, и он не мог удержаться от того, чтобы не разглядывать с нежностью маленькие морщинки на ее носу. Густые локоны спадали ей на глаза, и она завязывала их в свободный пучок на макушке. Это были единственные разы, когда Драко видел ее в таком виде, и ему нравилось думать, что это было для него. После Хэллоуина она стала реже приходить в библиотеку, проводя большую часть времени с Поттером и Уизли. Он понял, что ему это не нравится. К концу первого года два дебила, с которыми она проводила уйму времени, чуть не убили ее по меньшей мере дважды. Это нравилось ему еще меньше. Его тянуло к ней с неимоверной силой, он был бессилен против этого. С каждым прожитым днем желание быть с ней росло в геометрической прогрессии. Он начал наблюдать за ней на совместных лекциях, во время еды в Большом зале, а в перерывах между занятиями сканировал коридоры в поисках характерной только ей копны волос. Хуже того, она, казалось, совершенно не замечала его одержимости ею и была абсолютно невосприимчива к его присутствию. К несчастью для Драко, его интерес не остался незамеченным лучшими друзьями. На втором курсе Блейз и Тео всю неделю сидели лицом к столу Гриффиндора, вынуждая Драко лицезреть когтевранцев. Оба приятеля беззлобно смеялись над смущенным выражением лица Драко, когда он пытался объяснить, почему он хочет сидеть лицом к столу Гриффиндора и что, нет, никакой особой причины для этого не было, но это его место, и он хочет вернуть его. Сейчас же. Растущее недовольство ощущалось все отчетливее, когда речь заходила о Гермионе Грейнджер и о мальчиках в ее жизни. К его ужасу, она постоянно была окружена парнями. Когда он видел, как она обнимает их, целует в щеки, хватает за руки, в нем пробуждалось нечто злое; ему хотелось разорвать на части каждого мальчишку, к которому она прикасалась. Драко пытался контролировать свои эмоции, но они наоборот только усугублялись из-за бушующих гормонов. Он продолжал кидаться на нее, дразня и задевая, желая вызвать в ней хоть какую-то реакцию, увидеть, как она смотрит на него, потому что он всегда смотрел на нее. Однажды во время спора о том, какая из команд займет квиддичное поле для тренировки, он не выдержал и дал волю чувствам. Она заступилась за Уизли и открыто намекнула, что Драко купил себе место в команду Слизерина. Его охватила ярость. Обезумев, он выплеснул свой гнев, назвав ее грязнокровкой, желая причинить ей боль, как это делала она изо дня в день своим безразличием к нему. Когда он увидел, как на ее глаза навернулись слезы, его накрыла волна тошноты. Ему стало настолько плохо, что Тео больше часа пытался убедить его пойти в Больничное крыло. Драко отказался и вместо этого провел ночь в позе эмбриона, чувствуя сильное недомогание. Возможно, заклинание Уизли отчасти сработало, подумал Драко, тяжело дыша, его и без того пустой желудок изнывал от боли. Остаток второго курса был почти такой же. После инцидента с «грязнокровкой» он пересел на другую сторону стола во время общей трапезы, что привело в замешательство Блейза и Тео, которые обменялись встревоженными взглядами. Потом ее пронзили заклятием окаменения. В течение почти двух месяцев Драко ежедневно снились ночные кошмары, связанные со змеями и камнями. Он просыпался в холодном поту, дрожа и учащенно дыша. Посреди ночи он вдруг осознал, что покинул подземелье и идет в Больничное крыло. Ноги сами вели его туда, как мотылька на свет. И в течение нескольких недель он ночевал, сидя у закрытой двери Больничного крыла, свернувшись калачиком. Он не понимал, почему делал это, но знал, что это место было единственным, где ему было хорошо. В тот день, когда она пришла в себя, он был готов поклясться, что почувствовал это. Драко с тоской смотрел, как Гермиона воссоединяется со своими лучшими друзьями, ее лицо светилось от счастья. Ему хотелось украсть ее улыбку, сохранить на черный день. Она тогда даже не взглянула на него. После нескольких месяцев, что он провел в стрессе, борясь с эмоциями, она даже не подумала о том, чтобы удостоить его взглядом. Он решил забыть выскочку Грейнджер.***
И хотя с Драко это произошло гораздо раньше, чем с Гермионой, она впервые ощутила это притяжение на третьем курсе; это совпало с ее первым прикосновением к нему. Правда, она тогда ударила его по лицу, но это был их первый физический контакт. Это действие вызвало слабое покалывание в области ее пупка, и было таким невесомым, что она почти не заметила его. Она получила неприкрытое наслаждение, когда врезала ему, отомстив за его насмешки над Клювокрылом. Прежде чем он успел сделать что-либо, она спряталась за хижиной Хагрида, ожидая, пока он уйдет. Практически в тот же миг она ощутила нехватку воздуха в своих легких. Она задыхалась. Схватившись за живот, она судорожно пыталась сделать вдох. Гермиона согнулась пополам, стараясь удержаться от того, чтобы не рухнуть, пока голова шла кругом. В груди у нее защемило, прежде чем перед глазами все потемнело. Гермиона очнулась на грунтовой дорожке спустя час, грязная и дезориентированная. Смахнув с мантии пыль, она поднялась в замок и вернулась в гостиную Гриффиндора. Прошло немало времени, прежде чем до нее дошло, что боль Драко, причинила боль и ей. После того дня Гермиона ничего не могла с собой поделать: ее тянуло к Малфою с неведомой силой. Поначалу она объясняла это тем, что чувствовала вину за удар. Но со временем стало очевидно, что она замечает его просто потому, что он был рядом. Она больше не могла остановиться. Чувство вины не заставило бы ее обращать внимание на его ставшие мягкими волосы; теперь когда он перестал зачесывать их к затылку. И не вызвало бы у нее желания провести по ним пальцами. Вина не вынудила бы ее думать о том, каким милым он бывает, когда улыбается своим друзьям, или о том, каково это — видеть, как эта улыбка обращена ей. От этого ее сердце не билось бы в бешеном ритме, а щеки не румянились во время занятий, когда ее мысли уносились к нему. Возможно, она заразилась какой-то волшебной болезнью, которая вызывала дневные сны о придурках. Или она, возможно, могла бы расспросить Полумну о возможном нашествии викенспургов, которые могли сотворить с ней подобное. Она готова была подумать на что угодно, прежде чем поверить в то, что ей нравится Малфой. Остаток третьего курса прошел относительно спокойно по сравнению с первыми двумя. Их новый профессор оказался оборотнем, а сбежавший узник Азкабана начал преследовать их. Они воспользовались маховиком времени и спасли Сириуса Блэка и Клювокрыла. Это был первый учебный год без Волдеморта, и это позволило троице немного прийти в себя. Гермиона была уверена, что летние каникулы, проведенные дома с родителями, очистят ее мысли от Драко Малфоя, и она наконец-то сможет прочитать накопившиеся книги, которые лежали у нее на прикроватной тумбочке. Это стало бы полной перезагрузкой для ее мозга после нелегкого учебного года дополнительных занятий. В конце третьего курса, когда она вместе с Гарри и Роном заходила в Хогвартс-экспресс, ее глаза на автомате начали искать платиновые светлые волосы. Гермиона надеялась, что ей удастся забыть об этом высокомерном, раздражающем и очаровательном Драко Малфое. В этот момент Драко прошел мимо ее купе вместе с Тео и Блейзом, его рот изогнулся в ослепительной улыбке, пока он разговаривал со своими друзьями. Словно почувствовав ее взгляд, глаза Драко остановились на ней, его улыбка стала шире, прежде чем он исчез из виду. Шум крови, бурлящей в ее венах, оглушил ее, а бабочки в животе яростно запорхали крыльями. Сместившись на сидении купе, она откинула голову с тихим вздохом, ее разум был поглощен мыслями об этой улыбке.