***
— Оживи. Драко прищурился, заморгав глазами, постепенно привыкая к свету комнаты. Он не сразу осознал, что находится в своей спальне в подземелье. Знакомое ощущение вихрем пронеслось по его организму, и он вздохнул с облегчением. Рядом с ним на краю кровати сидел Тео с виноватым лицом. — Пожалуйста, не убивай меня. С ней все в порядке. Крам вытащил ее из озера, это было его заданием. Я не мог позволить тебе пойти за ней! Я пытался сказать тебе, что ей ничего не угрожает, но ты был в таком бешенстве, что ничего не хотел слышать, — затараторил Тео, вскакивая и отступая от Драко с поднятыми руками. — Я привел тебя обратно через потайной ход в подземелье у озера, чтобы никто нас не увидел. Наслаждаясь вернувшемуся к нему ощущению притяжения, Драко был не в силах сосредоточиться на разговоре с Тео; все, о чем он мог думать, так это о его свидании с Гермионой на седьмом этаже. — Позже это обсудим, — пообещал Драко, посмотрев на Тео. — Но спасибо. Он услышал, как Нотт выдохнул, и секундой позже выскочил из комнаты. Придя к главному гобелену на седьмом этаже раньше времени, Драко обнаружил, что нервно меряет шагами коридор, ожидая появления Гермионы. Мгновение спустя она завернула за угол и чуть не столкнулась с ним на полпути. Его глаза окинули ее с ног до головы, и его охватило чувство полного облегчения. После целого дня беспокойства он увидел, что она в безопасности; Драко выдохнул, не осознавая, что все это время даже не дышал. Он вмиг сократил расстояние между ними, обхватил за талию и притянул к себе. Парень запустил пальцы в густые локоны, и осторожно откинул ее голову. — Драко… Он почувствовал вкус своего имени на ее губах, когда с отчаянием поцеловал ее, не желая прерываться, чтобы перевести дыхание. Когда она ответила на его поцелуй, душа Драко затрепетала, и он понял, что она в полной безопасности, снова в его объятиях. Руки Гермионы обвились вокруг его шеи, она притянула его к себе и углубила поцелуй. С ее губ сорвался вздох, и этот звук зажег пламя под его кожей. Через несколько мгновений Драко отстранился, прижал ее голову к своей груди и зарылся носом в ее волосы, глубоко вдыхая ее аромат. Мед и цветы. Дом.***
У Гермионы перехватило дыхание, этот поцелуй ощутимо отличался от того, который они разделили в ночь на Святочном балу. Если первый поцелуй был мягким и нежным, то этот — яростным и собственническим. Ничто не могло сравниться с тем чувством, которое она испытывала, находясь в его надежных объятьях. Гермиона не хотела его отпускать. — Я забеспокоился, когда проснувшись сегодня утром, не почувствовал связи с тобой, — признался он, прижимаясь поцелуем к ее макушке. — Я никогда не думал, что у меня будет шанс сделать это снова. — Ну, у тебя есть мое разрешение делать это, когда захочешь, — она застенчиво улыбнулась, ее щеки горели от его нежности. — И мне жаль, что ты волновался, — извинилась она. — Дамблдор не предупредил нас заранее, иначе я бы тебе сообщила. Они не хотели, чтобы мы поставили под угрозу выполнение задания, предоставив информацию чемпионам. Драко взъерошил волосы — привычка, с которой он зачастил в последнее время. — Не думаю, что мне когда-либо было так страшно. Мерлин, как бы я хотел понять, что с нами происходит, — он испустил тяжелый вздох. — Мне кажется, что я схожу с ума. Гермиона взяла его за руку, сжав в утешительном жесте. — Я готова найти ответы, а ты? — Я готов попытаться. Почему ты захотела встретиться именно в этом коридоре? Подмигнув ему, Гермиона трижды прошлась взад-вперед перед пустой стеной рядом с ними, решив, что им нужно уединиться, чтобы поговорить. Появилась дверь. — Комната так и сяк, — его глаза загорелись пониманием. — Я наслышан об этом месте. Гермиона сморщила нос. — Это Выручай-комната, — поправила она его. — Один хрен, — он пафосно махнул рукой, последовав за ней. Выручай-комната, по большей части, оказалась нейтрального типа гостиной с мягкими диванами и разожженным камином. Они сели напротив друг друга. Гермиона достала кусок пергамента, перо и стала писать, комментируя все вслух. — Ладно, кое-что мы знаем. Во-первых, наша магия притягивает нас друг к другу. Во-вторых, мы можем пользоваться палочками друг друга. В-третьих, когда ты дотронулся до меня, появились искры, — она нахмурилась, осматривая список. — Это не так уж содержательно, если честно. — Ну, давай начнем с искр, — предложил Драко. — Это происходит каждый раз? Слегка пожав плечами, Гермиона протянула Драко свое запястье, ожидая, что он прикоснется к нему. Поколебавшись, он взял ее запястье. Они нетерпеливо ждали, уставившись на ее руку, но ничего не происходило. — Подожди, разве в прошлый раз это была не другая рука? — спросил Драко, потянувшись к ее правому запястью. Наклонив ее руку, чтобы осмотреть, его большой палец прижался к розовой отметине на внутренней стороне запястья. Притяжение усилилось в трехкратном размере, вызвав у него побочную реакцию, схожую на искры, вспыхнувшие внутри живота. Он тут же выпустил ее руку. — Что это? — он жестом указал на розовое пятнышко на ее запястье. Гермиона перевела дыхание, комом застрявшее в горле. — Мама сказала мне, что это родимое пятно, что оно у меня всегда было. Я никогда не задумывалась об этом, если честно. Странное эмоция промелькнула на лице Драко, когда он присмотрелся к метке. — Не возражаешь, если я позаимствую твое перо? — он вывел на пергаменте копию ее символа. Взяв в руки готовый результат, Драко некоторое время изучал его, а затем резко вздохнул. Он медленно покрутил пергамент, перевернув символ вверх тормашками. — Пинки! — раздался хлопок, и появился маленький домовой эльф в люстриновом костюме-тройке. — Да, мастер Малфой? — спросил Пинки, ожидая инструкций. — В малой библиотеке поместья есть книга с этим символом на обложке, — он протянул рисунок Пинки, — пожалуйста, принеси мне её. — Да, мастер Малфой, — Пинки с треском исчез. Гермиона смотрела на него, вытаращив глаза. — К тебе в школу прибыл твой личный домовой эльф, чтобы исполнять твои приказы?! Разве так вообще можно? — Магия эльфов работает иначе, чем у нас, поэтому они могут аппарировать сюда, — он пожал плечами, когда Пинки вернулся. — Это все, Пинки, спасибо, — эльф снова исчез. Книга, о которой шла речь, теперь угрожающе посматривала на них со стола. — Тебе этот символ не кажется знакомым, Грейнджер? — тихо спросил Драко. — Я… полагаю, что кажется? Немного похоже на мое родимое пятно. Что происходит? Он шумно сглотнул, выглядя сокрушенным. — Это древняя руна, которую мы не изучали в классе. Руна «связывания». — Связывания? Ты хочешь сказать, что мое родимое пятно — это не родимое пятно, а какое-то клеймо? Будто я скотина? — голос Гермионы становился громче с каждым словом, она прижимала запястье к груди, защищаясь. — Я не могу сказать, что это клеймо. Я не знаю, почему оно у тебя есть. Но я вспомнил об этой книге из нашей семейной библиотеки; моя мама выставила ее на полку несколько лет назад. Возможно, там есть ответы. Он протянул ей потрепанный фолиант. Открыв первую страницу, у Гермионы нервно задрожали руки. — Это дневник, — заключила она, анализируя, — и он явно был сохранен с помощью магии, однако, он продолжает разлагаться, так что ему, должно быть, уже тысячи лет, — она сделала паузу, нахмурившись. — Твоя мать родилась в семье Блэков, верно? Драко кивнул, подтверждая, и Гермиона продолжила: — Тогда это личный дневник одной из твоих предков, Ари Блэк, урожденной Берк. Взмахнув палочкой, она пробормотала заклинание быстрого перевода, наблюдая, как преобразовываются написанные строки. Гермиона придвинулась к Драко на диване, их бедра соприкоснулись, и каждый из них взялся за одну сторону книги, читая в паре. Он начинался, как и большинство дневников, с освещения мельчайших подробностей повседневной жизни Ари, светских разговоров и местных сплетен. Затем она начала все более регулярно записывать свои взаимоотношения с конкретным мужчиной, Пиктором Блэком. Она писала о глубоком влечении к нему, более сильном, чем к кому-либо прежде. Она акцентировала внимание на украдких взглядах между ними, и со злорадством упомянула, как увидела Пиктора на свидании с другой девушкой, и как волосы этой дамы таинственным образом загорелись. Драко и Гермиона переглянулись: эта история показалась им странно знакомой. Ари писала об ухаживаниях Пиктора, которые регулировались ее родителями, и об их тайных встречах вдали от бдительных глаз сопровождающих. Одна из записей, оставленная под ночь, выглядела кривоватой, обычно продуманный текст был неупорядоченным, словно написанным на скорую руку. Ари писала, как во время их свидания с Пиктором поздно вечером, одна из панелей старого моста, по которому они шли возле ее родового поместья, сломалась, отчего она упала в воду. Ее уносило течением от тяжести слоев ткани под платьем. И Пиктор, как настоящий джентльмен, прыгнул за ней и спас ее. Однако в процессе этого он коснулся ее голой лодыжки. Точнее, он коснулся места ее родимого пятна. Она упомянула о панике вперемешку с восторгом, которое они испытали от этого прикосновения. И о том, как магия взывала их друг к другу, и они решили подчиниться ей. Ари с взволнованностью описала, как Пиктор сделал ей предложение руки и сердца той ночью, промокший и дрожащий от холода. На следующее утро Пиктор пришел к ней свататься, и ее отец, прежде чем согласиться, обговорил приданое. После помолвки они смогли проводить больше времени вместе. Со временем она начала документировать спорадические моменты их непреднамеренного волшебства. Пожар, сломанное дерево, но окончательно все обострилось в тот день, когда брат Ари выскочил из ниоткуда, чтобы напугать ее в их сарае. Ее испуг отбросил его, отчего он сломал руку. Она была в ужасе от того, что их магия становится неконтролируемой. Заручившись поддержкой Ари Пиктор обратился к самому одаренному провидцу того времени — Нострадамусу, который достал для них два золотых кольца, сделанных гоблинами и зачарованных для стабилизации их связанности. Ужас Ари перед перспективой разгадки ее магии был ощутимым в ее письме. Гермиона могла ей посочувствовать: она сама испытала подобную реакцию после инцидента в Большом зале. После описания мгновенного облегчения, наступившего после того, как они надели кольца, и больше не беспокоились об их необузданной магии, Ари снова начала рассказывать о своей повседневной жизни, посвятив целый раздел их свадьбе. И лишь когда они дошли до предпоследней страницы дневника их внимание привлекло кое-что еще. К моменту, как Ари родила мальчика, которого назвали Лео, мать Пиктора поведала ей историю рождения своего сына. Ари неясно упомянула о том, что Гермиона могла лишь идентифицировать как «проклятье семьи Блэк». Ее свекровь призналась, что за много поколений до нее род был проклят темным волшебником. Проклятие постигало одну ведьму или волшебника, носителя рода Блэков, в каждом поколении. Его мать захлестнуло отчаяние и она действовала, ведомая спасти своего ребенка от этой участи. Она провела ритуал связывания, призванный присоединить магию ее ребенка к другой, выбранной магией ребенка, чтобы вместе они нейтрализовали проклятие. По словам матери Пиктора, найти ему пару было единственным способом предотвратить безумие семьи Блэк, которое произошло бы, если бы он оказался проклятым Блэком своего поколения. Ари смирилась с тем фактом, что они были предназначены друг другу узами ритуала, оплакивая свою потерю выбора. Она искренне поделилась, что со временем поняла, что главное не то, как они оказались вместе, а то, как они теперь строят совместную жизнь. Она доверяла магии, которая притягивала их друг к другу. На последней странице были указаны подробности рождения Лео и пожелания Ари относительно его жизни. Закрыв книгу, Гермиона с тревогой в груди ожидала реакции Драко. В ее голове пронеслась новая информация; все сразу приобрело смысл, начиная с первого дня в поезде и заканчивая последним поцелуем. Притяжение, необъяснимые вспышки ревности, чувство тоски и полное ощущение комфорта в его объятиях — все это было потому, что они были связаны друг с другом. Он заговорил первым, нарушив тишину. — Прости меня, — его глаза встретились с ее, мечась между ее карими, ища в них что-то. Гермиона нахмурилась. — Я не совсем понимаю, за что ты извиняешься? — Это я виноват в том, что мы попали в эту передрягу, все из-за моего происхождения, забыла? Я к тому, что, черт, — он провел руками по лицу, зажмурив глаза. — Ты понимаешь, что это значит, да? Ее сердце бешено колотилось в груди. — Это значит, что мы связаны друг с другом, как твои предки Ари и Пиктор, — она остановилась и добавила, — наша магия связана вместе. На Драко не было лица. — Полагаю, это объясняет тот факт, почему мы можем беспрепятственно пользоваться палочками друг друга. — И почему нас притягивает к друг другу, — добавила она. — И искры. Имея многолетний опыт жизни в магическом мире, Гермиона была по-прежнему поражена сложностью магии. Их магическая сущность переплелась благодаря семейному кровному проклятию и древнему ритуалу. Его семья. Стены огромной комнаты, казалось, давили на нее со всех сторон. Гермиона спрятала голову в коленях, вдыхая носом и выдыхая ртом. Его семья никогда не примет их связь, никогда не примет ее. Их общение на ранних этапах было негативным из-за его укоренившегося предубеждения касательно маглорожденных — он даже обзывал ее грязнокровкой. Ее плечи опустились, и она почувствовала, как сжалась в кресле; даже если он ответил на ее чувства взаимностью и поцеловал ее так, словно она была его спасательным кругом, это не меняло предрассудки его семьи. — Грейнджер… — его рука неуверенно легла на ее спину, прежде чем он начал медленно вырисовывать на ней круги. — Ты в порядке? — Ты разочарован из-за того, что это я? — спросила Гермиона, держа голову между ладонями. — То есть, я знаю, ты поцеловал меня, но я все еще маглорожденная. Я знаю, как твоя семья относится к таким, как я. Драко откинулся назад, шумно выдохнув. — Моя семья, — с презрением пробормотал он себе под нос. — Меня всю жизнь воспитывали в убеждении, что маглы находятся на одном уровне с животными. Что маглорожденным не место в мире волшебников и что их воспитание не позволяет им внести положительный вклад в волшебное общество. Что они просто замарают кровные линии и разрушат нашу культуру, — он смотрел в сторону, пока говорил, слова были горькими на вкус. — А потом я встретил тебя, — он посмотрел на нее. — Ты знала, что в тот день в поезде, когда ты спросила о жабе Долгопупса, я впервые за всю свою жизнь взаимодействовал с маглорожденной? Гермиона покачала головой, не в силах представить себе, что первые одиннадцать лет своей жизни провела бы в полной изоляции от маглов и магловской культуры. Драко продолжил: — Это был первый раз, когда я встретил маглорожденную волшебницу. Ты была милой. И отзывчивой. Ты выглядела и вела себя так, как я того не ожидал, — он мягко улыбнулся, и этот взгляд растопил ее сердце. — Я не понимал тогда, но это было началом всего. Ты изменила… все для меня. Ты бросила вызов всему, чему меня когда-либо учили о маглах и маглорожденных. Ты перечеркнула все, во что я верил, каждым моментом, что мы провели вместе. Грейнджер, ты утирала мне нос на каждом уроке, на каждом занятии, сколько бы я ни старался учиться лучше. Мне всегда говорили, что чистота моей крови и моей магии превосходит все остальное. Ты все изменила. Потирая переносицу, он скривился. — Бросать вызов укоренившимся убеждениям чертовски страшно. Это в течение многих лет разрывало меня на части. Я больше всего хотел, чтобы мои родители оказались правы, потому что не хотел думать о том, что случится, если они ошибутся. Я бы солгал, если бы сказал, что в некоторые дни мне по-прежнему не тяжело. Потребовались годы, чтобы отучиться от того, во что я слепо верил в течение первого десятилетия своей жизни. Я хочу сказать, что пригласил Пэнси на Святочный бал не из-за ее выделяющейся личности. Я хочу, чтобы мои родители гордились мной, и я знаю, что отчасти это связано с ожиданием моей женитьбы на чистокровной девушке, — он взял ее руку в свою, переплетая их пальцы. — Но если заставить их гордиться означает отказаться от тебя, то оно того не стоит, — он говорил уверенно. — Сегодня утром, когда я не почувствовал связи с тобой, я совсем потерял над собой контроль. Думаю, Тео был в шаге от того, чтобы отправить меня в Мунго. Я осознал, что впредь больше не хочу такое испытывать. Наша магия выбрала друг друга, и я думаю, мы должны ей довериться, — его большой палец прошёлся по тыльной стороне ее ладони. — Честно говоря, я думал, что ты, почувствовав притяжение и увидев искры, убежала, потому что это так или иначе было связано со мной, — он вздохнул. — Я не идеален. Даже близко нет. Но, Гермиона, я стараюсь. Надеюсь, этого достаточно для тебя. Ее глаза наполнились влагой, и одна слезинка скатилась вниз по ее щеке на пол. Поскольку вся ее жизнь перевернулась вверх дном, когда она получила письмо из Хогвартса, Гермиона понимала, как никто другой, как происходящее может дезориентировать, когда оно в одночасье меняется. Для нее радикальный переход в магический мир стал ответом, который она искала всю свою жизнь. Но бесконечно сложнее было представить себе возможность избавиться от предрассудков многих поколений. Он старался для нее. — Мне этого достаточно, — заверила она, нежно погладив пальцами платиновые волосы, как давно хотела; они ощущались мягче, когда он склонился к ее руке. Теплое чувство счастья поселилось в груди Гермионы. Драко чувствовал себя как дома. — Я хочу, чтобы ты знал, я не собираюсь убегать. Я гриффиндорка, ты же знаешь, — она усмехнулась, когда он поморщился. — Мы славимся своей преданностью и упрямством, так что теперь ты так просто от меня не отделаешься. В ответ он поцеловал ее в лоб. — Я не могу перестать прикасаться к тебе, — тихо признался он. Гермиона застенчиво улыбнулась, ее кожа покрылась мурашками от поцелуя. — Я чувствую то же самое. Не могу поверить, ты кажешься мне таким знакомым. — Как будто мы знали друг друга всю жизнь, — закончил он за нее. Гермиона задумалась, переваривая полученную за этот вечер информацию. — Значит, кольца? — спросила она. — Ари и Пиктор носили кольца. — Думаешь, нам стоит попытаться найти их? — Ну, разумно предположить, что у вашей семьи они должны быть где-то в хранилищах предков, если они сохранили этот фолиант. Мы должны начать с колец, чтобы стабилизировать нашу магию, пока мы выясняем, что она подразумевает для нас, — предложила Гермиона, звуча увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. — В любом случае, было бы здорово больше не взрывать столовые бокалы, — она отвела взгляд. Драко разразился недоверчивым смехом. — Так это была ты?! Мерлин, да Пэнси чуть в гиппогрифа из-за этого не превратилась… Пэнси… — его глаза расширились от понимания, а Гермиона покраснела. — Грейнджер… — его взгляд загорелся весельем. — Кое-кто приревновал? — Заткнись и достань нам кольца, — она надменно сложила руки на груди. Драко ухмыльнулся. — Пинки! — позвал он, и эльф снова появился. — Мне нужно, чтобы ты принес мне из поместья еще кое-что.***
Нарцисса Малфой с изяществом устроилась на краешке кресла в гостиной. Перед ней лежала книга, страницы которой перелистывались сами по себе, пока она медленно потягивала чай. В комнате раздался треск, когда рядом с ней появился Пинки. Хитро улыбнувшись, она отвлеклась от книги, положив один палец на украшенную резьбой шкатулку на журнальном столике. Она передала ее Пинки, тот кивнул и исчез, возвращаясь в Хогвартс с кольцами в руках.